Земля лишних. Помеченный на удаление

«Уазик» проехал мимо длинной шеренги «Анов» на стоянке и остановился в дальнем конце аэродрома, возле маленького белого с красным самолета. Егор вылез и протер глаза:

– «Цессна»? Я на такой летать учился.

Семен удивленно обернулся.

– Ты пилот?

– Нет, не успел. Сдал зачет по матчасти, радиодело, аэродинамику, метеорологию, а вот собственно полетов было всего четыре. И все с инструктором.

– Ручку дергать – дело не сказать чтобы сильно хитрое. Научишься.

– Хотелось бы верить… Семен, скажи, а почему «Цессна»? Вон «Аннушек»^[29] добрых два десятка стоит. А там и внутри просторнее, и летают они дальше, и груза берут больше…

– А нам это избыточно. Четырехместная «Цессна» – в самый раз. Пилот, мы с тобой да центнер железок. Опять же, она дешевый автомобильный бензин кушает, а «Аннушка» – дорогой и редкий авиационный. И у ейного «Лайкоминга» оставшийся ресурс существенно больше, чем у наших изрядно потрудившихся «АШ-62».

– Слушай, ты столько всего знаешь…

– А ты помотайся с мое по полигонам. Я ж полжизни в командировках провел.

– Тяжело, наверное.

– Привыкаешь. Главное – не спиться. Не так много развлечений в степи.

Неделю они монтировали оборудование в самолет. Каждый чих, каждую отвинченную гайку и протянутый провод приходилось согласовывать с местным инженером. Сверлить обшивку им тоже не разрешили, поэтому Семен, чертыхаясь, был вынужден ехать к себе на производство паять новые кабели и фидеры, чтобы использовать уже существующие отверстия.

Но все плохое рано или поздно заканчивается. Закончилась и их монтажная эпопея. Антенны расположили под фюзеляжем. Этажерку с платами и приборами уместили вместо пассажирского сиденья за пилотом. Все провода и кабели аккуратно развели в жгуты и закрепили. Получилось даже где-то красиво. Любители электропанка оценили бы.

Пришел пилот, которого выделили для испытаний. Невысокий кругленький балагур. Представился Владимиром. Они с Семеном не успели перекинуться и парой слов, как уже начали вспоминать дальние аэродромы, интересные самолеты и общих знакомых. И так добрых полчаса, пока затрещавшее радио не напомнило о запланированном вылете.

Владимир подергал этажерку с аппаратурой, убедился, что она закреплена хорошо и не прилетит ему в спину, после чего занялся обычным предполетным осмотром. Замечаний не обнаружил, предложил садиться. Семен сразу полез на второй ряд, к приборам, а Егору досталась правая чашка спереди.

– Так, инструктаж стандартный. Ремни пристегнуть, наушники надеть. По салону не ходить, в туалете не курить, стюардесс за зад не хватать. Полетели.

Сами испытания оказались довольно нудными. Приходилось гонять длинные прямые участки, накапливая статистику для дальнейшей обработки сигналов приемников. Пилот скучал, маялся и ругался в голос, что это работа для новичков, а не для него, аса и короля неба. Семен отвлекся от приборов:

– Ну и дай Егорке порулить, у него целых четыре вылета.

Владимир радостно развернулся к Егору:

– На чем летал?

– Летал – громко сказано. Начал учиться. «Цессна-172».

– Один хрен, от этой только движком отличается. Так что будем тебя привлекать в качестве автопилота. Держи ручку, и ноги на педали.

Семен заржал:

– Будешь теперь знать, как нелегка доля автопилотская. Прежде чем автопилоты разрабатывать, надо самому в их шкуре побывать.

Дальше он не поленился рассказать, на кого Егор учился и кем работает, после чего ржали уже втроем.

Поначалу пилот доверял Егорке только «выдерживать режим» на прямой. Но постепенно начал учить его и другим маневрам. В результате испытания шли своим чередом, статистика накапливалась, а Егор осваивался с управлением. Не сказать, чтобы он был готов летать полностью самостоятельно, но взлет с посадкой, набор высоты, снижение, виражи и прочие простые эволюции делать мог. Понятно, что плохонько, коряво и только в идеальных условиях. Но мог и делал. И с каждым полетом получалось все лучше.

Постепенно перешли к полетам по маршруту. К тому времени подразделение, занимающееся фотоаппаратурой, выставило на испытания свои разработки: приспособленные к установке на беспилотник обычную бытовую «мыльницу»^[30] и три беззеркалки^[31] с разными объективами. «Мыльница» была перешита хитрой прошивкой^[32], отчего начинала самостоятельно фотографировать с заданной периодичностью сразу после подачи питания. С беззеркалками проще, у них штатно предусмотрена возможность дистанционного управления съемкой, поэтому их подключали к бортовому компьютеру беспилотника через специальные контроллеры. Электронщики обещали со временем объединить всю управляющую электронику в один блок и ужать его до размеров сигаретной пачки. Или даже компактнее. А пока Семен просто добавил в этажерку новые платы и провода.

Фотокамеры уже были смонтированы в штатном фюзеляже будущего беспилотника. С его подвеской под «Цессну» пришлось изрядно повозиться. Долго чесали затылки, пока аэродромный инженер не принес руководство по установке нижнего багажника от фирмы-производителя. Крепления пришлось изобретать самим, но встали они в штатные гнезда на нижней поверхности фюзеляжа, так что прочности конструкции самолета ничто не угрожало. Самолет с цилиндром беспилотного фюзеляжа под пузом со стороны напоминал ракетоносец с подвешенной ракетой. Орденская разведка голову сломает, какое такое новое оружие испытывают в ПРА.

Потом снова полеты, на этот раз для проверки алгоритмов аэрофотосъемки. Много думали, листали старые, времен войны учебники, подбирали оптимальные высоты, траектории и режимы работы фотокамер. Анализировали полученные снимки – вся ли заданная территория отснята, обеспечивается ли нужное качество картинки, разумно ли расходуется память.

Однажды Егор с Семеном сидели в тени под крылом после очередного вылета. Пилота срочно выдернуло к себе летное начальство. Можно было бы сходить пообедать, но лень тащиться под палящим солнцем на другой конец аэродрома. Да и есть в такую жару не хотелось. А холодное питье у них было – минералка у Егора и какой-то хитрый морс у его старшего товарища. Такое вот неожиданное применение имеют термосы в жарких краях.

– Говорят, история повторяется. Когда я был примерно в твоем возрасте, мы тоже так лежали после полета. Жара, а под крылом тенек. Вот только было то крыло немного побольше. Испытывали мы тогда… Не уверен, что сроки по нему уже вышли, так что пусть будет просто изделие. Так вот, сходили на маршрут, в нужной точке бандура штатно запустилась и ушла к цели, а мы вернулись обратно. Вылезли из мокрых комбезов и разлеглись в тенечке. Так вот, лежим под носителем, кругом степь, жара как сейчас… А на обшивке иней. Не успел самолет нагреться, пока снижались. Там-то, наверху, минус пятьдесят…

– Дядь Сень, а опасная эта работа?

– У нас, у инженеров? Не особенно. Обычно мы испытываем всякое новое оборудование на давно отлаженных типах. Вот летуны – те да, часто бились. Несмотря на все катапульты и прочие парашюты. Там ведь как: чуть раньше вышел – не получил полной картины отказа. Может не хватить данных конструкторам причину найти и поправить. А чуть опоздал – и полный рот земли. Опять же, всегда очень жаль дорогой экспериментальный самолет. А вдруг получится посадить?

– Ужас!

– Да ужас не в небе, ужас на земле. Из всего моего выпуска я последний живой остался. Кто по специальности работал, конечно. Притом что разбился у нас только Виталик Иванов, давно, еще в восемьдесят втором.

– А остальные?

– Остальные – на земле. Нервотрепка постоянная по работе, вечный срыв сроков и штурмовщина. Которая сменяется скукой и бездельем, когда нет погоды или пока ждем новую железку с Большой земли. Бытовая неустроенность, еда всухомятку. В семье конфликты. Сам подумай, какая нормальная баба будет довольна мужем, бывающим дома три месяца в году? Особенно если муж – не капитан дальнего плавания и не возит заграничные шмотки мешками. А на аэродроме – море спирта. Да еще и перестройка эта гадская, тоже множество поломанных судеб. И в результате – инфаркты, инсульты, язвы. А кто не успел от болезни загнуться – те спились.

– Веселые истории ты, дядя Семен, рассказываешь…

– Извини, что настроение испортил. Вспомнилось вдруг. Давай веселое расскажу?

– Расскажи.

– Работал я тогда в одной организации… Короче, сделали кой-какую аппаратуру, и надо ее было на борту контролировать. Вот примерно как мы сейчас, даже еще тупее – оно само работает, а ты рядом сидишь и смотришь, чтобы лампочки зеленым горели. То есть квалификации не нужно никакой, просто усидчивость и аккуратность.

Егору стало обидно за их работу, названную тупой. Но утешало, что есть работы тупее.

– Борт был большой и сложный. И куча железок от разных фирм. Естественно, то один отказ вылезет, то другой. Там не договорились, здесь сделали по-своему. Испытания затянулись. А тема-то в нашей конторе не единственная, и квалифицированных испытателей мало. В результате договорились до того, что в пригляд к нашим железкам стали отправлять молодых девчонок, кто не замужем и здоровье летать позволяет. Поначалу они соглашались неохотно, все же глушь невероятная, театров и показов мод нету, зато потом распробовали и чуть не дрались за право поехать. Особенно те, у которых дома с личной жизнью не ладилось.

– И что там такое для них притягательное было?

– Сразу несколько моментов. Во-первых, надо было подолгу сидеть в тесном фюзеляже, битком набитом электроникой. Советской электроникой тех лет, громоздкой, тяжеленной и потребляющей жуткие киловатты электричества.

– Сильно грелось?

– Как в сауне, только восемь-десять часов подряд. От таких условий труда все лишние килограммы с потом выходили за пару недель. Плюс на улице жара по полгода. Зато речка рядом.

– Прикольно.

– Это еще полприкола, прикол дальше будет. Вечером после полетов приходишь в гостиницу – а пожрать толком и негде. Развитой социализм, иоптыть. Так что вдобавок к сауне диета. Но и это еще не все.

– Боюсь предположить…

– Самая вкусняшка напоследок. Аэродром-то военный. Множество красавцев-летчиков, из которых большая часть или неженатых, или вынужденно холостякующих вдали от семей. Естественно, в таких условиях вокруг каждой новой женщины вьются толпы поклонников. В результате барышни наши возвращались с испытаний тощие, дочерна загорелые и полностью утомленные мужским вниманием.

– А потом?

– А потом систему с грехом пополам приняли на вооружение, и потеть вместо наших девчонок стали уже штатные экипажи. Но и много лет спустя, когда вспоминали те времена, у многих взрослых серьезных женщин на лицах появлялось мечтательное выражение…

Однажды настал день, которого долго ждали в ОКБ-17. Алгоритмы для дальнего БПЛА наконец-то «сложились». Автопилот надежно обеспечивал полет по маршруту и фотографирование заданного участка местности. Пока он, правда, только показывал пилоту настоящего самолета, куда крутить штурвал, да и выглядел как этажерка с платами. Осталось всего ничего – уменьшить аппаратуру до «авиамодельного» размера и подружить с системой управления беспилотника. Электронщики с программистами зарылись в работу, а у Егора вдруг появилось свободное время. Не так чтобы совсем свободное – отчет по испытаниям надо было оформлять, но он хотя бы сидел днем в офисе и вечером уходил домой. Целых два дня.

А потом его вызвали к начальству. И отправили на войсковые испытания «Совенка» – самого мелкого самолетика, который разрабатывало их КБ. Навыки авиамоделиста оказались очень кстати. Военные заказали сразу несколько комплектов для испытаний в разных условиях, и представителей КБ, работавших по этой теме, просто не хватало.

Ехать предстояло завтра с утра куда-то в предгорья на южной границе. Остаток дня был занят подготовкой комплекта из двух «Совят» и наземки, да еще в последний момент выяснилось, что нужно получить оружие и снаряжение. Испытания испытаниями, но военные шли на боевое патрулирование, поэтому надо было быть экипированным по уставу.

Склад у военных работал круглосуточно, так что вскоре припозднившийся Егор волок по пустым улицам два баула. Один, большой, с автоматом, запасными магазинами и патронами. Другой, огромный, со снаряжением и формой. Дома предстояло почистить автомат, набить магазины, сложить вещи… Поспать практически не получилось.

Поэтому утро отъезда в памяти не отложилось. Пятнистый грузовик на зубастых колесах подъехал к воротам КБ, в кузов погрузили ящики и баулы, Егор влез рядом и отрубился.

Разбудил его незнакомый офицер. Машина стояла, неподалеку слышались голоса, вкусно пахло обедом.

– Силен ты дрыхнуть, боец! Шесть часов без перерыва в кузове по грунтовке… Я бы не смог.

– Устал очень. Оборудование готовили, потом снаряжение получал, автомат чистил.

– Почистил?

– Почистил. И патронов в магазины набил.

– Тогда оружие к осмотру. Не понял? Автомат свой покажи. Посмотрю, в каком состоянии ты его содержишь.

– Возьмите. Только я его еще не очень содержу, только вчера получил.

Военный быстро разрядил автомат, снял крышку с пружиной, вынул затвор. Заглянул в ствол.

– Ну что, молодец. Оружие в норме. Как зовут, боец?

– Егор. Егор Мятин.

– Молодец, Мятин. Продолжай заботиться об автомате, и когда-нибудь он позаботится о тебе. Оборудование в порядке?

– Вчера было в порядке. Могло, конечно, повредиться при перевозке, но это вряд ли. Упаковывали хорошо. Могу посмотреть.

– Много времени нужно для проверки работоспособности?

– Ну… полчаса.

– Тогда сейчас, до начала обеда, проверяешь. На следующей остановке, через четыре часа, пробный вылет. Понял задачу?

– Ага. Попробую.

– Неправильный ответ. В армии не надо пробовать, в армии надо приказы выполнять. А поскольку ты военнообязанный и придан нам в качестве средства усиления – выполняешь мои, старшего лейтенанта Носова, приказы. Понятно?

– Так точно.

– И дуболома тоже включать не надо. Не переигрывай. Будет самолет готов к вылету на следующей остановке?

– Доложу через полчаса.

– Добро. Выполняй.

Транспортную упаковку для «Совят» коллеги по КБ разработали знатную. Танк она, может, и не выдержала бы, а вот путешествие в кузове грузовика – легко. Видимых повреждений самолетики не имели. Потом Егор проверил аккумуляторы. Все четыре бортовых из комплекта были заряжены наполовину – стандартный для литий-полимерок режим длительного хранения. Для немедленного вылета не годится. Надо заряжать. А вот наземка заряжена нормально.

Зарядник в комплекте был, но, к сожалению, один. И штатно допускал подключение только одного аккумулятора. С учетом двухчасового цикла зарядки – развлечение на всю ночь. Странно, что не подумали о тех, кто будет «Совят» обслуживать. Хотя, с учетом особенностей применения, оно и не сильно нужно. Заряжать батареи пехотинцам, разведчикам или диверсантам некогда и негде. Достал из рюкзака самолетик и пульт, взлетел, посмотрел что надо, а дальше уже и воевать пора. Или возвращаться к своим со свежими разведданными. А батареи заряжать можно потом. Если будет что. И кому.

Ладно, это все лирика, а через четыре часа надо иметь полностью готовый к полету комплект.

Егор чертыхнулся и полез в свой полетный ящик. Хорошо, что догадался захватить. С этим ящиком он ездил запускать свои модели последние лет десять. Внутри хватало и инструментов, и всяких полезных мелочей. В числе прочего был и универсальный зарядник. Осталось найти, к чему подключиться.

Когда старлей снова заглянул в кузов, Егор заканчивал шаманить кабель для параллельной зарядки. Еще один, длинный, для подключения к аккумулятору автомобиля, уже лежал рядом. Шипел газовый паяльник, пахло канифолью и пластиком.

– Ну как, полетаем на следующей остановке?

– Сейчас поставлю бортовые акки заряжаться, почти доделал «гирлянду». Чтобы все четыре махом.

– А что, в комплекте нет зарядника?

– Есть. Он вполне рабочий, но им бы я не успел зарядиться полностью за четыре часа. Приходится вот на коленке приспособу мастерить.

– Я про эти проблемы в акте испытаний напишу. Ты-то ладно, разберешься, надеюсь, а если боец молодой?

– Пишите. Это чужой комплекс, мне за него премию не снимут.

Егор отложил паяльник, сдвинул на место пайки термоусадку и щелкнул зажигалкой.

– Все, закончил. Сейчас протащу кабель к аккумулятору грузовика, подключусь и поставлю заряжать батареи.

– Хорошо. Поесть не забудь, я тебе вот здесь, в уголке, котелок поставил.

Минут через десять колонна тронулась дальше. Зарядник солидно мигал лампочками, вливая в батареи электричество, самое время и о себе позаботиться.

В котелке оказался привычный походный кулеш – быстрорастворимые макароны с тушеным мясом. Но приготовлено было с душой, специй повар не пожалел, и аромат стоял божественный. Рядом лежала пластиковая фляга с морсом, приятно кисловатым и почти не сладким. И на крышке котелка три куска хлеба и ложка.

– Привыкай, парень, к казенным харчам, – хмыкнул Егор и заработал ложкой.

На следующей остановке Носов стукнул в задний борт:

– Готов?

– Готов.

– Полетели.

И щелкнул секундомером.

– Ничего, что я эту штуку вижу второй раз в жизни?

– В самый раз. Будешь изображать солдата-срочника. Это когда нет еще ни опыта, ни мозгов, зато масса энтузиазма. Давай-давай, время тикает.

Егор пожал плечами. Достал наземную станцию, влез в подвесную систему, отрегулировал ремни. Вставил батарею в самолетик. Включил наземку. Включил борт. Пошевелил правым стиком на передатчике, крохотные элевоны^[33] послушно отработали. Дал от себя левый стик, моторчик заработал. Малый газ, средний, полный. Отключить.

Теперь долой крышку с объектива видеокамеры. Снять и не забыть убрать в карман – запасных в комплекте нет. Картинка на экране наземной станции вполне адекватная. Сейчас видны камешки на земле и носы собственных ботинок. Наклоняем самолетик носом вверх – экран затемняется на короткое время, потом появляется небо. В горизонт – виден грузовик и глазеющие бойцы.

– Все, к вылету готов.

– Слушай боевую задачу! – Носов был торжественно-серьезен. – Подняться, оценить обстановку, доложить возможности по обнаружению целей типа человек, лошадь, джип, грузовик с разных высот.

Егор посмотрел на экран, высота там тоже отображалась, справа.

– А давайте я просто полетаю на разных высотах, а вы оцените эти свои возможности, ладно? И еще. Людей, грузовики и джип я здесь вижу, а вот лошади нет. Как будем оценивать?

– Лети уже.

Егор послушно сунул вперед до упора левый стик и бросил «Совенка» за конец крыла вперед и немного вверх. Самолетик наладился было свалиться в крен, но, ведомый опытной рукой, выровнялся и полез набирать высоту. Чуда не произошло, беспилотничек оказался изрядно перетяжелён, да и тяги хватало впритык. С другой стороны, это не модель для пилотажа либо иной колбасни, это разведчик. Причем разведчик, способный без повреждений путешествовать в солдатском рюкзаке. То есть очень прочный.

А в роли разведчика самолетик порадовал. Летел довольно быстро, но ровно, и картинка на экране почти не дрожала. За что спасибо электронной стабилизации в камере, понятно, но и аэродинамика свою роль сыграла. А еще на высоте больше ста метров звук моторчика пропадал совсем, да и сам беспилотничек разглядеть было очень сложно. Даже при ярком солнце. Пришлось полностью переключиться на пилотирование по камере.

Старший лейтенант с восторгом смотрел в экран, временами командуя очередной маневр:

– Так, давай поднимись на две сотни, пройди над нами. Хорошо. Спустись до сотни, опять пройди. Теперь на пятидесяти… Хорошо видно, но уже движок слышен. Можешь потише сделать?

Егор прибрал газ до половины. Звук мотора пропал, но самолетику такой пассаж не пришелся по вкусу.

– Не хочет лететь горизонтально вполгаза. Или вот так, в три четверти, или со снижением.

– В три четверти пойдет, почти не слышно. Теперь отлети подальше, будем максимальную дальность проверять.

– Если залетим за максимальную дальность – потеряем самолет. Он не умеет к месту старта сам возвращаться.

– Что делать тогда?

– Попробую вверх подняться. Случись чего, падать-то он будет вниз, то есть к нам. Снова управление появится. И картинка.

Но особенно высоко подняться не получилось. Начал проседать бортовой аккумулятор, на экране высветилось «Low Voltage». Егор развернул «Совенка» вниз. В пикировании набрал скорость, крутанул пару бочек, петлю, другую… Нет, определенно этот самолет под другое заточен.

Снизился до ста метров по высотомеру, прошел над местом стоянки. Убрал газ. Постепенно задирая нос, потерял скорость и раскрыл посадочный парашют. Двухметровый оранжевый зонтик бережно опустил беспилотник в высокую сухую траву.

– Ну, что скажешь?

Старший лейтенант Носов пребывал в знакомой эйфории. Вот любят мальчики играть в разные технические игрушки. Сколько бы лет мальчикам ни было и какие бы погоны они ни носили.

– Скажу, что это разумный компромисс для противоречивых требований. Сложно сделать в таком объеме хорошо летающий самолет. Особенно прочный. Поэтому летит он как утюг. Зато картинка – вроде ничего?

– Отличная картинка! С пятидесяти метров все видно!

– Ну и славно, на следующей остановке еще раз слетаем…

– Зачем ждать? У тебя же четыре аккумулятора! Лети!

В четвертом полете Егору пришлось заходить на посадку на свет фар. Почти полностью стемнело.

За ужином командир радостно планировал будущие полеты, а Егор сидел рядом, молча кивал и поглощал безумно вкусную рыбу с картофельным пюре. И чем дальше, тем больше радовался, что судьба забросила в такое замечательное место, к таким интересным людям.

Назавтра Егору в ученики выделили высокого, белобрысого и чуть сутулого автоматчика Серегу. Несмотря на неполные двадцать пять лет, тот успел отслужить срочную за ленточкой, повторил здесь, а потом и вовсе остался на контракт. Жизни помимо армии он не представлял, а к сопутствующим тяготам и лишениям относился философски. Назначение в беспилотчики воспринял с энтузиазмом – почему бы не поиграть в модные игрушки, да еще и за казенный счет?

Теперь размеренное течение патрульной службы сменилось бешеным калейдоскопом боевой работы. Обслуживание, зарядка и ремонт техники на марше, полеты на остановках. Егор научился есть и спать на ходу, в кузове грузовика, идущего по бездорожью. Сергей осваивал пилотирование, сперва по горизонту на высоте, потом взлет с набором высоты, облет окрестностей, возвращение к месту старта. Посадку не тренировали, парашют позволил избегать столь сложного для новичков маневра.

Потом была потеря аппарата и его поиски, внезапная встреча с бандитами, бой, ранение и эвакуация вертолетом. Повторно Егор пришел в себя уже в госпитале. Какая-то белая палка над головой, а выше чуть желтоватый, в мелких трещинках потолок. Повернул голову – стойка с разноцветными банками, откуда уходит прозрачная трубка под повязку на руке. С другой стороны виднелась тумбочка с приборами на ней, светились лампочки и бегал по экрану зеленый лучик.

Интересно, а зачем эта палка над головой? Дальше к ногам с нее свисал тросик, закрепленный… Ну да, к его собственной ноге, упакованной в какую-то хитрую конструкцию, вроде бы из ткани и металла.

Как Волк из мультика «Ну, погоди!» Сейчас откроется дверь и войдет Заяц с апельсинами в авоське…

Дверь действительно открылась, и зашел высокий молодой мужчина в белом халате. Посмотрел на приборы, потом остановил взгляд на Егоре:

– Пришли в себя? Прекрасно. Как самочувствие?

– Не знаю. Не понял пока. А что с ногой?

– Все нормально. Вам туда прилетел один небольшой, но очень пакостный осколок. Но мы уже все собрали на место. Через полтора месяца пойдете, через полгода сможете бегать и прыгать.

– Я в больнице? В Демидовске?

– Нет, в госпитале. Почтовый ящик 3319. Гражданские специалисты, привлеченные к выполнению заданий совместно с подразделениями РА, имеют те же обязанности и права, что и военнослужащие. В том числе – лечиться в нашем госпитале, буде возникнет такая необходимость.

– А как там… ребята?

– Я ничего не знаю об обстоятельствах вашего ранения. Я просто врач. Вашим здоровьем уже интересовались многие. Сегодня еще понаблюдаем, а завтра можно будет разрешить первых посетителей. Поспите, во сне кости срастаются лучше.

Голос у врача был мягкий, успокаивающий, и Егор сам не заметил, как уснул.

Первым посетителем оказался незнакомый майор с папкой в руках. Представился кем-то там из военной прокуратуры, Егор не расслышал.

– Расскажите, пожалуйста, при каких обстоятельствах вы получили ваше ранение?

– Что с ребятами?

– Отвечайте на вопрос.

– Расскажете – отвечу.

Майор вздохнул. Похоже, ему процесс допроса представлялся иначе, но спорить он не стал.

– Рядовой Борисенко и сержант Смирнов убиты. Больше потерь нет. Вам плохо? Позвать врача?

– Не надо. Я обещал, я расскажу. Мы проводили войсковые испытания комплекса «Совенок»…

Чем дальше Егор рассказывал, тем ярче вставал в памяти его первый бой. Наполнялся красками, запахами. Пережитое накатило снова.

– …я же вам говорил – он сильно ослаблен, потерял много крови, пережил болевой шок. Потерял друзей. Нервная система истощена. Больше никаких разговоров!

– Простите, доктор, я обещал. Мне надо закончить рассказ. На чем мы остановились?

Сознание чуть плыло, но губы слушались, и слова получались четкие. Ругающиеся мужчины повернулись и уставились на Егора. Врач – с тревогой, прокурорский – с некоторым уважением.

– Да вы, собственно, все уже рассказали. Вплоть до взрывов гранат и вашего ранения. Большое спасибо за помощь. Извините, что пришлось потревожить.

– А что с оборудованием? С самолетом, с наземкой?

– Вы про испытываемый комплекс? Насколько я понял, на месте боя удалось собрать полный комплект. Утечки информации и технологий не произошло.

Майор кивнул и вышел. Врач остался.

– Мне очень жаль, но не пустить его я не мог.

– Не беспокойтесь, доктор. Это было… полезно.

– Следующих тогда не раньше завтрашнего дня.

– Скажите, доктор, а можно отсюда позвонить?

– Можно, конечно. Родителям, жене, девушке?

– Нет, на работу. Я должен им рассказать кое-что важное.

– Что англичане ружья кирпичом не чистят? Не обращайте внимания, это у меня такой специфический медицинский юмор. Очень многие, даже попав в госпиталь, продолжают вести свою войну. Так вот, совсем недавно вашим здоровьем интересовался человек по фамилии Красовский. Представился вашим начальником и оставил номер сотового.

– Отлично! Это самое то, что надо!

Врач пожал плечами и вышел.

Красовский приехал тем же вечером.

– Привет, Егор! Я как раз был неподалеку, утрясал некоторые вопросы с заказчиком. Как самочувствие?

– Средне. Бывало хуже, бывало лучше. Но это не важно. По испытаниям «Совенка». В принципе, все работает. Картинка неплохая. Управление внятное, оператора можно подготовить за несколько дней…

– Егор, не торопись! Выйдешь из госпиталя, напишешь отчет…

– Некогда, Николай Николаич! Передадут в производство, и уйдет комплекс в войска с детскими болезнями.

Красовский достал блокнот и карандаш, тяжело вздохнул:

– Давай, рассказывай…

– Перво-наперво, зарядник для аккумуляторов. Нужно доработать таким образом, чтобы была возможность независимо заряжать все четыре бортовых и наземку. Я сделал «гирлянду» и заряжал в параллель, но это не всегда удобно. И обязательно длинный кабель для подключения к аккумуляторам в технике…

Они проговорили два с лишним часа. Обсуждали, соглашались, спорили, даже ругались иногда. Врач пару раз заглядывал, но прерывать не стал. Занятие любимым делом здоровью не вредит.

Скучным пребывание Егора в госпитале назвать было нельзя. Регулярно приезжал Красовский, чаще один, реже с коллегами. Рассказывал о ходе работ, подкидывал материалы для изучения и идейки для обдумывания. Заглянули после завершения патрулирования подчиненные лейтенанта Носова. Вспомнили погибших, обсудили дела живых. Как оказалось, «Совенок» свалился на отряд бандитов, планировавших какую-то гадость на ближайшем полиметаллическом руднике, судя по отметкам на карте. Было их восемь человек, включая пулеметчика и снайпера. Серега с сержантом с ходу уложили четверых, но слишком поздно заметили остальных бандитов. Были тяжело ранены и погибли, захватив с собой еще двоих и ранив одного.

– Остальное ты знаешь сам.

– А зачем ко мне заходил прокурорский? Здесь всегда так?

– Нет. Просто кому-то из начальства хотелось победных реляций об успешном испытании этого вашего беспилотника, а обернулось погибшими и риском потери новой техники. Ну и началось. Носова отстранили от командования и собирались отдать под суд. Но вроде как разобрались и одумались. Так что взводный у нас прежний, и скоро снова пойдем на маршрут прежним составом. Самый лучший вариант – не наградили, но и не наказали.

Очень неожиданно было увидеть бывших однокашников по военной подготовке. Группа пришла почти в полном составе, и парни, и девушки. Все радостно гомонили, хлопали по плечам, требовали описания подвигов. Здесь, как тому Василию Теркину, медаль бы… Но не случилось. Пересказывать подробности своего сумбурного боя Егор постеснялся, а сказал то, что уже давно вертелось в голове:

– Спасибо всем тем, кто у нас вел военную подготовку. К сожалению, экзамены частенько принимают те бородатые люди из-за гор. А спрашивают они крепко. И если не сдал…

Веселье как-то быстро сошло на нет. Гости скомканно попрощались и потянулись на выход. Но через пять минут дверь скрипнула снова. Даша? Или Наташа? Нет, точно – Лера! Валерия. Тихая барышня в больших очках, которую и слышно-то было только тогда, когда ее спрашивали преподаватели на занятиях.

– А знаешь, ты стал совсем седым…

– Не знаю. Как-то пока не добирался до зеркала.

– Показать? У меня есть с собой.

– Зачем?

Снова повисла пауза.

– Ты стал какой-то… другой. Все остальные мальчишки – мальчишки и есть. А ты взрослый.

– Так я и постарше всех вас буду.

– Не всех. Мне двадцать три.

– А почему тогда со школьниками учишься?

– Как и ты. Направили на военную подготовку.

– Девушек вроде не призывают?

– Насильно не призывают, но добровольное вступление в силы самообороны, или как они тут называются, очень поощряют. Масса всяких льгот сразу.

– И ты решила рискнуть?

– Ну не всё в общежитии ютиться. А так обещали через три года кредит на квартиру или дом. Льготный.

– А семья у тебя…

– За ленточкой осталась. Маленький городок при большом оборонном заводе. Закончила ПТУ как радиомонтажница, а завод возьми да и закройся. А другой работы в городке нет. Совсем.

– И что ты сделала?

– Ну, замуж меня никто не звал, поэтому поехала завоевывать Москву. В институт не поступила, в секретарши не взяли – ноги коротки, уже подумывала в проститутки идти…

– Это ты сейчас серьезно?

– Как тебе сказать… Работала продавщицей и медленно сходила с ума от бессмысленности работы, постоянной бедности и бытовой неустроенности. Так что мысли возникали, да. Но встретила вербовщика и попала сюда. То есть везли-то нас всех явно с прицелом сделать работницами постельного фронта, но на месте оказалось по-честному – свобода выбора, второй шанс и все такое. В этом плане орденцы молодцы. Прибилась к конвою в ПРА, здесь пошла на завод. По специальности. Белый халат, паяльник и микроскоп.