Читать книгу: «Приболотье», страница 3

– Вот почему так важно, – добавила Ульфия, – искать Огненную Зарю не ради богатства или славы, а ради того, чтобы стать ближе к этой истине, к гармонии. Когда ты находишь этот цветок, ты понимаешь: всё, что ты ищешь снаружи, уже находится внутри тебя.

Её слова как будто отпечатались у меня в душе. Теперь я знал, что путь к гармонии – это не просто движение вперёд. Это возвращение к самому себе и ко всему, что окружает тебя.

Я молча сидел, переваривая слова Ульфии, чувствуя, как её мысли глубоко проникают в меня. Моя прежняя уверенность в том, что гармония – это что-то, к чему можно стремиться, начала шататься. Впервые я начал понимать, что она гораздо сложнее и глубже, чем я себе представлял. Я вздохнул, пытаясь осмыслить всё это.

– Ты всегда так глубоко чувствовала этот мир? – спросил я, нарушив затянувшуюся паузу. – Или это пришло к тебе со временем?

Ульфия на мгновение задумалась, её пальцы медленно поглаживали деревянный амулет на шее.

– Скажу тебе честно, Фабиан, – заговорила она тихо. – Раньше я тоже пыталась найти ответы в обычных вещах. Мне казалось, что гармония – это что-то, что я смогу обрести, если буду правильно поступать, делать добрые дела, следовать традициям. Но однажды я осознала, что гармония не зависит от того, что ты делаешь. Она – в том, как ты живёшь, в том, как ты чувствуешь этот мир.

Она на мгновение замолчала, затем продолжила, её голос был тёплым, но серьёзным.

– Я поняла это в один из таких дней, как сегодняшний. В День Огненной Зари. Я сидела одна на поляне, надеясь найти цветок и исполнить своё желание. Но чем дольше я ждала, тем больше становилась уверена, что не найду его. Я была полна сомнений, как и ты сейчас. Тогда, в той тишине ночи, я поняла, что сама была препятствием на своём пути. Я слишком стремилась к результату, хотела контролировать всё вокруг. Но когда я наконец отпустила все эти желания, цветок сам нашёл меня.

Её слова задели меня. Мне показалось, что она говорила не только о цветке, но и о чём-то более важном – о жизненном пути, о внутренней борьбе.

– И что же ты загадала? – спросил я, чувствуя в этом вопросе скрытый смысл.

Ульфия снова улыбнулась, но в её глазах было что-то загадочное.

– Моё желание уже исполнилось, Фабиан, – тихо ответила она. – Но это не было связано с богатством или славой. То, что я получила, гораздо важнее: понимание и покой. Цветок Огненной Зари открыл мне глаза на то, что я всегда искала не снаружи, а внутри себя.

Она посмотрела на меня, её взгляд был проникновенным и полным понимания.

– Может, когда ты найдёшь свою Огненную Зарю, ты тоже поймёшь, что искал всё это время.

Я замер, думая над её словами. Я был на пороге чего-то важного, чего-то, что мне ещё только предстояло понять. Лес, легенды, этот цветок – всё это как будто вело меня по пути, который я ещё не до конца осознал.

Ульфия на мгновение остановилась, словно вспоминая детали, которые были важны, а потом вновь заговорила, её голос стал тише, но всё так же уверен.

– После того, как нищий ушёл прочь из Змеевки, – начала она, – праздник продолжился, как будто ничего и не произошло. Люди смеялись, пели, танцевали, радуясь этому дню. Никто больше не вспоминал о бедняке, чьё присутствие на миг нарушило их веселье. Они старались забыть о нём, словно его и не было вовсе.

Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, и ночь начала окутывать деревню, по традиции, все отправились в лес искать Огненную Зарю. Это было больше игрой, чем настоящим поиском. Люди громко смеялись, подшучивали друг над другом, ища цветок, который, как они знали, всё равно не найдут. Но в их сердцах не было истинной веры в чудо, а лишь желание продолжить праздник.

– В ту ночь никто не нашёл цветок, – продолжала Ульфия, её голос приобрёл нотку печали. – Это был всего лишь повод уйти в лес, чтобы, под прикрытием деревьев, продолжить празднование. Никто не искал цветок с чистым сердцем, и никто не пытался услышать, что шепчет лес.

Но не все остались в лесу. Одна пара, девушка по имени Оливия и её возлюбленный Юстус, решили уйти подальше от шума и суеты. Они убежали туда, где никто не смог бы их найти. К стогам, на окраину деревни. Там, под ночным небом, они сели, обнявшись, чувствуя тепло друг друга, и говорили о любви.

– Оливия и Юстус были молоды и полны надежд, – продолжала Ульфия, её глаза казались блестящими в свете очага. – Они мечтали о своём будущем, о доме, полном детей, о радостных днях, проведённых вместе. Их сердца стучали в унисон, и каждый их вздох был как клятва друг другу. Оливия прижималась к Юстусу, слушала его слова о том, как он любит её, как он будет беречь её всю свою жизнь. Юстус, в свою очередь, не мог насытиться её присутствием, её голосом, её теплом.

– Как прекрасна эта ночь, – шепнула Оливия, – и как прекрасна наша жизнь. Нам так повезло, Юстус, что мы нашли друг друга.

Юстус улыбнулся, и его сердце было полно радости. Он хотел поцеловать её, склониться ближе, чтобы ощутить её губы на своих, но что-то вдруг отвлекло его. Взгляд его упал на землю, и он увидел, что прямо возле его ног лежат несколько золотых монет.

– Посмотри, – прошептал он, поднимая одну из них и рассматривая её в свете луны.

Оливия с любопытством наклонилась ближе и взглянула на монеты, которые блестели в его руке. Маленькие, круглые, они были из чистого золота, а на одной стороне был выгравирован образ бекаса – птицы, которую так почитали в их мире. Бекасово Болото, окружавшее Приболотье, было домом для этих птиц, и жители мира верили, что бекас – символ свободы и мудрости, а также страж болот, оберегающий их тайны. Но была и обратная сторона медали, у этого образа…

– Но как они здесь оказались? – удивилась Оливия. – Здесь, на краю деревни… Никто не оставил бы такие ценные монеты просто так.

Юстус задумчиво повернул монету в руке, чувствуя её вес и холодок. Он вдруг ощутил странное беспокойство, как будто эти монеты не должны были быть здесь. Они были не просто находкой; в них таилось что-то большее, нечто необычное.

– Может, это знак? – осторожно предложил Юстус, глядя на Оливию. – Знак того, что мы нашли что-то важное, что-то, о чём остальные даже не догадываются.

Оливия задумчиво кивнула, её взгляд снова вернулся к монетам.

– Возможно, это и есть клад, о котором говорят легенды? – предположила она, и её глаза засветились от неожиданного волнения. – Но почему они здесь, на виду? И почему именно мы их нашли?

– Не знаю, – ответил Юстус, продолжая смотреть на золотые монеты. – Но, может, мы должны быть осторожны. Ведь в каждой легенде есть доля правды, и не всегда она оборачивается благом.

Они переглянулись, и в этот момент лёгкий ветерок прошелестел через стог сена, словно кто-то прошептал им слова, которые только они могли услышать. Монеты в руках Юстуса холодели, будто от них исходил холод глубоких болот.

– Что бы это ни было, – сказала Оливия, её голос звучал уже не так уверенно, – мы должны узнать, что означает эта находка. Ведь монеты, которые были оставлены просто так, на земле, в День Огненной Зари, не могут быть случайностью…

Юстус кивнул, его сердце начало биться быстрее, как будто он чувствовал, что этой ночью их ожидает нечто большее, чем просто любовь и мечты.

Оливия сидела в раздумьях, тревожные мысли начали закрадываться в её сердце. Она почувствовала странное беспокойство после того, как Юстус нашёл монеты. Блестящие и загадочные, они вызывали не радость, а смутную тревогу.

– Юстус, – сказала она тихо, глядя ему в глаза, – мне кажется, эти монеты принесут нам беду. Давай оставим их здесь, не будем брать.

Но Юстус лишь весело рассмеялся, поднимаясь на ноги и пряча монеты в карман.

– Ты слишком волнуешься, Оливия, – сказал он с улыбкой, нежно поцеловав её в лоб. – Это просто удача, ничего более. Мы найдем им хорошее применение, не волнуйся.

Оливия хмуро посмотрела на Юстуса, но не стала спорить. Она доверяла ему, хотя и чувствовала какой-то внутренний страх. Они ещё немного посидели, наслаждаясь близостью друг друга, а затем, увидев, что начинает светать, поспешили домой, чтобы не поднять тревогу среди родных. Праздник ещё продолжался, и никто не заметил их отсутствия, но они знали, что долго быть вдалеке не могут.

Вернувшись домой, они погрузились в обычную жизнь, но спустя несколько дней Оливия начала замечать, что с Юстусом происходит что-то странное. Он стал жаловаться на неприятные ощущения в руках и ногах, а однажды, взглянув на его ладони, она замерла в ужасе: его кожа стала грубой, покрылась чем-то, напоминающим кору дерева.

– Юстус, что с тобой? – с тревогой спросила она, беря его за руку.

Юстус взглянул на свои руки, сам испуганный этим открытием. Его тело начало медленно превращаться в нечто нечеловеческое. Он попытался отмахнуться от страха, но было ясно, что ситуация серьёзная. Мать Юстуса, увидев состояние сына, тут же позвала деревенского доктора, но тот, осмотрев молодого человека, только разводил руками.

– Я никогда не видел ничего подобного, – растерянно сказал доктор. – Это не болезнь, по крайней мере, не такая, какую я знаю.

Прошло несколько дней, и состояние Юстуса только ухудшилось: кожа его стала всё больше походить на кору дерева, а из рук и ног начали расти маленькие веточки, покрытые мелкими листьями. Он едва мог двигаться, и каждая попытка привести его в сознание была безуспешной.

В это время по деревне распространились слухи. Люди рассказывали, что видели того самого бродягу, который несколько дней назад был изгнан из Змеевки. Но на этот раз он не просил милостыню. Напротив, он раздавал людям монеты, подобные тем, что нашёл Юстус. Жители Змеевки, сребролюбивые и падкие на золото, охотно принимали монеты, не задумываясь о возможных последствиях. Никто не задавал вопросов, ведь золото в этих краях ценилось выше всего.

Но через несколько дней начали происходить странные вещи. Те, кто принял монеты от бродяги, стали замечать, что их тела также начали изменяться. Руки и ноги покрывались коростой, из которой пробивались веточки и листья, словно сами люди превращались в деревья. Первые, кто пострадал, в панике обращались к докторам, но никто не мог помочь. Болезнь распространялась быстрее, чем ожидалось, и вскоре большая часть деревни была поражена этим странным превращением.

Паника охватила Змеевку. Люди поняли, что бедствие связано с монетами, и начали обвинять друг друга в жадности. Но самое главное – все начали понимать, что это связано с бродягой. Он исчез, словно растворился в воздухе, и его больше никто не видел. Толпа, движимая страхом и отчаянием, собралась, чтобы искать его, ведь только он мог объяснить происходящее и, возможно, снять проклятие.

– Мы должны найти его! – кричали люди, пытаясь собрать поисковые отряды.

Но ни одного следа не осталось. Бродяга исчез так же таинственно, как и появился.

А в доме Юстуса Оливия сидела рядом с его кроватью, держа его за руку, которая теперь больше походила на ветку дерева, чем на человеческую конечность. Она знала, что это всё из-за тех монет, и её сердце разрывалось от боли. Юстус, её возлюбленный, умирал на её глазах, превращаясь во что-то нечеловеческое, и она ничего не могла с этим сделать.

– Это из-за тех монет… – прошептала Оливия, слёзы катились по её щекам. – Я говорила тебе, что не нужно было брать их…

Но было слишком поздно.

Я сидел молча, осмысливая всё, что услышал от Ульфии. Её рассказ об Оливии, Юстусе и проклятых монетах оставил меня в растерянности. В голове клубились мысли о том, как быстро жадность может обернуться трагедией.

Ульфия не торопила меня – она тоже молчала, словно давала мне возможность переварить её слова. Наконец, я поднял глаза.

– И что же было дальше?

Ульфия вздохнула, её взгляд потемнел от тяжести воспоминаний.

– А дальше… – сказала она медленно. – Дальше ничего не было…

Все, кто коснулся тех монет, превратились в деревья. Живые души стали частью леса. И это были не единицы, Фабиан. Большинство жителей Змеевки, очарованные блеском золота, не успели вовремя осознать свою ошибку. Поэтому лес вокруг деревни заметно увеличился. Земля, некогда покрытая домами, стала частью этого огромного леса.

Я смотрел на Ульфию, пытаясь представить себе этот образ – лес, выросший из людей.

Она продолжила: – Время шло, и вскоре в том лесу появился снова тот самый бродяга. Но теперь он выглядел совсем иначе. Его одежда уже не была изодранной, он больше походил на колдуна, чем на нищего. Глаза его светились мудростью, и каждый его шаг был полон уверенности. Он собрал все золотые монеты, которые жители Змеевки выронили во время паники, сложил их в свой кошель. А потом поднял голову и произнёс такие слова, что весь лес замер, слушая его.

Ульфия закрыла глаза, как будто пытаясь воспроизвести голос колдуна:

– «Вы наказаны за свою гордыню и тщеславие. Вы, кто позволили блеску золота заслепить ваши глаза. За ваше стремление к богатству, за то, что вы отвернулись от нищего и искренних ценностей жизни, теперь вы лишены человеческого облика. Вы думали, что золото – это путь к счастью, но на самом деле оно стало вашим проклятием. Вы забыли, что истинные богатства не видимы глазам. Жизнь – это не яркая блестящая оболочка, не деньги и слава, а простые и чистые чувства: любовь, доброта, сострадание. Вы стали заложниками своей алчности, и теперь лес, который вы считали диким и чужим, стал вашим домом – на вечность. Ваши корни теперь связаны с землёй, которую вы так мало ценили, с природой, которую вы пытались подчинить. Но она не прощает высокомерия».

Она открыла глаза и посмотрела на меня, её голос теперь был более суровым:

– «Но даже для вас есть надежда», – продолжил колдун. – «Тот, кто сможет отыскать все эти монеты, сможет освободить ваши души. Но это будет непросто. Монеты спрятаны, и только чистое сердце, лишённое желания обогатиться и достигнуть славы, сможет найти их. Каждый, кто будет гнаться за золотом, обречён повторить вашу судьбу».

Я слушал, зачарованный этим пророчеством, а Ульфия продолжала:

– С этими словами колдун подошёл к одному из деревьев, самому большому и могучему, и зарыл свой кошель с монетами у его корней. Когда последний клочок земли был накинут на кошель, он сам начал медленно превращаться в дерево. Его тело затвердело, руки стали ветвями, а ноги корнями. Спустя несколько минут он стал частью леса, точно так же, как и жители Змеевки.

Я представил себе эту картину – лес, полный деревьев, когда-то бывших людьми, и колдуна, который теперь тоже стал частью этого природного цикла.

– И что было потом? – спросил я, всё ещё находясь под впечатлением.

– Потом наступила тишина, – ответила Ульфия, её голос снова стал мягким.

– Лес на мгновение застыл, как будто скорбел по всем, кто когда-то был здесь живым. А потом птицы снова начали петь, ветер зашумел в листьях, и всё вернулось на свои места, будто никакой трагедии и не было. Будто здесь никогда и не жили люди. Лес взял их обратно, как своих потерянных детей.

Я замолчал, чувствуя, как этот рассказ ещё сильнее углубил моё понимание мира, в котором я оказался. Монеты, лес, судьбы людей – всё это было частью чего-то гораздо большего, чем я мог себе представить.

– Возможно, тот колдун и был посланником Безумного Ангела. А может, и сам Ангел явился в образе старца, чтобы наказать горделивых жителей Змеевки? – спросил я.

Ульфия задумчиво посмотрела на меня, её глаза слегка прищурились, как будто она решала, стоит ли мне рассказывать что-то большее. Я чувствовал, что её молчание скрывает нечто важное.

– Фабиан, – произнесла она наконец, её голос был глубоким и мягким, – ты задал интересный вопрос. Но, прежде чем я отвечу на твои вопросы, расскажи мне подробнее о вашем Ангеле. Как вы его себе представляете? Видел ли кто-нибудь его на самом деле?

Я посмотрел в огонь, собираясь с мыслями. Рассказать об этом было непросто, ведь сама идея существования Безумного Ангела была окутана легендами и тайнами, которые передавались от одного поколения к другому.

– Его видели лишь немногие, – начал я, стараясь вспомнить все, что мне рассказывали старейшины. – И все рассказы о нём датируются древними временами. Говорят, что этот Ангел когда-то служил высшему разуму, что управлял множеством миров. Он был верен и могуч, но однажды ему надоело подчиняться. Он отделился от того, кому служил, и создал свой собственный мир. Мир, в котором живём мы – Приболотье. Этот мир велик, но окружён болотами и непроходимыми горами, такими высокими, что никто из нас никогда не пересекал их, чтобы узнать, что за ними. Мы не знаем, что скрывают дальние земли. Возможно, там находятся другие миры, созданные иными высшими существами. Но для нас, жителей Приболотья, существует только наш мир. Мы ограничены его пределами.

Я замолчал на миг, глядя на Ульфию, пытаясь понять её реакцию. Она оставалась невозмутимой, слушая меня внимательно.

– Я слышал эти истории с уст старейшин, – продолжил я. – Но никто из местных жителей никогда не встречал Безумного Ангела лично. Его видели только в древности. Он являлся избранным, и о тех встречах говорят с почтением и страхом. Ангел силён, но его называют Безумным, потому что никто не может предсказать его действия. Он создал этот мир по своей прихоти и продолжает управлять им, но почему и как – никто не знает. Возможно, наказание для жителей Змеевки – это и был его способ напомнить нам, кто здесь властвует.

Я умолк, чувствуя, как слова повисли в воздухе, пропитанные тревогой и загадками. Ульфия долго молчала, и я уже начал думать, что она не ответит.

– Интересно, – протянула она, задумчиво склонив голову набок, словно перебирая в уме все детали. – Ваш Безумный Ангел… возможно, он и вправду связан с тем, что произошло. Но мой путь привёл меня из других земель, Фабиан, и у меня другие истории, иные легенды.

Её слова заинтриговали меня.

– Откуда ты пришла? – спросил я, всё больше ощущая её загадочность. – Как ты знаешь так много о Змеевке, если сама не из этих мест?

Она усмехнулась, но в её улыбке было что-то печальное.

– Мои земли далеко отсюда. Их никто не знает в Приболотье, потому что ваши болота и горы действительно преграждают путь. Но я пришла сюда не случайно. Старые легенды распространились даже за пределы ваших болот. Я знала эти истории, но пришла сюда не ради них.

– Тогда зачем? – тихо спросил я.

– Искать ответы. – Она замолчала, её глаза на мгновение опустились, словно она вспоминала что-то далёкое и личное. – Ответы на вопросы, которые касаются не только этого мира, но и моего. Ты думаешь, что твой Ангел создал Приболотье, потому что хотел управлять своим миром? Возможно, он сделал это не просто для власти, а потому что сам ищет что-то, что потерял. И его «безумие» – это всего лишь отчаяние того, кто не может найти то, что ищет.

Я почувствовал, как её слова задели что-то глубоко внутри меня. Возможно, и я сам искал что-то, чего не мог осознать до конца.

– Но, Фабиан, – продолжила она, – у каждого Ангела, у каждого колдуна и даже у каждого простого смертного есть своя история. И часто история тех, кого мы считаем нашими врагами, – это просто другая точка зрения. Твоя судьба связана с этой землёй, но, возможно, тебе предстоит узнать больше, чем ты ожидал.

Новый день

За разговором с Ульфией время пролетело незаметно, словно песок сквозь пальцы. Я не мог сказать точно, сколько прошло часов, но ночь подкралась, как всегда, внезапно. Стало понятно, что пора ложиться спать. Мы попрощались, и я отправился к себе, чувствуя странную смесь усталости и лёгкости одновременно.

В ту ночь мне ничего не снилось. Или, может быть, сны были, но я их не помнил. Просто чёрный, спокойный сон, без каких-либо образов или тревог. Когда я проснулся, утро уже пробивалось сквозь занавески. Лес за окном просыпался вместе со мной: пели птицы, лёгкий ветерок шевелил листья, а солнце медленно поднималось над кронами деревьев.

Сон прошёл, и на душе было удивительно легко. Я лежал в постели, слушая утренние звуки, и всё, что казалось таким значимым вчера, вдруг потеряло свой вес. Легенды, которые Ульфия рассказывала мне накануне, разговоры о тайнах Приболотья – всё это сейчас казалось далёким, почти фантастическим. Ночь отдаляла их от меня, как если бы я читал старую книгу, которую уже давно положил обратно на полку.

В комнате царила тишина, и я понял, что Ульфия ещё спит. Решив не беспокоить её, я тихо выбрался из дома и направился к лесу. Свежий утренний воздух был напоен ароматом трав и сосен. Я шёл по узкой тропинке, вдыхая каждый глоток этого свежего воздуха. Солнце, прорываясь сквозь кроны деревьев, оставляло на земле светлые пятна, а птицы – верные спутники утра – наполняли воздух своими мелодиями.

Воспоминания о вчерашнем вечере медленно всплывали в голове. Сколько всего было сказано, сколько загадок и тайн обсуждено… Но теперь, в этом ясном и тёплом свете, они казались призрачными. Всё, что казалось важным ночью, на свету утра утратило свою значимость. Наверное, так всегда бывает: ночью мысли становятся глубже, вопросы – серьёзнее, а утром всё это растворяется в свете нового дня.

Я бродил по лесу, чувствуя, как природа вокруг дышит жизнью. Утро было таким тихим и умиротворяющим, что мысли о каких-либо приключениях казались мне смешными. Это был день для простых дел, для того, чтобы наслаждаться моментом.

Пусть сегодня всё будет просто.

Листва над головой мягко шелестела, словно подмигивала солнцу. Я заметил, как на тонких паутинках, натянутых между ветвями, искрятся капли росы. Каждая капля – крошечный мир, отражающий утро и лес, как если бы природа решила оставить эти маленькие воспоминания о ночи. Я подошел ближе, внимательно вглядываясь в каждую из них, как будто надеялся увидеть что-то ещё, но видел лишь своё отражение в кристальной прозрачности.

Звуки леса наполняли воздух, но при этом не было ничего лишнего. Птицы щебетали где-то вдали, но их пение не казалось громким. Ветер шелестел листвой, но это был скорее шёпот, чем шум. Где-то журчал ручей, но его звук сливался с общим ритмом утра. Всё это было как единая симфония, которая играла не для кого-то, а просто так – потому что она есть.

Я шел дальше, углубляясь в лес, но не слишком далеко. Мне нравилось это ощущение лёгкой потерянности, когда ты не знаешь, куда приведёт тропинка, но это не важно. Всё вокруг было настолько знакомо, что я не мог по-настоящему заблудиться. Каждый уголок леса говорил со мной на каком-то глубоком, почти родном уровне.

Остановившись у небольшой поляны, я сел на камень и просто наблюдал за тем, как медленно тянется утро. Поляна была залита солнечным светом, а трава искрилась от росы, как сотни маленьких драгоценностей. Иногда в воздухе проносились бабочки, их крылья переливались на солнце. Я смотрел, как они легко и бесшумно скользят между цветами, и думал о том, как часто мы не замечаем таких простых вещей.

Мысли текли медленно, как вода в ручье. Никакой суеты, никаких тревог. Всё было на своём месте, как будто мир сегодня решил замедлиться, дать возможность просто существовать, не требуя от меня ничего взамен.

Я думал о том, что день, вероятно, пройдёт так же спокойно, как начался. Никаких грандиозных событий, никаких важных дел. И это было хорошо. Иногда нужны такие дни, когда можно просто позволить себе быть частью чего-то большего, не пытаясь всё осмыслить или найти смысл.

Лёгкость утреннего света окутывала меня, и я чувствовал, что это утро – маленький дар, напоминание о том, что иногда стоит просто остановиться и позволить миру быть самим собой.

Я сидел на камне, погружённый в тишину, которая, казалось, заполнила всё пространство вокруг. В голове не было ничего, кроме этих простых мыслей и наблюдений. Я смотрел, как солнце медленно ползёт по небу, разливая тёплый свет по всему лесу. Его лучи пробивались через густую листву, освещая отдельные участки земли, как будто играли в прятки с тенью.

Я заметил, как легкий ветерок коснулся ветвей ближайшей ели. Листья дрогнули, словно отвечая на этот призыв природы. Я понял, что давно не замечал таких простых вещей: шелеста травы, запаха влажной земли после ночной росы, звука, с которым птицы перебирают перья, когда готовятся к полёту. Всё это было вокруг меня всегда, но я редко давал себе время остановиться и просто быть свидетелем этого.

Прямо передо мной на поляне расцвела дикая ромашка. Она выглядела так хрупко, но в то же время крепко держалась за свою часть земли, как будто знала своё место в этом мире. Я задумался о том, как всё в природе обретает свой ритм, свою гармонию, если мы не пытаемся вмешиваться. Цветок растёт, когда ему нужно. Птицы поют, когда наступает утро. И ветерок начинает свой путь между деревьями, когда всё вокруг затихает.

Мои мысли блуждали, как листок, плывущий по воде. Иногда они касались того, что было вчера, иногда думали о том, что может быть завтра. Но в этот момент всё это не имело значения. Было только здесь и сейчас. Я чувствовал, как мои шаги становятся частью этого леса, как он впитывает меня в свою тишину и гармонию.

Я повернулся, чтобы посмотреть на тропинку, по которой пришёл. Она выглядела так, будто тянулась бесконечно вперёд, скрываясь среди деревьев. Где-то вдалеке, за этим зелёным морем, был дом, где спала Ульфия. Возможно, она уже проснулась, но спешить туда я не собирался. Утро только начиналось, и я решил задержаться здесь ещё на какое-то время, наслаждаясь моментом.

Здесь, в тишине, не было ни времени, ни пространства, только это утро, этот лес и мои размышления. И вдруг я понял, что это и есть настоящая свобода – позволить себе быть частью мира без каких-либо целей, без нужды что-то делать или куда-то спешить. Позволить себе просто наблюдать за тем, как день медленно разворачивается, словно длинная, неторопливая история.

Окружённый этим невероятным утренним покоем, я вдруг почувствовал, как внутри меня нарастает некое желание выразить благодарность. Необычное чувство – как если бы что-то внутри говорило мне, что я не просто случайный наблюдатель в этом мире, а часть чего-то большего. Я понял, что это был момент для молитвы – простой, но искренней благодарности.

Я не был человеком строгих обрядов, и моя связь с высшими силами была всегда какой-то личной, неподвластной общепринятым догмам. В такие моменты я часто обращался к тому, кого другие называют Безумным Ангелом. Он, по легендам, был творцом и хранителем этого мира, его дикой красоты и её скрытых законов. Возможно, он был непредсказуемым и капризным, но его творения всегда вызывали у меня восхищение.

Я закрыл глаза. Всё вокруг замерло, как если бы лес прислушивался к моим мыслям. Я начал говорить про себя, беззвучно, но с полной отдачей.

«Безумный Ангел,» – мысленно начал я, «благодарю тебя за этот мир. За утренний свет, который проникает сквозь деревья и согревает землю. За каждую ветку, каждый лист, что качается на ветру. За птиц, которые поют свою бесконечную песнь, не зная ничего о заботах, которые одолевают нас, людей. Их пение – это музыка природы, твоя музыка.»

Я открыл глаза, чтобы вновь взглянуть на этот лес. Всё вокруг казалось таким живым, но в то же время умиротворённым. Я продолжил:

«Спасибо тебе за зверей, что скрываются в этих лесах, за их мудрость и силу. Они живут по твоим законам, в гармонии с тем, что ты создал. Им не нужно задумываться о смысле своего существования – они просто существуют, и в этом своя великая мудрость. Они учат нас простоте и честности.»

Моя мысль блуждала, переходя от одного образа к другому. Я почувствовал, как мир вокруг меня словно раскрывается ещё больше.

«Я благодарен тебе за насекомых, за бабочек и пчёл, за их неустанную работу и красоту, что они приносят в этот мир. Даже самые маленькие существа здесь, на этой поляне, имеют своё место в твоём большом замысле. Они тоже часть твоего хаотичного, но удивительного мира, и я рад быть здесь, среди них.»

Я вдруг задумался о людях, о том, как они живут в этом мире, как часто они забывают о том, что их окружает. И я продолжил:

«Спасибо тебе за то, что ты заботишься о нас, людях. Мы часто забываем об этом, теряемся в своих мелочных заботах и тревогах, но ты всё равно продолжаешь поддерживать этот мир для нас. Ты даришь нам еду, воздух, воду – всё, что нужно для жизни. Мы редко это замечаем, но сейчас я это вижу. Я чувствую твою заботу в каждом звуке, в каждом движении леса.»

Моя молитва не была чётко структурированной, она текла, как поток, свободная, простая. Я не просил ничего – это была чистая благодарность за то, что у меня уже есть.

«И ещё я благодарен тебе за этот момент. За тишину и покой, которые я чувствую сейчас. За то, что ты даёшь мне возможность остановиться и просто быть частью этого прекрасного мира, который ты создал. Быть здесь, наблюдать за утренним светом, слушать лес – это всё, что мне нужно. Спасибо за это.»

Я замолчал, чувствуя, как внутри меня разливается тёплое чувство умиротворения. Молитва закончилась, но её эхо ещё звенело в моём сердце. В этот момент я понял, что не важно, кто ты и сколько у тебя вопросов к миру. Важно, что мир – этот лес, это утро – продолжает существовать, напоминая нам, что, несмотря на всю хаотичность, в нём всегда можно найти смысл.

Я открыл глаза и посмотрел на лес передо мной. Всё вокруг было тем же, но казалось, что я стал видеть его ещё яснее, ещё глубже.

Солнце уже поднималось выше, и его лучи стали теплее, пронизывая лес золотистым светом. Я чувствовал, как время ускользает, вместе с ним менялось и что-то во мне. Моя молитва к Безумному Ангелу оставила во мне ощущение глубокой благодарности и спокойствия, но теперь я заметил, что моё тело давало о себе знать. Я вдруг осознал, как проголодался.

«Пожалуй, пора возвращаться домой,» – подумал я, вставая с камня. Лес, как будто откликаясь на это решение, вдруг ожил вокруг меня каким-то новым, незнакомым шумом. Звуки, которые до этого были привычными и успокаивающими – шелест листвы, пение птиц, шорох под ногами, – вдруг обрели странный оттенок. Словно сами деревья шептались между собой. Звуки становились громче, наполняя воздух каким-то таинственным ритмом.

Я остановился и вслушался. Это был не просто ветер. Шум был глубоким, почти голосом, но я не мог разобрать слов. Всё вокруг казалось таким же, как и прежде: деревья, солнечные лучи, тени на земле. Но этот звук… Я оглядывался вокруг, стараясь понять, откуда исходит этот шум, что он означает.

Ощущение, что лес хотел что-то сказать, не покидало меня. Я стоял среди деревьев, чувствуя, как всё внутри меня начинает напрягаться. Было что-то неуловимое в этом шуме, как если бы сама природа обращалась ко мне, как если бы её голоса требовали внимания. Что-то древнее, что-то сокровенное пыталось выйти на поверхность, но я не мог понять, что именно.