Очень хочется жить!

В этот момент мы проходили террариум с комодскими варанами.

– Я видел как-то раз, как они охотятся в дикой природе. Просто посмешище. Уж сколько разговоров про их скорость и смертоносную хватку, а на деле у меня на глазах такой бросился на оленей, сидевших в 10 метрах от него, а те лениво встали, немного отскакали в сторону и снова сели в тени деревьев. Даже не пытались скрыться с глаз. Варан после этого рывка ещё минут десять отходил, тяжело дыша. Вот представь, сколько таких нелепых попыток должен сделать варан, чтобы раз в месяц покушать.

– Ну да, сидеть на стабильной зарплате в террариуме же гораздо лучше, – ухмыльнулся Виталик.

– Кормят по графику, размножаешься по графику. Я думаю, пирамида потребностей у животных дальше пока не развилась.

Осмотрев крокодилов, разных приматов и птиц, мы покормили слонов и отправились кормиться сами. В сафари мы потратили уже половину дня, а кроме раннего завтрака и лёгкого перекуса в себя ничего не клали. Сытые впечатлениями, мы отправились на выезд из парка. По дороге мы снова встречали разных животных – страусы, крокодилы, бегемоты. В одной из секций я не удержался и, подъехав как можно ближе к гиппопотаму, шлёпнул его по попе. Самое опасное животное в мире никак не отреагировало на мой дерзкий поступок. Я думаю, что увлечённый поеданием зелени бегемот даже не почувствовал моё пикантное прикосновение.

Попрощавшись с животными и отгрузив всю оставшуюся морковь настойчивому ориксу, мы вернулись в мир людей. На автомате хотелось раздавать «морковки» людям, сидевшим у дороги. Индонезийцы имеют привычку перекрывать дорогу, натягивая символическую веревочку и собирать деньги на нужды деревни, к примеру, для строительства мечети. Обычно этим занимаются подростки, и их добычей становится всякая мелочь, которой полно у местных водителей. На выезде из сафари-парка у меня проскочила такая ассоциация и с местными. В общем-то, стоит отдать им должное, я не помню, чтобы кто-то из местных подростков засовывал мне голову в салон машины и облизывал руль, настаивая на выдаче платы за проезд.

Так как сафари-парк был популярным местом для жителей Джакарты, в округе мы смогли найти даже непривычный для местных ландшафтов арабский ресторан. Подкрепив там силы, мы отправились через серпантины и чайные поля обратно к деревне Бона, попутно выискивая мастерские, где мы могли бы заняться автомобилем. Было уже в районе 16 часов, так что времени до заката у нас оставалось немного. Надо было останавливаться у ближайшего бенгкеля⁶. Благо чего-чего, а их вдоль индонезийских дорог хватает.

Остановившись у довольно крупной по местным меркам автомастерской, мы сразу заметили блеск в глазах местных. В глазах с таким блеском буле устойчиво ассоциируются с кошельками, которые можно опустошить.

Механик, после того как выслушал моё объяснение проблемы, сказал, что работы здесь на пару дней, мол, парни, оставляйте машину, готовьте деньги – мы что-нибудь придумаем. Я понял, что придумывает он уже сейчас, на ходу, ещё раз объяснил ему проблему и предположил, что надо поменять предохранители и заменить перегоревшую лампочку. На что главный механик отреагировал длинным и громким совещанием с другими индонезийцами. Несколько раз они чуть ли не все вместе залезали в салон, чтобы осмотреть блок предохранителей и перещёлкнуть на неработающий ближний свет. Видимо, совсем не заботясь о том, что мы их поймём, они обсуждали не то, что надо сделать с электрикой, а то, сколько за это можно взять. Наконец от группы «инженеров» отделился худощавый молодой индонезиец и уверенно сказал, что они исправят эту проблему сейчас, но стоить это будет дороже, за срочность. Итоговая стоимость 300 тысяч рупий.

Успокоившись, получив в целом логичный ответ, мы покатили запаску к расположенному рядом шиномонтажу. Навстречу нам выбежал мальчик лет десяти, видимо, сын хозяина. Увидев колесо, которое мы катили, он на ходу считал с него маркировку покрышки и, не вступая в контакт с нами, начал выкрикивать своему отцу, что нам нужно. На его крики вышел долговязый, курящий отец, который, поздоровавшись с нами, ленивыми движениями начал искать подходящую покрышку на своём складе. Мальчик в это время выглядывал из-под локтя отца, с интересом нас рассматривая. Мы, не сказав им ни слова, стояли, довольные тем, что в отличие от соседнего места, нас поняли без игр и работа уже началась.

– Ужасно прозвучит, но тебе не кажется, что эти ребята похожи на шимпанзе из парка? – спросил я.

– Хе-хе, есть такое, но мне кажется, шимпанзе в целом похоже на всех людей.

– Это точно, особенно на тебя!

Поменяв покрышку, мы вернулись к машине, где работы тоже уже заканчивались. Пока двое индонезийцев закручивали лампочку, к нам подошёл худощавый и объявил, что из-за сложностей, с которыми они столкнулись, цена будет выше, им нужно 500 тысяч.

– Что случилось, тебя ударило током, пока ты менял лампочку?

– Нет, просто для вашей машины понадобилась более дорогая лампочка, чем мы думали.

Сказав это, худощавый выжидательно с улыбкой посмотрел на меня, а стоящий за его спиной индонезийцы с волнением захихикали. Было понятно, что они просто тестируют, «а вдруг с этих буле можно ещё взять денег».

– Слушай, по-моему, нас разводят, – сказал Виталик.

– Да, но что для нас эта разница, а для местных это ведь довольно большие деньги. Думаю, у них тут средняя зарплата на сервисе 1,5–2 миллиона.

– Это да, но всё равно неприятный осадок, конечно, от этого.

– Думаешь, надо поторговаться?

– Да не, главное, чтоб работало.

Худощавый, получив деньги, радостно загоготал со своими «инженерами». Видимо, изначально он не рассчитывал на то, что его наглый запрос пройдёт. Попрощавшись с нами, под одобрительные возгласы коллег он удалился под крышу сервиса.

Мы же, довольные исправленными недочётами, двинулись в деревню к Бону. Дорога стелилась между холмов, то поднимаясь вверх, и тогда наш мотор натужно крутился, то резко спускаясь вниз, и тогда тормоза прерывисто поскрипывали от перенапряжения. Привычный индонезийский ландшафт, когда уродливые лачуги местных сменяются захватывающими дух видами, медленно приобретал всё больше тёмных цветов. Смеркалось. В этих краях я встречал самые красивые закаты, но день был пасмурный, и мы обошлись без ярко-багрового неба. Тучи лишь ускорили наступление ночи.

К дому Бона мы подъезжали уже в темноте. Третий день подряд мы возвращались к нему затемно. Успели мы как раз к ужину. Тут пригодились сладости, которые мы зацепили по дороге. Блинчики сераби из рисовой муки, кокоса и кокосового молока, парной авунг из той же муки, тёртого кокоса и пальмового сахара и ароматное мирсо, которое хоть и остыло, но всё равно сладко пахло кокосом. Жена Бона суетливо бегала с кухни в гостиную, вынося всё новые блюда под окрики своего мужа. Бон как будто красовался перед нами, какой он хозяин своей жены. Перед сладостями нас ждал традиционный индонезийский приём пищи. Руками комкая рис, мы макали его в острый самбал и заедали огненно-острой курицей. Местная курятина, мелкая и сухая, уже начинала мне нравиться больше, чем сочная курица в России.

Бон расспрашивал нас о прошедшем дне, впечатлениях от сафари и починке автомобиля. Он рассмеялся, когда мы рассказали ему о том, сколько мы отдали за ремонт, сказав, что это должно было стоить в 5 раз меньше. Так как мы буле, для нас есть специальный «налог».

Когда речь зашла о следующем дне, он сказал, что по-хорошему нам надо рано лечь спать, так как охотники будут нас ждать завтра в джунглях рано утром. Собак сегодня специально не кормили, чтобы они были активнее завтра. Так как мы не разбирали вещи после первого дня, наша экипировка была готова и нам оставалось только встать рано утром и выдвинуться на точку. Учитывая опыт, мы решили запастись водой и едой, для того чтобы иметь возможность провести весь день в лесу. Голодного волка ноги кормят, но я не волк, так что быть голодным не обязательно. День заканчивался, и мы нетерпеливо ждали наступление следующего.

Часть 4. Джунгли

Солнце ещё не оторвалось полностью от горизонта, когда мы, загрузившись в машину, выдвинулись к точке встречи. Наскоро, но плотно позавтракав, мы отправились на встречу с охотниками. Нас сопровождал Ади, который должен был скоординировать нас с охотниками, Бон планировал подъехать туда со своей женой на мотоцикле. Туман обволакивал горы, как одеяло, которое так сложно откинуть с себя рано утром. Дороги были пустыми, на фоне в машине играли Lecuona Cuban Boys, а мы неспешно обсуждали план охоты.

Несмотря на внешнюю расслабленность, внутри мы оба были напряжены. Через 3 дня заканчивался наш мини-отпуск, и мы должны были вернуться на Бали. Дорога с Западной Явы была неблизкая, а значит, сегодняшняя попытка будет крайней. Я охотился раньше, и мне приходилось стрелять в животных. Однако добычи до этого мне не доставалось, чему я был даже несколько рад в душе. На мою совесть не ложилась смерть животного, и это всегда было просто приключение, дающее возможность погрузиться в мир дикой природы. Во мне боролись какая-то животная жажда крови и неуверенность в готовности убить живое существо. Стремление довести до логического конца дело, на которое мы выделили столько времени и энергии, и нежелание кого-либо убивать.

– Слушай, Веталь, а ты готов будешь, если что, перерезать горло ещё живому кабану?

– Мужик, а какие варианты? Если уж подстрелим кого, надо будет резать.

Помолчав, он добавил:

– Вообще, конечно, не знаю, наверное, пока не окажешься в такой ситуации, то и не узнаешь наверняка. Я представлял себе это пару раз, пытался сравнить, на что это похоже. Всё-таки я часто режу мясо, когда готовлю, никогда не испытывал каких-то сантиментов на этот счёт. Но тут ещё тёплое животное…

– Скорее всего, даже ещё живое, – добавил я. – Помнишь, Бон говорил, что ещё и резать надо правильно как-то?

– Это типа с молитвой на устах?

– Ну это тоже, – я улыбнулся. – Основное ведь что, надо перерезать артерию, а ты вот знаешь где у кабана артерия?

– В шее?

– Ну вот я примерно на таком же уровне знаю.

– А у тебя где артерия?

Я задумался. Отняв руку от руля, я ощупал свою шею.

– Слушай, не знаю. Непонятно. Наверное, справа? Вообще, разве она там одна?

– Наверное, нет.

– Значит, надо резать всю шею. Как на видосах у террористов, от уха до уха.

– Да уж, мужик, – Виталик опять замолчал. – А как будем разделывать?

– Разделывать я умею, верёвки у нас, если что, есть. Да и думаю, если что будем делать неправильно, местные подскажут.

– Ох не знаю, как будто будет проще, если мы никого не подстрелим. Что мы будем делать с мясом, если убьём кабана?

– Есть. Помнишь, Бон сказал, что это грех – убивать животное, если ты не собираешься есть его мясо?

– Да, но как ты собираешься съесть столько мяса?

– Ну можно будет засушить, сделать джерки, раздать местным. Помнишь, Бон говорил, что здесь есть христианская община, которая с удовольствием возьмёт мясо?

– Ладно, кажется, мы уже делим шкуру неубитого кабана. В любом случае, это интересный опыт. Опыт выхода за границу какой-то моральной ответственности, которую прививает нам современное общество.

– Какой процент из твоих знакомых вегетарианцы?

– Хм, – задумался Виталик, – может, парочка и есть. А у тебя?

– Среди балийских знакомых достаточно много, может, процентов 30-40. На жаре и не хочется мясо особо. Можно жить на кокосиках и манго.

– Да ну её, такую жизнь.

Деревни за окном сменились джунглями и, перевалившись с холма на холм, мы въехали к точке высадки. Туман осел, и погода, несмотря на прогноз, была солнечной. Только в конце долины клубились облака. Загрузившись оборудованием, в сопровождении Ади мы выдвинулись вверх по горе к точке сбора.

Дорога шла через грядки местных фермеров. «Вот зачем мы здесь, защитить труды людей, которые пытаются выживать на 50 долларов в месяц, и регулярно страдают от кабанов, съедающих их посевы», – подумал я. Эта мысль не убедила меня в правомерности убийства краснокнижных животных, но, по крайней мере, переключила внимание. Начавшийся вскоре хвойный лес окутал своей прохладой и напрочь унёс эти мысли. Понимая, что вокруг животных, скорее всего, нет, я всё равно зарядил свой бенджамин и начал вглядываться в каждый куст, каждое шевеление папоротника. Включился режим охоты.

– Что, Володя, уже готов убивать?

– Так точно! У тебя заряжено ружьё?

– Пока нет, я сделаю это, когда охота начнётся. Не хочу ходить по грядкам с заряженным оружием.

Я прицелился и выстрелил в лежавший у дороги кокос. Кокос звонко раскололся и улетел в траву.

– Как знаешь, Виталик, – сказал я, перезаряжая ружьё. – Я уже на тропе войны!

Минут через 15 мы вышли к охотничьему домику. Выложив продукты и часть экипировки, мы стали ждать остальных. Довольно быстро пришли охотник Буди и фермер Заид. За Заидом увязались дети, Ананда и её младший брат. Я так и не узнал, как его зовут. Подъехал и Бон со своей молодой женой.

– Уже немало людей, так мы точно найдём кабанов в лесу, – подмигнул я Бону.

– Ээгх, Влад, мы с вами не пойдём, нас ждёт чудесный день с видом отсюда. Сейчас придут охотники с собаками, вы будете двигаться с ними.

– Сколько их будет?

– Собак или охотников?

– Охотников.

– Ещё два человека и семь собак.

Не успел Бон рассказать нам, в чём будет заключаться суть охоты с собаками, как к нашей поляне поднялась шумная стая собак на поводках у охотников. Охотники, молодые худощавые парни с умными глазами, стесняясь говорить, с интересом и любопытством разглядывали нас. Их собаки, совсем не похожие на балийских дворняг, крутились и игрались друг с другом, не обращая особо на нас внимания. Одна из них, с белой шёрсткой и коричнево-чёрными пятнами, крутилась активнее других и, обнюхав нас, вернулась к своей группе.

– Сейчас всё подробно спланируете!

Познакомившись с охотниками и собаками, мы собрались в беседке вокруг блокнота. Я не понимал, что и в каком порядке будет происходить, моих знаний языка не хватало для того, чтобы со слов понять порядок действий, а также где и во сколько нам надо быть. Я предложил нарисовать план, для того чтобы все наши действия были скоординированы, и мы не перестреляли друг друга. Охотники удивились моему запросу, видимо, для них такой подход был в новинку.

– В этой долине сейчас несколько кабанов. Мы погоним их от деревни наверх. Уходить они будут между двумя пунчаками, через плантацию кофе, – начал погружать нас в детали плана Буди. – Ваша задача – занять позиции вон на той части склона.

Показав на него пальцем, он нанёс точку на карту.

– Вы услышите лай собак, когда мы погоним на вас свиней, – и он нарисовал несколько резких прямых линий, видимо показывая, что маршруты могут быть самыми разными. – Имейте в виду, кабаны будут к вам ближе, чем собаки, на 100–200 метров, будьте готовы стрелять заранее.

– Сиап-сиап⁷, мы будем готовы!

– Главное, не подстрелите собак.

– Будем стараться. Надеюсь, и вас оставим в живых, – сложив вместе ладони, сказал я.

План был готов. Я убрал его в нагрудный карман, накинул ружьё на правое плечо, поправил на ремне нож и флягу, проверил пули, верёвку, перчатки и снеки в рюкзаке. Виталик тоже был готов.

– Буди, ты идёшь с нами?

– Нет, с вами идёт Заид, я буду с охотниками. Заид хорошо знает эти леса, он покажет вам места, где вы будете сидеть в засаде.

– Окей.

– Надеюсь, когда мы увидимся в следующий раз, мы уже подстрелим минимум одного кабана! – добавил Виталик.

Мы тронулись в джунгли. В этих местах мы уже были, но сейчас шли к новой позиции. По плану нам просто надо было пройти прямо, без преодоления колючих и ядовитых зарослей под большим углом. Ровная тропинка стелилась под ногами, ходьба по ней доставляла только удовольствие.

Холм изгибался вправо и замыкал в подкову то пространство, из которого должны были подниматься на нас охотники. С нашей тропы было видно, что на другой стороне подковы с ветки на ветку прыгали обезьяны. Если остановиться на секунду и затаить дыхание, в потоке ветра можно было даже уловить их крики, утопающие в пении птиц и стрекотании цикад.

Мы шли молча, напряжённо вслушиваясь в то, что происходило внизу долины. Когда мы разошлись с охотниками, мы сначала слышали их разговоры и то, как собаки шуршали в зарослях. Но вскоре мы перестали распознавать их по звуку, и нас окутал звук дневных джунглей.

– Веталь, как думаешь, кто из нас первым убьёт кабана?

– Что? – шепотом спросил Виталик.

– Как думаешь, кто первый получит добычу?

– А, я вообще без понятия, конечно, хочется быть первым, особенно учитывая, что вряд ли мы настреляем прям много кабанов.

– Давай заключим пари?

– Типа кто первый убьёт кабана?

– Ну да.

– На сколько?

– Давай на 100к.

– Хм, слушай, хочу пари, но не хочу спорить на деньги.

– Это как? – удивился я.

– Давай поспорим на желание?

– Ну не знаю, ты можешь и какую-нибудь дичь загадать.

– Давай поспорим на желание, исполнение которого будет стоить не больше 100к?

– А как ты посчитаешь стоимость желания «пройтись голым по деревне»?

– За сколько бы ты прошёлся голым по деревне?

– Ну и вопросы у тебя, – улыбнулся я, – ну не знаю, за 100к долларов точно бы прошёлся, но не за 100к рупий.

– Ну вот, мы его так и будем оценивать, желание стоит столько, за сколько ты был бы готов его сделать в обычной жизни.

– Прикольно, давай.

Мы пожали руки, попросили не понимающего ни слова Заида разбить спор и двинулись дальше. Тропинка была узкой, и нам приходилось идти след в след друг за другом. Слева поднимался крутой подъём, справа обрыв, скрытый густыми и колючими кустами. Я думал о кабанах. В сафари-парке они выглядели гораздо меньше, чем европейские сородичи. Разглядеть в таких густых кустах хоть кого-то такого размера – задача не из лёгких.

Мои мысли прервали голоса детей. Сзади нас догоняли дети фермера. Пока мы сосредоточенно, вглядываясь в кусты, молча брели по джунглям, дети, беззаботно перекрикиваясь, вприпрыжку догоняли нас по узкой тропе.

– Почему они идут с нами?

– Не знаю, может, не с кем было оставить?

– Заид, зачем с нами дети?

Заид развёл руками, глупо улыбнувшись.

– Они должны будут помогать, если что.

Я недовольно посмотрел на него и на детей, жестом попросив их быть потише. Ребята послушно перешли на шёпот. Меня это не успокоило. В голове засела мысль о том, что дети наверняка успели распугать всех животных, пока шли, и что чем нас больше, тем сильнее будет запах от группы людей. Конечно, думал я, для ребят это очень яркое впечатление и наверняка они запомнят это надолго, но в последнюю очередь мне хотелось думать о том, как доставить удовольствие каким-то двум подросткам. Эгоистично, я переживал только о том, получу ли я в полной мере удовольствие от охоты, смогу ли я пережить все эмоции и не помешают ли этому дети.