Читать книгу: «Новеллы из курсантской жизни. Часть 1», страница 2

Ну, а Андрея прозвали «Горцем» – за то, что он с Урала.

Это были их первые прозвища. Затем почти все они поменяются, когда ребята лучше узнают друг друга. Пока у них была только одна общая цель – поступить в училище.

Экзаменов было много – целых пять: по математике (контрольная работа), по физике (устно), сочинение, по истории (устно) и физкультура. Да еще такие страшные вещи как медкомиссия и профотбор. Ну, если с медкомиссией все ясно – будут искать скрытые дефекты, то на профотборе, как говорили, будут задавать то ли триста, то ли пятьсот вопросов, а затем ЭВМ все посчитает и составит психологический портрет. Старожилы про это молчали, так как еще год назад ничего подобного не было. Да, прогресс двигался даже в армии.

Математику сдавали всем отрядом, а набралось туда целых 247 человек. Это всего лишь на 90 вакантных мест. «Трудно будет поступить, думал Андрей, тем более у всех какие-то книжечки по подготовке, а у меня не было таких». Хорошо еще, что он успел за три подготовительных дня основательно все проштудировать по этим брошюркам, да и ребята все друг другу помогали.

Контрольная математике была не очень сложная, но очень объемная. За три часа предстояло решить пятнадцать небольших заданий из практических всех областей математики. Андрей и все его новые друзья с честью выдержали это первое испытание. В среднем ребята решили по двенадцать задачек, и только «Ботан» добросовестно разделался со всеми пятнадцатью, да еще и время у него осталось, так что он даже успел кому-то помочь. Да еще одно радостное событие приключилось. Экзамен писали в большом помещении, напоминавшем самолетный ангар, сразу весь отряд. И там летало множество мелких непонятных птиц, вроде бы ласточки, но какие-то слишком мелкие. Так вот одна из этих ласточек посредине экзамена позволила себе испражниться. Стреляла птичка так метко, что угодила Жене Барсукову прямо на голову, отчего он потом весь оставшейся час пыхтел и постоянно теребил свою пышную шевелюру, а Артуру Оганесяну и того хуже – прямо на экзаменационные листки. Время менять и переписывать уже не оставалось, и «Огнетушитель» прямо так и сдал работу с птичьим дерьмом. Его потом вызывал к себе на беседу заместитель начальника отряда по политико-воспитательной работе майор Ивунеев, и пытался ему в течение часа объяснить, что лучше экзамен вовсе не сдать, чем заставить преподавателей работу с какашками проверять. «Наивный албанец» – так сказал про него довольный Артур, ведь он получил четыре балла. На математике срезалось (получили двойки) почти четверть отряда, многие из которых тут же упаковали чемоданы и уехали, чтобы успеть поступить в другой ВУЗ.

Второй экзамен – физика. Наверное, самый сложный из всех, хотя Андрею он нравился тем, что был устным – можно было в случае чего выкрутиться. Он-то думал, что физику знает довольно хорошо – даже в олимпиадах участвовал у себя в школе. Потом он ощутил разницу в программе. Запускали тоже сразу много абитуриентов – человек двадцать тридцать. Время на подготовку целый час, но и вопросы были сложные, а задачи с подковырочкой. Андрей просто каким-то чудом проскочил физику, умудрившись получить твердую четверку. Немного помогали курсанты, которые опекали абитуриентов. Когда кто-нибудь отпрашивался с экзамена в туалет, курсанты подсказывали что знали, а нет – давали учебник по физике. Из наших друзей только Огнетушитель воспользовался этим, а все остальные даже не выходили, поэтому узнали о такой возможности поздно. Но опять наши друзья с честью выдержали очередное испытание. У «Ботана» и «Барина» были пятерки, у остальных четверки, и только «Спец» отхватил «трояк» и теперь ужасно волновался, что может, как говорится «пролететь мимо кассы». Но нужно было сжать волю в кулак и готовиться к следующим предметам. После физики отряд еще раз сократился. Уже осталось 154 человека.

Вообще-то жизнь на абитуре была веселой, несмотря на рутинные занятия, неважную пищу и строгий распорядок. Во-первых, занятия были необходимы, чтобы достойно сдать вступительные экзамены. Во-вторых, родственники и знакомые постоянно навещали ребят и привозили много вкусного, да еще и буфет был в лагере. В-третьих, если уж решили пойти в военные, то нужно сразу к распорядку и дисциплине привыкать, чтобы тот, кому совсем не подходит такая жизнь, смог своевременно уйти. В-четвертых, в личное время и после отбоя ребята довольно весело проводили время, что позволило им подружиться и сохранить эту дружбу до сих пор.

Особенно занимательная жизнь начиналась после отбоя. Казалось, лагерь мгновенно замирал. Дежурный курсант быстро обходил палатки и удалялся к себе или шел в гости. Ребята сдружились со всеми «старшими», как они называли курсантов, но особенно часто к ним в палатку заходил Ваня Агеев. Он был земляком Шурика Баганова, но не из самого Болшего, а из соседнего подмосковного города Калиниграда. Но как они говорили – это почти одно и то же. Ваня много рассказывал про училище, какие там порядки, как курсанты отдыхают, но больше про Ленинград. Да, об этом городе можно было говорить ночами. Потом после таких посиделок наши друзья засыпали на самоподготовках, а когда за этим делом ловили офицеры, то расплата была одна – или отжиматься, или на турник. Заодно и к физкультуре подготовились.

Итак, следующий экзамен – сочинение. Как не странно, но прошел он довольно спокойно, тем было много, и каждый смог подобрать для себя подходящую. Время тоже полно, официально четыре часа, но нашлись «вундеркинды», которые сидели больше пяти, и никто их не торопил. Преподаватели тут же проверяли часть работ и ждали отстающих. Срезалось всего человека три-четыре. Наши все получили по четверкам. «Ботан» заявил, что не очень силен в литературе.

Экзамен по истории казался легким орешком, тем более по нему не ставили оценку, а был просто зачет-незачет. Поэтому все немножко расслабились и на подготовку уже уделяли должного внимания. Больше волновал профотбор. Но история оказалась суровым испытанием. Одно присутствие Ивунеева уже внесло свои коррективы. Он пришел со своей книжечкой, в которую записывал всех абитуриентов, вернее их проступки. Да и вопросы задавал абсолютно не по теме, а все про КПСС. Многие вообще просто терялись от одного его вида – ведь никто из абитуриентов, да и честно сказать других офицеров и тем более курсантов его не любил. Ивунеев и в училище всех мучил своим партийным дубизмом. Короче срезал он человек десять. Наши слава Богу опять проскочили успешно. Только Артур после истории с птичьим пометом боялся заходить и добросовестно досидел до конца, когда Ивунеева, к счастью, куда-то вызвали, но от долгого ожидания с ним случился такой мандраж, что на билет он отвечал заикаясь. Ему даже преподаватель сказал: «Куда же ты заикастенький мой лезешь? Тебя ведь или медкомиссия или профотбор отсеет». Эх, знал бы он, как целыми сутками не закрывал рта «Огнетушитель».

Осталось физкультура. На первый взгляд ничего особенного, но это были настоящие подводные камни. Требования были высоки. Странное учебное заведение – высокие научные требования сочетались с не менее высокими спортивными требованиями, что, как известно, в природе стыкуется редко. Кто-то грустил, а кто-то наоборот, радовался, мечтая спортивными достижениями поднять свой общий результат. Нужно было сдать: подтягивание – 15 раз, подъем-переворот – 7 раз, бег 100 метров за 14секунд, бег-кросс – 3 километра за 15 минут, плавание – просто проплыть 400 метров. Хотя даже в американском Вест-Поинте при поступлении туда требования мягче: подтягивание – 10 раз, бег 300 метров – не более одной минуты.

Наши друзья оказались спортивными ребятами. Вова Николаев имел разряд по легкой атлетике, Оганесян по боксу, но всех поразил «Ботан». Перед первым видом – кроссом на три километра (трешку), а стартовало сразу человек по сорок, всех спрашивали: «Кто имеет первый разряд, кандидата в мастера или мастера спорта?» Были достойные люди, но тут Костя тянет руку и говорит: «КМС». Все просто обалдели – такой хлипкий и кандидат в мастера. По какому виду, – спрашивают его. Не менее гордый Костик продолжает: «По судомодельному!». Ну, тут все так и попадали со смеху. Спасибо Киргизову настроение поднял перед забегом. Короче наши сдали почти все на «отлично», только у разрядников оказались четверки, да «Робинзон» чуть не утонул, хорошо никто не заметил. Потом спрашивали Петю: «Ты с острова, с Тихого океана, а плавать не можешь?». Да, – чуть не плакал Ломов, – А погода там – вода все лето выше 10 – 14 градусов не поднимается. Та плавать не научишься. Но уж в Питере его пообещали научить плавать, хотя погода там оказалась не лучше чем на Курилах.

После физкультуры осталось 118 претендента на почетное звание курсанта Высшего военно-инженерного авиационно-технического училища имени Петра Васильевича Кудрявцева (был такой академик-авиатор). Сокращенно – ВВИАТУ (похоже на заклинание из вуду).

Наступило время профотбора, который все просили провести заранее, чтобы уже не пытаться поступать в офицеры, но видимо мудрые военные, таким образом, экономили ресурсы машины и бумагу, поэтому и проводили профотбор в конце, когда основная масса народа уже схлынула.

Вопросов было действительно много – примерно триста-четыреста. Причем проходил профотбор в два этапа. На первом все заполняли анкеты с идиотскими вопросами типа: «Сколько раз Вы ходите ночью в туалет?», «Занимаетесь ли Вы мелкими кражами?», «Нравиться ли Вам кукла Барби?» и тому подобное. Затем не менее идиотские вопросы, только меньше – около ста, задавали психологи, причем они сидели по парам и вели перекрестный опрос. Результаты профотбора не оглашали, но уже через три дня объявили имена девяносто счастливчиков, поступивших в прославленный военный ВУЗ. Все наши друзья с честью выдержали испытание и смогли стать курсантами. Хотя нет, мы забегаем вперед. Полноправными курсантами становятся после принятия присяги, а до нее еще необходимо было пройти курс молодого бойца – начальную военную подготовку в течение трех недель.

Но бывают и интересные случаи в истории ВВИАТУ.

Особенно интересна история Миши Базулетова. Он умудрился сдать все экзамены на двойки, кроме физкультуры – тройка. Но он не уехал домой, а жил далеко – где-то на Севере, а остался в лагере. Его уже сняли с довольствия, но все его подкармливали. Так он бродил по лагерю неделю, и в итоге его взяли на третий факультет – вот что делает настойчивость. Потом ему Агеев, когда передавал в другой отряд, сказал: «Да, видишь, Базулетов, и тупость города берет». Надо заметить, что он даже проучиться смог два года, только потом как он замучил абсолютно всех, его отчислили. Но мы еще расскажем про его дальнейшую судьбу, поверьте, это будет интересно.

В армии матом не ругаются.

В армии так разговаривают.

4. Военный расклад

Итак, всех распределили по взводам, назначили командиров, и началось КМБ – курс молодого бойца, предназначенный для того, чтобы еще раз до принятия присяги на верность Отчизне проверить новобранцев на предмет их пригодности для армии. Необходимо отметить, что это касается только высших военных учебных заведений, где готовят офицеров. Тех же, кто попал в армию служить срочную службу, обратно никогда не отправят – даже при полной своей непригодности боец будет тащить военную лямку до конца положенного срока.

Итак, хотя ребята еще и не стали военными – это произойдет только после успешного окончания КМБ и торжественного принятия присяги, для них уже началась вполне военная жизнь.

Во-первых, всем выдали военную форму. Эта была летняя полевая форма, которую в народе называли «афганкой», и кирзовые сапоги. Потом всех повели в баню. Их и до этого каждую неделю водили мыться, но эта баня окончательно отделила их от прежней гражданской жизни. Ребята окончательно сняли с себя гражданскую одежды и стали именоваться «курсантами». Особая морока вышла с надеванием сапог. Носки было запрещено носить – нужно было наматывать портянки. Старшина Ткаченко и старшекурсники помогали новичкам в этом, как оказалось, совсем нелегком деле.

Во-вторых, все разделились на начальников и подчиненных. Это вообще самый острый и больной вопрос в армии – кто, кому, как и насколько, подчиняется. Устав в этом плане суров и лаконичен: «По своему служебному положению и воинскому званию одни военнослужащие по отношению к другим могут быть начальниками или подчиненными. Начальники имеют право отдавать подчиненным приказания и должны проверять их выполнение. Подчиненные обязаны беспрекословно повиноваться начальникам».

Военная же мудрость по этому поводу гласит, что Устав состоит всего лишь из двух пунктов: «Первый – начальник всегда прав. Второй – если начальник не прав, то смотри пункт первый». Также существуют и другие высказывания: «Ты – начальник, я – дурак. Я – начальник, ты – дурак».

Командиров оказалось много. Надо отметить, что на время КМБ должности начальников называются несколько иначе, чем во время последующей учебы, а зачем это сделано непонятно – видимо, как и многое в нашей армии, для того чтобы запутать, но опять же непонятно кого и зачем. Если в городе курсанты одного года поступления и одного факультета называют «курсом», то на КМБ почему-то «ротой», дальше курс делился на «учебные группы», а на КМБ их называли «взводами». Рота, в которую попали наши герои, называлась

Над всей ротой стоял командир роты (будущий начальник курса) – майор Анчумов Павел Викторович. Знатный был офицер. Прибыл сразу из войск. До этого, хоть и закончил это же училище, командовал танковой ротой где-то в монгольских степях, из-за этого лицо его было обветренным и очень суровым. Кличку ему сразу же дали – «Чума», но впоследствии практически всегда называли его как положено по негласному воинскому сленгу – «папа», то есть для всех курсантов нашего курса Анчумов стал «папой».

Далее в непосредственном командовании курса присутствовало еще два офицера – курсовые офицеры (на время КМБ они назывались командирами взводов и их было по штату более чем двое, но в наличии всегда менее). Оба были капитаны, закончили это же училище, одногодки, но на этом все сходство заканчивалось, и в дальнейшем была полная противоположность друг другу, но об этом позже, при случае. Первого звали капитан Мищенко Олег Владимирович (подпольная кличка – «Мища»), второго – Тихореев Евгений Дмитриевич (кличек было у него много, но самая основная – «Энергичный»).

Потом шли старшины. Один из них был прапорщик Ткаченко Иван Васильевич (кличка – «Быстрый»), а второй был назначен Анчумовым из числа курсантов-кадетов – Боровицкий Сергей Иванович (кличка, понятно какая – «Боров»).

Затем следовали командиры учебных групп, которые назначались из числа новых курсантов (на время КМБ – заместители командиров взводов или «замки»). Каждой группе был назначен все тем же Анчумовым свой командир опять же из числа кадетов или бывших солдат – «типа опытных ребят». Описывать их сейчас не стоит – если понадобиться мы это сделаем по ходу нашего повествования.

И, наконец, завершали эту структуру командиры отделений (как и на КМБ, так и в дальнейшем это название не менялось). Все учебные группы (взвода) разбивались на три отделения, каждому из которых назначался командир, но уже не Анчумовым, а курсовыми офицерами совместно с замками из числа оставшихся кадетов, а если их уже не хватало в группе, то из числа наиболее рьяных в службе курсантов.

Вот такая существовала иерархия. Затем, когда курсанты уже переберутся в Ленинград на место постоянной учебы, мы по ходу повествования будем рассказывать о других начальниках, которых в нашей армии великое множество и разнообразие.

В-третьих, это воинский устав и военная речь. Заранее просим извинение за отрывки из мудрой книги – Общевойскового Устава, но без этого рассказ не был бы таким полным и насыщенным. Знакомые с этой умной военной книгой при желании могут пропустить эти строки, а, может быть, захотят перечитать их еще раз. «Бог создал любовь и дружбу, а дьявол – Устав и службу». Существует даже почти любовная лирика:

Что глядишь на меня устало.

И глаза твои наводят грусть.

Хочешь, что-нибудь из Устава

Я прочту тебе наизусть.

Но больше всего изумляют отдельные фразы, выдаваемые воинскими начальниками, причем самого различного уровня. Один из таких был заместитель начальника факультета по службе войск подполковник Антошкин Савелий Павлович (прозвище – «Дум-дум»). Он выдавал такие перлы, что приходилось держаться за животы от хохота. Старлей Тихореев называл его высказывания военным юмором, но курсанты точно знали, что это такой военный ум. За Дум-Думом даже записывали, чтобы потом читать вслух. Остановимся пока на некоторых из них: «Полотенце складывается на три счета: раз, два», «Что же вы сидели не хромали, а как пошли так за ноги схватились», «Что вы стоите – ноги дрыгаете, руками чешете», «Все, больше ничего смешного говорить не буду». А с остальными перлами вы будете встречаться на протяжении всей книги.