Ты?

– Все правильно. Ни к чему мне знать ваш новый адрес, да и телефон тоже. Все, что ты сейчас сказала, я знал и сам, не совсем уж я глупый человек. Слабый, разве что. Знал, что нельзя встречаться с тобой, даже напоминать о себе. Что можно только продолжать как-то жить вдалеке и верить, что жизнь твоя будет прекрасна и без моего участия. Знал… Знал, но видишь, как… Захотелось убедиться. Посмотреть на тебя. Научиться, что ли. У меня и командировка как раз… Обмен опытом.

Она разлила чай по чашкам, поставила их на поднос. Руки, к счастью, почти не дрожали. Повернувшись, она приблизилась к нему и поставила чашки на стол. Смотреть в его глаза было нелегко, но она заставила себя.

Он приветливо ей улыбался. Старался сделать вид, что ничего не произошло. И это ему почти удавалось. Лишь заблестевшие глаза выдавали его.

Она села напротив. Ее лицо стало еще бледнее, но от его улыбки ей, как ни странно, стало немного легче. Хотя ответить на эту улыбку ей было слишком трудно.

– Вот только сердиться во время приготовления пищи нехорошо. Что теперь за чай у тебя получился? – бодро проговорил он и подмигнул ей.

– Ну, значит, оба отравимся. Пей давай, – чуть смягчившись, но еще стараясь казаться строгой, сказала она.

Отхлебнув из чашки, он снова улыбнулся.

– Вкусно.

– Врешь, как обычно?

– Как обычно, нет, – с готовностью ответил он, невинно захлопав ресницами.

Она невольно улыбнулась. В этом было одно из его достоинств – в способности не только улыбаться в трудной ситуации самому, но и вызывать улыбку у того, кто рядом. В частности, и у того, кто эту ситуацию создал.

– Как ты жил все это время? – спросила она.

Какое-то время он смотрел на нее неопределенно, словно сомневаясь, отвечать на ее вопрос серьезно или нет. Снова сделал глоток.

– Знаешь, где-то внутри меня сейчас бродит слово «нормально», но никак не может прорваться наружу. Даже твой чай не помогает… Забавно, правда?

Она медленно покачала головой, не сводя с него глаз.

Он коротко кивнул, затем посмотрел куда-то в сторону. Его взгляд постепенно стал задумчивым, даже отсутствующим.

– Что тебе сказать… Даже не знаю. Я толком и не жил в эти годы. Так мне кажется. Как-то проходили дни, месяцы. За какими-то делами. Но все это… ну, будто не со мной было. Я старался на что-то переключиться, как-то отвлечься, чем-то заняться. Были новые знакомства, новые лица… В том числе женские. Новые отношения. Но все не складывалось. По моей вине во многом. Все внешнее казалось мне мишурой какой-то, чем-то далеким, малозначимым. Люди со своими чувствами, амбициями и комплексами, со своими удачами и неудачами. Работа эта. Зарабатывание денег, авторитета. Возня мышиная, которую почему-то считают погоней за счастьем. А внутри меня… Там шла борьба. Какая-то утомительная, беспрерывная. Поиск смысла. Поиск вектора, направления. Поиск себя. И все мои попытки победить в этой борьбе или уйти от нее привели к тому, что я здесь. Сижу у тебя в гостях. Там, где когда-то ощущал гармонию, единство с самим собой. Это грустная концовка, знаю. Время не воротишь вспять. И что-то изменить уже невозможно. Но, может быть, сейчас, увидевшись с тобой, я снова смогу вернуться к началу. К тому моменту, с которого в моей жизни все пошло наперекосяк. Смогу что-то исправить в себе. Что-то понять про себя, переосмыслить… – он снова взглянул на нее. – Глупости говорю, да?

В ее глазах появилось сочувствие. Сопереживание, которое и хотело бы обратиться в действенную помощь, но не может переродиться во что-то большее, во что-то существенное. Не может вырваться из рамок объективных причин. О которых они оба знали.

– Ты счастлива? – вдруг спросил он.

Несколько долгих секунд она молчала, печально вглядываясь в его глаза.

– Зачем тебе это знать? – произнесла она наконец.

– Я приехал за ответом на этот вопрос. Мне важно это знать.

Он подался вперед в ожидании.

Она медлила, собираясь с мыслями.

– Я счастлива. Да. Хотя я чувствую, как трудно мне сейчас тебе это говорить. Я виновата. Когда мы расставались, я не представляла, что тебе будет так больно. Ты был молод, горяч. Ты был оптимистом. Мне казалось, что ты очень быстро меня забудешь и снова станешь счастлив. И что будет счастлива твоя новая избранница. Так же, как когда-то была счастлива с тобой я. Или еще больше. Я знаю, что ты способен превратить жизнь любимой женщины в праздник. Ты – необыкновенный, светлый, хороший. Но в моей жизни тогда наступил другой период. Неожиданно для меня самой. И этот период, надеюсь, продлится еще очень долго. Андрей – не такой как ты, хоть вы долго были приятелями. Он совсем другой. Не могу сказать, что он во всем понимает меня. Что мне все в нем нравится. Что он любит меня крепче и самоотверженней чем ты. Но… так бывает, поверь. Это тот человек, который мне нужен. Мне трудно объяснить, почему. Просто… я так чувствую. Он надежный, энергичный, предприимчивый. Сильный мужчина. Рядом с ним я вижу свое будущее, и оно мне нравится. Рядом с ним я не боюсь ничего. Я хочу детей от него. Хочу, чтобы они были на него похожи. Ради него я готова бросить работу и посвятить себя домашней каторге. Я люблю. Я уверена. И я счастлива.

Он слушал ее внимательно. В его глазах отражалось что-то давно ею забытое, но родное и поддерживающее, отчего слова легко находились и как будто сами складывались в предложения. Когда она закончила говорить, то почувствовала необыкновенное облегчение. И еще признательность. Ему, сидевшему напротив и с жадностью ловившему каждое ее слово. Помолчав, она протянула руку и осторожно положила ладонь на его запястье.

– У тебя все еще будет замечательно. Я верю в это. Я хочу, чтобы так было. Мне кажется, ты достоин этого. Достоин праздника. Я хочу, чтобы тот свет, который ты дарил мне, осветил и твою жизнь. Я верю, судьба еще подарит тебе шанс. И на этот раз все получится. Просто постарайся не жить воспоминаниями, а сосредоточиться на будущем. Или хотя бы на настоящем. Ведь именно так ты и жил до нашей встречи. Жил и получал удовольствие от жизни. А меня прости, если можешь, за эти трудные годы. Я не хотела этого. Я всегда желала тебе только добра.

Она вновь замолчала. Где-то за окном послышался шум проезжавшего трамвая. Неподалеку с карканьем пролетела стая ворон. Кто-то окликнул собаку. В соседней квартире включили телевизор, но, видимо, не найдя ничего интересного, вскоре его выключили. Жизнь не останавливалась. Лишь здесь, в теплой кухне, сидели два человека, ненадолго забывшие об этом. Они смотрели друг на друга, каждый думал о чем-то своем. И в то же время о чем-то, что касалось их обоих.

Наконец он пошевелился, пододвинул свою руку к ее руке. Будто опомнившись, она тут же убрала ее. Виновато улыбнулась.

Понимающе кивнув, он ответил ей усталой улыбкой.

– Мне пора, Гала. Спасибо тебе.

Она с тревогой бросила взгляд на часы. С удивлением обнаружила, что прошло всего двадцать минут.

– Ты успеваешь?

– Да, я уложился. И узнал все, что хотел.

– Ты правда не сердишься на меня? – спросила она робко.

Он взглянул на нее с недоумением, затем, улыбнувшись, покачал головой.

– Все правильно. Все очень хорошо. И, знаешь, все же я не зря приехал. Что-то произошло здесь, за этим столом. Что-то важное.

Они прошли в прихожую. Перед тем, как она открыла дверь, он внимательно посмотрел на нее.

– Ты ни в чем не виновата. И я никогда не винил тебя в том, что за эти годы со мной происходило. Но еще важнее, чтобы ты сама себя не обвиняла. Не будем жить прошлым. Ты права – это груз, который не дает свободно дышать. Без упреков в адрес самих себя нам станет значительно лучше. Так что давай остановимся на том, что мы оба по-своему правы, а не виноваты. Договорились?

Она согласно кивнула. Ей действительно стало легче от этих слов.

Выйдя на лестничную площадку, он оглянулся на нее. Внезапно его лицо снова стало серьезным и печальным.