Читать книгу: «Викинг. Книга 3. Северный Альянс», страница 2

Узнав меня, Кулибин что-то крикнул помощнику и спустился вниз по узкой стремянке, стоящей у борта катера.

– Здравствуйте Иван Николаевич! – поздоровался Кулибин и вытер полотенцем пот с лица, – Какими судьбами к нам?

– Здравствуйте Иван Петрович! – ответил я, – Заехал по делам в столицу и решил заодно посмотреть на ваши успехи в деле судостроения. Я смотрю у вас уже все готово?

– Все готово никогда не бывает, – махнул рукой Кулибин, – всегда есть, что улучшить, но в целом вы правы. Хоть сейчас на Неву. Жаль угля нет, Ростислав Альбертович говорит, что на дровах тяга намного хуже, но обещал к весне обязательно доставить пудов сто.

– Великолепно Иван Петрович, уверен, что ее величество будут в восторге. А что у вас с дальнеизвещающей машиной? – перевел я беседу на более интересующий меня вопрос, поскольку в изготовлении катера нисколько не сомневался.

– А с дальнеизвещающей машиной тоже, как вы выразились, все великолепно! – ответил Кулибин и показал куда идти, – Пройдемте в мастерскую, я сейчас все покажу! Когда вы сказали, что обязательно найдете применение такой машине, у меня словно крылья выросли и несмотря на занятость здесь и в Академии наук у меня все получилось. И чертежи готовы и азбука!

Посмотрев чертежи, я довольно легко в них разобрался. Схема была проста и довольно легко реализуема. Это был семафор, оснащенный оригинальными прожекторами Кулибина. Нужно было только заинтересовать лиц, принимающих решения, и выбить под строительство линии связи деньги.

– Что ж, – посмотрел я на Кулибина, закончив с чертежами, – думаю, что от этого изобретения будет большая польза. Один вопрос Иван Петрович, если башни смогут делать любые плотники, то фонари, наверное, нет?

– Зрите в корень Иван Николаевич, таких фонарей всего две штуки на свете, их никто еще не видел! – ответил изобретатель.

– Хорошо Иван Петрович, давайте поступим так. Вы пока занимайтесь своими делами, а я займусь этим вопросом, как будут новости, так сразу вас навещу! – откланялся я.

Интерлюдия Варшава

В то время, как Викинг в Питере планировал восхождение на трон герцога Курляндского, южнее, в Речи Посполитой, происходили не менее захватывающие события.

Граф Потоцкий не стал долго задерживаться в родовой вотчине. Как только вопрос с австрийским присутствием на территории Галиции решился в пользу поляков, он поднял свою, к этому времени уже восьмитысячную, армию и двинулся на Варшаву. Он твердо решил пойти ва-банк и сместить Августа Понятовского. Конечно, учитывая процедуру голосования на выборах короля, когда голосовать может любой шляхтич, никакой гарантии, что он станет королем, у Потоцкого не было. Есть в Польше и более знатные и богатые магнаты. Да и вообще, на этих выборах в основном все решают подковерные договоренности и подкуп избирателей. У Потоцкого же было только два, но весьма немаловажных козыря – боеспособная армия в восемь тысяч бойцов и слава освободителя Галиции.

Не встречая никакого сопротивления, Потоцкий дошел до Варшавы и ворвался в королевский дворец прямо во время шикарного приема, так называемого «четверга у польского короля», проходящего, как нетрудно догадаться, каждый четверг и имевшего известность по всей Европе.

Произнеся пламенную речь, о том, что Польшу рвут на куски, а король проводит время на балах, Потоцкий поместил короля под домашний арест и созвал заседание сейма. На заседании сейма он повторил свою речь и добавив аргументов в виде войск, оцепивших королевский дворец, заставил сенаторов проголосовать за низложение Понятовского, а потом придя к арестованному королю с этим решением, получил от него, под гарантии личной безопасности, письменное отречение. Первый шаг к польской короне был сделан!

Глава 3

Десять дней с момента встречи с Софией прошли, но в свободные минуты мое сознание постоянно возвращалось к ней. Вернувшись вечером домой, после встречи с графом Соймоновым, ставшим первым директором, созданного по его же предложениям, Горного училища, я сидел в кабинете и продолжал детализацию плана подготовки группы к предстоящим мероприятиям, как вдруг услышал за окном звук подъехавшей кареты, а через пару минут раздался звук шагов и в кабинет ворвался Потемкин.

– Иван! – как всегда сгреб меня своими ручищами Потемкин, – Рад что ты здесь, а то думаю вдруг в дороге разминемся!

– Григорий! – напрягся я, чтобы сохранить внутренности в целостности, – Очень хорошо, что приехал. Тут такие дела намечаются!

– А я и не один приехал! – заинтриговал он меня, а в этот момент в кабинет вошли Добрый и Пугачев.

Обнявшись с парнями и обменявшись приветствиями, я отправил их привести себя в порядок с дороги, а сам подумал, что все очень удачно сложилось с их приездом. Сев ужинать, мы выпили по рюмке за встречу и немного утолив голод, принялись обмениваться новостями.

– Что слышно при дворе Иван Николаевич? – начал разговор Потемкин.

– А черт его знает Григорий Александрович, – пожал я плечами, – я у государыни императрицы был на аудиенции один раз, пару раз к Ивану Перфильевичу заходил по делам, да передал ему записку с предложениями по устройству правительства и государства, подготовленную по поручению ее величества. Ты же знаешь, меня эти придворные дрязги не особо интересуют.

С этой запиской, о подготовке которой попросила меня в конце аудиенции Екатерина, мне пришлось изрядно помучиться. Можно было конечно тупо расписать устройство той России, с разделением ветвей власти, парламентом и правительством, но это было слишком сложно, да и бесполезно. Такого количества чиновников здесь и сейчас не требуется. Нужно что-то простое и адаптированное к текущей действительности. Поэтому я предложил ввести министров по основным направлениям деятельности, имеющих право доклада императрице и составляющих Совет министров при высочайшем дворе, а также упорядочить административно-территориальное деление, упразднив различные наместничества и провинции, оставив только генерал-губернаторства, которые я видел одновременным аналогом военного и федерального округа и губернии, входящие в их состав.

– Может быть, может быть, – задумчиво проговорил Потемкин, словно знал что-то потаенное, – о ваших делах в Галиции я уже наслышан, а у нас в Крыму стройка идет, ни на минуту не останавливается. Все как мы задумали. Из Азова пришла флотилия под флагом адмирала Синявина. Да, светлейший князь Девлет-Гирей крестился и взял себе имя Николай Гирей-Херсонесский в честь покровителя мореплавателей Николая-Чудотворца. Пожалован должностью вице-губернатора, а Антонио твой уже три корабля имеет и наладил торговлю с турками!

Порадовавшись за друзей, я начал расспрашивать Доброго и Пугачева про их приключения.

Первым взял слово Добрый:

– Мы командир даже до Крымского перешейка не успели доехать, а тут нам навстречу кортеж Григория Александровича. Я ему письмо твое передал, да и поехали дальше вместе. Заехали в Донецк к Гному, он тебе письмо написал, – передал он мне конверт, – ты прикинь, он уже жениться успел, на дочке Депрерадовича. Задерживаться там не стали, вот забрали Емельяна Ивановича и ходу в столицу. Парням дал две недели отпуска, а потом Цыган организует боевую подготовку, чтобы жиром не заросли. А Донецк то уже ого-го, растет!

– Молодец Гном, – обрадовался я, раскрывая письмо.

Так, как за столом были все свои, я спокойно зачитал письмо вслух, дабы не тратить потом время на пересказы.

По словам Гнома, три шахты под Лисичанском уже работают. Коксовая батарея под Донецком строится, а также начали там разработку новых шахт. Производство он решил распределить по двум ключевым точкам: Лисичанску и Донецку. Так как производство спирта и кислот, основных компонентов для изготовления пороха и, в дальнейшем, тротила, требует большого количества воды, то их производство будет развернуто в Лисичанске, на берегу Северского Донца. Ну а в Донецке будет сосредоточены основная добыча угля и производство кокса, а также металлообрабатывающее производство. Кроме того, он рассказал про строительство города и самое главное про нехватку денег.

– Ростислав Александрович сказал мне про проблемы с финансами, – взял слово Потемкин, когда я дочитал письмо, – я оставил ему пять тысяч, но этого мало!

– Иван Николаевич, – потянул Пугачев из под стола, непонятно, как там оказавшийся тяжеленный мешок и поставил его на стол, заскрипевший от нагрузки, – Так и мы не зря на Урал съездили. Вот, почти пуд золотого песку намыли!

Потемкин, оказывается, не знавший о золоте, немного опешил:

– Опять удивляешь Иван Николаевич, ты и здесь успел отличиться. Вся империя столько в год добывает, а у него мешок с золотом просто под столом валяется!

Быстро переведя золото в деньги, Потемкин сказал, что содержимое мешка можно оценить примерно в тринадцать-четырнадцать тысяч рублей. После этого Пугачев коротко рассказал о своих похождениях и о том, что нашел и привез к отцу, как я и обещал, детей Архипа, и путешественники, уставшие с дороги, пошли спать.

***

Я не стал на ночь глядя нагружать собеседников своими, ну или почти своими, планами по Курляндии. Завтра всё узнают. Просто с Потемкиным этот вопрос надо обсуждать с политической точки зрения, а с Добрым и Пугачевым с точки зрения выполнения задачи. Но человек предполагает, а бог (в данном случае государь) располагает. С утра в особняк Потемкина примчался посыльный гвардеец и сообщил, что Потемкин и я должны быть к полудню в Зимнем дворце.

Входя чуть ранее установленного времени в Тронный зал Зимнего дворца, мы оказались одними из последних и увидели в зале почти всех высших сановников государства. Но кроме уже знакомых мне князя Вяземского, графа Чернышева и фельдмаршала Румянцева, а также узнанного мной по описанию президента Императорской Академии наук и художеств графа Разумовского, в зале присутствовали еще несколько неизвестных мне вельмож. А вот Григория Орлова и Никиты Панина в зале не было. Обменявшись приветствиями с присутствующими, мы подошли к Румянцеву и завели неторопливую беседу в ожидании первого лица.

– Государыня императрица Екатерина Вторая, самодержица Всероссийская! – раздался через десяток минут голос от дверей и в зал вошла Екатерина.

– Господа! – обратилась она к присутствующим, после того, как заняла трон, – Я собрала вас, верных слуг государевых и мою опору в деле управления державою, дабы ознакомить с высочайшим указом. Указ сей направлен на переустройство государства нашего, дабы и впредь росло благосостояние его. С сего дня учреждается Совет министров при высочайшем дворе, заседания которого будут проходить каждый месяц. Коллегии упраздняются, а вместо них вводятся министерства. Иван Перфильевич огласите фамилии новых министров и членов совета!

– Министр внутренних дел – генерал-прокурор сената князь Вяземский, – начал зачитывать Елагин и Вяземский вышел вперед на несколько шагов, – министр иностранных дел действительный тайный советник граф Александр Романович Воронцов, – продолжил Елагин и один из незнакомых мне дворян встал возле Вяземского, – военный министр генерал-фельдмаршалграф Захарий Николаевич Чернышев, вице-министр – начальник Генерального штаба генерал-фельдмаршалПетр Александрович Румянцев, министр промышленности и транспорта действительный тайный советник граф Яков Ефимович Сиверс, министр просвещения действительный тайный советник граф Иван Иванович Бецкой, министр сельского и лесного хозяйства действительный тайный советник граф Нартов Андрей Андреевич, министр здравоохранения действительный тайный советник барон Александр Иванович Черкасов, президент Императорской Академии наук и художеств генерал-фельдмаршал граф Кирилл Михайлович Разумовский и генерал-губернатор Новороссии генерал-адьютант светлейший князь Григорий Александрович Потемкин! – закончил оглашение Елагин.

Судя по выражениям лиц присутствующих, которые я успел заметить, случившееся было новостью не только для меня. А дальше слово опять взяла императрица:

– Графа Ивана Николаевича Кетлера-Крымского, – показала она на меня рукой, – многие из вас знают лично. Он на государственной службе не состоит и в состав Совета не входит, но является моим личным советником с правами министра. Члены совета лично отвечают за вверенное им дело и имеют право личного доклада. С каждым из вас я еще побеседую, но от всех требую разумной инициативы и совместных действий, не только в интересах своего ведомства, а в интересах всей державы нашей. Яков Ефимович, вы направьте все силы на обустройство каналов для создания водного пути из Петербурга в Крым и скорейшее оснащение всех мануфактур паровыми машинами, какие ныне производят в Туле на заводе военного министерства. Иван Николаевич вас ознакомит с сей диковинкой, это его задумки. А ежели кто из заводчиков противится будет установке машин на своих заводах, накладывать на них дополнительный налог. От вас Александр Иванович державе в первую очередь надобна защита от моровых поветрий и оспы. Ну а от вас, Иван Иванович, будет зависеть как все прочие министры свои дела справят, потому как и для работы с машинами, и для лечения хворых, и для правильной обработки земель надобны ученые люди во множестве, которых с малолетства грамоте обучить необходимо. Кроме того, сим указом учреждается изменение устройства империи. На всей территории вводится единое устройство: восемь генерал-губернаторств, состоящих их губерний, и пятьдесят губерний, состоящих из уездов. Запорожское войско упраздняется и переселяется на Кубань, для охраны земель от набегов горских племен. И последнее по порядку, но не по важности, положение указа, касательно крепостного права. Барщина ограничивается тремя днями в неделю, запрещено работать в воскресенье, в двунадесятые праздники, день апостолов Петра и Павла, в дни святого Николая и в храмовые в каждом селении праздники. Строжайшее за сим наблюдение возложить на губернское начальство. Запрещается продажа крестьян без земли, отдача посторонним лицам в услужение, разделение семей и телесные наказания по самоуправству помещика. За провинности судить строго по закону!

В зале и так было тихо, но при последних словах Екатерины, кажется, даже движение воздуха от дыхания присутствующих прекратилось.

– Граф Нартов, – обратилась Екатерина к новоиспеченному министру сельского и лесного хозяйства, – как вы считаете, положения сего указа пойдут на пользу державе?

– Несомненно ваше величество, – быстро ответил Нартов, – большинство помещиков довели барщину до шести дней в неделю, потому крестьянские наделы или не обрабатываются вовсе или полностью переходят в распоряжение помещика. На селе зреет недовольство!

– Ваше величество, – как всегда непринужденно, взял слово Разумовский, – крупные землевладельцы будут не очень довольны новыми предписаниями!

– Вы Кирилл Михайлович, видимо, в первую очередь, – усмехнулась Екатерина и показала блестящее владение предметом, – а землевладельцам надобно перенимать английский опыт, переходить на четырехполье, применять новые орудия для обработки земли, тогда и трехдневной барщины будет достаточно. Или нанимать вольных людей для обработки земли. Обратитесь в Вольное экономическое общество, думаю, что там вам в консультациях не откажут, а граф Нартов, как его секретарь, поспособствует. А у кого земля бурьяном порастет, возвращать те земли в государеву собственность, невзирая на былые заслуги!

***

По окончании первого совещания Совета министров, Екатерина велела мне остаться и дала прочитать депешу от князя Репнина, являющегося, если по простому, смотрящим за Польшей. В ней князь докладывал, что за время его отсутствия в Варшаве, граф Потоцкий низложил короля Польши Станислава Понятовского, перетянул на свою сторону сейм и организовал выборы нового короля, и теперь Репнин не знает, что ему делать.

– Что скажете Иван Николаевич? – поинтересовалась Екатерина после прочтения письма, – Вы ведь знакомы с возмутителем спокойствия!

– Да ваше величество, – отдал я ей письмо, – как я уже говорил, граф чрезвычайно амбициозный человек. Думаю, что нам обязательно нужно этим воспользоваться, формально оставшись при этом в стороне. Мы выскажем ему свою поддержку на выборах, он станет королем и признает независимость Курляндского герцогства. А потом он пойдет освобождать Поморье, оккупированное пруссаками. Один он, конечно, не сможет им противостоять, но мы можем тайно помочь ему оружием и боеприпасами, а также отправить к нему инкогнито командующим армией графа Суворова, который, в том мире умудрялся бить любого численно превосходящего противника. И если все получится и Потоцкий, с нашей помощью, вернет себе Поморье, а может и заберет всю Восточную Пруссию, то мы взамен заберем у него земли восточнее Западной Двины и Березины. В итоге получим на западной границе союзное государство и ослабим Берлин, который должен был закончиться, как великое государство, уже по итогам Семилетней войны, а также заложим между Польшей и Пруссией вечный камень раздора!

– Хорошо Иван Николаевич, – ответила Екатерина, обдумав мое предложение, – действуйте. Напишите графу Потоцкому письмо, чтобы он понял, что это именно вы, и договоритесь с ним о встрече на границе, например в районе Смоленска. При личной встрече все и обговорите. А я пока вызову Суворова в столицу и отпишу Репнину чтобы не вмешивался. Вы хотели задать какой-то вопрос?

– Да ваше величество, вы чрезвычайно проницательны. Мой заместитель Ростислав Альбертович Чернов сообщает в письме, что освоение дикого поля идет чрезвычайно активно, началась добыча угля, город Донецк растет, но на данный момент не хватает оборотных средств, тысяч пятьдесят рублей!

– Знаю о ваших успехах, Григорий Александрович писал мне. Ваши дела на пользу государства стоят столько, что пятьдесят тысяч сущие копейки супротив этого. Возьмете у Ивана Перфильевича из моей личной казны, это вам премия за Галицию. Кстати, что там с вашими поисками золота? – неожиданно спросила Екатерина.

– Виноват ваше величество, вызов на Совет был столь неожиданным, что совсем вылетело из головы, – удивился я ее памяти, – вчера, вместе с Григорием Александровичем прибыл Емельян Пугачев и привез около пуда золотого песка, намытого в уральских реках. Какое качество у золота я не знаю, не разбираюсь в этом. Сдадим в казначейство, там оценят. Но самое главное, что золото в реках есть, а значит нужно организовывать эту работу и идти дальше, на Алтай, на Енисей и Витим!

– Порадовали Иван Николаевич, порадовали. Князь Вяземский займется этим! – завершила разговор Екатерина.

Поняв, что аудиенция закончена, я решил поинтересоваться про Софию:

– Ваше величество, разрешите еще один вопрос, а где сейчас ваша очаровательная кузина?

– Как где, – удивилась Екатерина, – убыла к себе в аббатство!

– Вот как, а я хотел обсудить с ней некоторые вопросы по Швеции! – расстроенно ляпнул я первое пришедшее в голову.

– Принцесса должна быть вне подозрений, она и так пробыла здесь непозволительно долго, да и от таких молодцев, как вы, девиц надо держать подальше, а то понаделаете глупостей. Только не говорите граф, что не замышляли ничего такого. Знаю я вас молодежь! – погрозила мне пальчиком императрица.

Глава 4

Одновременно расстроенный, что не удалось увидеть причину своих переживаний, и обрадованный, что не пришлось объясняться и можно спокойно делать свои дела, я вышел из Тронного зала и направился к Елагину. Потемкина нигде не было, но судя по тому, что Григория Орлова задвинули, а Потемкин оказался в числе членов Совета, да еще и Екатерина поменяла свою позицию по крепостному праву, теперь у них точно все срослось, как надо! Конечно, глупо было бы рассчитывать, что она возьмет и сразу отменит крепостное право. Ведь одаривание землями и крепостными было основной формой поощрения дворян. Но и то, что она совершила своим указом, было похоже на переворот. Все же наши беседы с Потемкиным не пропали даром.

У Елагина я получил пятьдесят тысяч ассигнациями и написал Потоцкому письмо, в котором упомянул про его приглашение в Станислав и предложил встретиться для обсуждения того, о чем он мечтал, через три недели на границе в районе Смоленска, оставив его Ивану Перфильевичу для отправки. Разрешение императрицы на использование дворца в Москве было получено еще раньше, значит можно было начинать подготовку группы.

Вернувшись в особняк Потемкина, я застал просто идиллическую картину. Добрый сидел облепленный старшими детьми Марии и аккуратно качая на руках почти годовалого Наполеончика внимательно слушал Марию, которая делала домашние дела и что-то увлеченно рассказывала. А что, подумал я, это был бы неплохой вариант, не будет же красивая молодая женщина теперь одна до конца своих дней. Я, конечно, материально позабочусь обо всех, но и личное счастье тоже не последнее дело.

Вырвав Доброго из семейной идиллии и позвав Пугачева, мы прошли в кабинет, чтобы определиться с планом действий, но перед этим я кратко проинформировал соратников о судьбоносном совещании:

– Слушайте сюда мужики, сегодня императрица провела совещание, которое перетряхнет всю жизнь в империи, – заставил я напрячься собеседников, – да не очкуйте, надеюсь в хорошем смысле этого слова. Вышел высочайший указ о сокращении барщины до трех дней, запрете продажи крестьян без земли, запрете телесных наказаний и много там еще других послаблений. Вот видишь Емельян Иванович, не пропала даром наша работа. Я же говорил, добьёмся улучшения жизни простых людей без войны и бунта!

– Слава тебе господи! – перекрестился Пугачев, – Услышал наши молитвы. И правда тебя бог послал к нам Иван Николаевич!

– Да, новости хорошие командир! – тоже перекрестился Добрый, – А ну, как помещики начнут воду мутить? Им ведь это не в жилу будет!

– Ну, думаю Екатерина им быстро рога пообломает, а мы поможем, если надо будет. Ладно, давайте к делу, – сменил я тему разговора, – Я сейчас пишу письмо Гному с указанием собрать группу и в полной выкладке срочно отправить в Москву, а Ефрема, Архипа с детьми и кухарку Марфу отправить в Питер с вещами. Вы забираете деньги для Гнома и через неделю выезжаете в Москву. Вот разрешение на использование дворца для тренировок и поручение командиру полка оказать нам полное содействие, – отдал я Доброму бумаги, полученные у Елагина, – в Москве готовите дворец для тренировок и встречаете группу. После их прибытия, отправляете две тройки с деньгами к Гному. Пять тысяч оставите на премии бойцам и приступаете к тренировкам. Как получаете от меня сигнал, выдвигаетесь в Питер, а я пока с поляками разберусь!

***

Двенадцатого января 1771 года, встретив в пути Рождество и Новый год, мы вместе с отдохнувшим в краткосрочном отпуске Вейсманом были на русско-польской границе в пограничном селе Гусино, недалеко от Смоленска, а еще через пять дней там появился Потоцкий, развернувший большой лагерь и пригласивший нас на переговоры в свой шатер.

– Желаю здравствовать господа, располагайтесь! – предложил нам присесть Потоцкий.

– Вам того же граф, – ответил я, присаживаясь в походное кресло, – с господином Вейсманом вы уже знакомы, а я имею честь представиться вам повторно, граф Иван Николаевич Кетлер-Крымский!

Потоцкий присутствовал на переговорах один, но я не стал отправлять Вейсмана. Он парень толковый и мне без такого помощника в будущем никуда. Вот и пусть опыта набирается.

– Кетлер, Кетлер, – проговорил вслух Потоцкий, пытаясь что-то вспомнить, – Если мне не изменяет память династия Кетлеров правила в Курляндии, но она же прервалась!

Я молчал, ожидая уточняющего вопроса и не желая первым начинать доказывать свою правоту.

Поняв свою ошибку, Потоцкий сдал немного назад:

– Прошу меня извинить граф, что на мгновение усомнился в ваших словах. Очень уж неожиданно все это. Уверен, что у вас есть все основания называться Кетлером!

– С кем не бывает граф. Зато я могу вас поздравить, у вас прекрасная память. Как раз по этому вопросу у меня есть к вам предложение от ее величества императрицы Екатерины Второй! – я протянул ему верительную грамоту, подписанную императрицей.

– Я вас внимательно слушаю! – ответил он, прочтя грамоту.

– Учитывая, что у вас сейчас самая боеспособная армия в Польше, шансы стать королем у вас есть, но небольшие. Поддержка русского государя в этом деле гарантированно склонит чашу весов в вашу пользу. Вы в ответ освободите Курляндское герцогство от вассальной клятвы и признаете его независимым государством! – сделал я паузу, давая Потоцкому проявить свои аналитические способности.

– А вы граф станете герцогом Курляндским, браво! – похлопал он в ладоши, – Учитывая, что я ваш должник за Галицию, это самое меньшее, чем я могу вас отблагодарить. У нас есть поговорка «Potrzebny jak dziura w moście», что в переводе на русский означает «Нужен как дыра в мосту». Очень эти слова подходят для Курляндии!

– Браво будущему королю Польши! – похлопал я в ответ, – Но это только цветочки, как говорят на Руси, а ягодки то повкуснее будут. Вы ведь пойдете возвращать Поморье?

– Конечно граф, без контроля над побережьем мы всегда будем во власти пруссаков! – ударил он кулаком по ладони.

– Хорошо, предложение ее величества таково. Мы помогаем вам оружием и огненным припасом, а также направляем вам инкогнито графа Суворова, с которым вы имели честь встречаться. Не буду говорить откуда у меня такая уверенность, но я гарантирую, что он разобьет армию Фридриха. Думаю, что будучи королем вы сможете собрать для него армию и обеспечить в ней дисциплину. После того, как вы передвинете границу на западе и заберете себе Восточную Пруссию, мы передвинем границу на востоке. Польша уступит России земли с преимущественно православным населением восточнее линии Динабург, Бобруйск, Житомир. По моему прекрасное предложение! – развел я руки.

– А как же князь Репнин, он так и будет присутствовать на заседаниях сейма и диктовать волю императрицы Екатерины? – спросил расслаблено откинувшись в кресле, видимо, уже принявший решение Потоцкий.

– Зачем нам это будет нужно? – начал я рассуждать вслух, – Если на западной границе у нас будет дружественное государство с сильной королевской властью, в котором не притесняют православных?

Потоцкий позвонил в колокольчик и через мгновение появился человек, принесший бумагу и чернила. Закончив написание документа, он накапал сургуча и приложил к нему большую металлическую печать:

– Вот признание вас герцогом Курляндии и освобождение от вассальной клятвы, осталось только дату нужную поставить! – передал он мне документ заверенный королевской печатью, – Если я стану королем, я свою часть договора выполнил, если нет, то это останется просто бумажкой!

– Благодарю граф, вы сэкономили мне уйму времени своим воистину королевским решением! – передал я бумагу Вейсману.

– А теперь предлагаю немного промочить горло. Думаю господа, сегодня нам есть за что выпить! – опять позвонил в колокольчик Потоцкий.

В столицу мы вернулись в конце января. Екатерина, как и я, оказалась весьма довольна результатом переговоров и тут же отправила князю Репнину поручение о поддержке Потоцкого на выборах короля Польши. Дело оставалось за малым, претворить наши планы в жизнь.

***

– Здравствуйте Александр Васильевич! – поздоровался я с Суворовым, прибывшим в столицу в середине февраля, стоя в приемной перед кабинетом императрицы.

– Здравствуйте Иван Николаевич! – ответил он на приветствие и хитро прищурив правый глаз спросил, – Чую я, что без вас в этом вызове к государыне матушке не обошлось. Никак новую каверзу для супостата удумали?

– В корень зрите Александр Васильевич! – усмехнулся я и пошел к открывшейся двери кабинета Екатерины.

Поприветствовав императрицу, мы встали недалеко от стола, за которым она работала с документами.

– Александр Васильевич, у меня для вас поручение, которое может показаться вам немного неожиданным, – начала разговор Екатерина, – вы прекрасно били конфедератов, но теперь вам будет необходимо превратить разрозненные отряды поляков в войско и дать бой Фридриху. Как думаете, получится?

– Думаю ваше величество, что получится! – почти не раздумывая ответил Суворов, – Поодиночке поляки воины справные, особливо в кавалерии, только им всегда дисциплины не достает. Ежели кто сможет гордыню их прижать к ногтю, то тогда побьем хоть пруссака, хоть шведа!

– Вот и отлично, а с их гордыней новый король разберется, – встала из-за стола императрица, – вы, кажется, знакомы с графом Потоцким. Вот он и станет скоро королем польским. Иван Николаевич, у вас будет, что добавить?

– Да ваше величество, благодарю. Предлагаю графу Суворову действовать под псевдонимом граф Рокоссовский, – решил я добавить немного троллинга в это мероприятие, вспомнив, как советский поляк маршал Рокоссовский вначале бил германский вермахт, а после Великой Отечественной стал министром обороны Польской Народной республики, – кроме этого, полагаю целесообразным снарядить с графом одну батарею наших новых полевых пушек с русскими канонирами, в польском обмундировании, естественно. Сие позволит испытать новые орудия и новые картечные гранаты в боевых условиях!

Предлагая испытать новое оружие в боевых условиях, я совершенно не боялся раскрытия его секретов. Картечные гранаты с виду ничем не отличаются от обычных ядер, а расчеты орудий будут жестко проинструктированы по подрыв боекомплекта, при угрозе его захвата противником. А что касается пушек, то здесь вообще без вариантов. Вероятность определения на глазок того, что пушки сделаны из другого сплава, да еще и особым образом упрочнены, однозначно стремится к нулю.