Запутанный след

4

Когда все окончательно очухались от переправы через яростно скулящий среди камней поток и продолжили путь, Олег долго ещё ощущал, как противно подрагивают колени.

«Держись! – приказывал он себе. – Не поддавайся. Да, находимся невесть где, да, идём, по сути, куда глаза глядят, да, за весь день не видели никаких следов пропавших, кроме нескольких срезанных стебельков травы-хваталки, но Антонович уверяет, что другой дороги здесь нет, а он-то знает, что говорит…

Вот дед, насколько старше остальных, а усталости и страху совершенно не поддаётся. И Виктору хоть бы что, ещё и «босса» своего постоянно страхует. Зато Артишок сдал заметно. Еле передвигает ноги, в глазах светится какой-то прямо-таки животный ужас. Виктор то и дело тихо шепчет ему что-то. Тёма молча смотрит на своего секьюрити и покорно кивает. Вот только идёт он всё медленнее, похоже, окончательно выдохся… А ты сам-то? Не стал ещё обузой своим спутникам, которые в общем-то из-за тебя, из-за твоей сестры рискуют? Нет, пожалуй, но, честно говоря, и пользы от меня немного, всю основную работу выполняют Яков Антонович и Виктор. А это не дело…

Дьявол, долго ещё ноги будут дрожать? Кой чёрт – ноги! Это ж земля подрагивает, колышется после каждого шага… Куда же нас теперь занесло? Неужто в трясину?»

Нет, на болото место, по которому они шли, совсем не походило. Всё так же подступали с обеих сторон неприветливые скалы, росли вокруг лиственницы да редкие берёзы, мёртво шуршала под ногами засохшая трава. Но почва заметно проседала под весом людей, а остающиеся после них следы медленно затягивала какая-то красно-бордовая тягучая жижа.

Это не болотная вода. Та ржавая, подёрнута тонкой переливающейся плёнкой, эта же – натуральная кровь. И цвет у неё, как у крови, и запах схож, бывал Олег как-то на бойне мясокомбината, помнит…

Такое ощущение, что шагаешь по живой ещё плоти. Сопротивляться она уже не может, выплескивает вместе с остатками жизни накопившуюся невыносимую боль. И постепенно раздвигается, надеясь поглотить тебя, всосать в свою бездонную глубину…

Внезапно Олег разозлился. К чёрту! Надоели все эти неясности, ловушки и угрозы. Коли природа сошла с ума, то это не значит, что он должен слепо следовать её примеру. А если всё это устраивает кто-то мыслящий, но по какой-то причине укрывающийся от них, пускай этот некто знает: он, Олег Иванович Алексеев, поворачивать оглобли не намерен! Потому что пришёл он в этот проклятущий распадок не для того, чтобы развлекаться. И разгадывать нелепые загадки не собирается. Ему нужно одно – разыскать невесть куда запропавшую сестру и её друзей. Поэтому – хватит!

Олег посмотрел на своих спутников. Яков Антонович шёл уверенно, не обращая никакого внимания на фонтанчики кровянистой жижи, выплёскивающиеся из-под его сапог. Виктор свирепо сжимал зубы, катал по скулам желваки. Пересекал странное это место, аки посуху. А вот Артишок скис окончательно. Он старался идти за своим секьюрити след в след, но то ли ноги у Тёмы были коротковаты, то ли центр тяжести по-иному расположен, однако злосчастный бизнесмен раз за разом проваливался в кровоточащую почву по колено, а то и глубже. Виктор молча вытаскивал «босса» из очередной колдобины и, не слушая его жалоб, упорно шёл вперёд.

Бакенщик прокладывал дорогу поближе к скалам, видно, опять надеялся выйти на надёжный камень. А где, кстати, скала-тигр, давно бы пора ей показаться. Или Алексеев её на ходу просто не заметил?

Олег сбавил шаг, подождал, когда Виктор его нагонит, и спросил:

– Каменную кошку мы давно прошли?

Секьюрити мотнул головой:

– Не было её. Точно. Я внимательно смотрел.

Так, значит… Упрыгала зверюга по своим делам. Ну что ж, им и без неё не скучно. Вон очередная туча через скальную стенку переползает, чёрная какая-то, похоже, дождём беременная. Точно, зашлёпали по земле первые тяжёлые и холоднющие капли. Этого только не хватало…

Яков Антонович повернул к своим спутникам встревоженное лицо:

– Плохо дело, ребятки… Нужно нам срочно искать укрытие понадёжнее.

– А что случилось?

Бакенщик показал на рукав своего плаща. Дождевые капли, попав на него, расплывались неаккуратными лепёшками, которые тут же застывали.

– Ледяной дождь начинается. Вроде бы совсем не по сезону, однако вишь ты, как получилось…

– Это ещё что такое? – Тёма и так трясся от страха, а теперь и вовсе позеленел. Даже своё неизменное «конкретно, по сути» не помянул.

– Встречаются два воздушных потока, – постарался расширить кругозор экс-родственника Олег. – Верхний тёплый, он несёт дождь, а нижний замораживает капли в липкие льдинки. Гадостная штука.

– И что теперь? – Рыхлая плоть Артишока тряслась, как студень.

– Крышу над головой искать нужно.

– Где?

– Где, где… Подсказать, или сам сообразишь? Где угодно.

А дождь всё усиливался. Ноги разъезжались на быстро покрывающейся коркой льда земле. Олег поскользнулся и так приложился боком о камень, что в глазах потемнело. С трудом поднялся и тут же услышал радостный возглас бакенщика:

– А ну, ребятушки, за мной!

Скалу раздирала вертикальная трещина. Неширокая – но человек в неё пройти мог свободно. Виктор, уже державший в руке фонарь, первым шагнул в её опасную черноту. Алексеев последовал за ним, и тут же на него навалилась душная тишина…

5

Луч фонаря описал круг: пещерка не пещерка, тесновато, но разместиться можно – пяток шагов в ширину, шесть-семь в длину, а потолок и вовсе метрах в десяти над головами. Главное, что от непогоды укроет. И нет здесь ни зверя, ни человека, никто на незавидную жилплощадь не претендует.

Но Яков Антонович по-прежнему выглядел обеспокоенным:

– Дрова нужны. И побольше! А то мы тут до утра загнёмся.

Они с Виктором вновь ушли под дождь. Тёма наощупь пробрался в самый дальний угол каменного мешка, хлопнулся на пол и демонстративно забулькал своей фляжкой. Олег стоял, бессильно опустив руки.

Ох, как не хочется двигаться. Он так устал за этот безумный день… Но ведь дрова на самом деле необходимы. Очень скоро холод охватит и так продрогшее тело, а это конец…

Непогода продолжала бушевать. В серых сумерках уходящего дня было видно, как нарастает ледяной покров под ногами. Деревья покрывались прозрачным панцирем, сосульки, свисающие с ветвей, вырастали на глазах.

Хвороста на земле немного, он уже примёрз к камням, а пальцы не гнутся, замерзли. Ничего, нужно потерпеть, зато куча дров заметно увеличивается. Но бакенщику одного хвороста мало, он уже свалил старую, почти засохшую лиственницу и теперь мерно машет топором, разделывая ствол на обрубки, которые можно протащить в щель.

С хрустом переломилась ветвь, не выдержавшая веса льда, рухнула на землю. Нужно бы и её прихватить, но Яков Антонович сердито кричит, запрещая приближаться к деревьям. Он прав – ветви уже ломаются одна за другой, не дай бог попасть под такую…

Неужто успели? Почти ничего не видно, и бакенщик загоняет помощников в укрытие. Лёд отламывается от одежды, шлёпается на пол, однако не тает – холодно в пещерке. Но Виктор уже сложил хворост горкой, чиркает спичкой, та шипит и гаснет. Секьюрити матерится сквозь зубы, достаёт из кармана обрывок старой газеты, и вот уже огонёк весело бежит по тонким веточкам.

Тепло… Какое же это счастье, даже если тебя окружают неприветливые каменные стены… Кровь толчками бьёт в опухшие и покрасневшие пальцы, но они снова гнутся. Уже вернули чувствительность. Живуч человек!

Олег достал из чуть подмокшей пачки сигарету, жадно затянулся и тут же подошёл поближе к выходу из пещеры. Усмехнулся про себя – привычка не курить в помещении даже здесь срабатывает автоматически.

Виктор тем временем вытряхнул «босса» из насквозь промокшей куртки, усадил поближе к костру. Тёма, обернувший голову запасной рубашкой, сильно смахивал на старую, потрёпанную жизнью бомжиху.

Алексеев докурил сигарету, щелчком отправил окурок наружу. Слабый огонёк почти сразу же уткнулся в землю и погас, а ветер завыл ещё сильнее, ещё свирепее.

Ветер? На мгновение Олегу показалось, что к пещере приближается огромное, жестокое и безжалостное существо, и он поспешно отступил под защиту костра. Похоже, что и другие ощутили странное тревожное напряжение. Оно всё усиливалось, перерастало в липкий страх.

Кажется или нет, что клубы тьмы, проникающие в пещеру, уплотняются и стараются дотянуться до людей? Словно многочисленные руки того, кто беснуется, не смея перемахнуть через костёр…

Виктор вскочил, ощерился, словно хищник, завидевший врага. В его руке тускло поблескивал пистолет Макарова. Ствол качнулся из стороны в сторону и неожиданно выплеснул сгусток короткого пламени. В ответ прогремел яростный рёв. В нём не было слышно боли, скорее удивление на то, что противник осмеливается огрызаться.

– Не стреляй! – взвизгнул Артишок. – С ума сошёл?!

Виктор внимания на «босса» не обратил. Бакенщик уже стоял рядом с ним, сжимая в руках свою двустволку. А вой не затихал, страх продолжал просачиваться в пещеру, стремился овладеть волей запертых в каменном мешке людей…

Громко треснуло полено в костре, уголёк-искорка вылетел в темноту, описал замысловатую траекторию и словно уткнулся в невидимую людям преграду. И сразу – ввинчивающийся в уши пронзительный визг.

– Вот ты чего не любишь! – выдохнул Виктор.

Он лихорадочно распутал вязки рюкзака и выхватил оттуда ракетницу. Миг, и струя летучего огня вонзилась в черноту, рассыпалась там на тысячи брызг.

Олегу показалось, что от отчаянного воя обрушатся камни. Он готов был поклясться, что видел странный объятый огнём силуэт, который метался по обледенелой земле, пытаясь сбить охватившее его пламя. Этот силуэт постепенно удалялся, одновременно уходило ощущение безысходности, и ужас ослаблял свою страшную хватку…

– Он вернётся… – Тёма еле шевелил губами. – Зря ты его рассердил… Теперь он нас не пощадит…

– Кто?

– Злой дух… – Артишок поднял лицо, по его щекам струились слёзы. – Их тут много. Мне Зиновий рассказывал. Конкретно, по сути…

– Тьфу! – не сдержался Алексеев. – Шёл бы ты подальше вместе с духами и прочей белибердой.

– Он вернётся… – В голосе Тёмы вместе с безысходностью звучала уверенность.

И «он» вернулся. Снова уплотнилась ночная чернота, снова тревога и страх проникли в пещеру, грозя перерасти в лишающий рассудка ужас. Непонятное и невидимое существо приближалось, недовольно ворчало, выбирая момент, чтобы расправиться с людьми. Так крупный хищник бродит вокруг забившейся в хлипкое убежище добычи.

Олегу почему-то вспомнились школьные годы, когда они с приятелем, чтобы избавиться от надоедливых младших братьев, подсунули тем книжку Джима Корбетта «Леопард из Рудрапраяга». Пацаны после этого с наступлением темноты нос на улицу боялись высунуть…

Но здесь – другое. Всё абсолютно реально. Невидимый монстр уверен в успехе, он настойчиво ждёт, когда потерявшие голову от страха люди сами выбегут наружу, прямо в его пасть, лапы, или что там у него имеется. Артишок к этому уже готов, он не лежит на каменном полу, а буквально растёкся по нему, только повизгивает от охватившего его ужаса. Остальным приходится постоянно за ним приглядывать.

– Сколько времени? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Алексеев. Часы на запястье, но кажется невозможным, хоть на мгновение, оторвать глаза от тёмного зева, ведущего в пещеру.

– Начало третьего, – откликнулся бакенщик. – Долго ещё до рассвета. Да и Луна вот-вот спрячется.

Это плохо… И дрова убывают с пугающей быстротой… А незримый враг всё ближе, рёв его набирает силу, в нём уже звучит нескрываемое торжество. Ещё миг, и он бросится на них…

И вдруг… Что происходит? Рёв переходит в разочарованное завывание, оно ослабевает и явно удаляется. Ушёл? Но почему? Или его спугнуло ещё более страшное существо, учуявшее желанную поживу?..

* * *

Туман всё гуще окутывает землю. Он похож на вату и такой плотный, что в нём трудно не то что передвигаться, даже рукой двинуть тяжело. Его влажная ладонь судорожно переползает по лицу, и по щекам медленно сбегают крупные капли воды. Или это слёзы?

В тумане кто-то есть. Огромный и ненасытный. Белёсая пелена не даёт ему разглядеть жертву, но чутьё помогает, и невидимое существо постепенно приближается к источнику тёплой крови.

Его шагов не слыхать, туман гасит все звуки, но земля ощутимо подрагивает, выдавая перемещения врага. Почему врага? Это, скорее, рок, от которого не укрыться, ибо так предписано тебе судьбой. Ворочающаяся в плотном тумане тварь – это последнее, что ты увидишь на своём веку…

И эта тварь не одна. У неё есть помощники – мелкие, но юркие, способные проникнуть в любую щель. От них тоже исходит ощущение опасности, они не упустят шанс напасть, впиться в горло, высосать кровь. Но не сегодня. Сегодня они – слуги, выполняющие распоряжение своего повелителя. А тот уже недовольно повизгивает, он устал ждать, ему хочется вцепиться наконец в желанную добычу.

Всё гуще туман, всё плотнее. Он, подобно длинным крепким полотнищам, связывает любые движения, не даёт уйти от опасности. Туман играет и с преследователем, и с его жертвой, затягивает начало последнего акта предстоящей драмы, получая от этого удовольствие. Он – зритель, готовящийся с комфортом насладиться зрелищем…

А незримый враг совсем рядом. Ещё мгновение, и он появится из серой колышущейся пелены…

Туман затекает в горло, он душит, сковывает волю, лишает сил…

Глава третья

1

Спал в ту ночь Алексеев или нет, он так и не мог вспомнить. Наверное, усталость сморила-таки: вроде бы только что напряжённо всматривался в черноту ночи, а уже в узкую расщелину просачивается серенький рассвет…

Они вышли из так кстати подвернувшейся пещерки. Впереди, насколько хватало глаз, всё было покрыто толстым слоем льда. Он обнимал каждую травинку, так, что зелёный стебелёк покоился в прозрачном саркофаге. Окурок, выброшенный накануне Олегом, просвечивал через толстые стенки ледяного кирпича, наросшего вокруг него. Деревья лишились ветвей, обрушившихся под непосильным грузом и лежавших теперь на земле неаккуратными кучами, покрытыми прозрачным слоем. Устоявшие стволы лиственниц напоминали непонятно зачем натыканные в этом ущелье телеграфные столбы, берёзы согнулись в дуги…

Солнце ещё не взошло, и серый ледяной покров казался похоронным саваном, наброшенным на истерзанный ночной бурей распадок. И тишина – мертвая тишина, её не нарушало ни дуновение ветра, ни шелест тяжело обвисающих с низкорослого кустарника уцелевших листьев…

– Н-да… – оглядев эту картину, обронил Яков Антонович. – Повезло нам, однако. Страшно даже представить, что сталось бы, останься мы под открытым небом… Ну, что ж, нужно, ребяты, идти дальше.

– Куда? – неожиданно для себя спросил Олег.

Серое безмолвие давило, навевало страх и тоску. Человек – царь природы? И кто это только придумал! Стоит планете хоть немного показать свои зубки, и этот «царь», подвывая, прячется в свою нору. Да и там не укроешься. Если такой вот ледяной дождь прольётся над городом – всему конец. Электрические провода оборвутся, связь исчезнет, столбы высоковольтных и прочих передач сложатся, словно косточки домино… А уж когда встречаешься с природой лицом к лицу, и за твоей спиной не маячит даже тень «могучей цивилизации»…

– Дорога у нас одна, – просто пояснил бакенщик. – Вверх по распадку. Нет тут, Иванович, другого пути. Вчера на следы пропавших наткнулись, думаю, и сегодня должно повезти. Потому как и им идти больше некуда…

– Хватит!

Резкий голос Тёмы прозвучал неожиданно.

– С меня хватит. Вы – как хотите, а я возвращаюсь! Конкретно, по сути.

– Ты что? – недоуменно посмотрел на него Алексеев.

– Что? – Артишок облизал губы, повторил: – Что?! – А потом его будто прорвало: – Я подыхать здесь не намерен, мне моя жизнь ещё дорога! У-у-у!.. – Он с силой ударил себя по голове. – Идиот! Раз в жизни по-настоящему повезло, и вот… Ты что же думаешь, я и взаправду твою придурошную сестричку разыскать надумал? Нужна мне она! Свернула шею – туда ей и дорога!.. И ведь сам, сам ей этот амулет отдал… Думал – ерунда! А оказалось…

– Что оказалось? – жёстко спросил Олег.

– Мне за него такие бабки предложили… – Тёма чуть не плакал. – На две жизни хватит. Настоящие жизни! Думал, брошу бизнес этот грёбаный, уеду в нормальную страну, виллу свою представлял на берегу океана, яхту, жратву самую наилучшую… У-у-у!..

– Ну, ты и дерьмо… – только и смог вымолвить Алексеев.

– Какой есть! – зло ощерился экс-родственник. – А вы, придурки, ищите. Коль не сдохнете, потом расскажите мне всё… И не надейтесь моим имуществом попользоваться! Я сюда настоящих спецов зашлю, они каждый камешек, каждую ямку обнюхают, всё выпытают… И то, что амулет этот мой, докажу, юристы мне такую бумагу сварганят, что ни один суд не откажет… Собирайся, Витёк, уходим!

– Но как же?.. – Секьюрити выглядел растерянным, из него будто воздух выпустили.

– Что?!! – Тёма сорвался на визг: – Тебе кто бабки платит? Или забыл, какой контракт подписывал? Заткнись и быстро собирай шмотки!

Виктор виновато посмотрел на Олега, потом попытался прочесть хоть что-нибудь в глазах Якова Антоновича и понуро побрёл к лежащим у стены пещерки рюкзакам. Тёма уже «обмундировался» – перебросил через пузо изрядно похудевшую сумку со своим личным запасом и нетерпеливо перебирал ножками, готовый в любую секунду сорваться с места.

Алексеев, приметив знак, украдкой поданный Виктором, подошёл к охраннику поближе.

– Держи! – секьюрити тайком передал ему короткий автомат в чехле. – Вам он нужнее. Знаешь, как им пользоваться?

Олег молча кивнул – дело нехитрое, приходилось встречаться с подобными «машинками» в разных горячих точках.

– В обоймах каждая третья пуля трассирующая, – торопливо пояснял Виктор. – Ракетницу с ракетами тоже оставляю. Пригодятся… А я вернусь. Выведу этого говнюка в Ахтимнеево и сразу вернусь. Ждать меня не нужно, сам вас разыщу…

– Долго ты ещё?.. – прогнусавил Тёма. – Задолбал уже, конкретно, по сути!

– Иду… – И Виктор вышел из пещеры.

Они долго смотрели вслед уходящим. Секьюрити шёл размеренным шагом, казалось, что он вот-вот обернётся, но головы Виктор так и не повернул. Тёма то обгонял своего охранника, то забегал справа или слева от него, размахивал ручонками, видно, пытался что-то внушить. Фигуры отдалялись, становились всё меньше…

– Ну ладно… – вздохнул Яков Антонович. – Пора, однако, и нам выдвигаться. А про что твой родственничек нёс? Амулет какой-то?

– Чёрт его знает. – Олег развёл руками. – Обычная висюлька. Да я на неё и внимания не обращал. Мало ли что девчонки на себя цепляют…

Когда упаковывались, Алексеев показал бакенщику неожиданное пополнение их арсенала и передал последние слова охранника.

– Это да… – как-то неопределённо протянул Яков Антонович, помолчал и лишь потом закончил: – Витя парень хороший. Вот только не вернётся он. Этот твой родственничек, он же хуже клеща. Если присосался, уже не отдерёшь…

Вышли из пещерки, и сразу же бросилась в глаза ещё одна странность – там, куда ушли Артишок и Виктор, лёд практически сошёл, перед ними же расстилалось всё то же серое неприветливое пространство. Перед тем как ступить на него, Алексеев остановил взгляд на закованном в лёд небольшом цветке. Он светился под лучами заглядывающего через скальную стену солнца – яркий, праздничный. Вдруг хрустальный чехольчик беззвучно соскользнул на землю, и тут же лепестки почернели и пожухли, а прокушенный морозом стебель бессильно поник…

Подошвы крошили тонкий лёд, но идти приходилось очень осторожно. Хорошо, если попадался небольшой камень – под его выпуклый бок можно было вбить носок ботинка, и следующий шаг получался более уверенным.

«Таким темпом долго будем ползти, – размышлял Олег. – И правда, словно кто-то мешает нам, не хочет пустить дальше по ущелью. Чушь, конечно… Раньше ты с таким разве не сталкивался? Вспомни хотя бы ту рыбалку в Новосибирске…»

Поохотиться на лещей сманил Алексеева давнишний знакомец. Вышли на его лодке, встали недалеко от моста Гарина-Михайловского. А вскоре начался дождь. И что обидно – по Коммунальному мосту спокойно пешеходы идут, на пляже горожане нежатся, Димитровский мост, что тоже неподалеку через Обь перекинут, солнцем залит, а над ними зависла тучка размером с тарелку и поливает, как из ведра, – замаялись воду из лодки вычерпывать.

Так что, всякое бывает… Вот то, что Виктор ушёл – это плохо. Без него гораздо труднее будет. Правда, и Артишока больше рядом нет, свалился с плеч, словно мешок дерьма. Гад он, всё-таки… А то ты этого не знал? Давным-давно знал. Но отношения с ним поддерживал, хоть и противно было. Ну как же – сначала давний знакомый, потом и вовсе родственник, потом… Что потом? Просто не хватало смелости высказать прохвосту то, что ты о нём думаешь. Мы ж интеллигенты, мы ж по-другому не можем… Как там у поэта:

 
Жить нам трудно,
Спать нам мокро,
Иногда часы снимают,
А набить нахалу морду
Нам пенсне не позволяет.
Режет нас двадцатый век
Напополам, как автоген,
Я всё равно ношу пенсне,
Я всё равно интеллигент…^[6]
 

Зато опосля ручками всплескиваем да очередную порцию оправданий лихорадочно придумываем. Ладно, чёрт с ним… Но что всё-таки Артишок про Ленкину подвеску плёл? Кому она понадобилась? Разве что какому-нибудь тронутому коллекционеру. Хоть бы вспомнить, что на ней выбито… Какие-то закорючки (сестрица их высокопарно именовала рунами) и что-то смахивающее на лунный серпик. Сверху диска или внизу? Хоть убей, не вспоминается. Потёртая уже безделушка, это точно. Да и какая, собственно, разница, что изображено на той штуковине? К исчезновению Ленки и Востриковых это наверняка никакого отношения не имеет…

Выстрелы прозвучали совершенно неожиданно – один, второй, третий, после паузы – ещё несколько. Эхо бросало звуки от одной стены ущелья к другой, накладывало их друг на друга, пока не спрессовало в тревожный, всё более нарастающий гул…

Это что ещё такое? Олег завертел головой, пытаясь понять, где стреляют.

2

Виктор все больше ускорял шаг. Кровянистое болото ничем о себе не напоминало, промёрзло за ночь, что ли? Хотя лёд сходит на глазах, вода впитывается в почву, так что, наоборот, идти должно быть труднее. Но что есть, то есть. И это хорошо – можно быстрее добраться до Тыи. Не повезёт Виктор босса в Ахтимнеево, переправит через реку, а дальше пускай сам плетётся, не заблудится.

Ах, как гадко на душе!.. Перед глазами стоят выгоревшие на солнце южные горы и лейтенант, забывший о долге и присяге, предавший веривших в него ребят. Спина труса петляет меж камней, страх гонит его прочь – страх за свою шкуру…

«Никогда не думал, что попаду в такую ситуацию. Чем я лучше того дезертира? В этом ущелье опасно, а я ушёл, оставил Якова Антоновича без поддержки. Олег, конечно, в сложной ситуации не струсит, но у него же нет никакого опыта!»

Быстрее, быстрее… Босс выдохся, но упорно семенит позади, старается не отставать. Его гонит ужас, из-за него он даже про жадность забыл. Быстрее!

– Я тебя не забуду… – сипит Тёма. – Отблагодарю… Конкретно, по сути…

«Как же! Дождёшься от тебя благодарности… Да и не нужна она мне. Выведу, это я сделать обязан, раз уж подписался, а дальше…»

– Нам ещё ту речку переходить, – напоминает Виктор. – А верёвки нет.

Верёвка осталась у бакенщика. После переправы он отвязал один конец от ветки и плавно потянул её на себя. Прочный тросик поначалу покорно струился по середине импровизированного моста, потом соскользнул вниз и… Только парок поднялся над синюшным потоком.

– Ничего… – хрипит Тёма. – Я ползти буду, зубами цепляться, но выберусь…

Это точно. Такие на что угодно пойдут, через всё переступят, только бы шкуру свою разлюбезную спасти…

Стоп! А это что? Следы. Отчётливо видно, что проходили три человека. В сторону, противоположную той, куда сейчас идут Виктор с Тёмой. Ну да это естественно. Но как же они вчера их не углядели?

– Ты чего встал?! – надрывается босс. Аж приседает от нетерпения.

– Здесь следы…

– И что? Провались они пропадом! Выбираться побыстрее нужно, а не ерунду всякую рассматривать…

– Босс, вы же сами хотели сюда поисковиков заслать. Для них это важная зацепка.

– Да?.. – видно, как страх борется в Тёме с жадностью. Наконец жадность побеждает: – Пометь их как-нибудь. Конкретно, по сути. Только скорее!

– Я быстро…

Виктор вырубил три хилые лиственницы, соорудил над замеченными следами что-то вроде пирамидки. Она получилась приметной, и это хорошо. На обратном пути он всё тут внимательно осмотрит.

– Шевелись! – босс опять психует. Неужто тоже почувствовал, как к ним подползает незримая пока опасность? Едва ли. Просто страх уже угнездился в нём намертво, как в той пуганой вороне, которая, как говорят, любого куста боится…

А речки-убийцы что-то не видно. Зато впереди замаячила скала, похожая на кошку. «Тигра», – так называл её Яков Антонович.

– Во! – обрадовался, завидев её, Тёма. – Этот старый дурак вчера с дороги сбился и нас чёрт знает куда затащил. Конкретно, по сути!

Странно… Накануне Виктор эту скалу специально высматривал, но так и не заметил. Ладно, некогда загадки разгадывать. До Тыи ещё долго ноги бить. Быстрее!..

Такое ощущение, что дорога под уклон пошла. Горизонт выгибается, словно стоишь на краю огромной чаши. А на её дне – берег Тыи, захлёстываемый водой островок, поросший ивами, лежит злосчастный катамаран, рядом с ним лодка бакенщика. Причём близко всё это, рукой подать, просматривается чётко. Мираж?.. Да не бывает здесь миражей… Что тогда?

Тёма тоже увидел заветную цель.

– Бежим! – взвизгнул он и изо всех сил припустил к вожделенному берегу.

В этот момент под ботинком Виктора что-то хрустнуло. Сухая лесина, на которую он наступил, переломилась, и щиколотку зажало, словно в капкане.

Дёрнулся раз, другой и понял – бесполезно, держит крепко. Нужно приподнять проклятое это брёвнышко, отодвинуть его в сторону, но как это сделать, если он до него и дотянуться-то не может?

– Босс! Помогите!

Тёма оглянулся и тут же заорал так, словно увидел перед собой саму Смерть. Он отшвырнул в сторону заветную свою сумку и ещё быстрее заперебирал ногами.

А Виктор теперь уже физически ощущал опасность, подбирающуюся к попавшему в западню человеку. Вывернул шею, но так ничего и не разглядел: враг умело укрывался в слепой зоне.

– Босс!..

Спина Тёмы стремительно удалялась. И вдруг перед глазами Виктора вновь встали жёлто-коричневые склоны гор, опять убегал прочь предатель-лейтенант. Гимнастёрка на его спине взмокла, но не от жары, а от животного чувства ужаса, унизительного для дававшего присягу человека…

– Стой! Стой, сволочь!..

Виктор нажимал и нажимал на спусковой крючок пистолета Макарова. Пули свирепо рвались к цели, они вонзались в тёмину спину, но никак не могли остановить уносящегося прочь труса.

Вот Тёма достиг края обрыва, в последний раз оглянулся, губы его исказило что-то похожее на усмешку, вот он взмахнул руками и быстро заскользил вниз по песчаному откосу…

3

Пока Олег растерянно озирался, Яков Антонович уже принял решение.

– Сюда! – И бакенщик решительно зашагал в глубь ущелья, давя сапогами покрытую толстым слоем инея траву.

– Кто там может стрелять? – не надеясь на ответ, спросил Алексеев и тут же сам предположил: – Может быть, Востриковы с собой какое-нибудь ружьё прихватили?

– Разберёмся… – процедил сквозь зубы Яков Антонович. Немного помолчал и пояснил: – Стреляли не из ружья, – а после долгой паузы добавил: – Вот же чёртово место…

«Это верно, – думал старающийся не отстать от бакенщика Олег, – чертовщины здесь хватает. Странной, жуткой, совершенно невероятной, но такой реальной… Такое ощущение, будто кто-то не хочет, чтобы мы шли в этот распадок. Кто-то или что-то? Какая разница, если всё равно невозможно ничего понять…

Хорошо, что лёд почти сошёл, похоже, что это место чуть не угробивший нас дождь зацепил краем. Трава уже не хрустит, можно не бояться поскользнуться, а то после вчерашнего до сих пор рёбра болят…

Мёртвая трава, ей шуршать под ногами положено, только звуки, раздающиеся при каждом шаге, шуршанием не назовёшь. На стоны это больше всего похоже, на отчаянные стоны боли…

Новая притча… То из земли кровь сочилась, теперь она вопит, словно её мучают. И всё громче, всё жалобнее. Аж уши от этих воплей закладывает…»

Алексеев на мгновение остановился: надрывные стоны стихли. Сделал шаг назад – тишина. Опять устремился за мерно шагающим бакенщиком – жалобные звуки зазвучали с новой силой…

«Вот же проклятие!.. Нет, не нужно обращать на эту какофонию внимания. Стисни зубы и иди вперёд. Всё имеет объяснение, разберёмся и с этим…

Вот только голову словно липким тяжёлым туманом затягивает, виски сжимает, сердце колотится под горлом… Ничего, нужно идти, просто идти… Найдём стрелявшего, и многое может проясниться…

Сейчас самое главное – подняться на этот взгорбок. Хорошо, что он покрыт камнями, они не вопят, а лежат себе спокойненько, как и полагается каменюгам… Ну, ещё немного… Есть!»

Перед Олегом открылась моховая равнинка, за которой начинался густой лиственничный лес. Но взгляд приковывал не он, а лежавший ничком человек. Очертания его колебались, словно размытые, но Алексеев разглядел, что в правой выброшенной вперёд руке незнакомца был зажат пистолет.

Только шагнув к лежащему, Олег заметил, что того окружает какое-то странное, серовато-пепельное кольцо, и кольцо это шевелится, медленно сжимаясь вокруг упавшего тела. Это не мох, а что-то непонятное… Словно длинные неухоженные ногти, налегающие друг на друга, как черепица. Только здоровенные – в ладонь размером…

Вот между двух крайних «ногтей» высунулся кончик нового – блестящий от какой-то мерзкой слизи. Он растёт, вытягивается, загибается острым крючком, который с гадким всхлипом впивается в землю. И тут же «ноготь» теряет блеск, сереет, видно, что он становится крепче, плотнее. А вот уже и новый появился…

Яков Антонович, не раздумывая, шагнул на поверхность непонятного кольца. Под ногами захрустело, из-под «ногтей» выскочили странные, невероятно шустрые существа и бросились в разные стороны. Олег придавил одно из них ботинком и теперь с омерзением рассматривал корчащуюся многоногую тварь, оба конца которой заканчивались изогнутыми серпами-жвалами. Экая гадость! На вид хуже любой сколопендры, отвратительнее любого таракана…

Неожиданно часть покрытой «ногтями» поверхности начала вспухать, словно кто-то приподнимал её снизу, в щели потекла похожая на гной зловонная жидкость. Непонятная эта кочка всё росла, всё увеличивалась в размерах… И вот уже шустрые твари перестали разбегаться, замерли на миг, а потом дружно устремились к людям.

Олег ничего не успел предпринять, но Яков Антонович отреагировал мгновенно: сорвал с плеча ружьё и грохнул дуплетом, из обоих стволов в продолжающую распухать «кочку». Полетели в разные стороны какие-то ошмётки, и тут же «ногти» стали синеть, сморщиваться, разваливаться на куски, а «сколопендры» забились в отчаянных конвульсиях.