Читать книгу: «Девяностые. Север. Повести», страница 34

Эпилог

В конце сентября сорок пятого года к переправе подъехала бронированная машина – амфибия с флагом Войска Польского на дверце.

Оттуда вылезли поручик и двое рядовых. У въезда на мост они увидели самодельный полосатый шлагбаум со шнурком и противовесом. Рядом на раскладном стульчике сидел пан, читающий толстую книгу. При виде военных он встал, приподнял шляпу и поклонился:

– Панам угодно проехать? Для военных бесплатно. Прошу.

И он поднял шлагбаум.

– На той стороне сами откройте и затворите.

Поручик подошел ближе. Поздоровался и заинтересовался:

– Что пан читает? Такая толстая книга, роман?

– Нет, пан поручик, это немецкого ученого Карла Маркса труд. Называется «Капитал». Чувствую я, что скоро его нашим детям в школе будут преподавать. Так что готовлюсь, как дальше жить. А вы, панове военные, тоже интересуетесь политикой?

– Да нет. Мы уполномочены провести ревизию всего имущества, что осталось от Советских войск, что будет передано Войску Польскому. У нас с русскими подписан договор. Извольте объяснить, по какому праву вы здесь?

– Минуту, Панове. Всё по договору. Я имею документ. Он зашел в дом, где раньше находились Федор с командой, и вышел с красивой дерматиновой папкой. Достал оттуда лист бумаги и протянул поручику.

– Если не понимаете на русском, то я переведу, – и начал медленно и четко читать уже в переводе.

Документ, исполненный на бланке Управления тыла №№ Армии, гласил о том, что гражданин Польши Любомир Кшишковяк берет на себя охрану и поддержание в рабочем состоянии понтонной переправы через реку Варта, далее были указаны координаты. Договор действует до принятия решения о переправе правительством.

Далее Я. Кшишковяк подтверждал, что принял мост в исправном состоянии, в чем и расписался.

А ниже шла надпись – «Мост сдал» и размашистая подпись Заместителя Второго Инженерного Батальона майора Утесова Л. О.

Ниже стояла фиолетовая печать со звездой по центру и надписью по кругу «Инженерный Батальон».

Поручик выслушал перевод, повертел бумагу в руках, разглядывая красивую печать. Потом перевел взгляд на табличку на стене сторожевой будки.

– А это что?

– Так прейскурант, пан офицер. На присмотр да ремонт средства собираю. С пешего 2 злотых, с подводы или машины – 5. Дети бесплатно. Ночью плата вдвое. Я один тут. Так что, забираете?

– Нет, пока сиди, – поручик усмехнулся в усы, – если сладим.

– Мы только переписываем. Потом доложим. Можем зараз, можем подождать. Пойдем, пан Любомир, в дом. Договоримся.

* * *

В среду 10 мая 1950 года Федор Николаевич Савельев приехал на работу, как всегда за полчаса до начала. Оставил свой мотоцикл сбоку от крыльца СМУ – 47, где служил начальником, прошел в кабинет, по пути забрав у вахтера пачку утренних газет.

Сел за стол под портретом Сталина и закурил. Жена дома курить не разрешала, малышу вредно.

– Ничего себе малыш, – подумал он с усмешкой, – четыре года! Да я уже на старицу голышом купаться бегал.

Вспомнил вчерашний ужин. Собрались у него дома родня, да фронтовики с женами. Хорошо посидели. Сын норовил забраться к Федору на колени. Очень привлекали малыша награды. Он вертел их, заглядывал с обратной стороны. Особенно ему нравился солдат с винтовкой на ордене Красной Звезды.

Жена Аня еле увела его спать. И сама подсела к столу.

– Ах, какая она у меня красавица! – Федор загляделся на супругу, – Вот повезло.

* * *

Когда в мае 45-го он добрался до дому, первой бросилась ему на шею Яна, младшенькая.

– Федечка, братик приехал! Живой. Она повисла на нем, целуя в щеки и приговаривая, – живой, живой. Потом они пошли к маме на почту.

Когда добрались до дома, по дороге здороваясь и раскланиваясь с соседями, там была уже и старшая Аня. Она проходила практику в детской больнице. Они обнялись и расцеловались, как брат с сестрой. Но Федор понял, какое сокровище он обнимает. Аня превратилась в красивую, яркую девушку, черноглазую, с румянцем на щеках, тонкую в талии, но с уже оформившейся прекрасной фигурой. Федор задержал объятия чуть больше положенного. Аня засмущалась. Она уже ловила на себе взгляды мужчин, да и в институте отбоя от кавалеров не было. А Федор уловил взгляд матери, что смотрела на них с такой любовью, что сразу решил. Чего искать. Вот она, мечта. Рядом.

После месяца прогулок, танцев в городском саду, слушанья соловьев до предрассветных сумерек, Федор понял, пора. Он и в глазах Ани читал ее мысли. Мысли, где он был на первом месте. Он сделал предложение. Она согласилась. Аня уехала в Свердловск отчитаться за практику и сдавать летнюю сессию, он пошел устраиваться на работу. А родители начали готовиться к свадьбе.

* * *

Военком принял его радушно. Поинтересовался планами. Посоветовал пойти в Горком Партии ко второму секретарю. Тот просил направлять к нему демобилизованных с техническим уклоном. Сказал, что работы будет много.

Секретарь, тоже бывший фронтовик, без одной руки, принял его радушно. Вспомнили фронт, кто, где воевал. Перешли к делу.

– Вы, Федор Николаевич, на фронте в инженерных войсках служили. Переправу не одну сооружали. В теме. А у нас грандиозная задача на весь промышленный район, Кузбасс, Алтай, Оренбуржье. Дорожные работы. А где дороги, там мосты. Вот развертываем Дорожный трест, а при нем СМУ по мостам. Пойдете начальником?

– Да потяну ли? Подготовка то у меня узкая – понтонные, да временные переправы, восстановление небольших мостов, сельских, деревянных.

– Это не проблема. Подберем Вам технарей. За Вами руководство, дисциплина, знание людей. Вам, командиру, и карты в руки. Вот примем Вас в Партию и будем рекомендовать.

– Зачем же принимать. Я в 43-м вступил. После форсирования Днепра. Кандидатскую карточку вместе с первым орденом получил.

Федор достал партбилет.

– Вот только за последние три месяца взносы не уплачены. На спецзадании был. А насчет работы, согласен. Только у меня сразу кандидатура есть на должность технического руководителя. Наш жилец, из эвакуированных ленинградцев. Ученый, как раз по этому профилю. Любые конструкции рассчитывает. В институте преподавал. Дворкин Семен Яковлевич.

– Вот так, сразу лучшего директора школы забрать хочешь. Шучу, школа, конечно, не его, Дворкина, масштаб. А он обратно в Ленинград не собирается?

– Я думаю, что уговорю их остаться.

Через неделю Федор уже ушел с головой в дела нового СМУ.

* * *

Перед свадьбой оказалось, что нет никакой возможности достать обручальные кольца. Ни в магазине, ни на барахолке.

Федор пошел к своему однокласснику Боре Кацу. Тот был инвалид детства, горбатый. Мальчишки по глупости насмехались над убогим, подстраивали каверзы. Федор же его защищал, жалел. Они дружили.

Сейчас Боря был всем известный в городе зубной техник. Многие щеголяли в изготовленных им коронках. Из белого металла, да и из желтого. Золото запрещалось использовать в зубном протезировании. Но даже работники правоохранительных органов улыбались, блестя золотом во рту. Так что все знали, что нельзя. Но, если очень надо, то можно.

Боря встретил Федора с радостью. Достал бутылку коньяка. Разговорились.

– Что – то я во рту у тебя проблем не замечаю, – горбун улыбнулся, – или просто так зашел?

– Я рад тебя видеть, дружище, но скрывать не буду, дело у меня к тебе есть. Женюсь я скоро. Тебя приглашаю на свадьбу. И хочу попросить о помощи. Колечек не можем сыскать. Хочу тебя, как специалиста просить. Смотри, – Федор вытащил из кармана платок. Развернул его и положил на стол золотой Николаевский червонец.

– Сможешь для нас с Аней кольца сделать, как из магазина?

Боря взял монетку, рассмотрел, потер пальцем портрет Николая.

– Знакомая вещица. Не спрашиваю откуда.

– Да не секрет. В Польше один пан подарил. Понравились мы друг другу, – Федор широко улыбнулся, – ну что, поможешь?

– Конечно, сделаю. Будет от меня подарок к свадьбе. Только для всех ты колечки с рук купил, где – ни будь в Барнауле. И еще. Если у тебя еще такие «штучки» где завалялись и захочешь продать, то прошу ко мне. Лучше такие дела с другом делать.

– Хорошо, друг, если что, то буду иметь ввиду.

* * *

Федор занялся почтой, раскрыл «Красную Звезду». Прочитал поздравление с Днем Победы.

Потом развернул «Правду». На второй странице был репортаж из братских стран о праздновании Пятилетия Победы. Вот и парад в Варшаве. На трибуне руководство страны. Ростом и статью выделяется маршал Рокоссовский, нынешний Министр Обороны Польской Республики. А левее, Федор чуть не подскочил на стуле, стоит военный, в форме, лицо не разглядеть на газетном снимке. Он опирается руками о край трибуны. И одна рука у него в черной перчатке, это видно отчетливо. Да, левая рука!

Вошел главный инженер СМУ, тесть Федора.

– Что у тебя с лицом, Федор Николаевич? Что там, в газете, черта увидел?

Федор с трудом оторвался от фото, встал и протянул руку тестю.

– Нет, Семен Яковлевич, отнюдь не черта, а боевого товарища, Павла Васильевича Корнилова. В честь его вашего внука назвали. Садитесь. Сейчас время работать. А на выходной давайте рыбалку запланируем. Там спокойно всё расскажу. Набежали воспоминания, поделиться пора.

– Давно пора. Я с тех пор, как Аня плакала, когда Ваши раны впервые увидела, всё хочу узнать подробности. А Вы закрыли эту тему. Почему?

– Да больно было вспоминать. Много потерь невосполнимых, Много друзей погибших, страданий и от ран физических, и от душевных. Не хотел и вас, родных, в горести окунать. Да, видно, не прав был. Пришло время.

А сейчас давайте о делах.

Лимассол Кипр.

2022 г.