Трибунал для подплава. История советского подводного флота в материалах следственно-судебных дел

2. «Весна» на флоте (дело К. К. Немировича-Данченко и др., 1930—1931 гг.)

В феврале 1930 года более пятисот флотских командиров собрали в Кронштадте на митинг для выражения протеста «против подлой клеветы белогвардейцев», заявлявших в зарубежной прессе о массовых арестах командного и начальствующего состава в Красной Армии и на Красном Флоте. Когда же действительно начались аресты участников этой акции, моряки убедились на собственном горьком опыте, что «белогвардейцы» во многом оказались правы.

Среди арестованных было немало военморов из подплава: командир дивизиона подлодок Балтийского флота Н. А. Горняковский, командир подводной лодки «Пролетарий» С. М. Жонголович, бывший главный подводный специалист штаба ВМС Н. А. Зарубин, и другие. Последний, например, как свидетельствуют материалы 11-томного архивного следственного дела №554962, был осужден 30 апреля 1931 году судебной коллегией ОГПУ в составе «контрреволюционной» группы из 45 военморов во главе с председателем Научно-технического комитета Н. И. Игнатьевым, начальником штаба Балтфлота А. А. Тошаковым, начальником Технического управления ВМС Н. И. Власьевым.

По этому делу проходили также Алексей Платонович Травиничев (помощник начальника отдела Управления ВМС, автор ряда книг о подводном флоте), Ричард Никодимович Корвин-Коссаковский (конструктор 3-го отдела Остехбюро, разработчик первой советской торпеды), и др.³⁸.

Как свидетельствуют отчеты ОГПУ, только за два месяца (в декабре 1930 – январе 1931 гг.) на Балтийском флоте, с учетом Кронштадта, было «обезврежено» четырнадцать «контрреволюционных организаций». Всего же тогда подвергли арестам 112 военморов.

Одна из таких организаций была выявлена в бригаде подводных лодок: «…6. Бригада подводных лодок. «Характер работы группировки примерно тот же, что и на бригаде миноносцев, т. е. срыв учебно-боевой подготовки»³⁹.

Итоги масштабной операции, получившей обобщающее название «Весна», на Балтийском флоте были подведены в отчете по боевой подготовке за 1931 год: «В начале текущего года… за контрреволюционную вредительскую работу было взято ряд командиров флота – бывших старых офицеров, причем большое число пало на плавающий состав: так, командиров соединений было взято 3 чел., начальников штабов соединений – 2, командиров дивизионов – 3 чел., командиров кораблей – 7 человек…»⁴⁰.

Мы же из множества дел, условно объединенных историками в рамках дела «Весна», остановимся на одном. По нему, как и по делу А. Н. Бахтина, осудили 23 человека, в основном бывших офицеров, проходивших на момент ареста военную службу в составе Морских сил Черного моря.

«Дело 23-х» коллегия ОГПУ рассматривала в Севастополе 6 июня 1931 года. Среди осужденных за «контрреволюционную деятельность» – командир дивизиона эскадренных миноносцев Ю. В. Шельтинга, командир дивизии крейсеров Г. Г. Виноградский, главный корабельный инженер Севастопольского порта С. Н. Котылевский, главный связист того же порта Н. С. Иващенко, помощник главного механика порта М. В. Пискунов, инструктор школы морских летчиков Г. В. Чернышев, начальник управления комплектования Морских сил Черного моря Н. Ю. Авраамов, начальник ПВО Морских сил Черного моря В. А. Юрре, флагманский химик штаба флота А. А. Зайцев, флагманский связист С. Н. Лунев, и другие моряки⁴¹.

В числе репрессированных по этому делу были три командира подводных лодок: Б. С. Сластников (ПЛ «Коммунист», бортовой №13), К. К. Немирович-Данченко (ПЛ «Марксист», бортовой №14) и В. К. Юшко (ПЛ «Политработник», бортовой №15).

Аресты фигурантов «дела 23-х» были произведены в конце 1930 – начале 1931 годов. Основание – их «антисоветские» встречи.

Судя по протоколам допросов, большинство задержанных признались, что «собирались на вечеринках, где распивали спиртные напитки и обсуждали мероприятия советского правительства и коммунистической партии с враждебных позиций, высказывая недовольство положением, в котором находились старые военные специалисты»⁴².

В протесте по этому делу, составленном в порядке надзора в 1958 году Главным военным прокурором генерал-лейтенантом А. Г. Горным, сказано: «Все они на следствии показывали только о том, что, собираясь вместе у кого-то на квартире в семейной обстановке, занимались распитием спиртных напитков, танцами и вели разговоры на бытовые темы (об очередях за дефицитными товарами, о случаях некультурного обслуживания покупателя, о взаимоотношениях на службе с начальниками и т. п.)»⁴³.

Между тем, эти «вечеринки», в соответствии со сложившейся к тому времени в ОГПУ практикой, были квалифицированы как «наличие контрреволюционной организации в Морских силах Черного моря». Уголовная ответственность за это предусматривалась статьей 58—11 УК РСФСР. В качестве довеска некоторым также вменили статью 58—10 УК РСФСР (контрреволюционная агитация и пропаганда).

Все фигуранты дела были признаны виновными и осуждены: Н. Ю. Авраамов, К. К. Немирович-Данченко и В. К. Юшко – к расстрелу⁴⁴, остальные – к лишению свободы в исправительно-трудовых лагерях. Офицерских жен приговорили к лишению права проживания в 12 городах страны сроком на 3 года каждую.

Известно, что большинство военных моряков, осужденных по этому делу, досрочно освободили от отбывания наказания в конце декабря 1931 года. Они были восстановлены на флоте, продолжили службу. Но через несколько лет очередной, более мощный репрессивный вал, снова накрыл этих людей.

Репрессии не обошли стороной и офицеров подплава.

Борису Семеновичу Сластникову и Владимиру Константиновичу Юшко удалось выжить в адской мясорубке 30-х годов. Оба стали капитанами I ранга. В. К. Юшко, преподававший после освобождения в Учебном отряде подводного плавания им. Кирова, был подвергнут очередному аресту в октябре 1938 года. Но в марте 1941 года, после прекращения дела, его возвратили в ВМФ.

Б. С. Сластников в 1934—1938 годах проходил службу уполномоченным Постоянной комиссии по приемке кораблей. В мае 1936 года возглавил комиссию по приемке подводных лодок во Владивостоке, в этом же году был награжден орденом Ленина. Репрессивный молох настиг его уже после войны – в 1947 году, когда он являлся начальником отдела Военно-морского училища им. Фрунзе. Б. С. Сластникова приговорили к ссылке и отправили в Красноярский край, откуда он возвратился лишь в 1953 году.

Более трагично сложилась тюремная эпопея Константина Константиновича Немировича-Данченко. Он родился в 1896 году в гор. Стародуб Черниговской губернии, доводился известному театральному режиссеру племянником. В 1915 году поступил в Морское училище в Петрограде, которое не закончил в связи с расформированием после революции всех военно-учебных заведений. После окончания в 1925 году класса подводного плавания служил на Черном море, пройдя путь от минера до командира подводной лодки.

Сотрудники Особого отдела арестовали Немировича-Данченко 15 ноября 1930 года как участника офицерской монархической организации, который «вел активную разрушительную работу в Балтфлоте». Как уже сказано, расстрел был заменен ему в декабре 1931 года на 10 лет лагерей. В том же месяце, за несколько дней до Нового года, случилось неожиданное освобождение от дальнейшего отбывания наказания.

К. К. Немирович-Данченко получил назначение преподавателем в Учебный отряд подводного плавания в Кронштадте, а в октябре 1932 года стал командиром ПЛ «Большевик» (Б-3). В 1935 году возглавил 26-й дивизион 3-й бригады ПЛ Балтийского флота, который через год стал лучшим на Балтике.

23 декабря 1935 года капитан 2-го ранга Немирович-Данченко за заслуги в деле организации подводных вооруженных сил был награжден Орденом Ленина. А еще через год подплав начали сотрясать массовые аресты.

В тюремных застенках оказались тогда: начальник штаба 1-й бригады ПЛ Балтфлота В. П. Рахмин (Луценко), командир 3-го дивизиона той же бригады П. А. Штейнгаузен, командир ПЛ «Искра» 11-го дивизиона той же бригады В. Н. Симановский (все трое расстреляны 18 января 1938 г. по решению Комиссии НКВД и Прокуратуры СССР)⁴⁵, командиры 23-го дивизиона 3-й бригады Н. С. Подгородецкий (расстрелян 25 января 1938 г. по решению Комиссии НКВД и Прокуратуры СССР) и С. П. Зброжек (расстрелян 21 сентября 1938 г. по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР), начальник штаба 2-й бригады ПЛ Л. П. Яковлев (умер в тюрьме 25 октября 1939 г.), и другие.

Многие из арестованных были приговорены к лишению свободы, но затем дела были прекращены и подводников перед войной восстановили в кадрах ВМФ. Среди них – начальник штаба 3-й бригады А. А. Асямолов, командир 11-го дивизиона 1-й бригады ПЛ КБФ Б. А. Секунов, начальник подводного отдела штаба флота Н. А. Жимаринский, и другие.

К. К. Немировича-Данченко арестовали 6 февраля 1938 года. Позднее его дело объединили с делом командира 3-й бригады ПЛ Балтфлота капитана 1 ранга А. А. Пышнова. Их жестоко избивали. Оба признали вину в контрреволюционных преступлениях, которые не совершали.

Прокуратура ВМФ неоднократно отказывалась утверждать обвинительное заключение по этому делу, шитому белыми нитками и направляла его на доследование.

19 июня 1938 года К. К. Немирович-Данченко был приговорен Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР к расстрелу. Но приговор не был приведен в исполнение. Даже в те годы институт прокурорского надзора в отдельных случаях напоминал о своем сосуществовании. К. К. Немирович-Данченко был включен в список лиц, подлежащих суду Военной коллегии Верховного суда СССР от 25 сентября того же года. Он обвинялся в том, что, будучи завербованным в антисоветский военный заговор А. А. Иконниковым, по его заданию проводил вместе с А. А. Пышновым «подрывную работу в подводном флоте», в частности, «в 1936 г. составил завышенный отчет автономного плавания ПЛ с расчетом на поражение их в военное время, в 1937 г. по заданию Пышнова разработал план сдачи дивизиона ПЛ противнику…»⁴⁶.

Дело поступило в военный трибунал Балтийского флота. 1 октября 1938 года состоялся суд под председательством диввоенюриста В. А. Колпакова.

Трибунал приговорил А. А. Пышнова и К. К. Немировича-Данченко к 10 годам лагерей каждого, с конфискацией имущества и лишением воинских званий. Однако 11 декабря 1939 года этот незаконный приговор был отменен Военной коллегией Верховного суда Союза ССР.

После доследования дело в трибунал больше не направлялось. 4 января 1941 года Немирович-Данченко и Пышнов были заочно приговорены Особым совещанием НКВД СССР к 8 годам лагерей каждый.

В воспоминаниях одного из узников Гулага Л. С. Полака можно встретить строки, посвященные Немировичу-Данченко и другим следовавшим с ним по этапу подводникам. Полак писал: «Среди политических было три капитана подводных лодок. Один остался в моей памяти тем, что он как будто был племянником (или приемным сыном) известного режиссера Немировича-Данченко, он носил эту фамилию. Замечателен он был тем, что развлекал нас следующим образом. Когда он плавал еще не на подводной лодке, а на эсминце, кажется, он побывал в Японии, и ему на тыльной части кисти левой руки в области большого пальца вытатуировали ящерицу, так, что ее голова приходилась на большой палец. Когда он шевелил пальцем, шевелилась и она, было полное впечатление, особенно при плохом освещении, что это вцепившаяся в него какая-то игуана… Обвинение предъявлялось стандартно-идиотское: они хотели взорвать свои лодки. При этом никого не волновал вопрос, что они же там были и сами. Об этом идиотстве не стоит и говорить»⁴⁷.

Согласно архивной справке в материалах дела, К. К. Немирович-Данченко умер в лагере 6 марта 1942 года. А. А. Пышнов вышел на свободу только в 1957 году. Он оказался долгожителем. Скончался в 1993 году, в возрасте 93 лет. Писатель Н. Черкашин встречался с ним в декабре 1987 года и подробно описал его воспоминания⁴⁸.

Наш следующий рассказ о легендарном подводнике Александре Алексеевиче Иконникове. Он вместе с командиром 13-го дивизиона 1-й бригады подводных лодок Балтийского флота В. С. Воробьевым проходил по другому делу. Но оно было связано с делом К. К. Немировича-Данченко.

Это дело военный трибунал флота также рассмотрел в октябре, и также 11 декабря 1939 года Военная коллегия отменил незаконный приговор. А 5 марта следующего года, перед направлением на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР, эти дела были объединены в одно, поскольку все четверо обвиняемых «до ареста имели преступные связи»⁴⁹.

Реабилитация всех лиц, осужденных в 1931 году по «делу 23-х», состоялась 29 мая 1958 года⁵⁰.

В заключение остается сказать, что многие герои этой книги подвергались арестам по несколько раз. Однако А. А. Иконников стал по этой части абсолютным чемпионом. Чекисты арестовывали его за время службы восемь раз (по другим данным – 9 раз).

3. Флотский «рецидивист» (дело А. А. Иконникова, 1938—1940 гг.)

В 1937—1939 годах на Балтийском флоте необоснованно репрессировали около 450 командиров и политработников, в том числе 64 человека приговорили к расстрелу⁵¹. Среди них немало было моряков-подводников. Репрессии существенно ослабили подплав. К началу войны большинство командиров не имели необходимого опыта, некомплект командного состава к концу 1939 года на подводных лодках составлял 95 человек (26,6%).

Острие репрессий, как уже сказано, было направлено против бывших морских офицеров, как социально-чуждого элемента. А прослойка «бывших» на флоте являлась очень существенной. Это была даже не прослойка, а точнее сказать – костяк, опора флота. Известно, например, что в начале 1927 года высший командный состав Морских сил Балтийского моря состоял из дворян на 71%, а среди командиров кораблей их вообще было около 90%⁵². «Органы» этот процент постоянно снижали – за счет фильтраций, чисток, арестов и неправых судилищ, которые шли непрерывным потоком. В результате большинство «бывших» побывало в тюремных застенках по 3—4 раза. Наш рассказ о капитане 1-го ранга Александре Алексеевиче Иконникове, которого называют «крестным отцом» первых советских подводников и которому применительно к исследуемому вопросу принадлежит печальный рекорд – 8 или 9 арестов и несколько судимостей. Вероятно, это одна из причин, по которой его «роль в становлении подводных сил советской России до сих пор не оценена должным образом»⁵³, и его имя даже не включили в «Словарь биографический морской», изданный в 2001 году.

А. А. Иконников родился в 1890 году в г. Ашхабаде. Из дворян. Его отец был поручиком. Сын пошел по его стопам – прошел обучение в Симбирском и Тифлисском кадетском корпусах. Из Морского кадетского корпуса его отчислили за плохое поведение. Характер был задиристый. Но оказалось, что флот для него – не случайный выбор. Это была его жизнь и судьба.

Морскую службу Александр Иконников начал юнкером, в 1911 году стал мичманом, 1-ю Мировую войну встретил лейтенантом. В подводный флот был переведен в 1915 году, в следующем – окончил офицерский класс подплава.

Службу в подводном флоте Иконников начинал вахтенным начальником на подлодках «Минога» и «Стерлядь». Продолжил – старшим офицером на ПЛ «Волк» и «Вепрь», а затем командовал ПЛ «Стерлядь», АГ-12 и «Змея».

С 1918 года А. А. Иконников проходил службу в Красном флоте – сначала на Балтике, а потом на Черном море. Командовал подводными лодками, дивизионом и бригадой ПЛ.

Многочисленные аресты и судимости А. А. Иконникова – это не подсчеты историков. Это – констатация следствия, которую современным исследователям восстановить сложно, по причине отсутствия документов. Между тем, в материалах последнего по времени судебного дела, заведенного в 1939 году, сказано: «по разным подозрениям, в разное время арестовывался 8 раз». Причем это, пожалуй, единственное, что было правдой в материалах состряпанного особистами дела. Вся военно-морская служба А. А. Иконникова сопровождалась арестами. Что касается точных дат, причин и оснований для их производства, то по названной причине многое остается неясным.

Прежде всего, сказанное относится к репрессиям начала 20-х годов.

Известно, что после перехода в РККФ военмор А. А. Иконников командовал подводными лодками «Змея», «Кугуар», «Рысь» и «Ерш». Принимал активное участие в разработке первых «Правил службы на подводных судах» (в 3 частях). Одновременно с ноября 1919 года возглавлял 2-й дивизион подводных лодок Балтийского моря⁵⁴. В начале следующего года подлодки объединили на Балтике в дивизию под командованием Я. К. Зубарева. Иконников сменил его через 9 лет. А в апреле 1920 года, когда началось формирование советских военно-морских сил на Черном и Азовском морях, его перевели на Черноморский флот, где он проходил службу командиром подводной лодки «АГ-23» и командиром дивизиона подводных лодок.

Надо сказать, что тогда весь действующий подводный флот Черного моря состоял, по сути, из одной лодки – «АГ-23» (серия «Американский Голланд»). Прибывшая в Россию в разобранном виде еще до революции, она впервые была спущена на воду в июне 1920 года. Ее назвали ПЛ «Имени тов. Троцкого» и назначили командиром А. А. Иконникова. Это была первая советская подводная лодка, вступившая в строй на Черном море. Командир успешно провел ее ходовые испытания в Днепро-Бугском лимане, а затем осуществил переход в Одессу…

В то же время, как усматривается из материалов дела, в 1922 году значительную часть времени командир черноморского дивизиона подводных лодок А. А. Иконников провел в заключении. А в 1924 году следственно-судебная эпопея повторилась. И хотя автору не удалось ознакомиться с судебными актами, вынесенному по этому делу военным трибуналом флота⁵⁵, несложно предположить, что судебное разбирательство по поводу незаконного расходования продуктов и денежных средств, вероятно, закончилось для Иконникова безболезненно. В обвинительном заключении 1939 года следователь указал, что А. А. Иконников за это деяние «дважды был судим военным трибуналом». Однако какого-либо существенного наказания не последовало. Судим – не значит осужден. Скорее всего, дело завершилось оправданием подсудимого или его прекращением за малозначительностью содеянного. Ведь уже в следующем, 1925 году, А. А. Иконников был включен в состав первого набора слушателей Высших академических курсов (ВМАК) при Военно-морской академии. Он успешно их закончил в апреле 1926 года и получил новое назначение – командиром 1-го дивизиона подводных лодок бригады подводных лодок МСБМ. А через три года возглавил бригаду подводных лодок.

Исследователи отмечают, что под его руководством велась интенсивная боевая подготовка бригады, отрабатывались срочные погружения, постоянно проводились торпедные стрельбы… Он стал настоящим наставником для целой плеяды советских подводников, некоторые из которых получили впоследствии адмиральские звания (А. Т. Заостровцев, М. П. Скриганов и другие).

В августе 1930 года под руководством А. А. Иконникова состоялся первый заграничный поход и официальный визит в Копенгаген двух советских подводных лодок: «Товарищ» (командир – А. А. Пышнов) и «Красноармеец» (командир – А. Г. Булавинец). А затем, в конце того же года, на флоте начались массовые аресты в рамках дела «Весна».

К концу января 1931 года в бригаде подводных лодок были арестованы как участники «контрреволюционной монархической офицерской организации»: ее командир А. А. Иконников, командиры дивизионов А. Н. Гарсоев, Н. А. Горняковский, командиры подводных лодок В. Н. Симановский, С. М. Жонголович, Г. И. Давыдов (командир ВСОН «Смольный»)…

Судебная коллегия ОГПУ приговорила А. А. Иконникова за контрреволюционную деятельность к 10 годам лагерей, но уже в декабре 1931 года, как мы знаем, большинство осужденных во внесудебном порядке были отпущены на свободу. Вышел из застенков и Иконников, но после этого ему уже не доверяли командных должностей. 15 декабря 1932 года он был назначен начальником штаба Учебного отряда подводного плавания, затем до 1938 года преподавал в этом отряде. В марте 1936 года стал капитаном 1-го ранга, в мае был назначен командиром отделения учебного дивизиона подводных лодок.

В очередной раз «рецидивист» А. А. Иконников оказался в тюрьме 8 декабря 1938 года. Не выдержав пыток, он дал признательные показания, что с 1920 года все же состоял в контрреволюционной офицерской организации, действовавшей в целях ослабления боеготовности Красного флота. В эту подпольную организацию ему, якобы, предложил вступить В. С. Воробьев, а Иконников, в свою очередь, вовлек в нее Немировича-Данченко и Пышнова. «Контрреволюционеры-вредители» сразу же начали проводить подрывную работу на флоте. В обвинительном заключении говорилось: «Будучи командиром подлодки „АГ-23“ в Черноморском флоте Иконников в 1920 году не выполнил боевой приказ командования флота – о потоплении отступавших из Севастополя белогвардейских судов, якобы по причине задержки в связи с аварией торпедного аппарата».

Кроме того, согласно показаниям В. И. Залесского, расстрелянного незадолго до ареста Иконникова⁵⁶, он завербовал последнего в 1921 году для работы на английскую разведку. Сам Залесский, по версии следствия, оказался резидентом сразу нескольких иностранных разведок, поскольку в 1928—1931 годах по роду службы (покупка судов) побывал в Японии, Америке, Германии и Италии.

Вскоре Иконников отказался от признательных показаний и в течение последующего многомесячного следствия упорно отрицал какую-либо вину в совершении инкриминируемых ему контрреволюционных преступлений – как на многочасовых допросах, так и в ходе очных ставок. Так, 7 июля 1939 года состоялась очная ставка А. А. Иконникова с бывшим командиром дивизиона бригады подводных лодок Б. А. Секуновым. Иконников настаивал, что с Секуновым в преступной заговорщической связи никогда не состоял.

Позже Б. А. Секунов дал показания о том, что во время этой очной ставки его неоднократно избивали, и он плохо соображал, что происходит.

Вместе с А. А. Иконниковым по одному делу проходил капитан 1-го ранга В. С. Воробьев, командир 13-го дивизиона 1-й бригады подводных лодок.

Владимир Семенович Воробьев служил в подплаве с 1921 года – на подводных лодках «Волк», «Змея», «Батрак». После окончания в 1923 году подводного класса при Военно-морской академии командовал ПЛ «Пролетарий», «Народоволец» и «Л-55». В январе 1934 года он возглавил 4-й дивизион подводных лодок. Его арестовали 7 марта 1938 года. А 22 октября 1939 года военный трибунал флота осудил Воробьева вместе с Иконниковым по статьям 58—2 (подготовка вооруженного восстания) и 58—11 (контрреволюционная организация) УК РСФСР.

Иконников был приговорен к десяти, а Воробьев – к восьми годам исправительно-трудовых лагерей, с конфискацией имущества и лишением воинских званий.

Отмена Военной коллегией этого незаконного приговора была связана с изменением политической ситуации в стране. Этот период иногда называют кратковременной «бериевской оттепелью». По этой причине, препровождая кассационные жалобы осужденных в Главную военную прокуратуру, и.о. военного прокурора Балтийского флота военюрист 2-го ранга Макухин счел необходимым отметить: из содержания жалоб усматривается, что к осужденным «в процессе следствия в ОО НКВД КБФ в июне и июле 1939 г. применялись незаконные методы следствия, выразившиеся в физическом воздействии»⁵⁷.

Доследование было формальным. Поскольку Иконников упорно отрицал вину, следователи решили добавить ему для подстраховки статью 58—10 УК РСФСР (антисоветская агитация). Это было сделано незадолго до направления дела на рассмотрение в заочном порядке в Особое совещание. Мотивация была простой – вина в проведении антисоветской агитации и пропаганды уже доказана и не требуется каких-то дополнительных следственных действий. Так, в обвинительном заключении, составленном еще в мае 1939 года, утверждалось, что Иконников «систематически организовывал у себя на квартире сборища бывших морских офицеров», на которых «велись антисоветские разговоры, обсуждались мероприятия ВКП (б) и Советского Правительства с контрреволюционных позиций и рассказывались анекдоты антисоветского содержания». Также Иконников «среди окружавших его лиц систематически проводил контрреволюционную агитацию, восхваляя врага народа Троцкого и пропагандировал сомнения в правильности проводимых Советской властью арестов других врагов народа»⁵⁸.

В итоге, добавив Иконникову статью 58—10 и объединив его дело с делом Немировича-Данченко, руководство Особого отдела флота направило все материалы на заочное внесудебное рассмотрение, которое состоялось 4 января 1941 года. Собственно говоря, никакого рассмотрения не было, все свелось к подписанию заранее заготовленного постановления: А. А. Пышнова, К. К. Немировича-Данченко, А. А. Иконникова приговорить к восьми годам лагерей, В. С. Воробьева – к пяти годам.

Жизнь флотского «рецидивиста» Александра Алексеевича Иконникова оборвалась в лагере 11 июля 1943 года.

Завершая рассказ об этом выдающемся подводнике, возвратимся на минуту в 1919 год, к началу службы А. А. Иконникова в Красном флоте. Сделаем это с целью еще раз наглядно показать масштабы репрессий среди военморов подплава.

Александр Алексеевич Иконников командовал тогда подлодкой «Рысь» (Б-3). В 1935 году она затонула, столкнувшись с линкором «Марат». Погибли 55 человек. Всего этой лодкой довелось командовать 14 морякам. Семеро из них (то есть – ровно половина) подвергались необоснованным репрессиям. Иконников был 6-м по счету командиром лодки. Следующие главы посвящены А. И. Бергу, принявшему командование этой лодкой от А. А. Иконникова, А. В. Витковскому, который сменил Иконникова и Г. Н. Холостякову, командовавшему этой ПЛ после Витковского⁵⁹.