Вдруг что-то глухо стукнуло. Еще раз. Почва под ногами слегка вздрогнула. Как будто там, из-под земли что-то пыталось выбраться наружу. Еще толчок, и еще толчок. Внезапно все ущелье озарил белый свет. Я увидел Хлою. Она сидела, склонившись над небольшой трещиной в почве и что-то шептала, но нельзя было разобрать что именно, ибо это был какой-то древний язык или более того вовсе не человеческий. Я медленно и осторожно подошел ближе. Из образовавшейся трещины струился яркий белый свет. Он озарял все вокруг, словно внезапно настал день. Хлоя Колфилд совершала какие-то причудливые движения руками. Она нависла над трещиной и странные слова, лившиеся из ее рта, звучали все громче до тех пор, пока и вовсе не превратились в крик. Расселина принялась увеличиваться в размерах. Она, словно трещина на льду или стекле, ползла дальше, разрезая каменистую почву Луны. Казалось, еще мгновенье и спутник Земли, словно стеклянный шар, рассыплется на тысячи частей. Но этого не произошло. Тьма рассеялась, белый свет заполнял все вокруг. Тишину сменил неясный, назойливый гул. Голос мисс Колфилд звучал у меня в ушах где-то далеко, как будто она была совсем не рядом:

– Пора! Пэриш, не стойте столбом! Подойдите сюда!

Я как будто очнулся ото сна. Я не спеша, как будто чего-то опасаясь, подошел к Хлое. Она схватила меня за руку и повернула ладонью вверх. Непонятно откуда образовавшийся нож в ее правой руке проткнул мой костюм и врезался мне в ладонь, почти насквозь ее пробив. Я вскрикнул от боли и от изумления.

– Так, Пэриш, Вы попадете туда, куда нужно! Ваша кровь найдет ее! Дальше Вы сами. Все зависит только от Вас!

В моей голове творилось черт знает что. Мысли переплетались, я не мог ничего сообразить, а тем более сделать.

– Что? Что Вы такое говорите, Хлоя? Что зависит от меня?

Но ответа не последовало. Вместо него Хлоя Колфилд схватила меня за плечи и с силой толкнула прямо в светящуюся расселину. Я кричал, махал руками и ногами, звал Хлою, просил о помощи. Но было уже поздно. Я летел. Летел в пространстве, наполненным ослепительным белым светом. Глаза слезились, руки, и ноги не слушались. Рана в правой руке пульсировала болью. И я летел. Падал. Что там? Что внизу? Я разобьюсь? Куда я попаду? Почему она это сделала?

Еще миг и я сильно ударился обо что-то бетонное. В груди раздалась острая боль. Кажется, сломалось ребро. Я пролежал с закрытыми глазами на холодном бетонном полу еще минут пять, не меньше. Потом поднял веки. Вокруг царил полумрак, разбавленный двумя горящими факелами, которые торчали из подставок на двух противоположных стенах. Попытавшись подняться, я ощутил острую, невыносимую боль в груди. Да, ребро было сломано. Но деваться некуда, нужно взять себя в руки и, превозмогая боль двигаться, что-то делать. Если ничего не делать я умру здесь, не смогу выбраться. Выбраться… Но откуда выбраться? Где я?

Где-то далеко послышался лязг металла, скрип. Как будто металлическую дверь кто-то открыл и закрыл. Я все же поднялся на ноги и осмотрелся. Четыре голых, кирпичных стены и больше ничего. Они были покрыты зеленой плесенью, в затхлом воздухе пахло сыростью и кровью… Из комнаты был всего один-единственный выход. Деревянный квадратный люк высотою в половину моего роста у самого пола. Потолка не было видно. Подняв голову вверх, казалось, ты смотришь прямо в бесконечную пустоту. Никаких очертаний балок или перекрытия. Просто далекая, беспросветная пустота, ведущая в самую бесконечность.

Держась рукой за сломанное ребро, я, ковыляя, (оказалось, правая нога тоже была повреждена, но не так серьезно, чтобы обездвижить меня полностью), подошел к деревянному люку и осторожно пнул его. Тот поддался и со скрипом отошел наружу, впуская в комнату мерцающий свет огней других факелов, которые находились там, по другую сторону стены. Я присел на корточки и осторожно выглянул. Коридор. Длинный коридор без дверей или окон. Он уходил в обе стороны от меня и терялся где-то в темноте. Сверху потолка не было видно, как и в комнате. Только тьма, никаких очертаний, никаких силуэтов.

Я выбрался наружу и выпрямился во весь рост. По щербатым, бетонным стенам прыгал игривый красно-желтый свет от пламени факела. Такие источники света торчали из стен каждые метров тридцать, словно маленькие маячки, указывающие путь из зловещего лабиринта. Я попытался снять один такой, но у меня ничего не получилось. Он припаян к подставке, и не было никакой возможности снять его или сломать. Оставив тщетные попытки заполучить источник тепла и света, я с пустыми руками двинулся вперед по коридору. Двинулся во тьму, всепоглощающую и леденящую. Я брел в темноте от факела к факелу. От маяка к маяку. Где я? Что это за место? Я попал сюда сквозь расселину, в которую меня толкнула Хлоя? Зачем она это сделала? Может быть, мне показалось? Она знает, где я? А последние ее слова. «Дальше ты сам». Что это значит? Что я должен делать?

В мрачных размышлениях я двигался по мрачному коридору, сквозь густую тьму. Он казался бесконечным, ибо в его стенах я не встретил ни единой двери или люка или хотя бы ответвления. Но вдруг двери. Да-да. Высокая металлическая дверь. Прямо в торцевой стене. Коридор заканчивался этой железной пастью чудовища, которая проглотит тебя и унесет по зловонному пищеводу в недра ужасного, мифического зверя. Я с трудом отодвинул тяжелый засов, и дверь со скрипом подалась вперед, открывая за собой очередной коридор. Я ступил в красный свет, не понятно, откуда исходивший и душу пробрал ледяной холод. Вместо бетонных стен и пола переливалась какая-то бурая жижа. Она шевелилась, бурлила, переворачивалась, пузырилась. Она жила… мои ноги вязли в этой жиже. Я медленно и с большим трудом пробирался сквозь адское болото. Вещество под моими ногами ворчало, пищало, кричало, сливаясь в какофонию режущих слух звуков. Метрах в пяти от меня я заметил еще одну дверь, которая, возможно, выпустит меня из этого безумия.

Внезапно из жижи, со всех сторон, даже над головой, стали вылезать черные, окровавленные, кривые, сломанные, короткие и длинные руки. Они походили на человеческие, но наверняка ими не являлись. Каждое движение их пальцев сопровождалось хрустом костей. Кривые пальцы сжимались в кулак то в одну, то в другую сторону, совершенно неестественным образом. Крики, повсюду крики. Сверху, снизу, везде! Руки хватали меня за ноги, за шлем, за тело, пачкая костюм бурой жижей и кровью. Я кричал. Громко кричал. Я умолял их отпустить меня, но они не слушались. Они твердили свое. Каждый на своем языке. Каждая рука что-то говорила, творя звуки своими незримыми гортанями. Испанский, английский, французский, итальянский, русский, каждая рука говорила на своем языке. И все хрипели одно и то же. «Спаси нас. Забери нас отсюда. Умоляю, спаси!». Я умолял их, а они умоляли меня.

Собравшись с силами, я двигался дальше. От острых ногтей корявых рук мой костюм разодрался, шлем разбился, но я дышал. Наверное… Во всяком случае удушения я не чувствовал и двигался дальше, перебирая ногами все проворнее и отбиваясь от хватающих меня рук. Наконец-таки я добрался до двери, и громыхнул засовом. За моей спиной захлопнулось тяжелое железо двери, и стихли последние вопли о помощи. «Умоляю, спаси нас» – звучало уже где-то далеко, в другом мире.

Ободранный, в текучей, грязной жиже, с разбитым стеклом шлема, мерзко пахнущий кровью я оказался в саду. Зеленый сад, где росли яблони, груши, вишневые деревья пестрили красными плодами, пальмы с кокосами. В воздухе пахло ароматными цветами, маленькие деревянные заборчики были обвиты цветущими розами. На глубоком, синего цвета небе перекатывалось яркое солнышко, посылавшее свои теплые лучи прямо сюда, в чудный райский сад. Я в своем перепачканном костюме, с осунувшимся лицом, хромающий и плачущий был в этом месте словно раковая опухоль в цветущем организме. Под моими ногами зеленая трава становилась вялой. Жижа с ботинок убивала ее, хоронила ее под своим все разъедающим, текучим телом.

Я медленно и осторожно двигался вперед, оставляя за собою смертоносные следы. Что это за место? Оно никак не вписывалось сюда. Еще мгновенье назад я был в настоящем аду, в макабрическом мире наводящим ужас и панический страх на простого человека. Я обернулся и не увидел той двери, через которую я попал в этот светлый уголок. Вместо нее росло высокое ореховое дерево. Что за черт?

За несколькими пальмами, на которых сверху, из-под широких листьев желтели продолговатые бананы, находилась небольшая вишневая роща. Несколько деревьев только начали распускать почки, некоторые были полностью покрыты белыми облаками чудесных маленьких цветов, а ветки других гнулись к полу под тяжестью красных, кисло-сладких плодов.

Посреди рощи на мягкой траве сидела женщина. Она расчесывала длинные белые волосы и любовалась собой в маленькое зеркальце. Не может быть! Я подошел поближе, спрятался за стволом дерева и пристальнее посмотрел на женщину. Да, это она. Это она!

– Кэролайн… Кэролайн, это и вправду ты? – мой голос хрипел. Его было еле слышно. Но через мгновенье он превратился в крик. Я выбежал из-за дерева. – Кэролайн! Кэролайн, это ты?!

Женщина обернулась. Она смотрела на меня большими, голубыми глазами и хлопала длинными ресницами. Ее красные губки приоткрылись и растянулись в улыбке.

– Пэриш. Пэриш! – Кэролайн бросилась мне навстречу и повисла на моей шее. Ее нежная кожа пахла ромашкой, как и при жизни. Она всегда пахла ромашкой.

Я прижимал Кэролайн к себе и не в силах был отпустить ее. Я вдыхал аромат ее волос, чувствовал тепло ее тела. Она была здесь. Как такое возможно?

– Ты правда здесь, Кэролайн? – мой дрогнувший голос звучал тихо.

– Что ты имеешь в виду, дурачок? – Кэролайн отпрянула и с сияющей улыбкой посмотрела мне в глаза. – Конечно же, я здесь, ты что, не видишь? Где же я еще могу быть?

Я смотрел на свою жену и с трудом, с большим трудом, произнес следующую фразу:

– Но ты… Ты ведь мертва…

Глаза Кэролайн округлились от удивления:

– С тобой все в порядке, Пэриш? Что ты такое говоришь? Что за вздор? Вот она я перед тобой. Как вообще тебе пришло в голову такое…

Я смотрел на нее и не мог поверить в то, что происходило. Она не знала, что она мертва. Или может быть, это я думал, что она мертва, а на самом деле она была жива. Я окончательно запутался и уже, не понимал, здраво ли я мыслю. Но разве это галлюцинация? Не похоже. Вот она, моя жена, прямо передо мной. Она материальна, к ней можно прикоснуться. Может быть, она и вправду не умирала? Но что это за место? Как она тут оказалась? Как я тут оказался? Я уже ни в чем не был уверен. Может быть, ничего и не было? Не было аварии, похорон, знакомства с Хлоей, полета на станцию и Луну. Хлоя! Хлоя! Как только я вспомнил про нее, тут же, совершенно непонятно откуда прозвучал ее голос. Сначала приглушенный, потом все громче и громче.