Под знаком скорпиона

– А, хозяин явился, не запылился. Заждались, заждались, – поспешил ко мне навстречу незнакомый мужчина выше среднего роста, в черной кожаной куртке, плотно облегающей крутые плечи. Мне показалось, что она маловата для него. Не с чужого ли плеча?

Он протянул руку к моему "дипломату" с готовностью услужить, но я, крепко держа ручку, резко отстранился.

– Кто такой? Как сюда попали, кто разрешил? – с нескрываемым раздражением и недовольством спросил я, глядя в упор на монгольского типа, плоское и сытое лицо незнакомца, оценивая его физические данные. Хилому мужику такое дело не поручат. А этот тип силой не обделен, но все же, надо попытаться его выпроводить. Он понял, о чем я думаю:

–Не шуми, Евгений Петрович, – дружелюбно произнес мужчина, сверкнув золотыми зубами. – Уже поздно, соседей всполошите. Обвинят в пьяном скандале, вызовут полицию. Глупости ни к чему, лишь подмочишь свою безупречную репутацию.

– Прошу освободить квартиру, – попытался я оттеснить его к двери. Но он стоял упрямо, как вол, словно к подошвам туфель подвязали по пуду свинцовых пластин.

– Где хваленое гостеприимство? – нагло улыбался незваный гость.

– Што, товарыш нэ понэмает? – послышался из спальни голос с акцентом. Поняв, что их двое, я оставил тщетную попытку избавиться от наглых посетителей.

– Нехорошо получается, Евгений, – похлопал меня по плечу незнакомец. —Сам просил девочку по вызову. Мы тебе ее привезли, а теперь от ворот поворот. Такие игры мы не признаем. Чудак ты право. Тебе после просмотра "Дикой орхидеи" баба сейчас в самый раз…

Он с усмешкой посмотрел на меня, давая понять, что мое посещение кинотеатра не осталось незамеченным, мол, контролируют каждый мой шаг, каждое действие.

– Какую девочку? Я ничего у вас не просил?

– Красивую, ласковую девочку. Просил, просил, вспомни телефонный разговор, – он на правах хозяина проводил меня в спальню. – Чьи это слова: "какой мужик устоит перед соблазном"? Мы люди деловые и обязательные, слов на ветер не бросаем.

Только теперь я понял причину беспокойства, исподволь охватившую меня после телефонного разговора. Как я мог допустить оплошность, приняв его предложение насчет пылкой и красивой женщины за тривиальную шутку. Так опрометчиво подыграл ему. Похоже, он не понял юмора и принял его за чистую монету. Поймал-таки на крючок. Теперь я пожалел о своем легкомыслии при ответе на вопрос по телефону. Впрочем, ответь я по-другому, они все равно бы придумали какую-нибудь гадость, чтобы насолить, вывести из душевного равновесия.

– Вы неправильно меня поняли. Я пошутил, а у вас отсутствует чувство юмора, все принимаете за чистую монету, – тщетно пытался спасти положение.

– Поздно, мы шуток не признаем, – металлическим голосом обрезал он. —Девочка ждет. Извелась, сгорая от неутоленной страсти. Обворожительная особа. Мы ее не тронули, для тебя приберегли, заслужил право первой ночи. Так что действуй без всяких угрызений совести. Это главное предназначение женщины на грешной земле: дарить нам и самой испытывать наслаждение.

Облизав пухлые, плотоядные губы, он замолчал. Войдя в спальню, увидел неожиданную картину. На диван-кровати, облокотившись на подушку, полулежала девушка лет девятнадцати-двадцати. Своими невинными зеленовато-бирюзовыми глазами она наблюдала за вторым незнакомцем. Тот сидел на ворсистом паласе. Спортивные брюки были закатаны до самых колен. На волосатых мускулистых ногах виднелась татуировка – обвившая икры синеватая кобра. Между длинными когтистыми пальцами ног были зажаты игральные карты. Он замер, вперив в меня испытывающий тяжелый взгляд, очевидно, поджидая приказ старшего.

К изголовью диван-кровати был приставлен журнальный столик. На нем стояли две бутылки пятизвездочного коньяка: одна полная, а вторая наполовину опустошенная, и четыре хрустальных фужера. На тарелках аккуратно порезанные ломтики колбасы, сыра, сала, маслины. Рядом коробка шоколадных конфет, пепельница с окурками. По-хозяйски распорядились, как в собственной квартире, наглецы. К сервировке стола и эта смазливая блондинка, наверное, приложила руку. Чувствует себя беспардонно и уверенно. Ее прелестный облик показался мне до боли знакомым, но я не мог вспомнить, где видел незнакомку.

– Не сиди, как китайский болванчик, – напустился на приятеля мой провожатый. – Изобрази свой коронный номер. Евгений такого фокуса еще никогда не видывал.

Тот, ухмыльнувшись, принялся быстро тасовать карты пальцами ног. При этом игриво прищелкивал зубами, сопел от усердия. Меня трудно, чем удивить, но, глядя на потешную сцену, я не выдержал. Блондинка, очевидно, успевшая до моего прихода выпить коньяк пришла в восторг от мастерства Картежника (так я окрестил его для удобства). Приятно звенел женский голосок и смех.

– Молодец, утешил клиента, – почувствовав перемену в моем настроении, похвалил своего напарника верзила.– Выпьем на посошок, закусим и свалим, а ты не скучай, займись «обкаткой», девочка извелась, вся пылает от страсти, не теряй время. Когда еще такая лафа подвернется.

Он потянулся к бутылке, чтобы наполнить фужеры. По их повадкам я понял, что имею дело с отъявленными уголовниками. Картежник, наверняка, не один год провел в исправительно-трудовых колониях, где и отшлифовал свое оригинальное мастерство. Я прикрыл ладонью пустой фужер, давая понять, что не намерен делить с ними трапезу.

– Брось, Евгений, упираться рогом, не зли, не буди зверя, – подступил ко мне незнакомец. – Знаю, что ты сейчас голоден, как волк. Жена далеко, а порочащих связей за тобой, как за Штирлицем, не замечено. Не перебирай харчами, не вороти нос, классная зажигалка. Гляди, не девушка, а сказка, персик, дивные глаза, а губки, какие медовые губки. Пышная грудь, осиная талия, а главное бедра и ножки. От сердца отрываем, почитай, царский подарок. Искусная, азартная наездница, пальчики оближешь…

Будто цыган коня, расхваливал незнакомку и она того стоила.

Понимая всю постыдность ситуации, не мог не признать, что девушка действительно была обворожительной. В ее больших с бирюзовыми искрами глазах таились испуг и смущение. Она прикрыла лицо смуглыми руками. На белой подушке в беспорядке были рассыпаны золотистые волосы, из-за приоткрытых сочных губ жемчужно поблескивали зубы. Красивая тугая грудь и длинные ноги невольно приковали мой взгляд.

Смущенно отвернулся и хотел уйти, но прыткий сутенер грубо схватил меня за руку и прошипел:

– Струсил или товар не по зубам? Для обновления крови надо чаще любить красивых и юных девочек, чтобы не утратить вкус жизни.

– Что тебе от меня надо? – хладнокровно спросил я. – Такими подарками не разбрасываются.

– Вот, это мужской вопрос! – оживился он. – Условия моего хозяина прежние. Ты уничтожаешь статьи и передаешь мне материалы расследования, документы, магнитофонные записи. Взамен получаешь доллары и на полгода в прокат нашу девочку. Мы с ней сами договоримся. Захочет она с тобой и дальше дружить, ее дело. Бабы, как кошки, выносливы. Если потеряет товарный вид или закапризничает, найдем замену. Вон сколько очаровательных и длинноногих возле отелей и ресторанов тусуются. Водилась бы только в карманах валюта. А у тебя в кармане вошь на аркане, ха-ха – а! А сейчас мы оставляем тебя с ней, не пожалеешь…Покажи свои способности.

Он самодовольно, выпучив наглые глаза, рассмеялся и словно окатил липкой патокой. Если бы не этот омерзительный смех, я бы сохранил выдержку. Но пассивное восприятие того, что может произойти, делало меня соучастником гнусных деяний.

– Ну, и скотина же ты, – отчетливо произнес я ему прямо в лицо.

– Полегче на виражах, не зарывайся, —желваки заходили на его помрачневшем лице и холодом кольнули зрачки.– Здесь мы правим бал. Ты, может, на Мадонну губы раскатал? Нос воротишь, харчами перебираешь. Не хочешь по-доброму, выйдет боком. У нас и другие варианты в запасе.

– Возьми его на прицел, – он достал из-под полы куртки пистолет Макарова и подал его Картежнику. – Покарауль его в соседней комнате, а я разомнусь, плоть требует. Жаль, товар зазря пропадает, извелась она от страсти. Этот евнух ни на что не способен.

– Пошел ты… – процедил я, соображая, как поступить.

В трех шагах от меня чернело дуло пистолета, один неверный шаг мог стоить жизни. Действия Картежника со зверским выражением лица были непредсказуемы. Я с трудом сдерживал себя от опрометчивости. Первоначальный рыцарский порыв сменился холодной расчетливостью. Есть ли смысл рисковать из-за какой-то путаны? Конечно, досадно, что это происходит в моей квартире и невозможно воспрепятствовать. Использовать приемы самбо? Навыки притупились, да к тому же остается шанс получить девять граммов в грудь. Картежник бдительно следил за мной и, когда я бросил взгляд на телефонный аппарат, тут же прикрыл его собой, дав понять, что попытки тщетны.

Пока я закуривал, он не спускал диковатых глаз с моих рук. Настенные часы показывали без двадцати минут девять. Прислушался к тому, что происходило в спальне. Вдруг раздалась звонкая пощечина, а затем дикий вопль сутенера-насильника:

– Ненормальная. Всю рожу поцарапала.

С отвращением представил происшедшую сцену. Зато лицо Картежника с отвисшей нижней челюстью помрачнело. "Конечно, им большой шум ни к чему, – рассуждал я.– Иначе бы он легко разделался с хрупкой женщиной, сломив ее сопротивление. Мне импонировали характер и упорство, проявленное незнакомкой. Одно было непонятно, какого черта она пошла с ними? Заманили обещаниями, деньгами или ради любопытства? А может, она с ними заодно и сейчас разыгрывает сцену непокорности, чтобы вызвать к себе симпатию и завлечь. Следует быть осторожным, женщины способны и на коварство. Но чтобы согласиться на такой риск, надо быть прирожденной актрисой.

– Артем, ты грязное животное, оставь меня, – сквозь плач послышался женский голос.

– Прекратите глумиться над человеком! – рванулся я в спальню. – Животное, мужлан!

Картежник со свирепым выражением лица преградил мне путь.

– Стоять на месте! – крикнул он, скаля крупные зубы. – Как звездану, промеж глаз. Видишь, эту игрушку.

Он хладнокровно навел на меня пистолет, и я понял, что этот тип на все способен. Ему человека застрелить – одно удовольствие. Я не стал испытывать судьбу. Хотя на мокрое дело они не пойдут. Это возможно, лишь, в крайнем случае, когда будут исчерпаны все способы бескровного воздействия: подкуп, компромат, шантаж. Поэтому у меня еще был резерв времени. "Что они предпримут дальше"? – пытался я постичь логику их дальнейших действий.

Через несколько минут из спальни вышел Артем. У меня не было сомнений, что это вымышленное имя. Видимо, блондинка все же не из их компании. Сутенер был зол и возбужден. Белки глаз налились кровью, как у быка, через щеку пролегли свежие кровоточащие царапины.

– Вот зараза, фотку испортила, – тяжело дыша, он вытер по-хомячьи, пухлую щеку ладонью.– Не далась, пантера, кошка дикая. Если бы она нам еще не пригодилась, то взял бы силой. Люблю строптивых телок, аж, кровь в жилах закипает. От кайфа отказалась. Может, у нее с головой не в порядке?

Он достал из кармана носовой платок и вытер потное лицо. Взглянул на бурые пятна крови и пригрозил в приоткрытую дверь:

– Я тебе еще припомню этот знак "нежности".

– Разреши мне, я не таких ломал и мял, – Картежник заискивающе заглянул в глаза Артема.

– Нет, остынь,– твердо ответил тот. – Мне летальный исход не нужен, чтобы без "мокрухи". Еще успеешь натешиться. Если не с ней, то с другими грелками.

–Наше дело чистое, отвечать придется ему, как заказчику товара, – указал на меня Картежник.

– Придержи язык за зубами, – огрызнулся Артем.

– Убирайтесь вон! – возмутился я. Противно было видеть их лоснящиеся, похотливо наглые рожи.

– Не шуми, не шуми, – с нарочитым спокойствием отреагировал Артем. – Побереги нервные клетки. Говорят, они не восстанавливаются. Бабу он пожалел, праведник. Да они для того и созданы, чтобы по первому желанию доставлять нам кайф. Странный, ненормальный мужик. Наверное, у тебя крыша поехала…

Потом повернулся к Картежнику, все еще державшему меня на прицеле, и язвительно посетовал:

– Хозяин сердится. Загостились мы, пора и честь знать. Пойди и уничтожь наши "пальчики", чтобы не искушали его. Мы еще встретимся. Не обессудь, Евгений, ты сам этого захотел. Девочку не обижай. Пусть немного у тебя побудет, отдохнет после жаркой схватки. Разрешаю поразвлечься. Она тебя примет, клиент богатый. Шальные доллары захотела заработать, дуреха. Ха-ха!

Он сочно рассмеялся, куражась, очевидно, намекая на мой скромный достаток и жилище. Картежник вскоре возвратился из спальни.

– Окурки забрал? – спросил его Артем.

– Вот они, – разжал широкую ладонь, рассчитывая на похвалу, сообщник. —Фужеры и бутылку протер. Никакой хрен отпечатков не обнаружит. Коньячок прихватил. Хватит с него остатка. Не шибко приветливым оказался, не научился гостей встречать.

– Молодец, кореш, – поощрительно произнес Артем. – Делаешь успехи, далеко пойдешь, если не остановят…

– Выметайтесь со своей девицей! Она мне и даром не нужна, – воспротивился я их намерениям оставить ее у меня, отмечая их предусмотрительность и осторожность. Видать, тертые калачи, все до деталей продумали, чтобы никаких следов и улик.

– Заказывал, пользуйся, – возразил главарь. Женщина с мольбой в глазах прошептала:

– Можно я останусь, боюсь их? Ее большие глаза с малахитовым цветом зрачков магически подействовали на меня и сердце оттаяло. Я молчаливо отвел взгляд.

–Не буянь, побудь немного сиделкой. Успокоится и щедро тебя отблагодарит. Хоть до утра кувыркайтесь. Это для меня она недотрога,– сквозь зубы процедил Артем. Пощупал пальцами царапины и скривился. Затем пошарил глазами по комнате и остановил взгляд на телефонном аппарате.

– Сделай ему харакири, – приказал он сообщнику.

– Кому сделать? – не понял тот, имея меня в виду, глядя в упор и садистски радуясь. Картежник достал из кармана нож, нажал кнопку на рукоятке, из которой со щелчком вылетело узкое стальное лезвие. Он стоял напротив меня, изготовившись для молниеносного удара. Это состязание нервов длилось не более десяти секунд. Главарь сознательно выдерживал паузу, стараясь понять мою реакцию. Выдержу ли испытание или обнаружу признаки трусости и замешательства. Мой мозг работал четко. Сейчас им нет смысла кончать со мной, иначе бы я ощутил серьезность опасности. Я был спокоен. Это всего лишь инсценировка, имитация, или, как говорят между собой эти типы, проверка на вшивость. Кажется, я ее выдержал с честью.

– Кому харакири? – специально заикаясь, переспросил Картежник.

–Телефону, шнуру, – поспешно, якобы разряжая ситуацию и опасаясь, что он ненароком меня прикончит, пояснил Артем.

Картежник, с готовностью подошел к тумбочке, на которой стоял телефонный аппарат, и коротким взмахом ножа отсек трубку. По злорадствующему выражению его лица я понял, что эта операция доставила ему удовольствие. Представил, с каким наслаждением он вонзил бы лезвие в тело человека. Играючи, нажимал на кнопку, то, пряча, то выбрасывая острое лезвие. На его лице блуждала улыбка идиота.

– Теперь порядок, – одобрил его действия главарь и резко бросил в мою сторону. – Советую не шуметь, ради твоей же пользы. Иначе загремишь в кичман, по нескольким статьям Уголовного кодекса. Гуд бай.

Они решительно прошли к входной двери и скрылись за ней. Послышался шум лифта. Сообщить в полицию, может, успеют блокировать квартал? Я машинально потянулся к телефонной трубке и остановился на полпути, глядя на свесившийся с тумбочки обрывок шнура (мобильные телефоны в ту пору были редкостью). Можно было воспользоваться телефоном соседей, но у меня не было малейшего желания впутывать их в эту историю. Да и предупреждение Артема действовало отрезвляюще. После мгновенного анализа пришел к выводу, что ситуация складывается не в мою пользу. Прибытие милиции только усугубило бы мое положение, поставило в недвусмысленную ситуацию. Надо поскорее избавиться от женщины. Почему ее не слышно? Смутное подозрение закралось в мое сознание.

7. Юная блондинка

Я вошел в спальную. Первое желание – выставить женщину за порог, чтобы никаких улик в квартире. Но когда увидел ее, вспышка гнева прошла, уступив место сочувствию. Явно уставшая, она прилегла на диване. Золотые нити волос веером разметались на хрупких плечах. Глаза были полузакрыты, блузка разорвана, беспомощные руки скрещены на груди, влажные губы искусаны… Черт подери, кажется, я влип. Они инсценировал изнасилование. Надо быстрее привести ее в чувство и скрыть следы насилия. Так вот почему она просила не мучить ее. Слегка постанывая, беспомощная женщина находилась в каком-то полубессознательном состоянии.

– Очнись, не спи, здесь не ночлежка,– осторожно встряхнул ее за теплые плечи. Вряд ли она сознательно пошла на уготованную ей роль. Скорее всего, женщина оказалась заложницей их коварного замысла.

– Пить, дайте что-нибудь пить, – попросила она слабым голосом, глядя, будто сквозь меня.

Опять смутил ее знакомый облик. Я принес стакан воды, она жадно прильнула к нему пылающими губами. Ей было трудно поднять голову, и я придержал ладонью ее затылок, ощутив пальцами шелковистость мягких волос. Женщина поблагодарила тоскливым испуганным взглядом и стыдливо опустила взор.

– Простите, – слабо прошептала она. – Эти шакалы, специально все подстроили. Я это сразу поняла, как только вы вошли. Немного приду в себя и заявлю в милицию о насильниках, отморозках…

И смущенно запахнула на груди края блузки.

– В полицию звонить не следует, ославят, опозорят, – возразил я. – Вам надо срочно привести себя в порядок. И, пожалуйста, соберите свои вещи.

Я указал взглядом належавшие на полу ажурные черного цвета колготки. Она потянулась к ним тонкой рукой. Я подметил, на пальцах ни одного колечка, значит, в роскоши не купается.

– Как вас зовут?

–Снежана Ларцева, – прошептала она, на бледном лице вспыхнул румянец.

–Редкое имя, но, пожалуй, оно очень вам подходит. Снежана. Что-то от снега, подснежника, чистоты и нежности. Снежинка.

Она робко улыбнулась, одарив меня теплотой зрачков.

– Значит, начинающая. Из чувства любопытства польстилась на запретный плод?

Девушка, стыдливо опустив голову, спрятав лицо за локонами, промолчала. Я стремился больше узнать о ней и сутенерах, пока еще было время.

– Доверчивая и наивная. Вы их знаете?

– Один назвался Артемом, а второй всю дорогу молчал.

–Где они вас сняли?

– Возле ресторана "Меридиан", что в микрорайоне Марат.

– Успела вкусить райское яблочко? – наконец я отважился на волновавший меня вопрос

– Нет, я отбилась, они решили не портить «товарный вид» Все произошло совершенно нелепо, случайно.

Ее ответ, не знаю почему, но меня обрадовал. Девушка с характером, строптивая, но не с теми спуталась. Я вышел из комнаты, давая возможность женщине привести себя в порядок. Огляделся в прихожей и остановил взгляд на своем "дипломате". Один замочек был отщелкнут. Открыл крышку, диктофона не было. Какая непростительная оплошность! Подвела излишняя самонадеянность. Эх, надо было аппарат оставить в кабинете, тогда бы им не завладели бандиты. А без диктофона я, как без рук, ведь отвык от ручки и блокнота.

В этот момент раздался звонок. Ну вот, мое предположение подтвердилось, подумал я. Завидная оперативность. Подошел к двери, за которой слышался нетерпеливый топот.

– Откройте, полиция! – прозвучал угрожающе-требовательный голос.

Я не торопился, размышляя о женщине и пикантной ситуации. Следовало выждать, чтобы Ларцева успела обрести приличный вид.

– Открывайте, иначе кувалдой взломаем! – сурово прозвучало, в дверь настойчиво постучали. «А ведь действительно, могут разнести дверь кувалдой», – подумал я и отворил – на пороге стояли двое мужчин. Один из них в форме старшины полиции.

– Оперуполномоченный угрозыска господин капитан Савелий Ильич Михно, – представился тот, что в штатском.

– По какому случаю? – заслонил я проход в прихожую. – В ваших услугах не нуждаюсь. Отбой, ложный вызов.

– Зато у нас есть вопросы, гражданин Смоляков, любитель острых приключений и ощущений, – явно злорадствуя, надвинулся капитан.

– Почему так официально? Откуда вам известна моя фамилия? – заподозрил я признаки провокации.

–Так положено, – холодно ответил оперативник. – А насчет фамилии, список квартиросъемщиков в подъезде.

Да, в находчивости ему не откажешь. Я спросил прямо в лоб:

–Чем я обязан, столь позднему визиту?

– Поступило сообщение, что в вашей квартире, превращенной в притон, совершено преступление, насилие над женщиной.

– Вас дезинформировали, – возразили для убедительности пояснил. – Ввели в заблуждение.

– Я обязан проверить. Такой порядок, – настаивал Махно, пытаясь пройти в комнату.

– По какому праву? – придержал я его за рукав, повысив голос. —У вас есть ордер на обыск? Предъявите его, пожалуйста. Вам должно быть известно о неприкосновенности жилья и личной жизни гражданина?

Капитан, видимо, не ожидал такого оборота, стушевался. Остановился в замешательстве.

– Вы не одни? – спросил он, услышав шорох в спальне.

– Какое это имеет значение?

– Да, конечно, ваше личное дело, каждый развлекается, как может, но в рамках закона, – согласился Савелий. – Позвольте мне воспользоваться вашим телефоном, чтобы дать "отбой" группе захвата.

– Но… у старшины есть рация, – указал я взглядом на висевшую на боку милиционера портативную радиостанцию.

Офицер уже прошел к тумбочке и поднял трубку с обрезком шнура.

–На радиотелефон не похож, – офицер улыбнулся, повертел трубку в руке. – Получается, как в песне Роксаны Бабаян: "отключили телефон в темной комнате".

Он устремил взгляд в спальную, и я понял, для чего ему понадобился повод с телефоном.

– О, да ты здесь не один, – увидел он за стеклянной дверью женщину. – Нехорошо прятаться. Давай знакомиться. Смоляков, представьте свою подружку для интимных утех.

– Она здесь оказалась совершенно случайно, – ответил я.

–Мг, случайно? Свежо предание, да верится с трудом, – язвительно заметил он и достал из кожаной папки брошюру. На ее обложке я прочитал «Уголовный кодекс Российской Федерации». Савелий перелистал несколько страниц, нашел закладку (заранее подготовил) и, добавив в голос металла, произнес:

– Статья 131. Изнасилование…

– Мог бы за время службы выучить назубок, – упрекнул я

– Смирно! Не перебивай, – огрызнулся он и продолжил:

«Пункт первый. Изнасилование, то есть половое сношение с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей, – наказывается лишением свободы на срок от трех до шести лет».

Пристально взирая, то на меня, то на Ларцеву, самодовольно заявил:

–Жаль, что срок наказания невелик, прежде давали до восьми лет. Но тем, кто по этой статье попадает в колонию, особенно педофилам, не позавидуешь. На зоне их превращают в «петухов». Лишь немногим удается выжить до окончания срока. Возвращаются психопатами, моральными уродами. Очень «завидная» перспектива?

– Капитан, к чему этот ликбез?

– Не просто капитан, а господин капитан, – велел Савелий.

– Много чести, может, прикажите гвардии капитаном величать?

– К сожалению, в полиции гвардейцев нет, а звучало бы гордо и красиво, – ответил он. – Понял, что тебе светит за глумление над женщиной?

– Содержание Уголовного кодекса мне известно.

– Еще бы, – ухмыльнулся он. – По твоим судебным очеркам в газете знаю, что набил лапу на этой теме. Откуда бы черпал материалы, если бы не сотрудники полиции. Мы день и ночь пашем, как проклятые, подставляем себя под бандитские пули и ножи. Каждый миг помним: или грудь в крестах, или голова в кустах? А ты, не мозоля рук, ничем не рискуя, сливки снимаешь. Мне бы такую непыльную работку.

–Не завидуй, сдай пистолет и берись за перо, – предложил я. – Поглядим, какой не на словах, а на деле мастак. Наверное, примитивные протоколы с грамматическими ошибками пишешь.

– Поговори еще. Не все мартовскому коту масленица, – осадил он. – Пробил час и тебя кто-то из репортеров охотно «прославит». Твой шеф Лубок по приказу моего начальника Реброва без проблем опубликует. Забавная будет потеха. Как говорят: от тюрьмы и от сумы не зарекайся…

– Не дождешься. Потуги тщетны, изнасилования не было.

– Как это не было? Почему твоя грелка, растрепанная с распухшими губами? – удивился капитан. – Почему?

–По кочану! – сорвалось у меня с губ. – Следите за речью, не грелка, а женщина.

–Не умничай, – проворчал Михно. – В отделе, как шелковые, все выложите начистоту. Не таким быкам и перцам рога обламывал. Если этой гражданке меньше восемнадцати лет, то тебя ждут большие неприятности за растление лица, не достигшего совершеннолетия. Загремишь на нары…

Савелий снова заглянул в брошюру и прочитал:

« …на срок от восьми до пятнадцати лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до двадцати лет»… Давай шевелись, живо на выход!

Он бесцеремонно грубо схватил Ларцеву за локоть.

– Оставьте Снежану в покое, – потребовал я, чувствуя, что начинают сбываться мои худшие предположения. – Она моя гостья, и вам до нее нет никакого дела.

– Гостья, говоришь? Разве с гостьями интеллигентные люди так поступают? – обрушил он залп вопросов, на которые я не мог дать вразумительных ответов.

–Капитан, я вам потом все объясню, – попытался остановить его рвение. Почувствовав мою уязвимость, он пошел напролом.

– Напоминаю, что я при исполнении. Обязан установить личность этой гражданки, – голосом, не допускающим возражений, осадил он меня. – Может, она в розыске по подозрению в преступлении или заражена сифилисом? Кто она вам? Жена, сестра или любовница?

Я молчал, соображая, как с меньшими потерями выйти из ситуации, не навредив ни себе, ни ей.

–Предъявите документы! – потребовал он у Ларцевой.

Она беспомощно опустила руки, полагаясь на мою находчивость.

– Вы превышаете свои полномочия, – вступился я за женщину, не ожидавшую такого поворота событий.

– Знаю, что делаю. Не мешайте, – и обернулся к старшине. – По–моему, есть признаки состава преступления. Надо оформить направление на судмедэкспертизу.

– Основанием для этого должно быть ее заявление! – вспылил я, хорошо зная, что он пытается мне инкриминировать. Ведь, если ее признают потерпевшей, то мне отведут роль сексуального насильника. Не важно, что потом обвинения будут отклонены и сняты, но скандала избежать не удастся. Тот, кто оправдывается, в глазах обывателя уже наполовину виноват. Как я впоследствии объясню Валентине, почему в квартире оказалась чужая женщина? Эти проблемы загоняли меня в тупик, и я с опозданием услышал ответ оперативника угрозыска:

– Будет заявление, напишет, не впервой. Я умею уговаривать, даже самых капризных и упрямых истеричек. А сейчас прошу, гражданка Ларцева, проехать с нами в отдел милиции.

– Зачем? Мне ничего от вас не надо, – заупрямилась Снежана.

– Так положено. Чистая формальность, – заявил капитан. – А вы, Смоляков, пока свободны, из дома и города не отлучайтесь.

– Я, что же на подписке о невыезде?

– Догадливый. Ты – подозреваемый и помни, что в отличие от твоей непыльной работки, моя служба и опасна, и трудна.

–Поеду с вами в отдел.

– Вызовем, когда потребуешься. Долго ждать не придется, а пока подумай о своей подмоченной репутацией,– властно произнес Савелий. Его ответ меня насторожил. Мало ли что под их диктовку наговорит испуганная женщина. Запутается в показаниях и окончательно все испортит. Коль так обернулось дело, я должен до конца испить сию чашу.

– Нет, капитан, этот номер не пройдет. Знаю, что нахимичите с показаниями. Еду в отдел, – увязался за ними. – Кто вам сообщил о якобы совершенном преступлении? Соседи никакого беспокойства не проявляли.

– Вам необязательно знать, кто? – резко, с чувством недовольства оборвал он. – Что касается "якобы", ответ даст судмедэкспертиза.

– Если соседи не обращались, то значит, сами сутенеры и навели тень на плетень, чтобы меня и Ларцеву оставить наедине и опорочить, – двинул я версию. – Возбудите против них дело по статье 220 УК РФ за сутенерство, принуждение женщины к занятию проституцией. За точность цитирования не ручаюсь. Проверьте, кодекс у вас под рукой.

– Проверим, – охотно согласился он, отыскав в брошюрестатью220, прочитал:

«Сутенерство. Побуждение или склонение к проституции, либо содействие проституции, либо получение выгоды вследствие занятия проституцией другим лицом наказываются штрафом в размере от 200 до 800 условных единиц или лишением свободы на срок от 2 до 5 лет. Те же действия: а) совершенные организованной преступной группой или преступной организацией; б) повлекшие тяжкие последствия, наказываются лишением свободы на срок от 4 до 7 лет».

Оглядев квартиру, с недоумением произнес:

– Против каких сутенеров ты предлагаешь возбудить дело? Кроме тебя и этой девицы никого нет.

– Сутенеров я выставил за порог, они скрылись.

– Надо было дождаться полиции, а не заниматься самоуправством, – попенял капитан. – Подозреваемых нет, значит, нет оснований для расследования.

Все же моя настойчивость увенчалась успехом, Михно, скрепя сердце, согласился подвезти меня в отдел. Уже сидя в УАЗе, мчащемся по ночному городу, я с тупой обреченностью осознал, что избежать скандала, кажется, не удастся. Вдруг меня осенила мысль, вспомнил, где впервые увидел Снежану. В том странном сне. Она – точная копия блондинки с пшенично–золотистыми волосами, заманившей меня в каменный склеп. Сейчас она сидела рядом со мной, тихая и покорная. Проникший через окно машины свет вычертил ее нежный профиль. Хватит ли ей стойкости выдержать допрос и не подставить меня? Ведь цель задуманной акции состояла именно в том, чтобы скомпрометировать меня в глазах общественности, сломать морально, изгнать из редакции газеты. Мне не хватило времени проинструктировать ее, а сейчас это сделать невозможно. Поэтому оставалось полагаться на ее сообразительность и порядочность.

От этого зависела моя участь: то ли будет сфабриковано дело, то ли инцидент ограничится мелкими неприятностями. Незаметно нащупал ее теплую ладонь и мягко пожал. В ответ ощутил доверчивое пожатие ее тонких пальцев. Кажется, Ларцева меня поняла, и это придало уверенность. Женщина, почувствовав дружеское участие, приникла к моему плечу, и я уловил тонкий волнующий запах духов, теплоту ее дыхания. За три недели отсутствия Валентины я истосковался по женской ласке, и близкое соседство очаровательной блондинки остро напомнило об этом.

– Что ты липнешь к нему?! – грубый окрик управлявшего машиной старшины, наблюдавшего в зеркальце, заставил женщину вздрогнуть. – Может, не натешилась всласть. Баба, что кошка, приласкай и она твоя…