Протокол допроса: Крыса в норе

Глава 3
Краевой командир УПА

Группа УПА-Север^[26].

Сентябрь, 1943 год.

Генерал-хорунжий Боровец.

Генерал-хорунжий Боровец, краевой^[27] командир УПА, выслушал доклад куренного^[28] Ждана. Тот требовал расстрела для сотенного^[29] Ястреба за нарушение приказа и многократное неповиновение старшему начальству.

Боровец хорошо знал, что Ждан и Ястреб терпеть друг друга не могли и он уже не раз разбирал жалобы Ждана на сотенного. Но генерал-хорунжий ценил Ястреба за смелость и военные таланты.

– И каковы основания для столь сурового наказания?

– Я уже представил достаточно снований, друже краевой.

– А с кем воевать станем, друже куреной? – спросил Боровец Ждана.

Ждан не понял вопроса.

– Я спросил, кто воевать станет? У вас много офицеров с опытом, друже Ждан?

– Але друже крайовий …

– После нашей победы станем разбирать, кто и что сделал и кто в чем был виноват. А пока нужно решать боевые задачи. И Сотенный Ястреб такие задачи решать может. Да и разве это главное? К нему люди тянутся. У кого лучшая сотня? У Ястреба. Кто имеет лучшее вооружение? Ястреб. И заметь, Ждан, он меня не просит что-то ему дать! Все сам достает! Сам! А вот ты лично постоянно просишь. Дай то, дай сё! Кто первым обеспечил свое подразделение униформой? Ястреб. А вот у тебя даже штаб не обмундирован как положено!

– Но где взять столько формы, друже краевой?

– А ты у Ястреба спроси. Арестовать его ты сумел. А кого поставишь на его место?

– Уже назначен новый сотенный Ковтун.

– Ковтун? Это из твоего штаба? Низкорослый такой?

– Дело не в росте, друже краевой.

– Это ты верно сказал, друже куренной. Дело не в росте. Сотня «Перша Варта»^[30], которую возглавляет Ястреб, лучшее подразделение у меня. Лучшее. И ко мне уже прибыла делегация от сотни. Требуют освободить командира.

– Делегация? Но как могут они обращаться к вам, друже краевой, через мою голову?

– Ныне идет война, Ждан. И на войне бывает всякое. Но мне нужна «Варта», друже куренной. Да разве только мне? Она нужна Украине!

– Но чего стоит дисциплина, друже краевой? Тогда её совсем не будет.

– Буде, друже курной. Я лично стану говорить с Ястребом.

– Говорить? С ним говорено много раз. Мой референт пропаганды сказал мне, что Ястреба не перевоспитать!

– Ваш референт пропаганды? Но разве он солдат? Кто командовать будет? Ковтун? Сотня «Перша варта» отказалась подчиняться Ковтуну.

– Как отказалась? – удивился куренной Ждан. – Но это бунт.

– И что? Прикажешь разоружить лучшую сотню УПА-Север? Иди, Ждан. Я сделаю все, что в моих силах.

Боровец отпустил куренного и положил его рапорт в папку. Затем приказал привести к нему арестованного сотенного.

Ястреба привели. В прошлом он был офицером Красной Армии, и звали его Дмитро Карпенко. Молодой человек не старше 25 лет в военном френче с накладными карманами, в таком же как и у самого генерал-хорунжего. Три прямоугольные полоски на рукаве – знак воинского звания сотенный. У самого Боровца на рукаве тризуб и дубовый лист – знак генеральского звания.

– Сидай, друже Ястреб.

Сотенный сел на стул.

– Жалуется на тебя твой куренной атаман, друже сотенный. И то есть вредно для дисциплины, Ястреб. Дуже вредно. И мне того в моей армии не нужно!

– А воевать нужно, друже краевой? – смело спросил сотенный.

Боровец строго посмотрел на молодого офицера. Он был много старше Ястреба и повидал на своем веку людей.

– Ты кем себя возомнил, сотенный? Или, правда, думаешь, что нам без тебя не обойтись?

– Я солдат, друже краевой.

– Так и будь солдатом, а не скандальной бабой, друже сотенный. Почему поступаешь так, как тебе заблагорассудится?

– Я выполняю свой долг. Я сражаюсь за Украину с немцами.

– Сражаешься? Это верно. Твой отряд «Перша Варта» совершил подвиг в мае этого года. Но это не дает тебе права нарушать приказы!

– Друже краевой, но вы разве вникли в дело? Мой поручик не просто нарушил приказ, он спас наших людей от банды АКовцев^[31]. Простых украинских людей спас. Женщин и детей, которых те хотели вырезать.

– И ты считаешь это основанием для срыва нашей операции?

– Там была семья моего поручика. И все люди что участвовали в уничтожении банды АКовцев были из того села, друже краевой. Я считаю, что они правы. И сам поступил бы так.

Боровец немного помолчал, а затем сказал:

– А знаешь, почему большевики побеждают немцев, сотенный?

– Они сражаются за свободу своей родины.

– Не только поэтому. Они не считаются с жертвами во имя этой свободы. Ты сам служил в их армии. Скажи, что было бы, если бы ты там нарушил приказ командира?

– Я потому и не служу больше в Красной Армии, друже краевой.

– Они бы тебя сразу к стенке поставили, не смотря на все твои заслуги, друже сотенный. А вот я уже папку жалоб на тебя имею, Ястреб. Желаешь посмотреть? На тебя жалуются все и куренной и люди из эс-бэ^[32]. А я все еще не приказал тебя расстрелять!

– Я разве прошу вас сохранить мне жизнь, друже краевой? Делайте то, что должны!

– Я уважаю тебя за храбрость, Ястреб. Но не заставляй меня думать, что ты глупец. Скажи, ради чего мы воюем?

– Ради Украины, – ответил сотенный.

– Верно. Ради Украины. Но ты разве не видишь, какие силы сошлись здесь в смертельной схватке? Вся мощь вермахта и вся мощь СССР. Два колосса! И колоссы эти совсем не глиняные ноги имеют. Военные заводы, ресурсы, научные центры, что изобретают им оружие, военные школы и академии, что дают им офицеров. А что есть у нас?

Ястреб не ответил генерал-хорунжему.

Боровец сказал сам:

– А у нас нет ничего. Вот у меня лично для обеспечения моей армии УПА-Север нет ни одного военного завода! Вопрос – где мне брать оружие? Вот ты смог захватить трофейное у немцев. А другие мои сотники не смогли этого сделать. Не всем везет как тебе, Ястреб. Армия не может зависеть от трофеев, друже. Ей нужно регулярное снабжение оружием и боеприпасами! И снова вопрос – где это взять?

– Где?

– Нужно искать союзников по борьбе. В 1941 году я вел переговоры с немецким гебиткомиссаром. В 1942 году с советами. Да с советами. И мне удалось договориться о нейтралитете с партизанами, которые здесь подчиняются Москве. Это был компромисс, который продиктовала мне текущая обстановка! А сейчас операция, которую сорвали твои люди, была также компромиссом. У нас еще нет настоящей армии, Ястреб. Есть партизанские отряды, разбросанные на большой территории. И нам еще только предстоит создать из них армию. А возродить Украину без армии никак невозможно, друже сотенный. И плохо, что даже ты, в прошлом офицер кадровой армии, этого не желаешь понять. Я не хочу запугивать ни тебя, ни твоих офицеров, сотенный Ястреб. Знаю, что смерти вы не боитесь. Но подумай о моих словах.

– Друже краевой…

– Я уже приказал вернуть тебе оружие. Получишь в другой комнате у моего адъютанта. Но если еще раз приказ нарушишь, лучше переходи к советам. Не помилую. В моей армии места для тебя больше не будет, сотенный.

– Понял вас, друже краевой!

– Вот и хорошо, что понял. Иди, Ястреб. Хотя, постой. Сколько у тебя человек ныне?

– В сотне 277 вояк из записанных. И еще идут. Тех пока записать и как надо оформить не успели.

– Так много?

– Почти батальон, друже краевой. И все сами пришли. Сами. Без принуждения. У сотников, назначенных Жданом, в соседнем районе нет и 80 вояк, друже краевой. Да и тех иногда силой заманивают.

– Силой?

– Сотник Довбня, к примеру, был назначен куренным Жданом, и выделено ему было 10 вояк. Довбня должен был сам остальных в свою сотню набрать. Клич кинули, но явились на тот клич всего 5 крестьян из молодежи. Смех получался, а не сотня.

– И что сделал Довбня? Насколько я знаю в его сотне уже 120 вояк. Так выходит по спискам, которые неделю назад подал мне сам куренной Ждан.

– По спискам може и выходит, друже краевой. Но на деле нет у Довбни и сотни людей. Нахватал заложников с трех сел и заставил молодых хлопцев идти к нему в сотню, дабы тех заложников не повесили.

– Как заложников?

– А так. Составили люди из эс-бе списки. Вроде как коммунистов местных или сочувствующих. Нахватали стариков да баб. И сказал им Довбня, что коли не придут их сыновья да братья в его сотню, то повесит он всех заложников как чуждый Украине элемент!

– Может ли такое быть?

– Да все у нас может быть, друже краевой, коли таких как этот Довбня назначать офицерами.

Боровец задумался. Насколько он помнил, сам Довбня военный опыт имел и немалый. У немцев службу начинал. Основы пехотной тактики знал, и обучать людей мог.

– Довбня начинал в батальоне «Роланд». Был унтер-офицером. Знаешь про это, сотенный?

– Знаю.

– А у нас людей с военным опытом почти нет. Офицерские школы только формируются. Да и то курс у них какой? Два месяца! Смешно! Воспитать из крестьянского парня офицера за два месяца! Не могу я сейчас знающими военное дело людьми разбрасываться.

– Значит, пусть берут заложников?

– Не ободряю этого, сотенный. Но сейчас вмешиваться не могу. Пойми и ты меня. Не ко времени. Армия только формируется. Нельзя скандала допустить в такой момент. Иди, сотенный. С нами Бог и Украина!

* * *

Генерал-хорунжий Боровец вызвал к себе начальника своего штаба. Полковник Иван Драгулец явился сразу. Он давно ждал в приемной.

– Как все прошло, друже? Понял ли тебя Ястреб на этот раз?

– Не знаю, Иван. Но что я могу? Поставить Ястреба к стенке нельзя. Его ударный отряд «Перша Варта» практически наше боевое знамя. Его имя знают и к нему идут люди.

– Я не о том, друже краевой. Кто говорит о расстреле? Я сам за Ястреба головой поручусь. Но в том, что он делает, есть и наша с тобой вина.

– Наша? – спросил Боровец.

– Я про то, что надо как то объяснить людям нашу политику. Многие среди вояк вчерашние крестьяне. Мы позвали их биться с немцами. Они пришли.

– Но ведь не только немцы враги Украины, Иван! Они терпят поражения на фронтах. И скоро сами отсюда уйдут. И кто придет на их место? Большевики!

– Но людям это нужно объяснить, командир. А наши референты пропаганды и сами всего не понимают. Вот у большевиков пропаганда поставлена!

Боровец знал, что полковник Драгулец прибыл из Ровно, и его интересовало – начались ли переговоры.

– Погоди, Иван. Про это мы с тобой потом говорить станем. Дело прежде всего.

– Можно и про дело поговорить. И новости не самые хорошие, командир. В Ровно три дня назад были повешены пять наших парней из центрального провода ОУН.

– Как повешены?

– А ты не знаешь, как вешают? Или не знаешь за что?

– Это из-за казни двух гестаповцев?

– Да. Сотрудников СД казнили люди из ОУН. И двое их них были арестованы и признались в содеянном.

Боровец понимал, что все это совсем не ко времени. Но его интересовали переговоры.

– Что у тебя с немцами? – спросил генерал-хорунжий. – Ты смог добиться встречи с Кохом^[33]?

– Да. Наши в Ровно вышли на гаулейтера Украины Коха. И он принял меня.

– Что же ты сразу не сказал, полковник?

– А что говорить? Я не привез тебе оружия.

– Но как он тебя принял?

– Холодно. Этот немец все еще верит в гений Адольфа Гитлера. Говорил о торжестве арийской идеи и окончательной победе. Словно и не слышал ничего про Курск^[34].

– Но ты рассказал ему о наших планах?

– Да. Я рассказал ему о возможности создания в лесах полноценной украинской армии.

– И что он?

– Поначалу высказался отрицательно. «Только немецкие руки могут держать оружие. Или те, кто служит немцам»!

– Иными словами желает и далее обострять конфликт? Но это создаст мощный антинемецкий фронт у него в тылу!

– Потом Кох несколько смягчился в оценках, друже. Сказал, что будет думать и советоваться. Но не уверен, что из этого хоть что-то выйдет, друже краевой. Да и союз с немцами…

– Иван! Хоть ты не начинай! У нас нет боеприпасов! А у советов их сколько хочешь. Большинство наших людей имеют советское вооружение. Я в 1942-ом только ради этого вел с ними переговоры! Знаешь, сколько грязи на меня вылили люди из ОУН (Б). Как только не называли. А сейчас я пробую получить оружие у немцев.

– Советы с нами после Курска разговаривать не станут.

– Верно! Но немцы должны понять, что создание украинской армии и её вооружение в их собственных интересах.

– Но говорить нужно не с Кохом. Этот человек на контакт не пойдет, друже. Фанатик!

– У нас нет иных выходов, Иван. А у меня растет численность боевых отрядов. Вот только что был куренной Ждан. У его полка половина с деревяшками вместо винтовок! Он требует оружия. А боеприпасы? Даже у «Першой варты» их по сто патронов на винтовку. Гранат почти нет. Боеприпасов для советских ручных пулеметов ДП^[35] по два диска. Для захваченного немецкого МГ 42 ничего нет. Снарядов для пушек нет.

– Но наши ведут переговоры с венграми. Они готовы обменять на продовольствие и винтовки, и пулеметы, и боеприпасы к ним.

– Слишком дорого просят венгры. Иван. Да и то количество, что они нам предоставят – это слишком мало. А вот немцы могут нам дать все. Знаешь, сколько они потеряли в курском наступлении? Да тысячной части хватило бы нам для войны в течение года! А ныне все это в трофеях у красных. Неужели они ничего не понимают?

– Я пробовал объяснить, друже краевой. Немцы хотят, чтобы мы активизировали борьбу с красными партизанами.

– Мы это сделаем!

Полковник достал из принесенной папки лист бумаги.

Боровец взял его и прочитал:

«Бий кацапа-маскаля, гони його звідсіля!»

– Что это?

– Листовка. Кох желает, чтобы мы распространили это как можно шире.

– Это совсем не ко времени, Иван. Где сейчас эти кацапы-москали? Мы призываем людей в наши ряды для борьбы с немцами! А мы им кацапов сунем.

– Но ты сам понимаешь, что Кох если и даст нам оружие, то только для борьбы с красными. Наша акция против АКовцев, что провели люди сотенного Ястреба, вызвала недовольство у Коха.

– А какое ему дело до АКовцев?

– В том все и дело, друже краевой. Этот отряд АКовцев действовал по согласованию с немцами. С ведома канцелярии рейхскомиссара Коха.

– Как? Такое возможно?

– А почему нет, друже краевой?

– Но Кох ненавидит поляков.

– Ненавидит. И АКовцев он публично объявил врагами рейха. Это все так. Но то всё политика. А на деле он поддерживает контакты с лидерами АК. Ему нужно чтобы украинцы резали поляков и наоборот.

– И он не слишком доволен, что наши ликвидировали отряд АК?

– Так. И еще, он требует выдать убийцу обергруппенфюрера СС Виктора Лютце.

– Выдать им Ястреба?

– Да. Кох настаивает.

– Но мы давно сообщили, что убийца Лютце погиб в бою.

– Кох в это не верит, друже.

– Неужели он такой дурак? Выдача и казнь Ястреба, только обозлит наших вояк против самих немцев.

– Я пытался ему это объяснить. Но я тебе говорил, что Кох убежденный нацист!

– Хорошо. Я организую «спектакль» для Эриха Коха, друже.

– Спектакль?

– Да. Мы «согласимся» выдать Ястреба немцам. Но путь его люди сами придут и возьмут его. Ястреб окажет «сопротивление» и «погибнет» в бою с немцами. Таким образом, Кох будет удовлетворен.

– И как это сделать?

– План у меня имеется.

– И кто сыграет роль Ястреба? Ведь конец пьесы будет плачевный.

– У меня есть подходящая кандидатура…

* * *

Москва.

Управление НКГБ СССР.

4 октября, 1943 год.

14 апреля 1943 года решением Политбюро ЦК ВКП (б) в связи с изменившейся внешней обстановкой снова создано отдельное Министерство государственной безопасности СССР, путем выделения из структуры НКВД. Возглавил его комиссар госбезопасности 1-го ранга Меркулов Всеволод Николаевич.

Старший майор Иван Артурович Нольман, в сентябре 1943 года, оставался в своей должности. Повышения он не получил, да и не стремился к нему. Его вполне устраивала та работа, которую он мог делать. Правда в 1943 году после удачной совместной операции по дезинформации противника у него забрали лучших людей в новую структуру, которая создавалась для борьбы с немецкими шпионами.

Капитана госбезопасности Кравцова и его группу перевели сразу. А Нольман возлагал именно на них большие надежды. Но спорить с начальством смысла не имело. Тем более что начальник военной контрразведки Абакумов ныне взлетел высоко. Теперь он был практически независим от Берии и имел прямой выход на Сталина.

Совсем недавно именно Абакумов отдал приказ арестовать комиссара госбезопасности Ильина. И санкция Берии ему не понадобилась. А Ильина Нольман знал давно и был с ним в приятельских отношениях. В 1938 году они оба были арестованы и смогли избежать расстрела. Правда Нольмана спас лично Берия, а Ильина вытащил Сталин. Но в нынешнем году Ильин вошел в конфликт с Абакумовым.

Нольман говорил ему:

– Ты зря идешь на обострение.

– Иван, я тебя не узнаю. Неужели ты стал бояться?

– Опасаться, – поправил его Нольман. – Зачем играть с огнем?

– Это Абакумов огонь? – усмехнулся Ильин. – Он уже нажаловался на меня Берии.

– Он требовал твоего ареста.

– Пусть требует. Мое дело поручили Меркулову, и тот ограничился выговором.

– Но Абакумов этого не забудет. А ныне он шагает широко.

В итоге старший майор оказался прав. Комиссар госбезопасности Ильин был арестован! И если Абакумов его дело «раскрутит» то в камере рядом окажется и сам Нольман. Но пока никаких признательных показаний против себя Ильин не дал.

Нольман в последние недели сентября 1943 года занимался разведшколами, число которых резко возросло. Обстановка требовала большого количества разведчиков ибо задачи перед ними ставились масштабные.

И вот вызов от комиссара госбезопасности 2-го ранга Максимова.

«Что-то случилось, – подумал Нольман. – Или по делу Ильина, или новое задание».

– Это срочно? – спросил он у секретаря Марии Фроловой.

– Так точно, Иван Артурович. Адъютант комиссара просил вас быть как можно скорее.

– Хорошо.

Нольман вышел из кабинета. Он посмотрел на молодую девушку, что печатала на машинке новый приказ.

– Я скоро вернусь, – сказал он. – В синей папке новые документы.

– Я уже перепечатала, Иван Артурович.

– Да? – рассеянно сказал он. – Хорошо, Мария. Вы молодец.

– Вам нездоровится, Иван Артурович?

– Нет. Все в порядке. Немного устал…

* * *

Нольман вошел в кабинет своего непосредственного начальника комиссара государственной безопасности 2-го ранга Максимова.

– Вызывали, Владимир Иванович?

– Проходи, Иван Артурович. Садись. У меня серьезный разговор!

– Начало настораживает.

– Ты про Ильина? Можешь не волноваться.

– Его освободили? Берия? – обрадовался Нольман.

– Никто никого не освободил, Иван. Ильин засел крепко. Но и держится он хорошо. Хотя люди Абакумова «стараются». Можешь мне поверить.

– Но что Лаврентий Павлович? Он-то разве не может помочь?

– Абакумов ныне в большой силе и Берия уже трижды пожалел, что сам рекомендовал его. Теперь Абакумов сам входит к Хозяину и сам ведет Игру. С руки у Берии он больше не ест.

– Кто мог подумать, Владимир Иванович.

– Тебя к делу Ильина никто не притянет.

– Как знать.

– Ты для Абакумова фигура слишком мелкая, Иван Артурович, и в этом твоя сила. Да и здесь ты слишком нужен. Для тебя есть важное и ответственное задание, старший майор.

– А когда было по-другому, Владимир Иванович? Но у меня лучших людей забрали в СМЕРШ^[36]. Проверенных и мною подготовленных людей.

– Прошу тебя не нуди, Иван Артурович. И так тошно.

– Дак станет тошно, если людей нет. А задания все сложнее и сложнее.

– Но ты сам знаешь, кто стоит за созданием СМЕРША, Иван. Это ЕГО детище. И туда взяли лучших. Но ведь у тебя осталась лейтенант Костина. А её ты ценишь особенно.

– Костина осталась, но её внедрение в Абвер не удалось. А капитана Кравцова забрали. И его группу, что так хорошо работала в Харькове в 1942 году, забрали.

– Кравцов сотрудник СМЕРШ. Он ныне на фронте на самом опасном направлении. Но у нас новая задача. Вернее у тебя, Иван Артурович.

– И что это за задача?

– Украинская повстанческая армия. Сокращенно УПА.

– А я говорил, что ОУН на достигнутом не остановится.

– Вот и станешь теперь этим заниматься. Иван Артурович. Вот почитай.

Нольман взял лист из рук комиссара и прочитал:

«Совершенно секретно!

Начальнику центрального штаба партизанского движения тов. Пономаренко.

Разведывательная сводка Украинского штаба партизанского движения по состоянию на 5 сентября 1943 года.

По донесению командира объединенных партизанских отрядов тов. Сабурова в Сарненских лесах действуют большие группы украинских националистов Тараса Боровца именующего себя генерал-хорунжим. Они нападают на партизанские группы, разоружают и избивают, а также устраивают засады против немцев. Этими группами распространяются листовки следующего содержания «Бий кацапа-маскаля, гони його звідсіля!». В результате этого в районах Западной Украины партизаны заняты в основном борьбой с отрядами украинских националистов. Националисты ведут активную агитацию среди местных жителей против советской власти. Немцы такими положением весьма довольны.

Полковник госбезопасности Одинцов».

– Одинцов? Этот тот самый, что хотел расстрелять лейтенанта Костину?

– Не расстрелять, а отдать под трибунал, Иван Артурович. Ныне Одинцов работает в Ровенской области. Сарненские леса это просто лесное море. Наши группы в городках Сарны и Ракитное. Это люди полковника Одинцова. В районе Ровно отряд полковника Медведева. В районе Здолбуново отряд полковника Стерненко.

– И самое плохое положение у Одинцова? – спросил Нольман.

– У него в Сарнах слишком много провалов. И сам Одинцов едва успел уйти из города Сарны к партизанам. Лучше обстоят дела у полковника Медведева под Ровно и у Стерненко под Здолбуново. Там провалов почти нет, и работают наши эффективно.

– Медведев это отряд «Победители»?

– Да.

– Медведев контролирует все в Ровно? И партизанский отряд и сеть агентов в городе?

– Есть отельная группа в Здолбунове. И есть отряд полковника НКВД Стерненко.

– Стерненко я хорошо знаю, как и его комиссара майора Лурье. Это отряд «Молот». С ними связана группа «Антиквара», которую я курирую.

– Одинцов в последнее время желает подчинить «Молот» себе.

– Сарненской группе? – спросил Нольман. – Я категорически против.

– Нашего с тобой мнения никто спрашивать не станет.

– Я могу обратиться к Берии.

– Да ты не кипятись, Иван Артурович. Одинцов довольно далеко и большого влияния на «Молот» не окажет.

– И мне работать с ним?

– Да.

– Но почему именно с ним?

Максимов объяснил:

– Одинцов некогда вел переговоры с Боровцом.

– Я это помню. Летом 1942 года. И что с того? Никакого успеха тогда он не достиг.

– Одинцов передал важную информацию. Его люди видели твоего человека в Ровно, в столице рейхскомиссариата Украина, Иван Артурович.

– Моего человека?

– Лаврова, – ответил Максимов.

– Роман Лавров в Ровно? – удивился Нольман.

– Одинцов утверждает, что это так.

– Его люди не могли ошибиться?

– Нет. Он приказал все проверить. Это Роман Лавров. И отправили его туда явно из Абвера. Мы давно не трогали Лаврова, дабы немцы не смогли его ни в чем заподозрить. Но, похоже, что он в Ровно именно по нашему делу.

– Лавров в Ровно. А что выяснили о том, где он был до Ровно? У нас давно с ним не было никакой связи.

– Очевидно, Лавров прибыл из Брайтенфурт.

Нольман ответил на это:

– Но агенты немцев, нами захваченные, утверждают, что такого инструктора в абвершколе Брайтенфурт уже нет.

– Сроки подготовки агентов там невелики, Иван Артурович. Возможно, что Лавров пока не занимается преподаванием. Может у него была иная задача. Да чего гадать? Скоро всё узнаешь сам.

– Нужно готовить агента для Ровно?

– Группу, – сказал комиссар.

– Группу?

– Из трех-пяти человек, Иван Артурович.

– Но в Ровно есть наши люди.

– Из ведомства Судоплатова есть. Отряд Медведева «Победители» с нами работать не будет.

– Почему же? У них такие возможности.

– У нас иная задача, Иван Артурович. Ты не будешь работать по немцам. А только по УПА.

– А что же полковник Одинцов? Это его специализация. Он ведь большой специалист по Украине.

– Его попытки внедриться в подполье ОУН-УПА провалились. Теперь твоя очередь, Иван Артурович.

– А Одинцов?

– У него пока хватает работы по сотрудничеству с поляками из Армии Людовой. Если он и станет вмешиваться в твою работу, то не сразу. Так что подбирай людей и готовь группу.

– Елена Костина?

– Именно, Иван Артурович.

– Роман Лавров знает её лично, товарищ комиссар.

– Разве это плохо?

– Я пока не знаю, Владимир Иванович.

– Обмозгуй все, старший майор. Составь список группы. Подбери лучших людей.

– Лучших у меня забрали, – напомнил Нольман.

– А ты поищи хорошо, Иван Артурович. В разведшколах поищи. В одной Москве их сколько. Неужели нельзя найти толкового агента?

– Толкового агента нужно воспитать, Владимир Иванович.

– Вот и воспитай. Тебе и карты в руки Иван Артурович…

* * *

Нольман вызвал к себе Костину и приказал ей изучить все материалы, что имелись по ОУН в управлении. Лейтенант Елена Костина была готова на следующий день.

– Изучила?

– Я ведь в 1942 году занималась ОУН. Правда неудачно.

– Докладывай.

– Организация Украинских националистов создана на базе УВО – Украинской военной организации – в 1929 году в Вене. В 1941 году ОУН разделась на две части ОУН (М) и ОУН (Б). ОУН (М) возглавил Андрей Мельник из старого крыла националистов. В 1914 году добровольцем вступил в Легион Украинских Сечевых стрельцов. Воевал на стороне Австро-Венгрии против Царской России в империалистической войне. Затем в 1918 году служил на командных должностях в армии УНР. ОУН (Б) возглавил лидер молодого крыла националистов Степан Бандера. Это именно он вместе с Ярославом Стецко 30 июня 1941 года провозгласил Акт о возрождении Украинской Державы во Львове. После этого арестован немцами и ныне содержится в концентрационном лагере «Заксенхаузен».

– Все это так, но это только общие сведения.

– Лидеры из руководства ОУН (М) и ОУН (Б) недолюбливают друг друга. Между ними существует жёсткое соперничество. Мельниковцы более гибкие политики и дипломаты. А вот Бандеровцы идут напролом. Для нас в будущем именно они будут представлять главную угрозу.

– Верно. Что еще?

– Сейчас немцы после поражения под Курском станут думать о восстановлении связей с ОУН. Не просто так ОУН активно формирует свою армию УПА. И по численности в ней уже больше 40 тысяч человек.

– А вот это сведения неточные и требуют тщательной проверки.

– Мне доверят миссию в Ровно? – спросила Костина.

– Да. Там уже находится твой хороший знакомый, Лена.

– Лавров?

– Он самый. Роман Романович Лавров. Наши агенты доложили, что Лавров прибыл в Ровно.

– Что он сообщает?

– Лавров? Ничего. У наших людей нет выходов на него. Они могут лишь наблюдать.

– Вы говорите о группе «Антиквара» в Ровно?

– Антиквар с Лавровым работать не будет. Его сеть разделена на две группы. Группа в Ровно поставляет нам информацию по передвижению войск. Группа в Здолуново также дает информацию и отлично работает по диверсиям на железной дороге. А ты знаешь как это сейчас важно, Лена. В паровозном депо на станции Здолбуново люди Антиквара в течении трех месяцев не выпустили на линию семьдесят паровозов.

– Но моя задача другая.

– Твоя задача ОУН и УПА.

– Но предполагается моя встреча с Лавровым?

– Нет. Лично с ним ты встречаться не будешь. Только в самом крайнем случае.

– А могу я задать вам вопрос по поводу полковника Одинцова, который стоит во главе Сарненской группы?

– Ты о своем давнем конфликте с Одинцовым? Не бери в голову.

– Он хотел отдать меня под суд в 1942 году. Только ваше личное заступничество тогда спасло меня от ареста. Не думаю, что наше с ним сотрудничество, будет эффективным.

– С Одницовым напрямую ты работать не станешь.

– Уже хорошо.

– У меня есть план, Лена. И работать нужно будет не просто осторожно, но ювелирно. Всё по моей инструкции и никакой самодеятельности!

– Сколько людей мне готовить для группы?

– Три человека. Это у тебя. Затем высадятся еще две группы. Но ты о них знать не будешь. Как и они не будут знать о тебе. И все три группы возглавят женщины.

– Вот как? Так задумано?

– Да.

– И каков состав моей группы?

– У тебя есть предпочтения?

– Вы смогли вернуть капитана Кравцова? – спросила Костина.

– Нет. Кравцов теперь в СМЕРШЕ. Нам никто его не отдаст. Особенно после того как Кравцова отметил САМ.

Костина поняла, о чем говорил Нольман. Речь шла об участии в операции против Абвера, которая проводилась в начале 1943 года. Немецкий генштаб и Абвер планировали грандиозную дезинформацию, в которой принял участие даже сам Адольф Гитлер. Канарис убедил его лично поставить свою подпись под фальшивыми картами, которые должны были убедить советский генштаб, что вермахт нанесет удар не под Курском, а на ином направлении. Дезинформация не прошла благодаря агентуре, в числе которой находился и капитан Кравцов.

– Значит все из молодых?

– Я отберу лучших из курсантов наших разведшкол, Лена. И я дам тебе выход на одного агента. Мне с трудом удалось уговорить комиссара госбезопасности Максимова.

– Это его агент?

– Да. Псевдоним «Тарас». Но к нему обращаться только в самом крайнем случае. Завалить такого агента мы права не имеем.

– Мое основное задание?

– Во-первых, сведения про УПА. Нам нужно знать все об этой организации. Они хорошо законспирированы и никогда не выступают под настоящими фамилиями.

– Нужно знать их лидеров?

– Это крайне важно, Лена. Во-вторых, уровень оснащения, социальную базу, связи. И, в-третьих, политические мотивы.

– Политические? – спросила Костина.

– Именно политические! Местное население сейчас по нашим сведениям их поддерживает. Пока это не так плохо для нас. Но скоро мы возвратим те земли под наш контроль. И тогда УПА станет не немецкой, но нашей головной болью, Лена. Мне нужны их журналисты и пропагандисты. Я должен знать, кто они и как они мыслят.

– Моя легенда? – спросила Костина.

– Над легендой я работаю. Но твой псевдоним – «Красная вдова».

– «Вдова»?

– В Ровно в службе СД работает наш старый «знакомец» по Харькову гауптштурмфюрер Фридрих Вильке.

– Куратор немецкой «Вдовы», которая попала к нам в 1942-ом году?

– Он заставил нас погоняться за его «Вдовой»^[37] пусть теперь поищет нашу.