Два врага

– А я что говорил? – Павлов разворачивал «Мстителя», выходя на параллельный курс с «Вершителем». – Сейчас бы два грибочка колосились с ошметками внутри. И все.

– Да кто же его знает, что было бы. Пускай теперь начальство думает обо всем этом – у них голова большая. Мы свою работу выполнили. – Командир Денискин взглянул на индикатор наличия топлива на борту и скомандовал: – Штурман, доложить метеообстановку на обратную дорогу.

– Командир, до Гибралтара ни облачка. Спутники врать не будут.

– Ну, вот и славненько! Саша, поворачивай оглобли – полетели домой. А я в Центр обо всем доложу.

Оба стратегических ракетоносца красиво развернулись и пошли, пошли, забирая на северо-восток с набором скорости и высоты. А там, позади, застыл удивительный водяной гриб, высотой в восемь километров. Он как бы в отместку заслонил заходящее за горизонт красное солнышко двум большим и великолепным серебристым птицам.

Глава 3

Крепость-порт Полой,

двадцать пять лет после Пришествия

Крепость Полой раскинулась в безымянной бухте близ мыса «Страшный» много лет тому назад. Начиналось поселение людей с вагончиков, баррикад, частоколов и завалов из крупного строительного мусора. Наспех возведенные наблюдательные вышки и огневые точки вполне сносно защищали обитателей на первых порах. Но время шло с обычной скоростью, пролетели годы, и стихийно возникший форт постепенно трансформировался в мощное оборонительное сооружение из брони и бетона. Сварные листы железа обрамляли крупные архитектурные формы в виде навесов, амбразур и прочих дополнительных перегородок. Но и гады морские, похоже, времени зря не теряли! Инопланетяне, плавно спустившиеся на своих огромных кораблях в Тихий и Атлантический океаны много лет назад, долгое время себя не проявляли, но теперь они были везде и повсеместно. Они полностью видоизменили биосферу Мирового океана, за исключением, пожалуй, Арктики и Антарктики. Видать, холод пришельцы не особенно жаловали.

Порт Полой, обласканный Японским морем, с лихвой ощутил на себе близость чужих жизненных форм. Активность непонятных существ возрастала с каждым годом, и скоро наступил момент, когда простой до этого выход в море стал для людей настоящим подвигом. Пришельцы систематически атаковали береговую линию, похищая и уничтожая случайных людей. Так в бывшем поселке рыбаков, появились первые баррикады.

Высокий холм в центре укрепления милостиво принял на свои склоны караульное помещение, рынок, жилые бараки, мастерские, склады и прочие нужные и сопутствующие строения, типа столовки и даже аптеки. Холм этот имел пологий спуск к порту и поднимался выше любого гнилостного тумана, который пришельцы иногда насылали с моря на берег, пользуясь приливом и попутным ветром. Не часто, конечно, но разок-другой в месяц обязательно.

Под прикрытием этой мерзкой и странной водяной взвеси к стенам крепости, изворачиваясь и вздрагивая, стелясь и извиваясь телами, подбирались инопланетяне, каких не встретишь и в психоделическом бреду буйно помешанного!

Людям пришлось научиться защищаться.

Теперь на стенах крепости были установлены крупнокалиберные пулеметы и автоматические пушки. Также неплохо себя зарекомендовали и минные поля, перекрывающие особенно опасные подступы к сооружениям.

Иногда над Полоем раздавался протяжный вой системы раннего оповещения, предупреждая о предстоящем нападении агрессивных форм неземной жизни. И тогда по тревоге на стены поднимались сотни вооруженных мужчин и женщин, чтобы «достойно» встретить «гостей». Но массированные атаки случались не так часто, поэтому люди постепенно привыкли к новым условиям, приспособились к суровым реалиям непростой жизни.

Все опасности возникали от близости моря. Крепость вполне безопасно могла бы существовать в десятке километров от береговой линии, но люди не уходили, им нужна была удобная и защищенная от океана длинной галечной грядой гавань – крепость-порт Полой.

Шин и Рыжик увидели стены форта ближе к обеду. Дед Иван не пошел с ними в крепость. Проводил ребят до Белой Скалы и свернул на неприметную тропку, ведущую к его рыбацкой хижине.

Вышло так, что трупы инопланетян оприходовали очень быстро. Еще на подходе к главным воротам к несущим экзотическую добычу напарникам привязались Смит и Абраша – два дружка-спекулянта. Седом пошли, почувствовали навар стервятники.

– Что несем? За сколько товар хотите сбросить? Деньгами хотите или бартером? Может быть, половину деньгами, а половину оружием или хавчиком? Снарягой возьмете?

Надоели хуже слепней. Всю дорогу до рынка ныли. Когда же Шин, и Федька ступили на территорию рынка, именуемого в народе «барахолкой», Смит и Абраша перешли на шепот, тщетно пытаясь не привлекать внимания конкурентов.

Все напрасно – через галдящую толпу за Шином и Федькой уже увязался клин любителей легкой наживы. Здесь и Аваняны подтянулись, и Папаша Смирнов со своей кодлой тут как тут. Как волки – носом чуют добычу. И с Большой Земли парочка авантюристов проводила заинтересованными взглядами фигуры добытчиков. Но этих-то сразу оттеснили. Мол, это не ваша вотчина. Вам, скоты, потом, если надо будет, товар продадут, но уже мы – перекупы! А сами к дайверу, ныряльщику и навигатору подходить не смейте! Если хотите жить, конечно!

Чужаки с кислыми мордами сразу «вкурили» тему и разочарованно отстали, а Иваняны с Папашей Смирновым пободались слегка, а затем и армяне отступили. Компания Папаши была многочисленней и наглей. Смит с Абрашей сами исчезли. Точку в этом деле поставил полковник Пыпин по прозвищу Бык – официальный представитель армии и флота в поселении Полой. Лысый и квадратный, он шел через толпу, разрезая ее, как старый, поношенный, но полностью исправный линкор. За ним уверенно шли четверо морских пехотинцев с новенькими черными автоматами в руках. Своей одинаковостью они добавляли пикантности создавшейся ситуации.

– Такс, робяты! Айда к нам в ангар! Солдат ребенка не обидит! Цена будет максимальная для этого колхоза!

Шин и рыжий Федька остановились, посмотрели по сторонам. Поправили тяжелую поклажу и, сменив плечо, ребята направились в сторону штаб-квартиры полковника Пыпина.

– С огнем играешь, Семен! – раздался над рынком хриплый бас Папаши Смирнова. Его ни с чем не спутаешь. Местный воротила стоял мрачнее тучи и смотрел в спину полковнику Пыпину.

Барахолка, предчувствуя надвигающиеся неприятности, притихла и замерла. Люди с тревогой взирали на двух самых серьезных персонажей современной политической жизни форта.

Семен Пыпин медленно повернул лысую, выбритую до блеска башку, прищурил левый глаз и тихо прорычал:

– Ты, гражданин Смирнов, это мне сейчас что-то там промямлил? Если ты думаешь, что Полой твой, то ты ошибаешься!

Голос полковника набирал обороты. Когда он достиг самой нижней тембральной насыщенности, Семен с презрением выхаркнул:

– То, что ты все еще тут, это не твоя заслуга, а моя недоработка! Ты меня понял?

Папаша Смирнов был стреляным воробьем и промолчал. Точнее, он хотел было открыть рот, но суровый полковник подскочил к нему так быстро, что охрана из парочки отморозков даже пикнуть не успела… или не посмела. А военпред уже яростно шептал в ухо главному перекупщику этого района:

– Вот только вякни, Коля! Вот только вякни! И тогда я дам тебе десять минут на сборы, а еще кирзачи на босу ногу, котомку и сухари! И пойдешь скитаться по Приморью как голь перекатная!

Папаша Смирнов понял, что вояк лучше не трогать. Ведь на самом-то деле терять было чего, нишу на местном рынке его бригада занимала немалую. А военные могли реально испортить ему жизнь и с таким трудом организованный бизнес. Он стоял и молча терпел, когда Бык, брызгая слюной, гневно шептал ему в ухо.

«Ах, вот если бы это были братья Иваняны! – мечтательно грустил при этом Папаша. – Я бы их сейчас же, не задумываясь, сам лично застрелил. Эх!»

Тем временем полковник ощутил перелом в конфликте. Он пристально посмотрел в глаза Папаше, не увидел в них идейных возражений, повернулся к дайверам и, как будто бы ничего до этого момента не произошло, отеческим тоном сказал:

– Идите в ангар, сынки, идите. Сейчас посмотрим, что вы там, в море, нашли.

Замерший рынок оттаял: забрякали, закашляли, зашумели, продолжился торг, закричали зазывалы. Стрельбы не будет – это главное.

Шин с Федькой тоже с облегчением выдохнули и пошли с военными.

Федька улыбался, как дурачок, и даже подмигнул напарнику. Мол, видал? Даже покупателя самим искать не пришлось! Мол, сейчас цену заломим, будь здоров!

Все эти мысли были шиты белыми нитками на бесхитростной и вихрастой физиономии Рыжика. Шин в ответ только недовольно поморщился. Зря все это, не хотел он к себе излишнее внимание привлекать, а тут междоусобная война чуть не началась.

Глава 4

Центр боевого управления «Евразия»,

двенадцать лет после Пришествия

Командир дежурных сил генерал-лейтенант Соболев не выспался. Четыре часа сна в сутки для пятидесятипятилетнего мужчины все-таки маловато. Устал он в последнее время от этих дежурств. Что не смена, то ЧП, что не дежурство, то происшествие! Вот и сейчас ЦБУ «Евразия» бурлил. Соболев давно научился определять степень напряженности оперативной обстановки по количеству одновременно говорящих по телефонам офицеров дежурной смены. Сейчас телефонные трубки держали все. Генерал-лейтенант грустно вздохнул, прошел к своему столу, грузно сел в кожаное кресло и, борясь с остатками сна, спокойно спросил своего заместителя:

– Сергей Николаевич, как обстановка?

Заместитель командира дежурных сил генерал-майор Борисов прервал разговор сразу по двум телефонам, ответил:

– Инорги³ проявили активность.

– Подробнее.

– А вон на центральном экране траектории полета четырех неопознанных летающих объектов. Их сейчас отслеживаем, готовимся к перехвату. Подробнее полковник Смирнов доложит.

– Наверх сообщили?

– Обижаешь, Юрий Иванович! Конечно, доложил.

– Тогда зови Смирнова – послушаем, что да как.

Звать полковника Смирнова не было необходимости, он подошел к столу КДС⁴а и, читая с планшета заготовленный текст, приступил к докладу:

– Товарищ генерал-лейтенант! От командира сто первой авиационной патрульной группы в составе пары АПСС⁵ Ту-505 «Вершитель» и «Мститель» поступило сообщение об обнаружении двух морских объектов инопланетного происхождения. По инициативе командира патруля полковника Денискина первая полусфера была уничтожена, что повлекло за собой возникновение непредсказуемого выброса огромного количества воды и биологического материала на высоту в семь-восемь километров. После чего из второй идентичной конструкции противник произвел пуск в общей сложности четырнадцати неопознанных летающих объектов неземного происхождения. Из них десять были уничтожены патрулем. Четыре объекта противника совершили динамический разгон и вышли на баллистические траектории. В результате изучения начальных данных и средств радиолокационного слежения, группой контроля воздушного пространства рассчитаны точки предполагаемого падения для всех четырех НЛО. В настоящее время данные объекты движутся выше условной границы атмосферы. Два из них нацелены на северные территории Канады, оставшиеся два – летят к нам.

– Продолжайте.

– По нашим прогнозам через десять минут они входят в атмосферу. Один упадет за Уралом, а второй явно нацелен на Байкал!

Генерал-лейтенант заволновался. Потеря такого ресурса пресной воды, как озеро Байкал, может ухудшить всю экосистему континента. Но с этим как раз все ясно. Зачем им Зауралье?

Предвосхищая вопрос, докладчик ответил:

– На территории Курганской области и прилегающих областей северного Казахстана более трех тысяч озер. Видимо, эта цель выбрана противником не случайно. Там встречаются очень глубокие водоемы. Нанесение биологического удара по…

– Я вас понял, можете не продолжать. Необходимо сбить обе ракеты во что бы то ни стало. Чем мы располагаем?

– Четыре группы перехватчиков МиГ-39 уже выдвинулись в районы пассивного спуска НЛО. На экране номер пять вы можете просмотреть протокол всех событий, связанных с этим инцидентом. Самолеты пилотируют опытнейшие экипажи и пилоты.

– Что у нас с орбитальной группировкой?

– Разведывательные спутники сети «Эребус» ежесекундно передают по цепочке поправку траекторий объектов противника. Если инорги не предпримут никаких активных действий, то вероятный положительный исход по перехвату оценивается в девяносто пять процентов.

– Почему остается зазор в пять процентов?

– Зазор обусловлен надвигающимся циклоном на зону Урала и Западной Сибири. Над озером Байкал, напротив, чистое небо и ухудшения метеорологической обстановки не прогнозируется.

Соболев задумчиво провел рукой по колючему подбородку. Ситуация усложнялась непогодой.

– Значит, перехват надо осуществить выше границы облаков циклона. Немедленно выслать вертолеты для проведения мониторинга и наблюдения. Или уже опоздали?

На этот вопрос ответил ЗКДС:

– Юрий Иванович, вертолеты направлены с подразделениями быстрого реагирования, но они прибудут к точкам вероятного падения с некоторым запозданием. Истребители-перехватчики уже на месте. Цели и задачи объектов противника пока не ясны. Если это не оружие массового поражения, то не исключено, что это бактериологическое оружие. Вероятность этого очень велика. Есть и другие банальные версии. Правда, есть еще одно мнение. Вон тот молодой дежурный офицер группы связи высказал. Лейтенант Черепанов, если не ошибаюсь. Он предположил, что несвойственное поведение иноргов, может быть практически необъяснимым, если принять во внимание особенности инопланетной психологии. Например, это могут быть беглецы. Им просто не повезло столкнуться с нашим воздушным патрулем. Данная версия, я считаю, тоже может существовать.

– Это как понимать? В смысле, ты считаешь, что объекты могут быть пилотируемыми?

– В том-то и дело! Я считаю – если это так, то ракеты противника вполне смогут подбросить нам сюрприз. Например, изменить траекторию на пассивной стадии полета.

– Что мы можем предпринять дополнительно?

– В воздух поднят Ан-124 «Руслан» с радиолокационной системой А-100. В настоящее время он барражирует на границе Челябинской и Курганской областей. Имеем хорошую картинку. Все нюансы полета иноргов будут как на ладони.

КДС налил в стакан минеральной воды. Отпил. «Теперь уже поздно что-то решать. Будем ждать развязки».

Над огромным залом Центра боевого управления «Евразия» раздался голос оператора группы воздушного слежения.

– Внимание! Первая цель вошла в атмосферу над Уралом. Скорость падения уменьшается! Объект тормозит! Высота двадцать километров восемьсот метров. Объект продолжает торможение и скоро достигнет тропопаузы.

Генерал-лейтенант Соболев в раздражении встал и нервно прошелся по залу.

– Вы можете говорить по-человечески? Что за «тропопауза»? Время? Сколько времени до посадки?

Оператор доложил:

– Объект приближается к верхним слоям циклона. Высота четырнадцать километров. Через минуту он нырнет в плотные облака. Внимание! Второй объект появился в зоне озера Байкал. Командир перехватчиков просит разрешения уничтожить противника.

– Немедленно уничтожить. Огонь! – Соболев почувствовал, как, не смотря на эффективную работу кондиционеров, по спине потекла струйка липкого пота. Обстановка накаляется!

КДС внимательно всматривался в тактический монитор, занимающий целую стену. Обе красные линии траекторий летающих аппаратов противника уткнулись в интерактивную карту России.

Пауза затянулась. Генерал-лейтенант Соболев потер глаза – пот щипал и мешал. За секунду до того момента, когда терпение иссякло, поступил доклад офицера группы тактического анализа:

– «Семьсот сороковой» докладывает – цель одиночная маневренная высотная уничтожена над населенным пунктом Бугульдейка на побережье озера Байкал. Фрагменты аппарата противника упали на сушу.

Не взирая, на то, что подчиненные внимательно следили за действиями командира дежурных сил, генерал-лейтенант Соболев истово и совершенно искренне перекрестился. «Байкал спасли!» Выдохнул с облегчением и сразу крикнул:

– Что там с уральской целью? Почему не слышу доклада?

– Цель нырнула в облака! Мы ее потеряли.

– Что? Даже не выстрелил никто? Немедленно соединитесь с командиром перехватчиков! Что они там вчетвером не смогли с одной болванкой справиться?

– «Пятьсот шестой» докладывает, – откликнулся ЗКДС. – В условиях темного времени суток и надвигающегося циклона визуальный контакт отсутствовал. А на радарах отметка время от времени пропадала. Момент упущен.

Генерал матюгнулся.

– С пилотами истребителей все ясно, но специалисты с А-100 на «Руслане» в преферанс, что ли, там играют?! Они что, объект противника тоже не видели? Авакс хренов! Профукали, мать вашу!

Соболев вернулся за свой пульт, уселся в кресло, потянулся к правительственному телефону и передумал.

– Так! Всем внимание! Приступаем к наземной операции. Противник нас перехитрил и прорвался к земле! Будем воспринимать этот момент, как свершившийся факт. Теперь работаем в новых реалиях. Задача одна: найти и уничтожить устройство и экипаж противника, а по возможности захватить! Но главное – устранить возможные биологические последствия. Всем дежурным группам боевого управления незамедлительно приступить к подготовке всей имеющейся информации о создавшейся ситуации для доклада командующему. И еще: группе тактического анализа немедленно сообщить координаты места падения или приземления летающего объекта иноргов. Приступаем к реализации плана под кодовым названием «Вспышка чумы». С этого момента доклады начальника группы локализации последствий имеют приоритет «вне всякой очереди». Работаем! Все работаем!

Центр боевого управления «Евразия» вновь забурлил.

Глава 5

Бывшая граница России с Казахстаном,

Природоохранный заповедник "Большие Донки",

двенадцать лет после Пришествия

– Вот ведь, как в жизни бывает! В Большом Мире творится черт знает, что! Континенты некоторые провалились, океаны, говорят, отравились! А у тебя, Василий Митрофанович, на болотах все чин чинарем – порядок и спокойствие! Селезень вон уток теребит. Тишина и кряканье. Гусь-то есть в этом сезоне?

Гость поудобнее устроился на сколоченной скамье за деревянным столом под навесом. За разговором неторопливо разлил на троих водку и одобрительно окинул праздничный расклад. Хлеб, соленые краснобокие помидоры, копченое сало, горка вареных яиц в отдельной миске, толсто нарезанная колбаса домашнего копчения, белые кольца лука и свежепророщенный укропчик радовали глаз приезжего.

– Ну, за твое неспокойное хозяйство, Митрофаныч! – начал тост седой человек в камуфляжной куртке. – За хлебосольного хозяина и честного егеря!

Василий Митрофанович Афанасьев, местный егерь и смотритель природного заповедника «Большие Донки», поднял свой стакан и ответил:

– Ты, Кирилл Геннадьевич, умеешь красиво сказать. А я не умею. Так тебе отвечу: давай лучше за встречу. Я тебя позвал на охоту, потому что ты нормальный мужик и настоящий охотник. По ранней весне косатого селезня много налетело, не дают, понимаешь, утке засесть – с гнезд сгоняют, изверги. Помощь мне твоя нужна. Рад тебе очень, встрече нашей. И Сергей, мой сын, сильно рад. Ну, с Богом. За встречу.

Чокнулись, выпили. Сын егеря из вежливости тоже взял свой стакан, громыхнул стеклом со взрослыми, но пить не стал, обратно поставил. Не жаловал он это дело. Да и годов еще четырнадцать всего.

Отец взял кусок серого хлеба, поморщился от выпитой чарки, нюхнул мякоть и потянулся за щедро нарезанным салом. Видно было, что доволен сыном – помощник растет – настоящий!

А гость, закусывая помидором, брызнул соком в сторону, незлобиво рассмеялся и продолжил:

– Хороший у тебя парень – мужчина! Уважаю за крепость характера.

– Нам, Геннадьевич, по-завтрему, – Афанасьев достал сигарету, чиркнул спичкой, прикурил, задымил, – на Лебединое плесо добраться бы засветло. Там утки черным-черно. По полсотне селезня разрешаю. Снизим пресс для уточек, а то эти «любовники» их замордовали. По потьмам, до зорьки вставать будем. Воды нонче много, поднялось болото. Там, где мы с тобой в прошлом годе пешком ходили через волок, теперь тычка на метр в воду проваливается.

Военный пенсионер Панкратов Кирилл Геннадьевич разлил по второй. Он любил степенные и неторопливые инструктажи Митрофановича. Все-то у него подмечено и по полочкам разложено. Вот и сейчас слова бывалого егеря ласкали душу, как старинная, волнующая, но красивая песня.

– Серьгу маво с собой не возьмем. Пущай на берегу кашеварит и хозяйство стерегет. – Егерь с любовью посмотрел на сына и добавил: – Успеешь еще патроны пролупасить. Мы с Геннадьевичем до Старой Гати завтра дойдем, я там сетешки развесил сушиться. Мы их соберем, а потом на «казанку» погрузимся и через бывший волок протянем до тропы. А там, через «Кирпичики» по чистой воде до крепкой лабзы.

Кирилл Геннадьевич, майор запаса, бывший командир разведроты, а ныне прихрамывающий после неудачного ранения в ногу, но еще крепкий здоровьем сорокалетний человек, с истинным замиранием души слушал столь милые сердцу речи егеря. Всю зиму готовился к этому событию! Весенняя утиная охота! Зорьки! Выходы! Заплывы! Ружья! Патроны! Охотничьи разговоры и разборы ситуаций!

Гость, не перебивая хозяина заимки, протянул ему налитый наполовину стакан. Тот взял и продолжил:

– Вот значит! А там через лабзу протащимся до трех березок и лодку спустим на чистую воду Лебединого. Я Геннадьевича в ближний скрадок посажу, а сам ему за спину на малую плесину быстро сетешки поставлю и к тебе, Геннадьевич, приплыву. Хочу тебя весенним карасиком завтра вечером попотчевать. Думаю, до зорьки управимся. Это только рассказывать долго. Чучел расставим – сиди, радуйся! Тока гуся не трогаем, мало его – не знаю почему. Шибко мало. Пролетит по потемкам и пусть себе летит. Нам с тобой утешки хватит. Жаль Катю нашу свояку отдал попользоваться.

– Что еще за Катя? – удивился Панкратов.

– А ты не знаешь ведь! – рассмеялся егерь. – Нам с сынишкой подсадная кряква в прошлом годе от браконьеров досталась. Мы их спугнули, они все бросили и смылись в темноте. Мы глядь, утка крякает на бережке у камышика в ящике. Настоящая подсадная. Мы с Серьгой ее Катей окрестили, так ведь она отзывается на имя! Хорошая такая – певунья! Селезень, дурачок, как услышит ее, с поднебесья к ней валится! А людишки убежали и хрен с ними. Сам знаешь, какой закон о военном времени теперь. Плохо им пришлось бы, могли и на срамоту решиться. В меня, например, пальнуть. Тяжелое время для всех нас началось, лихое. Но ничего, выдюжим! Давай выпьем за победу над пришельцами, тьфу, будь они не ладны, свалились на нашу голову супостаты!

– Давай, Митрофаныч! Чтоб им пусто в океане своем было!

– Давай!

Выпили с удовольствием. Пошли разговоры. Панкратов захмелел от водки и чистого воздуха. А егерь Афанасьев радовался новой встрече и пил наравне, и все равно, было незаметно, опьянел он или нет. Вставать завтра рано и дел запланировали много, и маршрут не самый простой выбрали, но решили вторую бутылку водки достать. Душой отдохнуть хотелось, а то эти ужасные события на Земле держали людей в напряжении, даже здесь в глубинке. Уж вроде бы сколько лет прошло после Пришествия, но страх не пропал. Он просто закостенел и провалился вглубь души, но не исчез.

Темнело в апреле все еще рано. Запалили костерок. Дымком подышать, да ладони к огню подставить – погреться.

– Нет теперь туристов, – продолжая очередную тему, сказал Панкратов. – Боятся люди на природу выходить. Мало ли что!

– И не говори! – подхватил Афанасьев. – Знаешь, как раньше бывало? Приедут к нам студенты на береговые плеса. Там летом красотища! Палатки поставят. Шумят! Подойдешь к ним, а там сидят барды, мать их ити! Дождище, дымище, комарище! А они на гитаре бренькают и рады-радехоньки. Свитеры на шею натянут, водки дрябнут, в штормовки укутаются и песни до утра в тумане поют. И бабы у них всегда в самого бородатого туриста влюблены. И турист этот всегда самый остроумный и в походе опытный. Бывало и по-другому. Наорутся песен, а потом палатки ходуном. Туристки визжат – хохотушки. Все зверье в округе распугают, всю птицу на болоте.

Панкратов засмеялся.

Егерь Афанасьев подхватил, хмыкнул пару раз и подвел итог:

– Много годов уж туристов не видали. Повывелись все. Нет сейчас таких чудиков. Но я их понимал, шибко у нас тут места красивые. И грибов ближе к осени видимо-невидимо! Если бы не мусорили и потише себя вели – милости просим. А теперь где их взять, туристов тех? То-то – нет никого.

После этих слов начали готовиться к ночлегу. Убрали остатки обеда. Афанасьев, как рачительный хозяин, объедки в пакетик сгреб – собаке.

В хижине на нарах разместились с удобством. Сухо, тепло. Зажгли фонарь. Расположились. В центре помещения, между двумя стеллажами-нарами разместилась хорошая печь с запасом сухих дров. Не дымит. Сергей еще час назад растопил. Весенние ночи прохладные, а бывает и ледок к утру ненадолго встанет. С печью – красота! Уютно! Тут и окошко имелось, небольшое. Но за ним ночь. Вроде бы дождик собрался капать, но передумал. Тучи низкие пришли – заволокло горизонт, не видать звезд.

– Зорьку бы не проспать! – сказал Панкратов. – Будильник на какое время ставить?

Егерь Афанасьев, ворочаясь под большой теплой шкурой, заменяющей одеяло – они с сыном ей одной накрылись – ответил:

– Мало спать осталось! Ставь, Геннадьич, на полвторого и свет выключай. Можешь храпеть, нам с Серьгой не помешаешь. Ну, спокойной ночи. Завтра охота!

Прикрыл глаза Кирилл Геннадьевич и сразу в сон провалился. А тут и будильник запиликал. Как будто бы и не спал вовсе. Тяжело. Но впереди день ярких событий. Вскинулся, как на боевом задании, не позволил себе даже минутки поваляться. Сел на нарах, свесил ноги – светильник горит. Присмотрелся. Сын егеря, Сережка, мелодично посапывает – ему так рано вставать нет надобности, а Василия Митрофановича уже и нет в доме. Прислушался. Точно. На улице уже гремит чем-то.

На улицу вышел, скрипя болотниками. Положил на стол оружие и патроны. Открыл рюкзак, проверил снедь и фляжку с водой. Сунул руку в боковой кармашек – спички завернуты в целлофан. Фонарик на месте, нож в ножнах, бинокль. Порядок! Посмотрел по сторонам. Темень хоть глаз выколи, зорьки нет и в ближайшие часы не предвидится.

Из темноты вынырнул егерь.

– Ну, как ты, Геннадьич? Оклемался? Нако, чайку попей.

С этими словами Афанасьев протянул гостю закопченную кружку – успел уже и костерок подпалить и чай подогреть.

– Бутерброд съешь? А то через пять минут выходим.

Панкратов взял горячую кружку и поблагодарил:

– Спасибо, Василий Митрофанович, в скрадке перекусим.

Аккуратно хлебнул горячего напитка, прочистил горло.

– Докладываю, оружие, патроны, еду проверил. Готов к выходу.

– Ну, вот и славно, – егерь закурил. – Сейчас подымим и тронемся потихоньку. А Сережка до восьми часов продрыхнет, а может, на рассвете с ружьишком на грязь и сходит. Любит он охоту – весь в меня.

Снарядились. Закинули на спины рюкзаки, двустволки на ремень, одели перчатки. Все вроде удобно, ничего не колет. Панкратов взял в левую руку старую тычку. Древко почернело уже, но до чего же удобное! Древесина от многократного употребления отлакировалась, как будто специально шлифовали, а Афанасьев на тропе уже зашевелился, весло из камыша вытащил, для опоры. Второе весло там осталось, на болоте, в лодке. К ней и пошли. Только бы до старой гати добраться – время на вес золота. А то выпорхнет зорька из-за горизонта, оглянуться не успеешь. А утка, она не дура, ждать не будет! По темноте еще на крыло встанет – размяться! А там и в поля уйдет. Не хотелось бы профукать первую зорьку.

Шли молча. Афанасьев впереди – своим фонариком тропку подсвечивает, Панкратов в арьергарде – своим. Без света бы очень тяжело пришлось. Вода по щиколотку, грязь чавкает, но изредка попадались кочки почти по колено. Их обходить надо, а то запнешься, упадешь. В темноте из-за камыша их не видать, хоть тропа вроде проторенная. Нет-нет, да и кусты какие-то сухие цепляются за одежду, корни в черной воде прячутся. С непривычки все пальцы на ногах собьешь, хоть в носках шерстяных и в сапогах болотных, а ощутимо.

Так и шли. Даже ритм набрали. Через час к гати вышли. Старожилы рассказывали, что здесь в незапамятные времена артель на Кривом острове работала – ондатру била да карася лавливала. Вот артельщики гать и сложили через топкие места. Правда, есть версия, что красные от Колчака здесь прятались, но сейчас уже никто ничего не докажет. Разве что мумифицированного болотом красноармейца с винтовкой если вдруг найти, вот тогда – да!

Через гать пробирались особо. Бревна давно сгнили и на них вторым или третьим слоем доски навалом брошены. Медленно, но прошли через топкие грязи, опасаясь провалиться между досок. Но тут не страшно – места-то хоженые вдоль и поперек. Главное, осторожность не терять, а так – ничего особенного. В конце до островка добрались, по крайней мере, нога не проваливается и кусты гуще. А за ними и к лодке вышли. Афанасьев перекур объявил. К сетям подошел – они у него на крепких стволах ракитника висели. Много, штук двадцать. Но Василий Митрофанович достал мешок и пару всего в него затолкал. «Нам и двух хватит. Не за рыбой идем». Погрузились в «казанку». Панкратов на переднюю скамейку сел, ружье рядом положил – стволами вперед, а рюкзак – на дно лодки. Афанасьев весла с левого борта сложил, достал длинный шест, встал на корму, оттолкнулся – и вышли на воду протоки.

Панкратов фонарем подсвечивал, но настроение поднялось! Вот она водичка! Ходить по болотине больше не надо, пускай ноги отдохнут. Сиди, наслаждайся природой в первозданной ее красоте. Тут нет человека! Это не его мир. Здесь обитает утка! Ну, и прочие водоплавающие. Красотища!

За полчаса прошли три протоки. Как по лабиринту! Только одному егерю было известно куда сворачивать. К четырем часам на большой плес вышли, «Кирпичики» называется. Пересекли его без волны в полной тишине, но все равно табунок «серяка» вспугнули. Утка захлопала крыльями по воде, взлетая, закрякала. Ушла.

После открытой воды к твердой лабзе прибились. Плавающий остров держался крепко, видать, корнями растений прирос ко дну. Уцепился тростником, так и встал между двумя плесами. На том конце плавучего острова три небольших березы росли, к ним и надобно лодку тащить. Цель близка – от этих одиноких деревьев огромное плесо открывалось – Лебединое. Там лебеди из года в год выводились, и казалось, что воды столько, что дальняя кромка камыша на фоне полоски леса только в хорошую погоду угадывалась, а в ненастье, как на море – берегов не видать! По плесине несколько островков с кустами свободно плавали, на них и были оборудованы Афанасьевым три скрадка – ближний, средний и дальний.