Новогодние украшения

22

Рассматривая дом, я вспоминал слова продавщицы. Сказать, что он немного развален – не сказать ничего. Естественно, в глаза сразу кидался забор. Заваленный вглубь двора, он будто был готов в любую минуту прилечь отдохнуть на огромные сугробы снега, подпиравшие его с обратной стороны. Мне показалось, что по весне, когда начнёт сходить снег, этот забор просто будет опускаться вместе с ним, пока не достигнет земли. Его узкие доски многократно сгнили, уничтожив зелёную краску, нанесённую в несколько слоёв.

Калитка оказалась приоткрытой, приглашая путников войти во двор. Это было кстати, так как ручка на ней отсутствовала, и мне пришлось бы ломиться, словно вору.

Оказавшись внутри, я посмотрел на собачью будку. Цепь порвана, миска перевёрнута, в крыше дыра – надеюсь, в таких условиях хозяин не будет держать собаку и на меня никто оттуда не кинется.

Дом, покосившуюся трубу которого я видел за засыпанными снегом фруктовыми деревьями, предстал передо мной во всей красе. Вместо двери здесь была натянута толстая занавеска (смею отметить – хорошего качества). Потрескавшиеся ставни закрывали окна, но мне почему-то показалось, что в одном из них я не увидел стекла. Кирпич оказался облущенным и, местами, потрескался, отчего дом казался израненным. Перед обвалившимися деревянными ступеньками стоял старый стул с закруглённой металлической спинкой. Рядом была пепельница из старой банки, название на которой уже не прочесть. Я бы в таком доме точно не жил, но мне этого и не надо.

По скрипнувшим ступенькам я осторожно поднялся к двери-занавеске. Отодвинув в сторону странную преграду, я увидел внутри снег, лежащий небольшими горками у порога – похоже занавеска не особо мешала стихиям врываться в дом.

В этом маленьком предбаннике не было ничего, кроме лопаты для чистки снега, которой хозяин явно давно не пользуется. Зато тут оказалась широкая деревянная дверь, на которой красовался вырезанный православный крест. Потянув на себя ручку, я сделал шаг в просторную комнату.

Здесь отчётливо чувствовался запах алкоголя. Я привык к дорогим напиткам, поэтому аромат, доносившийся со всех сторон, показался вонючим. На столе, придвинутом к окну, стояла пустая бутылка. Крышка лежала рядом, освещённая падающим через щель в ставнях уличным светом. На полу валялся перевёрнутый гранёный стакан, очертания которого я различил по знакомым контурам.

На грязном полу расположился коврик, о который, как я понял, принято вытирать ноги. В дальнем углу я обнаружил печь, которой отапливается дом, а также кастрюлю, накрытую полотенцем. Перевёрнутый вверх ножками стул стоял у двери, расположившейся на дальней стене.

Зайдя в комнату, я вытер ноги о коврик и прокашлялся – несмотря на моё нетерпение, придётся вести себя спокойнее и не расхаживать по дому в поисках хозяина. Через несколько секунд за дверью раздался шорох, и охрипший голос ворвался в мой мир:

– Кто пришёл к божьему человеку?

Дверь открылась, впуская ко мне мужика в синей шапочке с помпоном. Он был в грязной фуфайке, старых спортивных штанах и валенках. В руке незнакомец держал ножку от табурета, перемотанную скотчем. Его оружие посмотрело в мою сторону, отчего у меня по телу побежали мурашки. Я только заметил, что самую верхушку ножки украшают несколько криво забитых гвоздей.

Признаюсь, я хоть и видел Сергия раньше, но сейчас удивился представшей передо мной картине. Скорее всего это было вызвано чистым лицом, никак не соответствующим внешнему виду человека.

– Здравствуйте, я Миша.

Моя рука автоматически протянулась вперёд, подставленная для рукопожатия.

– Ну, здравствуй, Миша, – с подозрением посмотрел на меня человек. – Зачем пожаловал?

– Дело у меня к вам… Понимаете, мне надо решить один вопрос, и в моём понимании, вы один из двух человек, которые мне могут в этом помочь. Я заплачу за это, не беспокойтесь.

– О, как! – ножка от табурета опустилась вниз, а сам хозяин дома шагнул мне на встречу с протянутой рукой. – Серёга. Ну, как говорится, рад знакомству. Извини, выпить за это дело нечего, но, как я понимаю, за этим не заржавеет.

Он рассмеялся и поднял перевёрнутый стул. Усевшись поудобнее, Сергий вытащил из кармана пачку сигарет. В голове кружило туманное воспоминание, о том, как я вчера пробовал закурить, отчего голову повело, и я облокотился о стену. Прямо ко мне тянулась пачка, предлагая угоститься дешёвой сигаретой без фильтра.

– Спасибо, не курю, – качнул я головой.

– Ну, как знаешь, – Сергий пожал плечами, доставая себе одну сигарету. – Курить на улицу не пойду, а то могут ноги подвести. Так что там у тебя?

В потолок устремилась первая порция выпущенного дыма.

– Может окна откроем? – я в надежде посмотрел на закрытые ставни.

– Окна я не открываю, – прохрипел Сергий, – а то свет глаза сожжёт. Я редко хожу в яркие дни на улицу, всё больше живу отшельником. Короче, почти праведный человек!

– Ладно, Сергий…

Рука с сигаретой взметнулась вверх.

– Это раньше я был Сергием. Да и для местных остаюсь по старой памяти батюшкой с этим именем. А для приезжих я просто Сергей, так что не умничай и давай рассказывай, что за напасть могла ко мне привести. Я-то уже давно не исповедую и не отпеваю, так какая с меня польза может быть?

– Понимаете, – я потупил взгляд, – надо мной нависла опасность близкой смерти. Два моих товарища уже умерли, и я…

– Ты к дубу ходил? – он развёл руками. – Тогда всё правильно. Помрёшь ты скоро, парниша, так что, если у тебя дело ко мне какое есть, то не томи и плати вперёд! А то мало ли, сдохнешь ненароком не расплатившись.

– В том-то и дело, что я не хочу умирать…

– Так никто не хочет! – рассмеялся Сергий, бросив на пол сигарету. – Но тут уже ничего не поделать.

– Но я же знаю, что шанс есть! Вы ходили к дубу и остались живы! Валик этот тоже не умер! К тому же, как я понял, вы о чём-то там договорились… Вот и появилась у меня такая мысль, что вы и за меня сможете поговорить. Если такое возможно… Или научите, что сказать, чтоб я сам договорился. Ну, а я в долгу не останусь.

– Рассказал уже кто-то из местных… Наверное, бабы! Эх, повырывать бы им языки, да силы у меня уже не те! Договориться он хочет… Да чего ты переживаешь? Отец Василий заберёт тебя и делу конец.

– Васька…

– А, ну, или так… Васька… Про божьего человека говоришь, так что… не надо… Лучше с уважением. Это убогим можно так о нём говорить, Господь их не зря разума лишил.

Сергий встал и направился к печи. Он поставил чайник, который достал из тёмного угла, при этом постоянно что-то нашептывал себе под нос.

– А кто этот Отец Василий? Чего он хочет? Зачем он убивает людей? И, главное, за что? Неужели ему так не нравится, что люди фотографируют дуб?

Открыв крышку чайника и довольно качнув головой, бывший священник вернулся на прежнее место.

– Кто? Зачем? Столько вопросов… Ладно, расскажу тебе кое-что, а то помрёшь, так ничего и не поняв. К тому же, передать уже вряд ли кому успеешь. Он и раньше убивал, когда ещё фотоаппаратов не было. Отец Василий был первым известным священником в этих краях, который переметнулся на другую сторону.

– К-куда? – заикаясь спросил я.

– Туда, – показал он пальцем вниз. Искусил его нечистый, наобещал чего-то, о чём мне неведомо. Ну, Васька… тьфу ты… Отец Василий и поддался на соблазн. Начал он немного текст менять в проповеди своей. И не такой уж плохой Дьявол у него получался. Ну, балуется он немного… Ну, людей совращает… Так глянь в Библию и скажи, сколько человек он убил? Скажешь?

– Нет. Я не настолько религиозен.

– Ну и ладно. Тогда я скажу: ни одного.

Мои глаза округлились.

– Серьёзно?

– Да. Бог наказывал, убивал, просил жертвы, а Дьявол… Он по сравнению со Всевышним белый и пушистый. Вот Василий про это и говорил. А дальше… Начал он людей на поляну водить. Точнее, это уже потом узнали, когда выследили его, а до того момента, просто находили тела с вырезанным сердцем. Приведёт Василий кого-то ночью под тот дуб, сердечко ему вырежет, и под деревом прикопает. А тело потом лежит, собаками пожираемое. Люди начали останки находить по округе, ну, и устроили засаду. Думали, волк орудует, а когда поняли правду, стало ясно, где он порылся… да ещё овечью шкуру надел. Агнец, бля… Ну, Ваську то на дубе и повесили. Когда он перестал брыкаться, его оставили подсохнуть немного на солнышке, а третьего дня там же и схоронили. Да не подумал никто, что таким образом его душу с телом на его алтаре и разместили! Сердце ему никто не вырезал, вот он и остался жить… ну, или не жить. В общем, обитает там отец Василий, и жертв поджидает. Я так понял, что он от дуба отойти не может, вот и ждёт туристов, чтоб порадовать своего господина. Пришёл к нему в гости – считай с собой его и забрал. Подцепляется он к чистой душе, и вместе с ней путешествует, пока мыслями или делами не заберёт. Человек постоянно начинает думать о смерти, ходит с забитой головой, пока где-то не оступиться или сам с собой чего не сделает. В некоторых случая Василий любит сам помогать душам расстаться с телами, но это если сильно скучно ему становится. Вот тогда он о своих силах, дарованных хозяином, и вспоминает. Сейчас лифты обрываются, или машины в столбы влетают. Бывает, кто-то на транспорте в намеченные жертвы врезается. А раньше мог конь забить, или ещё какая напасть приключилась.

– Так он и с нами ушёл?

– А как же! Ушёл и бродит недалеко от жертв, пока работу не выполнит. А когда закончит свои труды, так сразу к дубу и вернётся – привязал его туда хозяин, телом не разлагаемым держит у самого корня. Василий бы и рад уйти, но не может.

Хозяин дома замолчал, покручивая между пальцами ещё одну сигарету. Дёрнувшись, он подбежал к печи, рывком снимая крышку с чайника.

– Твою чёрта мать! – закричал Сергий, обжигая пальцы.

Крышка полетела на пол, а чайник переместился на край печи, который, как я понял, не нагревается. Пошарив рукой в тени самого дальнего угла, бывший священник достал две чашки и пачку чая. Я наблюдал за всем этим, радуясь, что разговор завязался, и прекращать его мой собеседник явно не собирался. Правда, теперь я стал посматривать по сторонам, ожидая в любом тёмном углу увидеть мёртвого священника, перебирающего чётки.

Сергий налил чай в грязные кружки. Посмотрев на посуду, пить перехотелось напрочь, но взгляд хозяина дома призывал попробовать напиток. Когда я отхлебнул горький чай, Сергий удовлетворённо крякнул и похлопал меня по плечу.

– Ну? Как тебе?

– Вкусно, – соврал я, загоняя поглубже желание начать плеваться. – Сергей, а почему про эту историю ничего не известно? Я не находил никаких упоминаний про отца Василия, и уж тем более про сатанинские обряды священников.

– А ты сам подумай, – он отхлебнул чая и поставил кружку на стол, – кто из религиозных чинов захочет, чтоб эта информация гуляла по миру? Раньше люди об этом знали, но сейчас не осталось тех, кто помнил бы эту историю. Конечно, не учитывая наших жителей. Церковь постаралась спрятать все концы: где надо – подсказали что говорить, где смогли – запугали анафемой. Короче, история про священника, переметнувшегося на другую сторону, живёт только здесь.

Я поставил кружку и почесал голову: теперь я знаю больше, но толку от этого ещё меньше.

– Сергий.... Э-э… Сергей, а почему местные не срубят это дерево? Ведь оно действительно приносит беды, и вы же сами гибнете из-за отца Василия. Я помню, что молнии бьют осмелившихся, да и прочие гадости происходят, но… вы же мужики, в конце концов…

Сергий сел на стул и снова закурил. Белая пелена дыма повисла перед нашими глазами, скрывая и так с трудом различимые предметы. Мне казалось, что он задумался, так как одной рукой подпёр голову, в то время, как другой не вынимая придержал во рту сигарету.

– Сука, как тяжело после вчерашнего, – наконец вырвалось изо рта бывшего священника. – Ты бы хоть чекушку захватил с собой…

– Сергей, я заплачу столько, что тебе хватит не только на чекушку, а и ещё на много чего. Главное, чтоб ты смог мне помочь, а дальше… за мной не заржавеет.

– Эх, не уверен, но думаю, что есть шанс с ним договориться, – он поднял на меня взгляд, полный мучений после вчерашней гулянки. Неловко подмигнув, бывший священник хлопнул себя по колену. – Ладно, это я беру на себя. А дерево… зачем его рубить? Какой-никакой, а заработок местным проводникам и магазинам. Сами-то мы туда не ходим и детей своих не пускаем… Хотя, есть исключения… Нас с рождения учат, что ходить туда опасно, и что это не просто красивая формулировка, а чистая правда! Затем, когда мы идём в школу, детям на уроке безопасности рассказывают, что там живёт демон… или Дьявол… или просто дыра в преисподнюю открыта. Короче, всё равно во всём районе нет ни одного человека, который не потерял бы из-за дуба хотя бы одного друга или знакомого. Теперь они все верят, и готовы приезжающим туристам за звонкую монету поведать страшные истории. Приукрашивают, конечно, но суть передают точно – туда не ходи, иначе умрёшь.

Я молчал, переваривая услышанное. Звучало, как очередная сказка-оправдание для приезжего. Мол, все кого-то потеряли из-за дуба, но срубить его не можем – бизнес у нас свой… специфический! Типа, мы не трусы, а бизнесмены, мать их…

– Так, а со мной что? – спросил я осторожно, понимая, что становлюсь частью бизнеса.

– С тобой? – Сергий выпустил в потолок струю дыма. – Да ничего особенного… Вот сейчас докурю и пойдём, попробуем договориться с Василием. Только деньги сразу давай.

Я полез в карман, обдумывая сколько бы дать.

– Ну, могу сейчас выделить тысячу гривен, а после успешного исхода… Там ещё несколько раз по столько дам.

– Так, выгребай всё! А то надумал здесь цены устанавливать. Тебе эти деньги, может, уже не понадобятся, если Василий тебя раньше встретит, а мне за бесплатно работай? Помрёшь ненароком, а Сергею потом труп обирать? Да я же Божий человек! – хозяин дома с улыбкой стукнул себя по коленке. Увидев моё перекошенное лицо, он рассмеялся и откинулся на стуле. – Не, ну вы на него только посмотрите – испугался-то как! Не ссы, парень, шучу я – поживёшь ты ещё! А вот деньги всё же отдавай все – такси через телефон оплатишь. По рукам?

Он протянул свою ладонь, заискивающе улыбаясь.

– По рукам, – сказал я, выворачивая всё содержимое кошелька.

На пол посыпалась мелочь, накрываемая сверху шелестящими купюрами. Сергий в ту же секунду сорвался со стула, кинувшись собирать свой заработок. Готов поклясться, что он не упустил ни одной монеты, выискивая их в полумраке комнаты.

Когда дело было закончено, бывший священник разложил деньги на грязном столе. Аккуратно, как будто боясь снова растерять их по полу, он перекладывал купюры из одной кучки в другую.

– Три тысячи пятьсот семнадцать гривен! – сообщил он мне сумму, которую даже я не знал. – Ну, и ещё тридцать пять копеек. Нормальное начало утра, скажу я тебе. Ну что? Пошли?

Он надел чёрные очки и направился к выходу из комнаты. Я последовал за ним, чувствуя сильное возбуждение во всём теле. Самым странным было то, что моя жизнь сейчас зависит от этого алкоголика, а я с отрочества привык решать большинство вопросов сам.

23

Мы вышли из комнаты, остановившись перед занавеской. Сергий рассматривал лопату, приютившуюся в ближнем к нему углу.

– Интересно, там сейчас дорожка расчищена или нам придётся поработать руками?

Он оглянулся на меня, кивая на лопату

– Сергий, нам не так далеко идти. Конечно, снега после нашего посещения, накидало, но я не думаю, что мы не проберёмся через него. К тому же, мне сказали, что её пошли чистить…

– Не скажи! – хозяин дома поднял вверх указательный палец, акцентируя внимание на важности дальнейших слов. – Там овраг перед равниной, а это значит, что?

– Что туда могло намести снега, – ответил я, в отчаянии посмотрев на лопату. – Но разве мы не проторим себе путь?

– В прошлом году овраг закидало так, что я мог поместиться в нём в весь свой рост. Куда уж тут тропы торить?

– Так что, нам придётся откидывать стену снега, в пару метров высотой? Да мы там пропадём!

– Ты жить хочешь? – с прищуром посмотрел бывший священник.

– Хочу, – выдохнул я.

– Тогда… – указал он рукой на лопату.

Деваться было некуда и я, в предчувствии скорого физического труда, быстренько размял руки.

Обернувшись на дверь, Сергий прикоснулся к ней ладонью. Я вспомнил про крест, вырезанный на ней чьей-то рукой.

– Спаси и сохрани, – прошептал бывший священник, посмотрев наверх. Я повторил его движение, намереваясь найти на потолке спасителя, но там была только облупившаяся побелка. Возможно, при хорошей фантазии там можно найти несколько святых ликов, но мне сейчас было не до этого.

Откинув занавеску, мой спаситель вышел во двор. Он шёл вперёд, даже не оглядываясь в мою сторону. Возникало чувство ненужности, но я старался не отставать. Из окон смотрели люди, по привычке старающиеся спрятаться, когда я поворачивался в их сторону. В итоге, чтоб не смущать местных, я опустил взгляд вниз, идя нога в ногу за Сергием. Как и следовало ожидать, на очередном шаге я врезался в его спину.

– Тихо! Не видишь куда прёшь? – посмотрел через плечо улыбающийся спаситель. – Ты точно уверен, что хочешь туда сходить второй раз? Не уверен, что проклятия умеют удваиваться, но, как говорится, с чем чёрт не шутит.

Я посмотрел через его плечо и увидел в десятке метров от себя знакомую табличку. Всё та же синяя краска и всё те же слова: «…Мы вас предупредили!». Да, вы нас предупреждали, а мы, как бездумные существа, пошли на убой, принеся свои души на алтарь Дьявола. А теперь я стою здесь второй раз в жизни и готовлюсь совершить страшное безумие – снова подойти к дубу. Сергий сказал, что можно не фотографироваться, так что мне и простого посещения должно хватить, чтоб умереть два раза.

– Уверен, – я положил ему руку на плечо. Сейчас мы выглядели, как слепой и его проводник, ведущий путника в странный, но важный для него конец пути.

– Ну, пошли, – выдохнул Сергий, похлопав меня по руке.

Табличка осталась позади, а на горизонте маячил дуб, до которого надо идти через овраг, так старательно заметённый снегом. Сергий посмотрел в мою сторону и пригласительно показал вперёд. Я снял с плеча лопату и кинул в сторону первую порцию снега.

Поработав десять минут, я сплюнул в сердцах, делая шаг в снег. Вначале шлось хорошо и я даже прошёл метров пять, пока не провалился по пояс, увязнув, как муха в варенье.

– Может, лопату дать, – смеялся мой спаситель, облокотившись на её черенок.

– Да, будьте так любезны, – развёл я в стороны руки, делая подобие реверанса.

Лопата полетела в мою сторону, попав краем черенка мне в лоб.

– Не зевай, – засмеялся Сергий, вытягивая из пачки сигарету.

– Да ты… издеваетесь, товарищ проводник?

– Есть немного, – снова смех с переходом на серьёзный тон. – Ты, пока будешь копать, одним ухом слушай меня. Я не хотел тебе этого рассказывать, так как боялся, что свернёшь назад, но сейчас вижу серьёзность твоих намерений… В общем, чтоб договориться с отцом Василием, нужно это делать воочию… Ну, я про то, что не с его призраком общаться, а с не истлевшим телом… Короче… так молчи и продолжай копать. Значит так… когда его убили, то закопали и поставили сверху крест. Наверное, думали, что православный символ удержит слугу дьявола, но это не помогло. На сколько я знаю, прочитав об этом в церковных книгах, некоторые были против установки креста на могилу продавшего душу, но старики настояли. Вроде как, всё равно он человек, и должен быть схоронен по всем обычаям. Так вот, тебе надо его откопать…

– Что? – я остановился, вытирая со лба пот. – И как я это сделаю этой лопатой? К тому же зимой!

– Копай, не отвлекайся. Вот если бы вы нас слушали, то не ходили бы к дубу, и жизни свои сохранили, а так… Вся проблема современной молодёжи в неумении слышать старших. Ну, ладно… Короче, слушай и копай! Его откопали ещё лет сто назад. Может больше…может меньше… не важно. Кто-то, стараясь завершить череду смертей, решил выкопать тело и спалить. Имя смельчака нам не известно… но тут Отец Василий его и настиг. Короче, тело священника накрыли деревянным щитом, который чудесным образом не гниёт всё это время… Там земли над ним не больше десяти сантиметров, так что ты и этой лопатой справишься, а там уже дело техники – погутарим по-свойски с отступником.

Я продолжал копать, а он всё курил. Одну за одной Сергий оприходовал сигареты, как будто стал бессмертным, и не боялся последствий этой пагубной привычки. А, может, просто волновался, готовясь ко встрече со своим старым знакомым.

Я копал не меньше часа. Руки, непривычные к тяжёлому труду, ныли так, что хотелось всё бросить и пойти домой к Сергию выпить ещё кружечку вонючего чая. Но в какой-то момент я вдруг осознал, что ковыряться в снегу больше смысла нет, так как его глубина не поднимается выше моего колена. Довольно хмыкнув, я поднял вверх большой палец. Сергий, выкуривший уйму сигарет, кивнул в ответ на мой жест и выкинул очередной окурок. Я посмотрел ему под ноги, обнаружив там больше десятка торчащих из снега пожелтевших кончиков бывших сигарет.

Сейчас я стоял у подножия небольшого возвышения, за которым начиналась равнина со страшным дубом. Путь был только вперёд, отчего мои руки медленно тряслись. Или это от усталости и перекиданного снега?..

Сергий показал мне идти вперёд, а сам мелкими шагами засеменил следом.

– Ты молитвы знаешь какие-нибудь? – раздался сзади его голос.

– Зачем? – я остановился и посмотрел на его задумчивое лицо.

– Да, так… на всякий случай…

– Думаете, поможет?

– Отца Василия, наверное, не убьёт, но душу может спасти, – пожал он плечами, показывая мне идти дальше.

– Вы сами-то в это верите? – зашагал я по равнине, направляясь к раскидистым ветвям дерева.

– Я? Если бы верил, то не покинул бы храм пять лет назад.

Я шёл, всматриваясь в приближающуюся цель. Дуб, всё также спокойно стоял на горизонте и никакой ветерок не прерывал его покоя. Шаги сзади прекратились, отчего я тоже резко встал, как вкопанный. Оглянувшись назад я увидел Сергия, вынимающего очередную сигарету.

– Ну, чего вы стоите? – опёрся я на лопату. – Мы уже у самой цели.

– Дальше я не пойду, – спокойно сказал бывший священник, поджигая сигарету.

– Да ну, ё-моё! У вас тут так принято: дойти почти до места, а потом стоять с выпученными глазами и мямлить всякую хрень?

– Видишь ли, каждый должен сам договариваться за свою жизнь. Ты не первый пришёл сюда за этим… Извини, что сразу не сказал – побоялся, что не пойдёшь, повернув назад. А сейчас, когда ты стоишь возле дерева, вряд ли надумаешь возвращаться. Ты уже седьмой, которого я привожу сюда на разговор с отцом Василием, и одиннадцатый, из пришедших ко мне. Четверо отказались ещё у меня дома, узнав, что им самим придётся говорить с мертвецом. А вот семеро пришли и поговорили, так что не переживай – раз ты уже здесь, то разговор состоится.

– А чем закончились их беседы? Им удалось спастись?

Я от волнения чуть не падал, стараясь удержать в руке свою опору. Сергий снова улыбался, попыхивая в небо сигаретой.

– Этого я не знаю. Всякий раз, когда появлялся отец Василий, мне приходилось покидать это место… он ведёт свои беседы с глазу на глаз. По крайней мере, когда-то мне он сказал именно так. А чтоб ты не считал, что я убежал, поступив, как все наши проводники, я подожду здесь, пока не появится отступник.

– Ну и чёрт с тобой, – я взял в руки лопату и направился к дубу. – Сам договорюсь! А ты за это больше ничего не получишь! Копать где? Скажешь, или мне и об этом самому догадаться надо?

– А чего же не сказать? Скажу… Справа от дерева… там вниз смотрит ветка, как будто показывая, где закопали отступника. Ты снег лопатой соскреби, и немного покапай. Эта крышка деревянная и довольно большая, так что точно не промахнёшься.

Ага, не промахнусь… Очень бы хотелось в это верить, учитывая замёрзшую землю и не самую крепкую лопату.

Я встал рядом с дубом, осмотрелся по сторонам и направился к тому месту, куда указывала ветка. Оглянувшись на Сергия, махнул ему рукой, мол, всё под контролем – свою цель я нашёл. Встав рядом с нужным местом, я начал откидывать снег. Мысли кружились вокруг нашего посещения дуба и странной фотографии, для которой Лена позировала, словно повешенная. Почему тогда она порезала вены, а не накинула на шею петлю? Пусть бы сделала её из моих галстуков, тогда мне не осталось бы на чём висеть, и, возможно, тогда именно я порезал бы себе вены. Вот же… Ну как можно спокойно жить на белом свете, когда в голову лезут такие мысли? Ничего, я ещё поживу, а вот они… Да, они умерли, но Лена сама хотела сюда поехать, так пусть она и платит за приключения. Я-то здесь причём?

Нет, я её люблю… любил… не важно! Мы были бы вместе всю жизнь! Сыграли бы свадьбу через пару лет! Поехали бы в Испанию на медовый месяц! Но, нет же! Ей был нужен этот чёртов дуб! Теперь она в белом платье разлагается внутри деревянного ящика, дожидаясь меня… Ха-ха! Моя бывшая «будущая тёща» не угадала с этим! Почему? Да потому, что я себя для неё беречь не буду! Я найду себе новую девушку, начну называть её невестой, а её маму – будущей тёщей! И не отпущу её ни в какие мистические места, а от всяких сект отгонять буду ремнём! А то ещё влезет куда-то, а потом ночью тайный почитатель очередного отца Василия перережет нам глотки. Всё! Баста! Вот сейчас докопаюсь до мёртвого священника, решу с ним вопросы и поеду домой. Попросит людей приводить? Буду заманивать таких же придурков, как Лена и её друзья по форумам. Предложит помогать сайтом заниматься? Да я им его таким классным сделаю, что поток идиотов увеличится в разы! Я даже готов переехать в этот чёртов Выгон, только бы проклятый священник забыл дорогу к моему месту обитания.

За этими мыслями, я и не заметил, как откопал почти всю деревянную крышку. Лопата гнулась, трещала, но с делом пока справлялась. Я остановился на мгновения, рассматривая свою работу. Старый, криво сбитый деревянный щит, оказался почти весь откопанным, сохранив под слоем земли только свои углы.

– Может круг солью начертить? – я показывал Сергию на выполненную работу.

– А ты её с собой взял? – рассмеялся бывший священник.

– Нет…

– Тогда не трынди, а займись делом, – он снова полез в карман, но там оказалось пусто. – Твою мать! Ладно, всё равно скоро уходить. А ты копай! Чего остановился?

– Да копаю я… копаю, – выдохнул я, не желая признавать рвущую тело усталость. Загнать в прежнее состояние себя не удалось, так что оставшуюся работу я делал медленно и очень аккуратно.

Когда вся крышка была откопана, я вставил под неё край лопаты и, перегнув её, как рычаг, начал поднимать вверх скрывшие покойника доски. Я уже начал представлять себе что-то из старых фильмов, наподобие «Сонной лощины», подсказывая тем самым своей фантазии, что рисовать. Тело монаха должно лежать нетронутым… Дерево будет обвивать его корнями, плотно обхватив почерневший крест, и… А вот хрен там! Внизу лежал человек, прикрывая своим телом ещё кого-то. На нём, вместо священичьей рясы, оказался спортивный костюм и кроссовки. Бороды тоже не было, лишь выбритое лицо, с разорванной кожей и явными следами разложения. Тело незнакомца обвито верёвкой, а рот завязан обычным женским платком.

Я обернулся к своему проводнику-спасителю, не понимая, что сейчас происходит.

– Сергий, так это же не тот священник… Васька по-другому выглядит… или это не священ…

Я не успел договорить, так как лопата, которой я только что откапывал крышку, въехала в мою голову. Удар был настолько сильным, что ноги подкосились и я в очередной раз оказался возле дуба на четвереньках.

– Крепкий какой, – засмеялся Сергий, нанося второй удар.

Сознание меня покинуло, уступая место бесконечной тьме, рождающей ассоциации с новыми домами Лены и Гоши.