Рядовая командировка или Туда и обратно

– А что я могу сделать, если он сам у комбрига напросился вас в дорогу напутствовать. Ничего. Потерпи пять минут. Ты же десантник.

Вздохнув, я вернулся к друзьям.

– Товарищи офицеры, – начал наш партийный товарищ,– вам выпала огромная честь поддержать честь десантных войск. Вы должны помнить об этом и не ударить в грязь лицом. Так же вы должны помнить, что вы все дали подписку на двадцать пять лет о том, что не будете разглашать информацию о своей учебе, об этом рейде. Мы с вами…

– Простите, товарищ подполковник, – перебил его я,– вы с нами идете за кордон?

– Нет, конечно.

– А-а. Просто вы сказали: “мы с вами…“, поэтому я подумал, что мы вместе будем на той стороне границы поддерживать честь десанта, окунаясь мордой в грязь для маскировки, а то и в дерьмо, чтобы сбить со следа собак.

– Товарищ старший лейтенант,– зашипел на меня начПО.

– Товарищ подполковник, – повернулся я к начальнику штаба, – я хотел сверить с вами кроки маршрута, а то в машине на ходу не получится, а попасть в руки китайцев в самом начале из-за этого не хочется.

– Да, да. Давай залезем в машину, и там, на столе еще раз все обсудим. Петрович, ты домой? Я, как их отправлю, позвоню командиру и доложу, что ты был. Я думаю, не надо нам обоим ему ночью звонить. Утром еще раз доложишь.

Было видно, как начальник политотдела нервно сжимал и разжимал кулаки. Он бы меня сейчас разорвал на куски. Фигурально, конечно. На практике я бы его убил за десять секунд. Но он – замкомбрига, а я только старший лейтенант на капитанской должности.

– Ну, ты, старлей, и оборзел.– С улыбкой сказал мне начальник штаба, усаживаясь за столик в штабной машине.

– Ну, почему – в свою очередь спросил я его, – до замполита батальона, полка человек нормальный, а становится начальником политотдела бригады, дивизии – всё – барин.

– Ты не хами, старлей.

– Товарищ подполковник, но это же не только мое мнение. Взводный, пройдя путь до начальника штаба или командира полка, жалеет солдат и дрюкает молодых командиров за плохое отношение к солдатам, а эти сразу губу раскатывают. Все – барин, хозяин. Старый ушел, этот пришел. А как один человек – все лживо. Мы же не идиоты. Мы не только видим, но и чувствуем, как к нам кто относится.

– Ладно, ладно. Посмотрю на тебя, когда сам подполковником станешь.

– А солдаты говорят: плохая примета, если на прыжки начПО приехал. Вот как.

– Отставить, старший лейтенант. Не каркай. Тьфу, тьфу, тьфу. Все будет хорошо. Это я тебе говорю.

– А за доброе слово – спасибо.

– А что за ерунду ты начал нести про кроки?

– Да он же меня чуть не загрыз.

– Это точно. Ладно, ни пуха, ни пера.

– К черту, товарищ подполковник. И вам не болеть.

– А вот за меня не переживайте. Капитан, как довезешь – доклад.

– Все помню, товарищ подполковник. Колесо поменял. Можно ехать.

– Все верно. Время двадцать три пятьдесят пять. Поехали. Мне через пять минут докладывать о вашем убытии.

Он пожал всем нам руку и вылез из авто. Машина тронулась. Мы поехали. Я люблю ездить в командировки, особенно на поезде. Но здесь были немного другие мысли и чувства. Ехать далеко и долго, а каждый солдат знает, что поесть и поспать надо всякий раз, как появляется такая возможность. Потому, что такая возможность иногда очень долго не возникает. Это тоже романтика военной службы. Иногда, на кочках я просыпался и удивлялся, как это можно так мирно спать, когда так сильно трясет. Потом я снова засыпал. Солдатская мудрость – она и для офицеров подходит. Когда затрясло так, что даже я не смог спать, я понял, что мы скоро подъедем к точке встречи.

– Мужики, Слип проснулся. Алешка, ты себе позывной выбрал в самую точку.

– Это не позывной, а мой псевдоним. К тому же, не я выбирал его, а этот оболтус из отдела спецпропаганды. Он – идиот. К тому же учивший немецкий, а не английский. Он не знает, что слово слип в английском, как глагол, обозначает одно, а как существительное – совсем другое.

– А что?

– Будешь много знать – скоро состаришься. А на задании нам старички не нужны.

– Нет, я серьезно.

– Специально не скажу, чтобы был стимул вернуться домой. Стимул – великое дело. Сем, скажи, вот ты – морпех. И какого шута тебя потянуло пешком по китайцам лазить. Я понимаю, если на подводной лодке в Хуан-хе войти или еще как повыпендриваться.

– Значит, есть. Мне специально сухопутная тренировка нужна. Пройду экзамен и напишу рапорт в Анголу.

– В Анголу? Ну, ты и раскатал губу. А почему именно туда? Там – жарища. Африка, одно слово.

– У меня там отец с семьдесят девятого года служил. А в прошлом году его там убили. Был бой с буффало.

– А это что или кто такие?

– Спецбатальон ЮАР. Состоит из двенадцати рот. Все наемники. Говорят, даже есть русские.

– Свои против своих.

– Выходит так. Стану спецом – наведу шорох у этих наемников.

– А мать у тебя осталась?

– Не-а. Уже лет пять. Один остался. Теперь служба мне и мать, и жена.

– И муж.

– Иногда и так. Не без этого.

– Неизвестно, куда еще нас раскидают после рейда. Все-таки таких, как мы, выпускать только начали.

– Чего-чего, а конкурентов пока нет.

– Будут конкуренты – станем обычным пушечным мясом.

– Но не простым, а вырезкой.

– Конец-то все равно один.

– И выход тоже один.

– Зато, если пройдешь по нему, можешь разлетаться, хоть по всему полю.

– Да не по полю, а по унитазу. Особенно, когда водой начнут смывать.

– Ладно вам, остряки – самоучки. Вон уже забор виднеется. Приехали.

Заехали мимо распахнутых деревянных ворот во двор какого-то барака. Не спеша вылезли из машины. Все-таки ноги успели затечь от долгой езды. Открылась дверь барака, и на крыльцо вышел капитан в пограничной форме.

– Товарищи офицеры, вещмешки упакованы и лежат возле ваших транспортных средств. Оружие свое найдете по номерам. Пойдем, я покажу место старта. На той стороне идет смена постов, поэтому через полчаса можно будет уже и взлетать.

Нам ничего не оставалось делать, как идти за ним. А я, вообще-то, уже проголодался. Барак был П-образной формы, и в его дворе были приготовленные, но еще не надутые воздушные шары. По одному на каждого из нас.

– Капитан, все это хорошо, но как бы нам подкрепиться перед дорогой?– спросил наш самый крепкий и здоровый товарищ по кличке Джон.

– Сухой паек в мешке. Наедаться перед рейдом нельзя: в бою могут ранить в живот, и бежать на пустой желудок проще.

– Так ведь и силы для этого нужны.

– Откроется третье дыхание и добежишь.

– Вот так всегда.

– Одевайтесь, а горячего чаю с бутербродами, я вам организую прямо сюда.

– О, це дило. Молодец.

К нам подошли пятеро солдат и стали помогать надевать амуницию и пристегивать наши шары. Вскоре пришли еще два солдатика, принесшие термос ТВН-12 с чаем и дипломат с бутербродами. Поели, и вроде бы стало веселее. На улице было уже достаточно темно, и густые кучевые облака, постоянно закрывавшие луну, делали ночь еще более темной. Зашипел газ в баллонах, и наши шары зашевелились сначала, как огромные черви, потом стали похожи на огромных черепах, и только после этого на свет появились коконы. Но черного цвета. На самом деле, они были зеленые, на случай застревания в деревьях. Но в темное время, все кошки серые. Опускаться с парашютом – одно, а медленно и плавно подниматься вверх – абсолютно другое. Тоже наслаждение и эйфория, но не совсем то. Там – адреналин, здесь – успокоение. Но клювом щелкать нельзя: внизу граница и меткие китайские пограничники. Да и друзей из виду нельзя терять. Сейчас тот случай, когда один в поле не воин. У нас экзамен для группы: группа ушла, и группа должна вернуться. Мы пока не одинокие волки, а команда спецов. Почти спецов. Только сдадим экзамен и станем. Мы медленно воспарили над бараком и отцепили тросики, соединявшие нас со стальной чушкой на земле, на случай сильных порывов ветра. Говорят, что существует три вида привидений: первые – это полтергейст (шумный дух), вторые – фантомы и третьи – сами призраки, которых можно считать за разумную энергетическую субстанцию. Мы были, скорее всего, третьим. По плану было пролететь как можно дальше от китайской КСП – контрольно – следовой полосы, и на месте посадки закопать свои воздушные шары. Для облегчения работы нам даже пристегнули по МСП – малой саперной лопатке, не предусмотренной нормой снабжения для таких экзаменов. Но нам не подфартило: метров через двести ветер стих полностью. Помотылявшись на одном месте на высоте около пятнадцати метров, мы решили приземляться, пока нас не заметили с земли. Тратить время на закапывание шаров в такой близости от границы безрассудно, поэтому мы вспомнили еще одну крылатую фразу десантника: десантник только две минуты орел, а остальное время – ломовая лошадь. Взвалили на себя весь наш компромат и быстрым шагом пошли прочь. Хорошо там, где нас нет. Но, к нашей радости, не в данном случае. На этой стороне границы были те же болота, кочки, мошкара. Вскоре присмотрели небольшую трясинку и зашвырнули в нее все, что нам не хотелось тащить с собой. Стало значительно легче и плечам, и на душе. Еще бы: двести километров с препятствиями да плюс груза немерено. Сверили часы. При заброске на одной руке – компас, на другой – часы и чехол с ножами. Сталь ножей иногда влияет на часы, сбивая их с точного хода, поэтому приходится периодически проверяться. “На Аллаха надейся, а верблюда привязывай“– любил повторять Ходжа Насреддин. А десантник всегда должен прислушиваться к мудрым советам. Вся природа, кроме ветра, была сегодня на нашей стороне. Луна изредка выглядывала сквозь прорехи туч, позволяя сориентироваться на местности; легкая прохлада сгоняла капельки пота, выступавшие на наших лицах от долгого бега, и только полное отсутствие ветра, своим шумом скрывавшего бы наши шумы, на бесконечно долгие метры разносило редкие хрусты веточек под нашими ногами. Молодость плюс тренировки делали свое дело: мы отмахали уже километров двадцать, не менее. Можно было уже перейти на шаг и сориентироваться по карте. До заданного к разведке района осталось почти семьдесят километров, а надо сделать еще три закладки в тайники и замести следы: мы здесь работаем не одни. Мы с Китаем не воюем, поэтому в случае нашей гибели или тех, кого мы подставим по нашей преступной халатности, нас спишут на случайную гибель по собственной неосторожности. Нашим родственникам даже денег не выплатят. Как это было с отцом нашего товарища в Анголе. А сколько их там погибло после тысяча девятьсот семьдесят девятого года, года официального прекращения боевых действий. Фидель – молодец, своих не бросает. Его кубинские десантники шорох там четко наводят. А наша страна, как обычно, использовала своих и выбросила. Что-то это мне напоминает. Деревни обходили стороной, насколько это было возможно. Молодое, только что родившееся солнце, вырвалось из-за сопок и осветило нас. Сверились с картой: пятьдесят пять километров. Хорошо. Вот, что значит, нет лишнего груза. Привал. Сделали друг другу расслабляющий массаж и отдыхать. Первым работать сторожем выпало мне. А это и лучше: сказывается нервное перевозбуждение. Шести часов отдыха вполне достаточно и выспаться, и просто поваляться на траве, наслаждаясь пением птиц и хорошей мужской компанией.