Почти подойдя к кассе, Дин остановился у книжного стенда. Литература разной паршивости, однако, почти половина представленного –лучше Артаутского ширпотреба. Вот отличнейший детектив с фантастическими элементами от мастера жанра со смешной фамилией; обложка с накаченным мужиком и сексуальной девушкой, едущими верхом на динозавроподобной ящерице – типичная фэнтезятина, но классика, не испорченная современными трендами и гнилой повесткой, иначе на картинке красовалось бы нечто мультяшное с уродливыми, оскорбляющими чувство прекрасного, героями.

Полки сельского магазина будто спали в анабиозе. Дин «сто лет» не встречал аналогичных книг. Собственно, где еще их найти, как не в самой барахольчатой барахолке на отшибе от развитой цивилизации. Цена соответствовала, но не качеству содержания, а скорее потертости обложек, и Вокс прихватил два экземпляра: любовный роман для разгрузки мозгов (куда сильней?), и триллер пощекотать нервы (а они не зудели в последние дни?).

– Отличный выбор, – похвалил продавец.

– Читали?

– Естественно, и не единожды. А как считаете, почему они чуть ли не разваливаются? Вот-вот.

– Работягам в торговле нечем заняться. Как знакомо.

– А вы в той же сфере?

Дин молча кивнул.

– Как успехи?

– Черт знает.

– А что…

– Книги, – не дожидаясь вопроса, ответил покупатель.

– Ого! Может посоветуете «свежей крови» к закупке для привлечения молодежи?

– Увы. Поверьте, ваш выбор куда лучше, – Вокс положил продукты и достал карту. – Принимаете безналичный расчет?

– Конечно! Мы не отсталые.

– Я не… Хотя, ладно.

Оплата провелась, и мужчина подал чек. Дин потянул бумажку, но продавец крепко вцепился в нее.

– Какие-то проблемы?

– Мы с вами не встречались?

– Я здесь впервые. Приехал отдохнуть от городской суеты. Поэтому вряд ли.

– Хм, но лицо довольно знакомое. Братья есть?

– Нет, единственный ребенок.

– Ваш отец заезжает в наши края?

– Сомневаюсь.

– Готов поклясться, буквально на той неделе видел похожего человечка. Причем, закупился он тем же, ну, кроме книг. Выбрал другие жанры.

– Бывает, – хмыкнул Дин, желая поскорее уйти. – Мне повезло не пересечься с ним.

– Отчего же?

– Слыхали, – но он продолжал беседу, – теорию о двойниках?

– Встреча с которыми сулит неудачу?

– Смерть, если точнее.

– Оу, – продавец мигом отпустил чек. – Опасно. Будьте осторожны, еще натолкнетесь в окрестностях.

– Сомневаюсь, но я бы и не прочь.

– У вас все хорошо, мистер?

– Вполне. Спасибо за еду. Увидимся.

Кот электронно мяукнул на прощание, и клерк пробормотал: «Чтоб меня черти жарили, но и у того мальца был кот».

Дин вдохнул прохладный воздух, пошлепал по карманам в поисках пачки. Достал сигарету и подкурил.

– Ну, Блэкки, в дорогу?

Питомец пошевелился в сумке.

Писатель неторопливо зашагал по щебенке, наслаждаясь горечью безопасного дыма, в сравнении с «вдохновляющим» паром «Пыф-пафа».

Интересно, прикинул он, концентрация какого вещества разрушает психику? Подоконные грибы или пчелиные попки? Дин усмехнулся, предположив, что виной задницы, раз пользователи при передозировке попадают именно в них. Но и под окнами творческих людей хватает своего дерьма. Что и в каких количествах они выбрасывают для прорастания галлюциногенного урожая? Дин представил худощавого наркомана, закидывающего в рот горсть сухого «лакомства», и всячески пытающегося убедить окружающих в безопасности приема, ведь они лишь раскрывают сознание, заставляют мозг активничать, соображать продуктивней. Идиотизм. Какой придурок решил, что смесь не повлечет побочек? Складывалось впечатление, что «Пышка» – задумка несостоявшегося химика, или автора, придумавшего наспех ружье, которое никогда не выстрелит. Но по иронии и с бредовыми компонентами, оно бахнуло чересчур сильно.

От размышлений, писателя отвлекла прозрачная фигура в глубине древесных «ворот». Ее макушка коптила легким дымком, а в левой руке она держала увесистую переноску. Дин проморгался, и образ испарился. К слову о двойнике. Вдруг он бывал в лесу? Но зачем ему двигаться в сторону дачи отца Рикки. Какова вероятность, что они знакомы? Не дури, Вокс, тебе противопоказанно усугублять ситуацию. А если…

– Блэкки, а что если мы были здесь, и природа законсервировала нас, подобно твоему тунцу, как блуждающих, невидимых обычному глазу, фантомов? Альтернативная реальность, или иной вариант развития событий? Однако… Маршрут совпадает с призраком. Значит ли, что иного исхода не существует, и я обязан загостить в домике?

Он с силой и обидой сжал ручку переноски. На ботинок упал пепел, подтлевшей сигареты. Долговато рассуждал, буркнул Дин, и потушил бычок о подошву, сунул в задний карман и продолжил путь.

Сквозь кроны деревьев еле пробивались солнечные лучи, слабо освещавшие тропинку.

Тихо.

Ни пения и стрекотания птиц, ни шуршания животинки в траве, ничего, кроме хруста травы и камней под ногами незваного посетителя. Другого туриста давящая тишина развернула бы прочь, но у Дина Вокса выбора нет. С ним ничего не случиться, ведь образ, исчезнувший несколькими мгновениями ранее, теперь отчетливо шел впереди и оглядывался то влево, то вправо. Он внушал безопасность, но и страх в неизбежности судьбы. Дин желал ошибаться во втором, и отгонял плохие мысли с переменным успехом.

Наконец, призрак добрался до выхода и утонул в ослепительном свете.

Парень прикрыл глаза ладонью и ступил на опушку из темно-зеленой бездны.

На вершине нисходящего холма расположился одноэтажный, красноватый домишко-сарай. На его белую крышу аккуратно свисали золотистые «локоны» пышной ивы, а одинокая скамейка под деревом просила путника поскорее отдохнуть на ней после жуткой тропы. Чуть левее, виднелись каменные ступени, ведущие к покосившемуся, старенькому причалу. Пейзаж показался Дину до боли тоскливым, но и в нем нашелся жирный плюс – рыжее-желтый лес, окольцевавший реку плотной стеной; складывалось впечатление, что дом выстроен на фоне пожара, вот-вот сожрущего доски жилища с облупленной краской.

– Могло быть и хуже, правда? – обратился хозяин к робо-коту.

Животное не ответило.

Дин вставил и повернул ключ, дверь легко поддалась, и с пригласительным скрипом отворилась.

Вокс не ожидал чистоты и уюта, но приятно им удивился. Дачу явно подготовили к приезду гостя. В камине догорали поленья, распаленные за несколько часов до заселения, и из помещения не успело пропасть тепло. В углу лежали дрова, которых хватит на вынужденный отпуск. Заниматься рубкой Дину не хотелось, потому наколотые поленья, как нельзя кстати. У правой от камина стены, стояла одноместная кровать, накрытая пушистым, коричневым пледом, а у окна перед Воксом – письменный стол с лампой в зеленом абажуре. На стенах висели фотографии с различными пейзажами, повторяющими ровно то, что успел рассмотреть Дин снаружи.

– Атмосферно, нечего добавить. Как и сказал Рикки: «Лучшего места для уединения не найти».

Он положил сумку на кровать и выпустил Блэкки на волю. Кот спрыгнул на пол и подбежал к камину, устроился поудобней и вытаращил визоры на хозяина, ожидая кормежки.

– Рано, подождешь, – снедовольничал Вокс, и устало рухнул на плед.

Где-то у потолка тикали часы. Писатель прислушался и расслабился. Звук умиротворял, в голове легчало, и в глубине сознания померещился затяжной скрип.

Поздней ночью, голодные завывания Блэкки разбудили Дина.

Он вскрыл банку консерв и слил масло в блюдце. Кот, электронно мурча, подбежал и залакал жижку.

– Неплохо бы и мне перекусить, – сказал парень, и поставил на плиту чайник.

В ожидании, Дин вышел на улицу.

Он сел на скамью под ивой, раскинул руки на спинке и вдохнул свежий, прохладный воздух. Тело окатила волна спокойствия. Нечто подобное Вокс ощущал в детстве, когда отец привозил к бабушке летом. И пусть проводить досуг в деревне было не самым любимым занятием ребенка, положительные эмоции часто брали верх над негативными, примерно, как сейчас.

В пригородных, или чуть дальних поселках, всегда таилась особая атмосфера. Даже самые заядлые горожане, ненавидящие вылазки, ощущали ее. Момент, когда ты выходишь вечером во двор, или шоркаешь мимо реки по полю, или пыльной дороге в редком лесу, а вокруг – тишина, нарушаемая хрустом песка и камней под подошвой. Теплый ветер обдувает лицо, треплет волосы, а ты никуда не торопишься, или сидишь, не думаешь ни о чем. Мысль превращается в чувство, в единение с окружением, поглощающим ежеминутно.

И Дин представлял себя частью большого, живого организма. Той частью, убрав которую, нарушатся важнейшие функции.

Смешно!

Пропади он без следа, никто кроме родных и не заметит. Друзья побеспокоятся какое-то время, и забудут. Некогда существовал Дин Вокс, а потом растворился в неизвестности, не оставив после ничего, кроме жалких осколков памяти в сердцах немногочисленных знакомых.

– Верно, – проговорил он. – Я – крупица чего-то поистине гигантского. Без меня, оно не погибнет, не остановится, наоборот, продолжит нестись по бескрайней, космической пустоте к более масштабному объекту, чьей песчинкой является само. И так до бесконечности. Ни края. Ни конца.

Дин взял сигарету, подпалил и подул на тлеющий кончик, мерцающий в унисон с россыпью звезд.

– Что дальше? Что теперь? Сдаться или сделать бессмысленный рывок?

В доме засвистел чайник. Ужинать.

Залив кипятком лапшу и добавив к ней тунца, Дин подождал десять минут и приступил к трапезе.

Наевшись, он выбросил одноразовую посуду, прибрался за котом, и решил почитать перед сном, раз не нашел ответа на вопросы. Вдруг подскажут книги?

Выбор пал на любовный роман. На обложке нарисована темноволосая женщина в облегающем платье в объятиях полуголого мужчины. Что-то похожее хранилось на полках в родительском доме Дина. Скорее, коллекция матери, но, как знать, отец вполне любил расслабиться за жвачным чтивом; не зря его тексты паршивили, нахватался оттуда? В любом случае, надеждой на хорошее здесь веяло сильнее, чем в писульках современных авторов и авторок.

По аннотации – неплохо, наверно. Банальный от любви до ненависти и обратно, но без намека на абъюзивные отношения, что радовало. Сюжет прост, как два пальца: девушка влюблена в мужчину, который, к великому сожалению, занят соперницей. Героине не остается ничего другого, как подавить чувства придирками, и попытками найти какие-то минусы в знойном красавчике. Но пассия героя не дремлет, замечает неладное и старается предотвратить какое-либо общение любимого с горячей конкуренткой.

– Боже, что за бредятина. И кто это чит… Ах да. Ладно.

По началу, произведение казалось «съедобным». Химия между любовниками, описания без лишней воды, и, собственно, повествование, приправленное повседневностью, но не чересчур, – добавляли плюсов. Однако, чем дальше в реку, тем глубже дно. Персонажи – статичны, а события, влияющие на характеры – пусты. К примеру, смерть друга, описанная на страницу, и переживания мужчины в абзац, вызывали недоумение. Естественно, к концу друг забылся насовсем. Довольно забавно, подумал Дин, с учетом моих размышлений. Но постельная сцена у автора получилась еще смешнее. Косноязычие и непроработанность меркнут на фоне бульварной порнографии.

В писательской среде имеется твердое, но нарушаемое многими правило, гласящее: «Не знаешь – не пиши».

Сложно поверить, что к моменту публикации, авторы не познали радостей женского «внимания», но почему-то никто не в состоянии был красиво, да банально читабельно, описать сцены секса. Чаще они вызывали стыд и неловкость, хотя планировалось иначе. Но есть и есть. Ты либо перевариваешь и продолжаешь, либо бросаешь книжку и ее творца на веки вечные.

Дин не бросил, и закончил за ночь. Спасибо небольшому формату и простому языку, иначе мучился бы дольше. Он бросил роман на стол и прикинул:

– Ширпотреб продается на отшибе в придорожном магазинчике, а кто-то, наподобие меня, его покупает, читает, оценивает, и сохраняет в памяти…, – он прищурился к имени на обложке. – Ликер Вагикер? Ужасней псевдонима не выдумать, но суть не меняется. Писанина Вагикера частично останется со мной до последнего вздоха. И пускай она затеряется в уголках сознания, нельзя исключать ситуации, когда замечательная любовь двух голубков, и не менее прекрасное соитие оных, всплывет из омута, как рыба на крючке.

Дин Вокс заключил старый вывод: «Ты жив, пока хоть один человек прочитает текст».

– Почему бы не сделать бессмысленный, но рывок? Чтобы люди знали о неком писателе, решившем ускорить творческий процесс допингом, повлекшим его падение. Простая история и персонаж, как и у Ликера Вагикера. И однажды, случайный путник посетит магазинчик, заметит рассказ какого-то странного Вокса, купит, прочитает и скажет: «Бедолага, надеюсь у него все хорошо», – Дин хмыкнул. – Хорошо, да.

Кот потерся о ноги хозяина и мурлыкнул, выпрашивая еду.

– Дотерпи до утра, Блэкки. Ты все съел, куплю корм утром, – он потер переносицу. – Завтра предстоит тяжелый день.

***

Счастливый и бодрый продавец поприветствовал кислолицего клиента.

– Здравствуйте! Не ожидал, что вы просыпаетесь…

– Я и не ложился.

– Кошмары?

– Нет, читал допоздна вашу книженцию, – Дин помахал любовным романом в руке. – Возвращаю.

– Купленное – не принимается назад.

– Я не требую денег. Заберите себе, или выставьте на полку, без разницы.

– Не понравилось?

– Не особо, но идей подкинуло, точнее подтолкнуло к действиям. Снова.

– Ох, замечательно, – продавец хлопнул в ладоши. – Вы за тетрадью и ручкой?

Дин замер. Клерк не мог угадать.

– Как вы поняли? Так поступил и двойник?

– И да и нет. Во-первых, он вернул триллер, а не романтику. Здесь расхождение, но, во-вторых – да, купил тетрадь, письменные принадлежности, и воодушевлённо воскликнул: «Скрипач сыграл мелодию вдохновения!»

– Он не поведал, что за Скрипач?

– Нет, мне не особо интересно. Я не по классической музыке.

– Хм.

Но Дин понимал, о каком музыканте речь, и насторожился.

Однако, цепочка событий отличается: близнец слышал скрип, Вокс – нет, а значит бояться ни к чему.

Писатель расплатился и отправился домой.

– Интересно, а когда триллер вернется назад? – вслед пробормотал мужчина за кассой.

***

Дин раскрыл тетрадь на пустой странице, коснулся кончиком ручки бумаги и принялся писать.

Старомодный способ был немного непривычным, но парень и не предполагал, что займется творчеством в уединенном домике на краю цивилизации.

Рикки предупреждал: «Атмосфера располагает, и является очень писательской». Что нужно автору, кроме тишины и отсутствие людей? Пожалуйста, ставьте галочку. Не мешают, не отвлекают. Всё, как в одинокой, пустой квартире в центре Артаута, только без щелчков клавиатуры, погружающих в нирвану. Но поскрипывание стержня ручки по листу – хорошая альтернатива.

Повествование рассказа стартовало точь-в-точь, как в реальности. Диалог в кафе с Риком Лиси, его подначивание к творчеству под предлогом смерти, как фактора, снижающего конкурентность, мистика про Скрипача и первое, мимолетное знакомство с Джекси. Знали бы два товарища, какую роль сыграет официантка, засевшая в мыслях горе-автора. А что в ней цепляющего? Яркая внешность? Прическа? Цвет волос или глаз? Почти бледное лицо, усыпанное веснушками? Или грубоватый, но одновременно нежный голос? Дин не понимал. Девушка и девушка, ничего особенного по меркам прожжённых охотников за юбками. Но…

Вокс отложил ручку, и подкинул дров в камин, предварительно встряхнув угли кочергой. Он наблюдал за искрами и танцующими языки пламени. В уме вспыхнул образ Джекси.

– Мы знакомы от силы час, – сказал он вслух. – Что же…? Наверно, энергетика некоторых людей настолько мощная, что окружающие не в состоянии сопротивляться. Так и тут. Обычная девочка, но безумно яркая внутри. Изумрудные хрусталики манят, источают свет. Невозможно оторваться. Голос, озвучивающий обыденные, наивные вещи, но ласкающий слух. Улыбка, после которой теплеет нутро, как от бушующего огонька, цвета локонов хозяйки. В долгом знакомстве нет нужды, как и в бесконечном общении, выискивании деталей, интересов и подробностей личной жизни. Мне явилась Муза, та самая, настоящая. Ее не спутаешь с другой, и чувства к ней не подлежат объяснению. Для возгорания души, запускающей буквенный поток, достаточно малейшего осознания, что Джекси где-то существует – далеко или близко.

Дин с горечью вспомнил Дейзи.

Если Джекси – Муза души, то Дейзи – тела – более материальный, физический тип. Она побуждала к действию, превращала хобби в работу. Ей не откажешь фразами: «Сегодня не хочу, нет настроения», – они смешили ее. Бывшая чуть ли не пинками усаживала за труд со словами: «Ты пишешь не для толпы! Первоочередно, творчество – для тебя, но если лень сильнее желания, а удовольствие от процесса отсутствует… Тогда поищи другое занятие! Балет? Для ноющей бабы идеальней не предложить».

Дин рассмеялся, и вытер с глаза выступившую слезинку.

– Увы, танцую я из ряда вон плохо, Дейз.

Перед тем, как продолжить, Вокс задался вопросом: «Запустилась бы цепь роковых событий, не прогони он любимую?» Вполне вероятно, после беседы с Рики, Дейзи смотивировала бы Дина на текст без «Пышки». Но какая разница? Ее нет, а «дым» медленно разжижает, ломает, раскалывает сознание писателя.

Поторопись.

Далее, Вокс описал покупку «Пыф-пафа» у Сержио Фламски, галлюцинации, последовавшие после затяжки, эпизод с Джекси в магазине, «глитчи», порывы счастья и надежды на светлое будущее.

В итоге, получилась камерная история. Над персонажами Дин и вовсе не заморачивался, писал, перенося реальность на бумагу без капли выдумки. Он не забыл заострить внимание на Сержио, как на главном антагонисте. Жалкий, обдолбанный болван-торгаш, мечтавший навариться на поникшем авторе, но загнавший себя в глубочайшую задницу из-за банальной ошибки. Некогда Дин грозился посвятить роман Фламски, но решил не одаривать барыгу великой честью. Плюс, для полноценного романа – маловат объем, а посвящать рассказ идиоту – глупо. С другой стороны, сюжет крутится вокруг более печального создания – Дина Вокса. А в чем отличие одного придурка от второго? Да, собственно, ни в чем.

– Мои надежды и мечты…, – пробубнил писатель. – Запечатаны в тетради. Осталось дописать концовку. Я добрался до сегодняшнего дня. Как поступить? Оставить открытый финал? Завершить хэппи-эндом или… Трагедия? Драма? Что? Блэкки, помогай.

Кот шикнул и юркнул под кровать.

– С ума сошел? Обижаешься из-за масла? Покормлю попозже, неблагодарный кусок железа, облепленный шерстью.

Питомец зарычал.

– Вредный. Ладно, черт с тобой. Сам справлюсь, но завтра. Зрение замыливается, мысль ускользает и становится водянистой.

Дин довольно потянулся, и посчитал количество знаков. Хватит. У него часто бывали проблемы с рамками, но он отлично в них вписался. Рассказ получился рассказом, а не возможной повестью или объемной историей.

С превеликим облегчением, парень улегся на кровать и уставился в потолок, заложив руки под подушку. Получилось. Без скрипов и мистических сущностей. Так ли была необходима «Пышка», если талант спокойно дремлет в каждом? Его необходимо разбудить рвением, или, на крайний случай, приливом вдохновения – нормального, не синтетического.

От принятия, Дин погрустнел, но не страшно, главное – задача выполнена. Дело за малым: концовка, перечитка и чистка, звонок Рикки и выдох. Его писанина попадет в местный магазинчик, а абстрактная Джекси прочитает и… Решит бросить творческий путь, или же загорится с двукратной мощью, как Дин на ранних стадиях писательства.

Он закрыл глаза и вслушался в безмолвие. Кот дрожал, за деревянной стеной выл ветер, в камине трещали поленья, а на чердаке скрипели доски.

– Если это Скрипач, то плевать, – буркнул Вокс, перевернулся на живот и уткнулся в плед.

Скрип усиливался, и Блэкки зашипел, когда звук сменился невыносимым шумом. Но Дин не шелохнулся. Он провалился в крепкий сон, навеянный приятной усталостью.

Дин очутился в круге света, одиноко стоящего, знакомого фонаря. Слишком часто он бывал здесь с Дейзи. Давно, вечность назад, парень рассказывал любимой о теории сторителлинга, выведенную для себя. Сквозь затуманенность сонного сознания, он предположил, что не зря очутился в парке на закате личной «повести».

Асфальт усеян сухими, пожелтевшими листьями, распластавшимися далеко вдаль за пределы освещения. Дин наклонился, аккуратно поднял листик, и покрутил в пальцах за черешок. Обороты создавали волновое эхо в пространстве, воздух дрожал, искажался, и шипел, как при настройке старого радио. Дин услышал родной голос, и уголки губ слабо дернулись. В нескольких метрах от него вспыхнул столб света с фигурой внутри.

– Поймал канал?

Силуэт помахал, и писатель двинулся на встречу.

Шаги отдавали пульсацией, вздымали зелень и пыль, а темное пространство постепенно наполнялось красками, вырисовывая картину из прошлого: серую тропинку с ровными рядами златокронных деревьев; старый мост, с еле слышно журчащей рекой и крякающими утками. Вечерело, и солнце облило горизонт и облака красновато-фиолетовой краской. Безветренно, что необычно для осеннего сезона, но холод пробирает до костей.

Девушка одета в легкий, черный плащ, шея неприкрыта, без шапки.

Лицо Дина недовольно скорчилось. Она снова его не послушалась, даже в сновидении.

– Ничего не говори, – попросила Дейзи. – Не будь дедом, не сегодня.

– Я не…

– Знаю, конечно. У тебя наверняка подготовлена речь о пользе вязаных шапок, и об усталости за траты на лекарства от простуды.

– Я не собирался, но поцелуя ты лишилась.

– Ну и ладно, обойдусь.

– Согласен, – он подал ей ладонь, и девушка нежно взялась за нее. – Спасибо, что в перчатках.

Из-за комментария, Дейзи дернула рукой, но Дин совладал с пассией.

– Предсказуемо, – ухмыльнулся он. – Сдаешь позиции.

Она надула щеки, и перестала сопротивляться.

Парочка молча и бесцельно прогуливалась по тропинке. Дин очень ценил умение любимой наслаждаться тишиной и не задавать лишних вопросов; другие на его памяти начинали нервничать, раз собеседник из разговорчивого резко превращался в молчуна. Дейзи прекрасно понимала, в их отношениях не обязательно безостановочно беседовать, многое понятно и без слов.

Пока брюнетка радовалась природе и атмосфере, Дин любовался живостью ее карих глаз, вслушивался в приятный, звонкий смех, поражался ее восторгу от обыденных мелочей, как закат или покрякивающий в панике селезень, уносимый течением к берегу.

– Что? – спросила она, уловив взгляд.

– Ничего.

– А серьезно?

– Стараюсь запечатлеть мгновение.

– М? Ты куда-то собрался?

– Может быть.

– А конкретней? Я не люблю твои интриги, ты знаешь.

– Это не интрига. Скорее клиффхенгер. Вброшенный крючок.

Она стукнула его в плечо.

– Не надо так!

– Побудем тут? – Дин остановился на середине моста и оперся о перила.

Дейзи пристроилась рядом и посмотрела на молодого человека. Обычно, она хорошо считывала его настрой, но не сейчас. Непонимание ситуации раздражало ее, как в реальности. Желание докопаться до сути, часто приводило к небольшим стычкам, если Дин банально не мог объяснить свое беспокойство. Но сегодня, она поступила иначе. Коснулась ладони парня, но тот не отреагировал, продолжил наблюдать за птицами. Девушка не на шутку занервничала, но выбрала подождать. Наконец он сказал:

– Я должен извиниться.

– За что? – недоуменно спросила Дейзи.

– Ты…, – ему перехватило горло, –… Пока не знаешь, но в будущем, я очень плохо поступлю… А твои старания за годы отношений…

– Дин, о чем…?

– Времени мало. Я понимаю, что ты – ненастоящая, но другой возможности попросить прощения не будет.

– Тебе снова приснился кошмар?

Писатель хмыкнул.

– Нет.

– Не юли. Очередной сон, как с бабушкой, вызванный чувством вины?

– Ситуация немного похожа, признаю.

– Объясни же!

– Дейз, когда-то я рассказал тебе, как творю.

– Ну? И?

– Хочу поделиться еще одной теорией, – он вытер лицо, будто оно вспотело, и собрался с мыслями. – Пока я не надышался «Пыф-пафа», никогда не задумывался о реальности и иллюзорности. Я объясню. Человек спит и дрейфует по проигрываемым мозгом отголоскам памяти, но происходит частичное пробуждение, или сонный паралич, как принято считать. Мне кажется, что паралич – это попытка организма вернуться обратно в иллюзию, называемую реальностью.

– По-твоему сон – это…

– Действительность.

– А я?

– Реальная, но в другой интерпретации. Мы находимся где-то далеко, и являемся настоящими. А когда я проснусь – ты забудешь обо мне, но останешься существовать. Дин Вокс исчезнет из мира Дейзи, жизнь продолжит ход, ты и не заметишь.

– Чушь!

– Нет, правда. Я видел.

– О каком «Пафе» вообще речь?!

– А, значит здесь его не изобрели. Другому Дину повезло.

– Хватит пугать!

Вокс аккуратно обхватил Дейзи за талию, и подтянул ближе.

– Если ты встретишь альтернативного…, – начал он, и девушка, всхлипывая от слез, попыталась вырваться. – Послушай, пожалуйста. Когда я уйду, и ты встретишь альтернативного меня, проживешь с ним новую жизнь, но похожую на предыдущие, запомни… Я/он никогда не желал(и) тебе зла, не хотел(и) делать больно и выкрикивать обидные…, – нос защипало, и писатель замялся.

Дейзи крепко обняла его в ответ.

– Я не виню тебя, и не буду винить.

– У меня не было возможности сказать, насколько я жалею. Ты зашла в неудачную минуту… Эмоции сорвались и…

– Тише, – она приложила палец к губам Вокса. – Творческая личность психанула, бывает. Случилось и случилось. Вопрос в другом: «Простишь ли ты себя?»

– Одному богу известно.

Дейзи ткнула его в грудь, и одарила улыбкой.