Читать книгу: «Жизнь, нарисованная небом», страница 3

Хозяева занесли побитого Филиппа в дом. У него были обморожены ноги. В помещение, не перебивая, выслушали его подробный рассказ. После чего у них взыграла совесть, что они так мало положили в могилу умершего так любимого им напитка.

Время от времени из подвала доносилось громкое: «Хай». Бульканье, льющейся жидкости. Чоканье кружек. Кряканье. И не смолкающие песни и пляски. Когда же дурманящая основа напитка клонила их в сон – наступала относительная тишина. Если не считать храпа и сопения спящих персон. За время сидения в подвале и могиле, они опухли. Хотя и до этого они не слыли красавцами, а теперь и подавно. Они беспрестанно улыбались. Что-то шептали. Сердились. Хмурили брови. Кривили рты. Добавляя к своим и без того пугающим лицам, ужасающие и грозные оскалы. Бурное веселье и забытьё с завидной чередой меняли друг друга.

Днём все домашние были заняты делами. В горенке оставался лежать лишь один больной Филипп. Однажды они выкрали его. Утащили к себе в подвал. И стали, как можно энергичнее, вовлекать его в своё веселье.

– Не буду я больше пить, – отнекивался от них Филипп.

– Не… – тянул хозяин, лукаво посмеиваясь и щуря побитым заплывшим глазом, – препирательств мы не приемлем.

– Не приемлем, Хап?!! – обратился он к другу.

– Верно!.. Неприемлем…

– Давай!!! Давай!!! – и они принялись кружить Филиппа. Да так, что голова у него закружилась. И он рухнул на пол, как подкошенный. Когда он пришёл в себя, то осторожно осмотрелся вокруг. Также осторожно, чтобы не разбудить отдыхающую братию, стал выбраться из подвала. Выискивал удобные места для своих ступней, меж разбросанных вещей, пустых бутылок и битого стекла. Выбравшись из заточения, он пустился наутёк. Ни кому, не сообщив об этом.

Дни беспрестанного и беспутного хохота и плясок в подполье бессерка менялись на часы умилённого забвения и тишины. Проснувшись, обитатели подвала вновь начинали пить. Веселиться. Гоготать и невнятно бормотать. Хозяева дома уже даже стали сомневаться – их ли это родственник?.. Но памятные события, говорили сами за себя – их.

Однажды веселье в шумном бункере стихло. И долгое время не возобновлялось. Хозяева осторожно спустились и обнаружили окоченевшее и посиневшее тело бесстрашного воина. Рядом с ним в забытые, сидел «Хап». Родственника в тот же день похоронили. «Хапа» отвели домой.

Через какое-то время «Хап» и Филипп «Скряга» возобновили своё ремесло. Благо за время их бездействия могил накопилось предостаточно. Идя на промысел, отец не доверял сыну. Он был твёрдо убеждён: «Кто тебя предал однажды, предаст и второй раз и третий?? Сколько бы ты шансов ему не давал исправиться?..». Но других вариантов у него не было. Так оно и произошло.

Спустившись в очередную могилу по верёвке, он попал к медведю в лапы. Косолапый обосновал в погребение берлогу. Опередил под загулявшихся старателей. Он забрался в покойную яму с другого хода, со стороны лога. Взревевший медведь в ночной тишине так напугал их обоих, что Филипп опять уронил в яму верёвку и убежал.

«Скряга» получил в свои руки семейный промысел и достояние отца. Разрытые Филипом клады и погребения встречали старателя скудостью, истлевшей одеждой и ехидной усмешкой на перекосившихся черепах погребённых.

– Трясти надо живых?!! – решил Филипп. Он решил имитировать смерть сильнодействующими отварами на живом Ирвинге Старшем. Это и был его тайный план действий о котором Из не знала.

– Если всё получиться, как задумано, – рассуждал Филипп «Богатый», – можно будет применить его и на Хальве.

Филипп смотрел, в остекленевшие глаза конунга и видел своё прибывающее, растущее благосостояние… Инг Ирвинг, не моргая уставился в потолок.

– Надо позаботиться о своём алиби, – подумал Филипп. – Удалюсь я, наверное, подальше, отсюда. Чтобы не возникало никаких подозрений в мой адрес.

– Сегодня же инкогнито извещу всех ярлов о погребальной тризне, – решил он, – а сам с Изольдой уеду.

– Из, ты, куда отправила корабли? – спросил Филипп.

– На закупку меха, – ответила дочь.

– Это правильно, – похвалил её отец. – Мех как никогда подскочил в цене?!!

– А, куда?

– Часть в Гардарику!.. Часть к лопарям!

– О!!! – «Скряга» выразил явный восторг. – Дивная будет торговля?!! Нам надо съездить проверить, как идёт закупка?.. Завтра же, наверное, и отправимся?! Ты, как?!!

– Я, за!.. – обрадовалась она возможности сменить обстановку.

– Вот и хорошо!.. Славный у нас вояж получится!!! Я прикажу готовить корабль, – сказал он и вышел.

ГЛАВА V

Глаза они открыли одновременно. Маленькие птички сидели на ветках, не шелохнувшись, и смотрели на них. Завораживающая тишина стояла вокруг. Цикады притихли. А величественные Солнце и Луна были скрыты наползающими из-за моря тучами.

– Ах?!.. Вот отчего притих мир?!! – сказал Ауст. – Должно быть дождю?..

Идэн ничего не ответила.

Лёгкий ветерок пробежал по листве, подтверждая прогноз Ауста.

– Бежим! Радость моя, – восторженно обратился он. – А то, мы, вымокнем!

Но Форсет словно не слышала его. Она наслаждалась, его заботой о ней. Лишь когда первые капли дождя упали на них, он решительно протянул ей руку, заставляя её исполнить задуманное.

Тёмные тучи заволокли всё небо. В мгновенье кромешная тьма окутала землю. Порывы ветра усиливались. Они, что есть мочи, побежали к укрытию. Ветер усиливался. Они еле держались на ногах. В любую минуту их могло сбить с ног. Ураган нарастал. Молния ярко сверкнула и озарила округу. Деревья качались. Сгибались до самой земли под сильными порывами стихии. И тут же резкий раскат грома прогремел на вершине холма. Удар пришёлся в крону высоченного дерево и с треском расколол его пополам. Вся округа опять погрузилась во власть полной темноты. Лишь одинокое дерево на холме пылало. Горело одиноким факелом среди нависших темных туч. Удар молнии пришёлся с такой силой, что небо и горы задрожали. И долго грохотало разносившееся эхо по ущельям. Вода шквалом хлынула на землю. Мощный водяной потоп потушил пожар на холме. Погружая округу во власть непролазного мрака. А ливень не успокаивался. Всё нарастал и нарастал, заливая сушу.

Ауст, чтобы дождь не замочил Идэн, растянул над ней свою рубашку. Но она тут же промокла.

Гроза, так мгновенно начавшаяся, также быстро и закончилась, оставляя после себя бесконечные лужи. Солнце вновь засияло на небосводе в альянсе с улыбающейся Луной. Убегающий ветер, стряхнул с намокшей листвы остатки дождя. Капли звучно падали в образовавшиеся лужи, пуская по поверхности воды разбегающиеся круги. Ветер стих окончательно. Лишь время от времени лёгкое дуновение покачивало остов прошлогоднего камыша, играя его метёлкой.

– Непонятно, как его сюда занесло? – подумал Ауст, разглядывая стебель осокового растения, нашедшего пристанище в узкой гранитной расщелине горной возвышенности.

Ауст взял из рук Идэн свою рубашку и стал её выжимать. Они неотрывно смотрели друг на друга и улыбались довольные и счастливые.

Голос отца привёл их в чувства. Первым это осознал Ауст. Беспорядочные мысли вновь за будоражили в голове Идэн. Лицо покраснело. Повторный окрик родителя заставил её отозваться. Только возгласа не последовало. Порыв так и застыл, не сорвавшись с её уст. Она словно онемела. Застыла сражённая неожиданностью его появления. А ещё больше смущённая своим бессилием. Девушка беспомощно улыбнулась. Ауст улыбнулся ей в след, прекрасно понимая состояние любимой.

– Иди, – посоветовал он. – Я приду позже.

Лишь на третий окрик отца она отозвалась.

Девушка сбежала с палубы по трапу и по дорожке направилась к дому. Чтобы скрыть своё волнение, она на ходу стала что-то петь. Только, как она не старалась, песня не получалась. Голос её не слушался, но Идэн не останавливалась. Со стороны это выглядело нелепо, однако Эрик Форсет не подал вида.

– Сколько можно работать?!! – похвалил «Курчавая Голова». – А где Ауст?

– Не зная, – ответила дочь и ещё больше покраснела.

Из ложбинок, после столь сильного, проливного дождя, подымался туман. Промозглость от чрезмерной влажности пробежала по телу прохладой. Плечи Идэн задрожали. А сердце, вновь, начало колотиться.

Смятение не покидало её. А наоборот бурный поток ощущений нарастал. И от этого ей становилось ещё неудобней. В ушах шумело. Голова кружилась. Перед глазами медленно плыли какие-то мельтешащие точки. Они опускались до определённой черты. Вспрыгивали вверх и опять начинали ползти, до той же самой черты. Она молча шла рядом с отцом. Он ей что-то рассказывал. По крайней мере, у него открывался рот, и шевелились губы. Но она не слышала его. Слова-признания Ауста заполнили всё её внутреннее пространство.

– Я тебя люблю!!! Я тебя люблю!!! – слышала она и ничего другого.

Сославшись на усталость, дочь стала подниматься к себе, пожелав отцу: «Спокойной ночи».

– Люблю! Люблю! – пульсирующие удары били по вискам. Точно эхо эти звучания разносились по телу. Они звучали, не стихая. Звучали, как набат, призывающий на тушение пожара. Но она не хотела тушить этот пожар.

– Люблю!.. Люблю!.. – опьяняло её всё больше и больше.

Это разбушевавшееся пламя, как вихрь. Как ураган уносило Идэн из прошлой жизни. Точно лавина, с которой бесполезно бороться. Она всё сметает на своём пути. Так и Ауст, словно лавина, схватил её и закружил в своих объятиях. Закружил, будто соломинку, в водовороте налетевшего нахлынувшего на неё счастья. И нет смысла противиться этому наслаждению! Идэн Форсет рада быть, этой счастливой соломинкой!!!

– Это судьба! – решила она. Далёкий раскат грома, уходящей грозы подтвердил это.

– Такого ощущения у меня ещё не было!.. Может потому, что Хальв не говорил мне такого? – подумала Форсет. Но она тут же отогнала эту мысль. Набежавшая мысль о Хальве, показалась ей какой-то не естественной и неуместной. И даже в таком стечении обстоятельств – нелепой бессмыслицей. Она была уверена, что, думая о Ирвинге, оскверняет, свои чувства к Аусту. И Ауста к ней. Теперь конунг Хальв Ирвинг был для неё посторонним человеком. Он отныне ничего для неё не значит. И ничего кроме неприятностей, если думать о нём, ей не принесёт. Её сейчас заботило не своё состояние, а состояние Ауста. А то, что эти думы будут неприятны для её любимого, она была уверена.

Не желая больше погружаться в воспоминания, она подошла к окну. По небу медленно плыли вереницы белых облаков, словно эскадры кораблей под белыми парусами.

– Среди этой растянувшейся эскадры есть и наш корабль с Аустом, – мечтательно подумала она и закрыла глаза.

– Я люблю тебя, – продолжало клокотать внутри. Заполняя всё её тело и разум неимоверной радостью и счастьем.

Далёкие всполохи молний сквозь сомкнутые веки продолжали тревожить её сознание. А чувства продолжали пылать. Точно огонь по весне. Бушуя и расползаясь, по прошлогодней иссохшей траве. Забираясь всё в новые и новые не изведанные ещё даже ею самой потаённые места. Вспыхнув. Мгновенно запылав. Огонь продолжал неистово разгораться. Всё сильнее и сильнее… Много было неистраченных дров в печурке госпожи Идэн. И горели они чисто без копоти.

Идэн посмотрела на горы, продолжающие хранить свой цветущий весенний наряд. Яблони. Сливы. Вишни. Рябины. Бурно цвели. Точно невесты в белоснежных платьях.

– Надо же!.. – изумилась она. Находя место и для себя, в этом свадебном эскорте.

По небу продолжали плыть причудливых форм облака. Лучи солнца, отразившись от гор, золотили эти каравеллы. Золотили всю эскадру. И их с Аустом корабль в частности. Она услышала стук топора. Игл «Мореход» возводил очередную корабельную мачту. Его самого не было видно, из-за выступа дома. Но его рубашка сохла на солнце. Он из палки соорудил плечики. И теперь его сорочка точно белоснежное облако или парус, покачивалась при каждом лёгком дуновении ветерка. Окрылённая счастьем она пошла спать.

Идэн лежала на кровати и погружалась в сон. Ощущая, какое-то трепетное, заботливое внимание и тепло. Покровительство исходило откуда-то издалека. Но такое близкое и родное. Засыпая, она не могла понять: «Что это такое?!! Что её так согревает?!! Откуда столько трепетной теплоты и заботы?..» Не в состоянии объяснить эти явления, она приписала: «Всё это сказочное состояние, попечительству Ауста». Вот только данная опека. Тепло и внимание исходило от потустороннего мира. От Ангела, летевшего к ней в дом. Её дом. Дом находившийся там наверху. И до поры до времени ею оставленный дом. И сейчас пустующий. Но она тут же уснула, обрывая с Оберегом мысленную связь.

ГЛАВА VI

Ангел в состоянии блаженства продолжал лететь по бесконечному пространству Хранилища. В желание поскорее увидеть своих подопечных чад. ОН отключил какое-либо воздействие на транспортное средство. Отсутствие гравитации позволило ему это сделать. Благодаря этому ОН погрузился в ещё большее состояние удовольствия. Это состояние все множилось и множилось готовое перерасти в эйфорию радости, не имеющую границ.

«ХРАНИТЕЛЬ ДУШ» обожал сюда возвращаться. Если бы не было ограничения по времени здесь находиться. И не требовалось его присутствие на Земле. Он бы никогда не покидал этого сказочного места. Его передвижное средство в виде гранаты несло его к цели. Им не надо было управлять – в силу магического притяжения родственных импульсов. Душам не нужен проводник домой. Этот путь они знают без поводырей! А это были его Души. «ХРАНИТЕЛЮ» нужно было торопиться. Посещение гостей было ограничено не только по времени. Но и по количеству посещений. Поэтому он не мог здесь появляться и быть бесконечно. Ангел пролетал через множество сот расположенных в небольшом пространстве – в тоже время безмерно-бесконечном. Он весь погрузился в предвкушение предстоящей встречи. Но оказавшись перед пустым колумбарием опешил. Сот был пуст. Не веря своим глазам, он по земной привычке засунул голову в колумбарий. Заглянул внутрь прозрачной банки. Но бесконечная глубина подтвердила отсутствие в ней «ДУШИ».

– Что??? – вскричал он и метнулся к следующему колумбарию. А вслед за ним к последующему. Ячейки были пусты. К тому же соты разом превратились в ещё более прозрачные банки. Как бы призывая, его поверить в то, что он не ошибся.

В ХРАНИЛИЩЕ царило не зыблемое спокойствие. Но резкий вскрик взорвал царственную тишину Неба.

– Не может быть??? – взревел его голос, содрогая ВЫСЬ. Три ёмкости, его подопечных были пусты.

– Как?.. Когда?.. – так и зависло немым вопросом.

На вопрос «Когда?» он ответ нашёл сразу: «Восемнадцать лет назад. С малыми, не значительными интервалами между собой».

– У… – облегчённо успокоил он себя. – Восемнадцать лет это не возраст. Даже и для людей!..

– Главное, чтобы они не вселились в зверей и неприкаянных упырей, – утешил себя Ангел. Однажды вот также он не успел на вселение «Души». И она неприкаянная заблудилась. Намотавшись по свету, «Душа» вселилась в волчищу. И вот уже без малого восемьсот лет она идёт по пути перерождения. Теперь осталось всего каких-то десяток лет. И она вновь станет человеком. Только вот эти последние отрезки пути перерождения самые ответственные моменты. И их надо пройти с достоинством. И без спешки. Иначе быть катастрофе. И всё время ожидания пройдёт впустую. Откинет эволюцию восстановления «ДУШИ» назад. На целые тысячелетия. На невероятном подъёме поиска и полной ответственности, он покинул колумбарий. Упорхнул в синее небо. Ангел так спешил наверстать упущенное, что даже не навестил остальных своих подопечных.

ГЛАВА VII

Долгий душераздирающий крик: «Как???» разбудил Идэн Форсет. Она вскочила. Посмотрела по сторонам. Прислушалась к шорохам. Но ничего, что могло бы вызвать этот панический вопль, не обнаружила.

Она спешно подошла к окну. Открыла створки. Рама коснулась цветущих ветвей яблони, свисающих со скалы. Ветви упирались в самое стекло. Девушка прислушалась. Всматриваясь в пространство двора сквозь бело-розовые цветения, она пыталась понять: «Что происходит вокруг дома?». На плечиках все также висела рубашка, оставленная Аустом. Стука топора слышно не было. Должно быть, он ушёл спать. Внизу по скату горы находились птичьи клети. Она отчётливо слышала, как во сне бредит полусонный петух. Он поглядывал прищуренным взглядом на притихших во сне кур. Кукарекало, с минуты на минуту, был готов возвестить миру о начале нового дня. Солнце теперь уже в одиночестве, без своей милой соседки, продолжало озарять землю.

Не обнаружив, ничего опасного и подозрительно, она пошла. Легла в кровать. И тут же уснула.

Ауст Игл нёс очередной камень. Гора из гладких и шероховатых булыжников росла. Он решил: «Как только придут родственники с моря сказать отцу с матерью, чтобы они засылали сватов к родителям Идэн». Он посчитал, что в доме большого семейства Игл им с женою будет тесно. Задумал построить свой дом. Этими планами он ни с кем ещё не делился. Решил сохранить их в тайне. Поэтому по ночам таскал строительную основу своего будущего жилища. До самого утра. Пока все спали и, его ни кто не мог видеть. Раз за разом он приносил на возвышенность камни. Местом их будущего счастливого пристанища юноша выбрал фиорд на берегу моря. Залив был удобный для стоянки корабля. Это был не какой-то закуток?! А глубоко заходящая в пространство суши часть моря. Заводь была искусно укрыта отвесными скалами от штормов. Что гарантировало судну сохранность от любых самых не предсказуемых сюрпризов стихии. Увлечённый своей идеей младший Игл даже подумал основать здесь порт. Но при всех своих грандиозных планах, каждый раз, когда он подымался наверх, плотно прижимая холодную массу камня к своему тёплому животу, то, думал и представлял: «Каким уютным и приятным будет их дом с Идэн?!!»

Причиной покинуть отчий дом послужило несколько обстоятельств. И тесноты в большом семействе Иглсов была не главной. У него в последнее время сложились непонимания в семье. Произошло это после прихода с моря и получения старшинства на корабле. Ауст раньше понятия не имел о вражде. Хотя сие и не было враждой в прямом смысле этого слова. Но и прежними отношениями, таковые назвать уже было нельзя. Скорее, данное нечто, было чем-то средним между дружбой и непониманием. Состояние приграничное. Неопределённое. Ещё не переметнувшиеся окончательно в состояние вражды. Но, уже возникшее. А причиной этому была гордыня старших. Раньше он тонул в лагере всеобщего, семейного внимания. Но после решения прадеда Оста чаша весов заколебалась. И как-то постепенно стала клониться в противоположную сторону. Хотя Ауст продолжал, как и раньше, любить всех. Никого из семьи не выделяя. Старался не показывать негативного вида на сложившуюся обстановку. Должно быть, германское право наследования сыграло свою роль. В мужских компаниях нередко шутили: «Мой старший брат ни как не умрёт. А младшие, то и дело, всё умирают и умирают». Но это больше относилось к наследству. Капитанство на корабле ни как не влияло на передачу наследственной собственности. Но ощущение, пробежавшей чёрной кошки, между ним и титульным пьедесталом в роду возникло.

– Ты, продолжай всех любить, – поддерживала его мать. Видя не простые отношения между мужчинами. Хотя он и без её наставлений не держал зла и обиды. Ни на отца. Ни на деда. И старших братьев. Просто не имел права. Но она с материнской заботой продолжала наставлять его:

– Будь снисходительным с близкими родственниками. И почитай взрослых. Но самое главное это ни нажить себе врагов. А если и появятся такие?! То по достоинству очинивай их ум. Ибо, как уверяла она: «Глупых врагов не бывает. И если, ты, будешь знать об этом?! То обязательно избежишь всех неприятностей?!!» Это наставление не послужило для него панацеей. Но как действующий урок имел под собой сильное и поучающее воздействие. Он был человеком правильных принципов. Поэтому ему было не трудно входить в жизнь. Люди ему нравились. Юноша быстро сошёлся со всеми вальщиками леса. Особенно с другом семейства «Курчавой Головой». Форсеты были в одной команде с Иглсами на корабле. Во время похода конунга Ирвинга Старшего и его сына Хальва на отражение набега датских разбойников. Из Форсетов с той битвы вернулся только Эрик. С той поры и повелась дружба семейств. Людей без принципов Ауст старался избегать. По крайней мере, пытался не входить с ними в близкий контакт. Ибо были они ему не приятны. Он даже считал их опасными. Назначение дедом Остом младшего отпрыска капитаном корабля, хоть и было, поначалу в семье воспринято положительно. Но он сам этот взлёт возвышения изначально воспринял стеснённо и неудобно. Чувство скованности засело в нём сразу. А он не любил находиться не в своей тарелке. Не с руки ему было верховодить старшими. Со временем в семье пошёл разлад. Причиной противоречий и стало это назначение. Негативное отношение на старшинство, младшего из Игл, лишь нарастало. Устойчивая дружная команда стала представлять собой сборище: «Кто в лес, кто по дрова». Когда возник вопрос: «Кому остаться на берегу на строительство корабля?» Капитан сам вызвался на эту возникшую необходимость. Что оказалось, как нельзя кстати. Он избавился от неловкого положения: «Командовать старшими родственниками». И познакомился с Идэн.

Поэтому запланированное жилище должно было стать желанным пристанищем с многих сторон. Пристанищем его рода. Именно его новому рода. Он верил в предсказания деда Оста на открытие новых земель. И решил: «Не откладывать это дело на потом». Для этого надо было отделиться от семьи. Построить свой дом. Свой корабль. Набрать команду и отправиться на открытие новых стран. Капитан верил в далёкие морские путешествия. Ауст Игл не был наполнен тщеславием. Путь героя и статус любящего мужа и отца теплился в нём с давних пор. Свалившееся на него счастье не было для него чем-то неожиданным. Оно разгоралось в нём с детских пор. Он ждал этого. И оно поджидало его, поэтому не заставило себя долго ждать.

Услышав громогласное воззвание петуха о начале нового дня, он поспешил по скорее отнести камень к месту складирования. И сразу же отправился спать. Дабы сохранить свои планы в тайне. На третий призыв вестника зари он уже лежал на лежанке. И сломленный усталостью, капитан погружался в глубокий и приятный сон.