Быть может. Роман в стихах

Глава 16. Новый год с сослуживцами

Чем меньше женщину мы любим,

Тем легче нравимся мы ей

И тем её вернее губим

Средь обольстительных сетей.

А. Пушкин. Евгений Онегин

Все сослуживцы дружно Новый год

Отпраздновать решили в ресторане

Гостиницы шикарной «Ленинград»

За пару дней до праздника, заране.

Всё было необычно в этот раз:

Халдеи, дорогая обстановка

И сервировка радовали глаз,

Хоть было с непривычки чуть неловко.

Но с каждым тостом и глотком вина,

И с каждым блюдом, съеденным со смаком,

Всё меньше скромность ложная видна,

И все гуляли шумно и с размахом.

Виталий, чья уверенность в себе

Алиной поколеблена серьёзно,

Разгорячившись в праздничной гульбе,

Как будто заболел болезнью звёздной.

Он всех красивых женщин приглашал

На танец, развлекал их разговором,

И редко кто из них не провожал

Его потом красноречивым взором.

В нём жил ещё немножечко дикарь,

Что вылезал наружу, но Ирина,

Начальника отдела секретарь,

Была потрясена: «Какой мужчина!»

Виталий эту смелость оценил:

В глазах её увидев восхищенье,

Потом уж от неё не отходил,

Душа же получала утешенье.

Красивой он Ирину не считал

И не отдал бы за неё полцарства,

Но взгляд её от счастья так блистал,

И это было лучшее лекарство.

Никто с ней не решался флиртовать —

Она считалась строгой, неприступной,

И он был рад себя осознавать

Охотником с добычей очень крупной.

***

Усталые от танцев и вина,

Они обратно ехали в трамвае.

Ирина им оставлена одна —

Заметив взгляд, он сел поближе к Рае.

Не потому, что был к ней интерес,

Она была Ирины симпатичней,

И чтоб во флирте закрепить прогресс,

Насытиться хотел победой лишней.

И тут Олег на ухо прошептал,

Что просит подойти его Ирина.

И только лишь Виталий с места встал,

К Раисе тот подсел… Вполне невинно.

Тогда себя Виталий обязал

Ирину проводить до дома лично,

Чтоб выглядело внешне всё прилично.

На следующий день Олег сказал:

«Ирина мне призналась по секрету,

Что не на шутку ты её увлёк.

Смотри, не упускай возможность эту!»

Но он от этой мысли был далёк.

Потом узнал Виталий от Кирилла,

Что, хоть у Раи маленькая дочь,

Олег на ней жениться был не прочь,

И та ему вполне благоволила.

***

Виталий быстро этих дам забыл.

На следующий день, поддавшись сплину,

Он в памяти успех свой ворошил,

С Ириной мрачно сравнивал Алину:

«Ирина чувству сразу отдалась —

Как женщина, покорно, без остатка,

Мою признала над собою власть,

И стать покорной было ей так сладко…

Ну как такую не зауважать?..

Но почему с Алиной всё так сложно?

Хоть нравлюсь ей, предельно осторожна,

Эмоции старается сдержать.

Сегодня так, а завтра по-другому:

«Не знаю я, чего хочу сама…»

Привычка к поведению такому

Является ли признаком ума?

Меж нами есть невидимая связь:

Счастливой стань – и я счастливым буду.

Но нет… И я прошу в который раз:

Забудь меня – и я тебя забуду.

Ты локон свой густой не тереби

И не смотри печальными глазами,

Коль хочется любить – так полюби,

Сними запрет – и чувства хлынут сами.

Творится что-то странное меж нами:

Не любит, но боится потерять,

Ревнует, но не может доверять,

Удобно ей, чтоб были мы друзьями.

И вертится на языке ответ…

Есть качества, что украшают личность,

Но есть и те, что причиняют вред.

Одно из них – чрезмерная практичность.

Её привычка к дорогим вещам

И страстная мечта иметь квартиру

Алину приведут к иным мужьям,

А я с сумой вот-вот пойду по миру.

Со мной хотела время скоротать,

Но слишком рьяно взялся я за дело,

И диалог наш стал перерастать

Совсем не в то, чего б она хотела.

Передо мною ей не устоять,

Она боится в том себе признаться

И стала, чтоб лицо не потерять,

Капризничать, меж братьями метаться.

В том странном чувстве, что её питает,

Не хватит места только одному —

Простой любви, что нежно вырастает,

Не причиняя боли никому…

***

А что же я? Когда она грустна,

Я радуюсь, хоть это неприлично,

И в сердце возвращается весна:

Страдает – значит, любит! Всё логично.

Но если вдруг весёлая она,

Моё веселье сразу пропадает.

О, как её весёлость мне вредна:

Видать, не любит, если не страдает!

Вот я каков… Но чувство здесь причём?

Ведь я над чувством просто издеваюсь,

Когда одним логическим путём

Свою любовь определить пытаюсь.

К Алине силой воли охладел —

Победу одержал… в каком-то смысле…

Казалось мне – я чувствами владел,

А оказалось – то всего лишь мысли!

Да, чувства – незнакомая среда…

Я б мыслями своими мог гордиться…

Легко в расчётах можно ошибиться,

Но чувства не обманешь никогда!

Позволил бы себе, когда б любил,

Чтобы моя любимая грустила?

И разве я тогда бы допустил,

Чтобы с другими под руку ходила?

Возможно ль, чтоб влюблённый не желал,

Чтобы его любимая смеялась?

Возможно ль, чтобы сам он не страдал,

Когда б она заплакать собиралась?

Наверное, когда бы я любил,

То в чувствах был гораздо откровенней,

Меня бы даже не остановил

Удачливый соперник… Вроде Сени.

А я смотрю на них со стороны,

До сессии в уме считаю числа,

Своей совсем не чувствую вины.

Откуда здесь любовь? Одни лишь мысли…

Которые меня лишают сна

И вызывают частые кошмары,

В которых возникают – то она,

То институт, зачёты, семинары…

Кто мне подскажет, как это – любить?

Мне не знакомо прежде это чувство.

Умею обсмеять и оскорбить…

Видать, любить – высокое искусство,

Которое не всем дано постичь…

Да и зачем? Со временем проходят

Эмоции, что нам мешают жить,

И здравый смысл всё больше верховодит.

Он и сейчас подсказывает мне,

Что надо от обиды отказаться,

Вернуться к той невинной болтовне,

Друзьями коль решили мы остаться.

Девиз мой: «Поддаваясь – побеждать».

Я уступлю, но выиграю всё же:

Всё впереди, и надо подождать —

Диплом сейчас красавиц всех дороже».

Глава 17. Новый год с Алиной

Всё кончено – я слышу твой ответ.

Обманывать себя не стану вновь,

Тебя тоской преследовать не буду,

Прошедшее, быть может, позабуду –

Не для меня сотворена любовь.

А. Пушкин

Пока Виталий думал, где встречать

Грядущий год, и мучился в сомненьях,

Кого на этот праздник приглашать,

Тридцатого числа приехал Сеня.

Своим приездом очень удивив,

Он пригласил их вместе в общежитье,

«Субботы чёрной» призрак где был жив…

Виталия спасло его наитье,

И он решил довериться судьбе,

Хотя возможно было потрясенье:

Ведь должен разобраться он в себе,

Увидев, как танцует Аля с Сеней!

Но в этот раз средь комнаты был стол,

Который Слава с Сеней раздобыли,

И был он как негласный протокол,

Чтоб гости о страданиях забыли.

Присутствовали те же, что в тот день,

Который окрестил Виталий «чёрным»,

Поскольку солнце омрачила тень,

А счастье оказалось иллюзорным.

Накрыв совместно новогодний стол,

Они за старый год сначала пили.

Себя Виталий очень скромно вёл,

Алина и Семён напротив были.

Виталий портить праздник не хотел.

Да, он шутил… Но очень осторожно,

И ей в глаза внимательно смотрел,

Но на душе пока ещё тревожно:

А вдруг ей не понравятся слова,

Что для него казались просто шуткой

(Как, между прочим, и для большинства),

И праздник обернётся драмой жуткой?

Но всё спокойно: девушка была

Любезна с ним, в глаза ему смотрела,

А в шутках даже более смела,

Чем он, и до других ей нету дела.

Как стало на душе его легко!

Он для Алины был дриопитеком,

Но время унижений далеко,

Он стал теперь нормальным человеком!

Он вёл беседу с нею в унисон,

Он счастлив был… И тут вошла Лариса.

Закончился его счастливый сон,

И буря уж спешит на место бриза.

Ларисе Слава стул свой уступил,

И их обеих видеть мог Виталий.

Ларисы взгляд Виталия дразнил,

И в нём горел успех её недавний:

Ведь в прошлый раз он танцевал лишь с ней,

И это говорило ей о многом,

И хочется Ларисе знать ясней

Причину в перерыве – слишком долгом!

Она ему вопросы задаёт,

Виталий на вопросы отвечает…

И неожиданно осознаёт:

Ему сейчас чего-то не хватает.

Виталий на Алину посмотрел —

Но глаз её весёлых не увидел,

И понял, что, хоть он и не хотел,

Её сейчас – нечаянно! – обидел.

Прервался их весёлый разговор,

В глаза смотреть Алина избегает,

Нахмурилась, её застывший взор

Среди посуды что-то изучает.

Но краем глаза видит всё она,

Особенно – куда Виталий смотрит,

И знает, что Лариса влюблена,

Виталия с ответами торопит.

Не отвечать Ларисе он не смел,

Поэтому меж ними разрывался

И головой отчаянно вертел…

Но только он, похоже, зря старался.

Как только на Ларису он смотрел —

Бросала Аля взгляд, быстрее стрел,

Её усмешка мысли выдавала:

«В Ларису он влюблён… Я так и знала!»

Виталий понял: даже взглядов тыщи,

Что он был рад Алине подарить,

Прощение не смогут заслужить

За взгляд один – из жалости к Ларисе.

Пришлось лицо от Лары отвернуть

(Приличия при этом пострадали),

Доверие спеша к себе вернуть

Алины, пожирать её глазами.

И вот награда – ловит первый взгляд,

Который сообщает о надежде:

Он враг пока, но вовсе не заклят,

И он способен всё вернуть, как прежде.

Виталий этим взглядом окрылён:

Его к Ларисе девушка ревнует!

Отныне может быть спокоен он:

Семён Алину вовсе не волнует.

Виталий понял: «Если ты влюблён,

Ты не один, и за любовь в ответе,

И женщин пусть вокруг хоть миллион —

Глаза держать ты должен на диете!

И в центре быть вниманья твоего

Должна лишь та, которую ты любишь,

И ты увидеть сможешь волшебство,

Коль на носу ту истину зарубишь».

***

Виталий наслаждался до утра

Общением и взглядами Алины.

А в шесть часов сказали все: «Пора!» —

В родные общежитья путь был длинный.

Сначала он отвёз домой подруг,

Надежду отпустив, остался с Алей:

Он разорвать хотел порочный круг,

Хоть та была и сонной, и усталой.

Уверенный в себе, заговорил

О том, что он к Ларисе безразличен:

Тот интерес, что он изобразил,

Алиной был… слегка преувеличен…

И вдруг Алина прервала его

С таким трудом свершённое признанье —

Она не хочет слышать ничего,

В глазах усталых разочарованье,

В карманы руки спрятаны, в пальто,

И что произойдёт, уже не знаешь:

«Не то ты говоришь!.. Совсем не то,

Что я хочу услышать… Понимаешь?..» —

«Но что опять я не могу понять?..» —

Обида на неё в груди кольнула.

Алину попытался он обнять —

Она его сердито оттолкнула!

Виталий разозлился… Навсегда!

Ума понять Алину не хватало:

Он был красноречив, как никогда;

Оправдывался он… А ей всё мало!

Уже начался очень трудный год,

А он никак не мог определиться:

Красивый он мужчина иль урод?

И может ли умом своим гордиться?

Мужчине, верно, женщина дана,

Чтобы понять, кто он на самом деле,

Как в зеркале, чтоб суть была видна…

С Алиной он всё время на пределе!

Опять его пытается учить,

Как будто он мальчишка из детсада.

Прекрасно знает он, как надо жить,

И этому учить его не надо!

«Всё, я сдаюсь!.. Так невозможно жить!..

Я представлял себе любовь иначе…

Мой ум не в состоянии решить

Алины сумасшедшие задачи!»

Он все свои резервы исчерпал

И испытал огромную усталость:

«Ну, что ж, прощай…» – чуть слышно прошептал,

И слов иных Алине не досталось.

Книга 2

Глава 18. Лекарство от красоты

Не так ли ты поёшь для хладной красоты?

Опомнись, о поэт, к чему стремишься ты?

Она не слушает, не чувствует поэта;

Глядишь – она цветёт; взываешь – нет ответа.

А. Пушкин. Соловей и роза

И вот момент важнейший настаёт:

Уходит он сперва в учебный отпуск,

С трудом огромным сессию сдаёт,

И наступает срок писать свой опус,

Что гордо именуется Диплом…

И лишь тогда Виталий понимает:

В учёбе наступает перелом,

И он теперь душою отдыхает.

Ведь спозаранку нет нужды вставать,

Невыспавшимся целый день трудиться,

От суеты рабочей уставать

И в институте вечером учиться.

Виталий начинает отвыкать

Всё делать в суете, забыл про спешку,

И перестали перед ним мелькать

События и люди вперемешку.

Он на работе перестал бывать

И в теннис с сослуживцами играть,

Поэтому не виделся с Алиной.

А для разлуки срок в полгода – длинный.

Не нужно на вопрос давать ответ,

Скрывая ссору, деланно бодриться,

А коль ни перед кем отчёта нет,

То нет нужды с Алиною мириться.

Он был Алиной сильно уязвлён,

Болезненно обида ощущалась…

И был одновременно удивлён,

Что меланхолия не возвращалась.

Устал он жить в неряшливой среде,

Где люди куролесили в подпитьи,

Решил вступить Виталий в ДНД,

Чтоб навести порядок в общежитьи.

Не потому он жертвовал собой,

Что пьянка приносила вред здоровью, —

Она перерастала в мордобой,

И на полу блестели лужи крови.

Там были записные «короли»,

Они искали жертвы среди слабых…

Но вот пошли по зданью патрули —

И стало уменьшаться зло в масштабах.

Никто не запрещал народу пить,

И «короли» порою объявлялись,

Но им вольготно не давали жить,

И драки неуклонно сокращались.

Чему дивиться? Ведь, как мир, старо

Явленье это: даже дети знают,

Что с кулаками может быть добро,

Что в чистоте микробы умирают.

***

Проходят дни безрадостно, уныло,

Похожие, как братья-близнецы.

И даже время, кажется, застыло…

Не так ли появлялись мудрецы?

Алины нет, и больше нет помехи

Учёбой заниматься целый день…

Но вот беда: ему не то что лень…

Но воли нет, чтоб закрепить успехи.

Алина не идёт из головы…

Берёт учебник он, ведомый долгом, —

Осилить не способен и главы,

Вдруг застывает в размышленьи долгом.

Друзья, уже привыкшие к тому,

Что он у дам всегда имеет милость,

Всё пристают с вопросами к нему:

«Виталий, что с тобою приключилось?»

И в самом деле, нужно ли скучать?

Ведь можно так и бобылём остаться.

И вскорости решает он начать

С девицами – хоть изредка! – встречаться,

Чтобы в душе заполнить пустоту

И на Алину заглушить обиду.

К диплому он прикован, как к кресту,

И волочился больше так, для виду.

***

В любви так много значит красота —

Блестит среди грошей империалом…

Когда-нибудь исполнится мечта,

И встретишь ту, что мнится идеалом.

Виталию безумно повезло —

Он с девушкой знакомится красивой:

На флирт его ответила тепло

И оказалась вовсе не спесивой.

Звать Катя. И фигуры, и лица

Всех женщин затмевала красотою,

Достойною прислуги и дворца,

И скромной вместе с тем была, простою.

Теперь Виталий знал: мечта сбылась,

Он девушку нашёл – предел мечтаний,

Она им тоже сразу увлеклась,

Прошла пора сомнений и шатаний.

Ничто не может Кате помешать

Быть девушкой Виталия по праву.

Он сможет отношенья улучшать,

Благодаря её красе и нраву.

Но красота имеет свой секрет…

Его постигло странное несчастье:

На девушек не может он смотреть —

Их прелести поблекли в одночасье,

Хотя недавно многих он ценил

И в девушке невзрачной находил

Возможность привлекательной казаться,

И с нею был готов во флирт ввязаться!

Он выдержал всего лишь пару дней —

Что б он ни делал, было всё некстати,

И вот уже Виталий мчится к ней —

Так хочется ему увидеть Катю

И снова насладиться красотой

И прелестью… А то ведь как бывает:

«Не раз видал, с какою быстротой,

Красы очарованье исчезает.

И если это с ней произойдёт,

То для меня нет ничего святого!

И буду я уверен наперед,

Что стать придётся Донжуаном снова!»

Виталий Катю без труда узнал,

Она была по-прежнему прекрасна;

Как в первый раз, её он привлекал;

И волновался он два дня напрасно,

Заранее о горестях скорбя.

Лицом он просит Катю повернуться:

«Хочу я насмотреться на тебя!» —

Он будто бы во сне, и не проснуться.

Та повернулась плавно, не спеша,

В глаза ему спокойно посмотрела…

Какая у красавицы душа?..

Достойна ли она лица и тела?..

Минуты не прошло – уж он не рад:

И кто кого тут зорко изучает?..

В смущении отвёл Виталий взгляд —

Он усики на губках замечает…

И на ногах волосиков не счесть…

И стала Катя вдруг обыкновенной!

Виталия убила эта весть,

Что идеал разрушила мгновенно:

«Все женщины вдали гораздо краше,

Помощник их – воображенье наше,

Что украшает недозревший плод

И нас порой на подвиги зовёт.

Любое незнакомое лицо

Загадкою мужчину привлекает,

Но пророни она хотя б словцо —

И сразу ум в свои права вступает.

Всё портит мой пытливый ум-злодей…

Но я могу своим умом гордиться,

И даже с самым умным из людей

Могу, когда я прав, не согласиться!»

***

Решил оставить он всё так, как есть,

Хоть Катя и лишилась пьедестала:

С красавицей дружить – большая честь,

Она встречаться с ним не возражала.

В один из выходных ближайших дней

Он в общежитье Катю приглашает,

Знакомит с нею всех своих друзей…

И вдруг Виталий странность замечает.

Сначала удивил его Халдей

Капризным поведеньем беспримерным,

Хотя пришёл он с девушкой своей

И мог бы быть своей подруге верным.

Всегда общаться было тяжело

С Халдеем, но теперь он расшалился

И делал всё Виталию назло.

Виталий на Халдея разозлился.

Сергей, его сосед по этажу,

Пришёл с вопросом вскоре, был растерян:

Где повстречал он эту госпожу?

И долго ли встречаться с ней намерен?

Виталия допрос тот удивил:

Ведь у Сергея девушка Наташа!

И хоть Сергей простецким парнем был,

Не опускался он до эпатажа.

«Как изменились вдруг мои друзья!

Они меня как будто не узнали…

По-новому взглянули на меня

И более серьёзным посчитали?

Как разобраться нам в своих друзьях?

Ты с девушкой красивой познакомься —

Узнаешь всё быстрей, чем в новостях…

На всякий случай к худшему готовься».

И к Кате интерес его утих,

Исчезло вдруг её очарованье,

И вот уже на девушек других

Он обращает вновь своё вниманье.

Не привлекало больше ничего

В той девушке, что показалась милой,

Теперь уже он злился оттого,

Что заставлял себя любить он силой,

И осуждал разборчивость свою.

Его пугало разочарованье:

Ведь без любви нельзя создать семью,

И в результате – вечное скитанье.

Он пробовал её «расшевелить»…

Но Катя, как и Нина, молчалива,

И даже не пытается шутить…

И толку никакого, что красива.

Она могла ответить «нет» иль «да»,

Добавив пару-тройку междометий,

Не выражала чувства никогда…

Как будто был меж ними кто-то третий.

Шутить умел он тонко и умно —

Она при нём ни разу не смеялась,

И очень, очень редко улыбалась.

Ему казалось – Кате всё равно:

«Мои природой данные таланты

Она не в состояньи оценить,

На подвиги меня воспламенить,

Которым позавидуют Атланты.

Играть в молчанку – небольшая честь,

Уж лучше бы болтала… Как Алина…

И в болтовне, выходит, прелесть есть,

Коль эта болтовня мила, невинна.

Казалось мне всегда, что красота —

Важнейшее из качеств человечьих…

Мной явно перепутаны места —

Есть нечто поважней в делах сердечных!

Красавиц лица – как картины в ряд:

Ты долго на одну смотреть не будешь —

Другая вскоре привлечёт твой взгляд,

И прежнюю картину позабудешь.

Ты подойдёшь – материя холста

Вдруг плоскостью своей обескуражит.

Так что тебе важнее: холст? иль та,

Что дерзкий ум мужчины будоражит?

В лице красивом нету одного:

Нет живости, черты его – как маска,

Его настрой зависит от того,

Как утром на него ложится краска.

Влиянье красоты так велико,

Что безграничностью пугает жуткой:

Красотке одинаково легко

И королевой стать, и проституткой.

Красивый человек – как инвалид,

Он требует достойного вниманья.

Красивым быть мне совесть не велит,

Поскольку мне дороже ум и знанья.

Она красива… Но не для меня —

С картиной мне общаться несподручно…» —

Он не успел понять, умна ль она,

Ему внезапно стало просто скучно.

Её он сделать женщиной хотел…

Да, в голову такое приходило…

Но перед красотой он оробел,

Да и нечестным быть противно было.

Не сожалел он… Но, расставшись с ней,

Смотрел на женщин безразличным взглядом…

Пока в один из беспросветных дней

Та девушка не оказалась рядом.

Глава 19. Свежее дыхание юности

Счастья нет. Но горевать не буду –

Есть везде родные сердцу куры,

Для меня рассеяны повсюду

Молодые чувственные дуры.

С. Есенин

«Ах, Света, Света! Чудные дела

Вдруг оживляют мир унылый, блеклый.

Как молода ты, Света, как мила!

Ты воскресил меня, мой ангел светлый.

Когда Сергей в субботу пригласил

С девицами меня повеселиться,

Я был тогда лишён моральных сил,

Не ожидал, что может так случиться.

Мир изменила Кати красота:

Все девушки дурнушками казались,

Недостижима им та высота,

Я вряд ли на кого теперь позарюсь.

И я ни с кем встречаться не хотел,

Коль у меня нет шансов насладиться;

К тому же накопилась масса дел,

И за диплом пора уже садиться —

Поэтому Сергею отказал…

Но тот всё приставал ко мне с услугой,

Для верности таинственно сказал:

«Наташа к нам придёт с другой подругой…»

А мне какое дело до подруг?

Я и Наташу не считал красивой…

А девушек и так полно вокруг,

Но к ним я отношусь теперь брезгливо…

И всё же он меня уговорил.

Наташину подругу звали Света,

И сразу я вниманье обратил,

Что очень скромно девушка одета.

И больше ничего. Её лицо

Мне было, хоть убей, неинтересно.

Хоть пили мы какое-то винцо,

Всё было очень скучно, вяло, пресно…

Со временем я начал замечать

Тот интерес, что Света проявляла

Ко мне: не позволяла мне молчать,

Вина мне постоянно подливала.

Мне интерес её, признаться, льстил.

Потом она немного осмелела:

«Давай… на брудершафт… чтоб не грустил…» —

И мне в глаза внимательно смотрела.

Ну, как такое – да не замечать?

От этих слов я будто бы очнулся

И начал незаметно изучать

Явление, с которым вдруг столкнулся.

Её лица приятные черты

Ласкали взгляд, да стан миниатюрный,

И я спросил себя: «Неужто ты

Отдашь другим такой подарок чудный?»

И вдруг мелькнула мысль, что, как всегда,

Придётся мне расстаться и со Светой,

Продлится расставаний череда,

Что сросся я уже с привычкой этой…

Но я решился. Грусть моя прошла,

Я девушкой увлёкся постепенно

И удивлялся, как она мила.

Я стал таким, как был обыкновенно.

Сначала были общие слова…

О, как слова мне эти надоели!

Но постепенно сила естества

Возобладала в этом хрупком теле —

Я откровенья Светы услыхал.

Едва она закончила учиться,

Родители ей прочат жениха,

И Света в Ленинград, к подруге, мчится,

К Наташе – та с работой помогла.

Но мамы ей, конечно, не хватает,

Ей жаль, что из-под мамина крыла

Так рано улетела, и скучает.

И я от этой речи оживал:

Казалось, после Кати молчаливой,

В её словах… как ручеёк журчал,

Что наделял меня могучей силой.

Её лицо – не холст и не портрет,

В её глаза смотрел я без стесненья,

И мог бы бесконечно так смотреть…

Понравилась мне Света, без сомненья!

Весь день мы были вместе. Вот и ночь,

И расставаться с ней мне не хотелось.

Остаться предложил – она не прочь.

И вновь я поражён: какая смелость!

Приятно было мне её обнять,

Прижать к груди, теперь уже в постели,

И взглядом её прелесть изучать,

Теперь уже при обнажённом теле.

Но снова промелькнула мысль о том,

Что с нею расставаться мне придётся…

Я отмахнулся: это всё потом!

Сейчас удача в руки мне даётся.

Была покорна и нежна девчонка…

Но в миг последний за руку взяла

И прошептала: «Пожалей ребёнка!..

Ведь мне семнадцать лет…» Ну и дела!

Я возбуждён, препятствий больше нет,

И мне уже её подвластно тело…

Лишь только возраст: ей семнадцать лет…

Циничным быть мне очень не хотелось

И жизнь приятной девушке ломать —

Меня потом она же и осудит.

Не хочется расстраивать и мать,

Которую девчушка эта любит.

К тому же я не очень был готов

Страдать за совращенье малолетних,

И после этих откровенных слов

Себя сдержал от новых ласк запретных.

И с этой мне придётся лишь дружить…

Мне кажется, я был всегда уверен:

Иначе просто не могло и быть…

Я удивлён, но вовсе не потерян…»

***

«Мне хочется со Светой быть всегда —

По нраву мне покладистый характер,

Мы ладим без особого труда,

Ведь он в любви немаловажный фактор.

Хочу любить – и больше ничего.

Не так, как угораздило с Алиной,

А просто ощущая душ родство,

И хворью не страдать неисцелимой.

Не мучить ни её и ни себя:

Ей повод не давать судить сурово,

Ни самому, от ревности кипя,

Карать за то, что предпочла другого.

Мне нравится она, я нравлюсь ей —

Она сама об этом мне сказала,

Когда звонил я девочке моей,

Что к телефону со всех ног бежала.

Я у неё недавно был в гостях,

Она опять в симпатии призналась:

Сказала, что не может дрожь в кистях

Никак унять – так сильно волновалась.

Желанье с ней встречаться не унять,

Как много дней до встречи с ней осталось!

И хочется стихи мне сочинять…

Но только не диплом… Какая жалость!

И всё-таки я странный человек…

Я мучаюсь, тоскую – и желаю,

Чтоб сердце успокоило свой бег,

Когда после разлук её встречаю.

Но стоит успокоиться, как мне

Вдруг кажется, что нет любви в помине,

И хочется любить её вдвойне

И у мучений сладких быть в пучине…»

***

«Но что это? Вдруг говорит она,

Что без ума от доктора зубного:

О, как рука у доктора нежна!.. —

Я сразу превратился в запасного…

Потом ещё какие-то друзья,

Со слов её, внезапно появились,

Вокруг неё создалась толчея,

Все, как один, они в неё влюбились.

Но я решил, что это не всерьёз,

Порой себе так набивают цену…

Но тут произошёл один курьёз —

Устроила мне малолетка сцену.

Я с ней хотел побыть наедине —

Она везёт меня встречать Наташу

После работы… Очень странна мне

Её любовь к такому променажу.

Наташа к нам выходит, но она

Сказав, что больше нам нельзя встречаться,

Вдруг убегает, гневом вся полна,

Да так, что мне за нею не угнаться,

Оставив нас с Наташею вдвоём…

И вдруг я вспомнил, как «спихнул» Алину

Семёну, в поведении своём

Уверен был, считал его невинным.

Теперь же избавлялись от меня,

И я уже увидел всё иначе:

Скрывается в любые времена

Великий грех в подобной передаче.

Не ожидал от девочки своей!..

Но от меня зачем ей избавляться?

А если это ревность, то и ей

Учиться надо с ревностью справляться.

Быть может, это даже хорошо,

Что Светы вдруг характер проявился…

Но не даёт покоя мой грешок —

Как будто призрак Али объявился…

Простил я Свете ревности каприз,

И через день я снова к ней приехал…

И снова ожидал меня сюрприз —

Для встречи в выходные есть помеха.

Какая?.. Объяснений не даёт,

В её глазах уныние… и скука…

Я почему-то знаю наперёд,

Что непременно ждёт меня разлука.

Я мог бы побороться за любовь…

Но кто же за меня диплом напишет?

Придётся за учёбу браться вновь,

И мне уж всё равно, что Светой движет!

Осталось лишь формальность соблюсти,

Для этого поехал к ней в субботу,

Чтоб дать возможность ей произнести

Слова, что станут поводом к разводу:

«Я думала, – она произнесла, —

И долго, я должна тебе признаться…

Так долго, что вконец я поняла,

Что больше нету смысла нам встречаться…»

Я мог бы побороться за любовь…

Я мог бы попытаться образумить…

Я выслушал её, и даже бровь

Не дрогнула моя: пусть бог рассудит!

В ответ я ей ни слова не сказал…

Через минуту молча встал и вышел…

Нет, я себя виною не терзал:

Я всё-таки безмозглых куриц выше!»

***

«Ну, вот и Света бросила меня…

Как быстротечны все мои романы!

Кидаюсь я в полымя из огня,

И на душе уже сплошные раны.

Я не могу никак пройти урок:

Меня чуть ли не каждая бросает,

Довлеет надо мной какой-то рок,

И красота нисколько не спасает.

Прошла неделя… Только для меня

Неделя оказалась слишком длинной…

Воображенье дразнит, к ней маня…

Но мне идти не хочется с повинной.

Пусть время всё расставит на места,

Ведь расставанье – лучшая проверка,

Что распахнулось для любви – врата

Или всего лишь маленькая дверка.

Но что поделать – слишком молода

Девчушка эта, слишком непорочна…

Быть может, здесь она не навсегда…

Не к спеху ей влюбляться так уж срочно.

Недавно, как в волшебных зеркалах,

Увидел маму с дочкой средь прохожих,

На Свету эта девушка была

И обликом, и возрастом похожа.

Она прижалась к мамину плечу,

Как будто никого нет в этом мире,

Глядит в глаза, как пациент врачу,

Души не чает в ласковом кумире.

Всё как у Светы – мамой решено,

Кто будет для её дочурки мужем,

И замуж она выйдет всё равно,

Силок забот затянется всё туже.

Но хочется на мир ей посмотреть —

Когда ещё представится возможность?

Муж птичку может в клетке запереть —

Знакома ей семейной жизни сложность.

Она гуляет… Юность – как броня,

И может это долго продолжаться…

Когда же Света встретила меня,

То поняла, что ей не удержаться,

Что год свободной не прожить никак,

И всё сильней в её душе смятенье…

Она решилась на серьёзный шаг,

Пока в любовь не выросло влеченье.

Кто чувством научился дорожить,

Любовь не заменяет дисциплиной…

Любовь нельзя на время отложить…

А я не так ли поступил с Алиной?..»

***

Виталий не жалел, что он ушёл,

И не был угнетён любовью странной,

Как не дано почувствовать укол

Тому, кто поражён смертельной раной.

Не всколыхнул души его глубин

Простой характер, мягкая натура…

Штиль вызывает скуку у мужчин,

Мужчину возбуждает только буря.

И с каждой новой женщиной уходит

Агрессии мужской густая кровь,

И путь к его душе уже находит

Немыслимая прежде в ней любовь.

Забыл про книгу, новых встреч зарок.

В его душе – лишь облачко эмоций,

Которое сдул лёгкий ветерок

От мыслей тех, что породил Конфуций.