Земля последней надежды – 2. Время рыжего петуха. Всеслав Чародей 2.2

3. Кривская земля. Озеро Нарочь. Сбегова весь. Зима 1066 года, просинец

Волчьи следы выныривали из ближнего ельника, пересекали небольшую поляну и скрывались за кустами черёмухи. Невзор остановился около них, припал на колено и вгляделся. Что-то ему в этих следах не нравилось. Понять бы ещё – что именно.

Из-под ближнего куста вынырнул Серый, перемахнул гребень сугроба и оказался рядом, взбив снег. Весело фыркнул от попавшего в нос снега, дурашливо покосился на хозяина.

– Не до игры, Серый, – пробормотал Невзор, по-прежнему разглядывая следы. Что ж в них не так? Взаболь захотелось понять. До того, захотелось, что мальчишка забыл, зачем он, собственно, в лесу находится, чего не на месте, в войском доме.

Пёс подбежал вплоть и тоже принялся обнюхивать следы. В горле у него родилось сдержанно клокочущее рычание, шерсть на загривке чуть приподнялась. Невзор положил руку ему на шею:

– Тихо, Серый, тихо… нам сейчас не до них.

Взгляд его случайно упал на следы пса.

Ага.

Волчьи следы резко отличались. Не формой, нет – это и дураку понятно, что волчьи следы от псиных отличаются. Тут отличие было в другом. Следы Серого тонули в пухлом, третьего дня только выпавшем снегу. Волчья же тропа была утоптана так, словно волки ходили по ней строем каждый день.

Невзор усмехнулся, потом, вспомнив предание, шедшее из материнского рода, будто бы основателем рода был волк-оборотень, протянул к следу руку. Не будь этого предания – поопасился бы, мало ли… волк – зверь не простой, да и следы не больно простые. Осторожно коснулся следа пальцем.

Ничего.

А нет. Что-то было. Какое-то неясное чувство, словно помахал рукой издалека кто-то едва различимый.

Невзор криво улыбнулся. Поднялся на ноги и заскользил вдоль следа, стараясь не наехать на него лыжами, а уж тем более, не пересечь. Что-то внутри него подсказывало, что этого лучше не делать.

След шёл неровно, петляя, так, словно выписывал по снегу какую-то заранее оговорённую черту. Словно… словно межу какую волки обходили дозором.

Невзор остановился, поражённый.

Межу?!

Невзор мотнул головой. Ходили, вестимо, в народе слухи, что будто бы волки с Всеславом-князем дружат, а то и служат ему. Может и межу охраняют. Дыма без огня не бывает. Вот только до ближней межи хоть литовской или ятвяжской, хоть плесковской, хоть смоленской отсюда далековато. Нечего тут волкам охранять.

Однако, глядя на тропу, Невзор никак не мог отделаться от ощущения, что волки именно межу какую-то охраняли, и пересекать эту межу без особой нужды не стоит, лучше обойти стороной. Тем паче, что туда, на полуночный закат, ему и не надо. Ему на полдень надо! – вспомнилось. Вспомнилось и то, зачем он вообще сейчас здесь.

Вспомнилась большая зимняя игра, затеянная Старыми.

Шестеро отроков сейчас рассыпались по лесной крепи около озера, в том числе, опричь Невзора, и его друзья – Явор и Милюта. С того летнего примирения как-то само собой получилось, что Невзор крепко сдружился с этими двумя оторвиголовами, с восторгом слушал рассказы Явора про то, как он помогал воеводе Бронибору сражаться против новогородского войска.

Где-то они сейчас, друзья-приятели, – мимолётно подумал Невзор. Где-то в нескольких верстах от него, в том же самом лесу. Ладно, недолго ждать осталось – встреча их была назначена на самом берегу Нарочи, у острого, как стрела, мыса.

Недалеко от того места, где он в грудень встретил ту странную девчонку, Красу.

Вспомнив про Красу, Невзор невольно улыбнулся, как улыбался каждый раз, когда её вспоминал. За эти два месяца несколько раз возникало желание её увидеть, но у Старых отпроситься из войского дома было невозможно, да и к вечеру новики еле таскали ноги, какие там свидания ещё. Да и недостаточно сильное, видать, желание-то у тебя, – добродушно поддразнивая сам себя, думал Невзор.

А не заглянуть ли сейчас? – мелькнула шалая мысль. Почти по пути, много времени не займёт. Да и засадные не будут ждать от него, что он уклонится от прямой – никому в войском доме не ведомо про Сбегову вёску и знакомую Невзорову девчонку в ней. Опричь тех мальчишек из войского дома, кто за ними, шестерыми, выбранными по жребию, гонят по следу, будут, наверняка, то там, то сям и засады. Тот, кому повезёт пройти мимо них и не попасться погоне, добраться до войского дома, тот получит от Старых награду. Какую – пока никто не знал.

Что стоять? Надо идти, тем паче, что ему сейчас всё одно не угадать, что за межу обходят дозором волки.

Хотя…

Там, за волчьей тропой, к северо-западу от Нарочи, Невзор слышал, лежат владения ведуньи Летавы. Про неё по вечерам, у огня в дружинном очаге говорили полушёпотом – рассказывали, что ей служат волки и вороны; что если она не захочет сама, то и дороги к её избушке не найти; что её муж – кто-то из Сильных Зверей, не то кабаний князь, не то Белый князь волков; а то и вовсе она такая старая, что и сам Белополь был её мужем; что и сам князь не властен над теми землями, и те, кто там живёт (есть там вёски, есть!), платят дань той ведунье, а вовсе не князю Всеславу.

– А что ж Всеслав её терпит? – недоверчиво спрашивал кто-то из слушателей. – Прогнал бы её. Он же и сам…

При этих словах недоверчивый обычно умолкал – излишне болтать про князя Всеслава считалось средь воев, да и средь новиков тоже, дурной повадкой. ЗНАЕТ князь, ну и ЗНАЕТ. Княжеству от того только польза, а трепать о том языком – не мужское дело.

– Он-то, вестимо, сам, – рассудительно говорил рассказчик, – да только кто их знает. Может, они меж собой договорились как-нибудь, альбо ещё что…

– Так что ж она, княгиня, что ли, раз ей дань платят? – недоумевающе возражал другой любопытный.

– Нет, – нехотя отвечал рассказчик, и видно было, что он и сам толком не знает, что ответить. – Не княгиня она… и войска у неё нет… а только все знают, что те земли – её.

Невзор, наконец, очнулся, поняв, что невестимо сколько времени стоит на одном месте – пушистый снег уже скопился на меховой опушке шапки и на плечах, а лёгкий морозец начал забираться под подол свиты.

Да, пора!

Явор закончил поправлять ремень (лыжная петля развязалась не ко времени, а свиной ремешок задубел даже и на лёгком морозце), выпрямился, глянул на солнце и сплюнул. Провожжался! Как бы не опоздать теперь, а то в засаду не угодить – запросто и вляпаешься. Парень оттолкнулся подтоком копья от ближнего дерева и двинулся дальше на полдень.

Голоса он услышал издалека – весёлые, задорные, с лёгкой хрипотцой. Насторожился, и на всякий случай схоронился за куст. Прислонил к стволу берёзки копьё и вытащил из налучья лук. Наложил стрелу – тупую. Ворог тут сейчас вряд ли встретится, а в своих стрелять настоящими стрелами всё ж таки не годится. У каждого из участников игры по два тула со стрелами. В одном – стрелы с настоящимижелезными наконечниками, охотничьи – если игра затянется на несколько дней, можно и поохотиться. В другом – вместо наконечников на стрелах привязаны толсто оструганные чурки – ударить такая стрела ударит, и синяк набьёт, а убить или ранить не получится.

Явор сторожко выглянул из-за куста, стараясь не задеть ни единой ветки – задень пожалуй, и на тебя тут же со всего куста и снег и иней обвалятся. И заметят враз.

Вдоль берега оврага бежал на лыжах, чуть прихрамывая, мальчишка. Бежал, то и дело останавливаясь и оглядываясь назад, отталкивался от снега подтоком копья, так же как и Явор недавно, катился и вновь оглядывался. Серая свита с ало-зелёной вышивкой по вороту и шапка с болотно-зелёным верхом – Милюта! А копьё не бросил, молодец, – одобрил про себя Явор, не спеша, однако, выдавать себя – от кого-то же Милюта бежал! А вот то, что попался кому-то, вовсе не молодец, – холодно подумалось почти тут и же, и Явор, прижав стрелу на кибити указательным пальцем, чтобы не упала, другой рукой поправил оба тула так, чтобы были под рукой. И с тупыми стрелами, и с острыми – вестимо, гонятся за Милютой скорее всего свои, из войского дома (весёлые голоса не стихали – загонщики были уже близко), а только кто ж его знает на самом-то деле.

Голоса стали громче. Наконец, загонщики выскочили из-за ближнего пригорка – их было четверо, они подгоняли себя весёлыми выкриками и смехом. Увидев Милюту, они завопили громче и побежали быстрее. Догонят, пожалуй, – подумал Явор хладнокровно усмехаясь и оценивая расстояние между собой, Милютой и погоней.

Доба!

Явор вскинул лук, растянул тетиву, прицелился, ловя закреплённой на кончике чуркой мечущихся загонщиков. Передний споткнулся на ровном месте – стрела ударила под колено, засекая ногу, он повалился в снег ничком, раскинув ноги с лыжами. Остальные остановились, завертели головами.

Лопухи, – весело подумал Явор, накладывая новую стрелу.

Милюта на мгновение остановился, оборотясь, подивился нежданной помощи и наддал.

И он тоже лопух, – подумал Явор уже с раздражением, стреляя второй раз. – Мог бы и остановиться, и помочь!

Вторая стрела ударила в середину груди, и ещё один загонный грохнулся в снег – так предписывали правила игры, да и стрелы били сильно – Явор бил с близи, с нескольких сажен.

Остальные двое, наконец, увидели, откуда стреляют, рыскнули в разные стороны, укрываясь от Явора за оснеженными деревьями и целясь охватить его с двух сторон, но один почти тут же повалился сквозь ивовый куст от удара стрелы в спину. Рано Явор ругал Милюту лопухом! Беглец стоял саженях в десяти, около корявого дуба, держа в полуопущенной руке лук и весело щурился, облизывая губы – ни дать, ни взять, что-то вкусное отведал да не распробовал, и не прочь бы и ещё куснуть полным ртом.

Четвёртый загонщик рывком выпутался из мешавших ему лыж и скрылся за широкой ёлкой, недоступный ни для Явора, ни для Милюты. Явор весело позвал его:

– Эй! Откликнись хоть! Кто таков-то?

– Тебе-то чего? – хмуро отозвался тот, и по голосу Явор признал Незванко, новика откуда-то с витебской стороны. Толковый парень Незванко, а вот оплошал же.

– Незванко, ты, что ль? – вновь окликнул Явор, с трудом сдерживая рвущееся из груди торжество победы.

– Ну я.

– Сдавайся, а?

– С чего бы это? – холодно ответил Незванко. – Вы меня возьмите сперва. Двое-то на одного.

– Вас и вовсе четверо на одного было, – возразил Милюта, подходя ближе, – снег легко хрустел под его лыжами. – Сдавайся по хорошему.

Незванко и впрямь попался – хуже не придумаешь. Из-за ёлки не высунуться – против него два лука. Бежать – так он без лыж, и друзья его враз догонят. Он мог бы конечно стрелять, но он так же не видел ни Милюты, ни Явора, как они не видели его. Оставалось тянуть время.

– Выходи-ка, сразимся, – лениво бросил Явор, убирая лук в налучье. – Чего зря воду в ступе толочь.

Сходились на пригорке, с которого снег выдуло ветрами – на сугробе сражаться было бы неудобно. Не на лыжах же сходиться в поединке.

Вместо мечей у игроков были увесистые дубинки, тяжестью не уступающие мечам – в самый раз для такой игры. «Раненые» и «убитые» Явором и Милютой загонщики, сидя на снегу, весело глазели на готовящийся поединок, но молчали – правила игры запрещали им вмешиваться и даже разговаривать с «живыми». Милюта пристроился на коряге, сбросив с неё снеговую шапку, закинул ногу на ногу и тоже разглядывал поединщиков – те сходились босыми ногами по припорошённой снегом густой траве, ежась и шипя от холода, в одних портах и рубахах, сбросив свиты и шапки.

С треском сшиблись дубины.

Удар!

Удар!

Разворот!

Незванко подпрыгнул, пропуская Яворову дубину у себя под ногами, попытался достать Явора по плечу, но промахнулся. И почти в следующий же миг Явор приласкал его в правый бок, дубиной по рёбрам. Незванко снесло с ног, он упал спиной в сугроб, с рычанием вскочил, перехватывая дубину поудобнее и глядя глазами, полными ярости. Но Явор стоял неподвижно, глядя на него вприщур, словно оценивая – а хватит ли у противника смелости нарушить правила. После такого удара, придись он мечом, Незванко сейчас собирал бы непослушными руками со снега свои кишки и уж всяко не смог бы скакать таким козелком.

Милюта вскочил на ноги, собираясь помешать.

– Незванко! – в один голос завопили трое «раненых» и «убитых» Явором и Милютой. Но было поздно – Незванко одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние. Дубина стремительно свистнула мимо уха Явора – Незванко целился прямо в голову, и Явору едва удалось увернуться, только самую малость скулу зацепило.

Зато он сам не промахнулся.

Плечо! – и дубина Незванко валится под ноги, пальцы не удержали оружие.

Колено! – и сам Незванко падает на подломившуюся ногу.

И третий удар – куда-то за ухо – окончательно вышиб из нарушителя правил игры сознание.

«Мёртвые» и «раненые» уже бежали к поединщикам, тоже презрев всякие правила, но, подбежав на пару сажен, остановились в нерешительности. Явор был одним из лучших бойцов в войском доме, да и Милюта неплох, а Незванко как-никак сам нарушил правила.

– Мы уходим, – решительно сказал им Явор. И кивнул на заворочавшегося под ногами Незванко. – Помогите ему.

Сбегова вёска за два месяца не изменилась ничуть. Невзор чуть приостановился на пригорке и почти сразу же увидел Красу – она шла по льду озера от проруби, несла на плечах тяжёлое коромысло с большими вёдрами. Усмехнувшись, он оттолкнулся подтоком и заскользил по откосу прямо к девушке, которая его пока что не видела.

Подъехал вплоть, остановился, перегородив лыжами тропинку. Краса едва не наступила на лыжи – ехал мальчишка почти бесшумно, и свист лыж по снегу она услышала, когда уже поздно было голову поднимать. Вздрогнула, остановилась, мало не вспятив, вскинула голову и ахнула:

– Ты?!

– Не, не я, – весело ответил Невзор. – Царьградский базилевс. Не ждала?

– Базилевса может и ждала, – язвительно ответила девчонка.

– А меня, значит, нет, – всё так же весело продолжал мальчишка, почти не обращая внимания на её слова. – А я – вот он. Гой еси, государыня.

– И тебе поздорову, гриде, – ответила она ему в тон. – Может, всё-таки пропустишь меня? Меня дома с водой ждут.

На пути её, помимо лыж, уже лежал весело глядящий серый пёс, мёл хвостом сугроб.

– Не гридень я пока что, – Невзор всё-таки посторонился, пропуская девчонку. Серый тоже отскочил, освобождая путь. Невзор пошёл рядом с Красой, стараясь не задеть мокрых оледенелых вёдер. Подумав пару мгновений, предложил. – Давай помогу.

– С чего бы это? – снедовольничала Краса. – Не малосильная городская какая-нибудь, это они ложку до рта сами донести не могут. Справлюсь.

Поворотилась в к нем у, глянула повеселее:

– А тебя чего принесло опять? Каждые два месяца теперь по нашей вёске будешь бегать на лыжах? И летом тоже?

– Могу и чаще, – усмехнулся Невзор. Остатки игривого настроения ещё оставались, не давали улыбке сойти с губ. – Я мимо бежал по своим делам, да тебя увидеть захотелось.

– С чего бы это?

– А соскучился, – Невзор снова улыбнулся. – Понравилась ты мне.

– Долго ж до тебя это доходило, – Краса вновь ожгла его недовольным взглядом. – Через два месяца только понял.

– Да нет, – Невзор мотнул головой, едва успел подхватить шапку, свалившуюся с голову. Девчонка коротко усмехнулась – и то хлеб, не всё куницей дикой огрызаться. – Понял-то давно, почти сразу. Не мог вырваться, чтоб тебя повидать. Служба…

Вышла по-глупому, напыщенно, Невзор дёрнул щекой и замолк.

– Воевода, – с ядом сказала Краса.

Опять у них разговор выходил как-то наперекосяк, ему не хватало слов, чтобы обратить её внимание на себя, а она опять с чего-то была зла на весь окружающий мир. Вот знать бы, она со всеми парнями такая или только с ним? А если со всеми, медвежьей невестой не кличут ли о сю пору за нелюдимость? Хотя кому тут у них в округе и кликать-то – до ближней вёски вёрст десять небось, не меньше.

Сверху, с берега, раздался пронзительный свист. Гавкнул Серый. Невзор вскинул голову – на юру стояли двое мальчишек с копьями, махали ему руками. С такого расстояния он не мог разглядеть, кто это таковы, но ему это и не надо было – он и без того знал.

Явор и Милюта.

В следующий миг они оттолкнулись и скатились вниз, на лёд, подъехали к Невзору, Красе и Серому.

– А мы-то думали, чего это наш друг с самых Дедов осенних как водой политый ходит, – весело сказал Милюта, открыто и приветливо оглядывая девчонку. – А у него видать зазноба завелась.

– Сразу уж и зазноба, – холодно ответила Краса.

– Ну мы ж не по уши деревянные, видим, что к чему, – пояснил Явор. Потом поворотился к Невзору. – Ну, ты готов?

И только тут Невзор увидел, что с друзьями не всё в порядке – что Милюта чуть прихрамывает, а у Явора на скуле небольшой, но полновесный синяк.

– А вы чего это? – он поднял брови. – Попались-таки, что ли?

– А, – пренебрежительно махнул рукой Явор. – После расскажем, сейчас времени нет, бежать надо. Ну?

– Пошли, – готовно кивнул Невзор, спохватился, поворотился к Красе. – Прости, бежать надо. Увидимся ещё, коль получится!

Девчонка не ответила. Только долго стояла, словно не чуя на плечах тяжёлого коромысла с полными вёдрами, и глядела, как трое друзей и пёс споро бежали на лыжах по нетронутой целине озера, оставляя ясно видимый след.

Небось, играют во что, – по-взрослому и впервой без неприязни подумала она. – Мальчишки.

До войского дома добрались уже в сумерках. В отворённых ещё воротах (стало быть, не все воротились!) стояла сторожа – двое воев с копьями, те, что всегда были при войском доме. Завидев идущих друзей (а Невзор, Явор и Милюта едва волочили ноги, лыжи висели на них пудовым грузом), они весело переглянулись, видно, вспомнив как сами были новиками, и скрестили копья.

– Куда? – сурово спросил один, покручивая ус, – вои и сами были ещё молоды, хотелось повеселиться, пошутить над новиками.

– Туда, – хмуро ответил Невзор, отталкивая загораживающее дорогу копьё. – Мы задание выполнили, пропусти. Или Старых зови кого-нибудь.

Вои несколько мгновений помедлили, но всё-таки раздвинули копья, пропуская. Во дворе горели закреплённые на верхушках тына и кровле высокого крыльца жагры. А с крыльца спускался наставник Ясь – упругим, совсем не старческим шагом. Остановился перед мальчиками.

– Ну? – бросил коротко.

– Сделано, – так же коротко ответил Явор, отсвечивая синяком. – Дошли.

– Это я вижу, – задумчиво сказал Ясь и мотнул головой в сторону крыльца. – Ступайте, отогрейтесь. Снедь и баня готовы, но мыться и есть будете, когда все воротятся.

Мальчишки тронулись к крыльцу, но Невзор чуть задержался.

– Наставниче, дозволь спросить?

– Ну? – прогудел наставник, не оборачиваясь – явно был недоволен чем-то.

– А кто-нибудь ещё воротился?

Наставник промолчал, только коротко шевельнул плечом. Невзор понял это как «нет» и благоразумно предпочёл больше ни о чём не спрашивать.

Остальные воротились уже впотемнях, когда Милюта, Невзор и Явор грелись у огня в большой гриднице. На большом столе было пусто, только чашки пустые и ложки стояли – не от опаски Старых, что кто-то из троих не стерпит и не дождётся товарищей (не было такой опаски, не было!), а потому, что кашевары не хотели, чтоб снедь остыла. Ну и помытарить хотелось игроков, вестимо, не без того. Им не свезло, двое кашеваров, выбранных по жребию, весь день у огня тосковали, кашу мешали да хлеб пекли, пока товарищи их в лесу друг за другом охотились, из луков стреляли да на дубинах дрались. Сейчас эти кашевары сидели около Невзора на лавке и жадно выспрашивали, как там было в лесу и что.

Крики и задорный свист было слышно издалека – и тут уж не только несчастливые вытянувшие жребий утром, но и Явор, Невзор и Милюта позавидовали им и пожалели, что воротились домой так быстро. Да, они пришли раньше, сидят в тепле, но тем, кто пришёл вот сейчас – они веселились и хохотали, с ними вместе было бы веселее. Но сдаваться ради такого или проигрывать? Невзор мотнуло головой, отгоняя глупую мысль. Экая нелепица подумалась…

Додумывал он уже на бегу. Следом бежали и Явор с Милютой – разом сорвались все трое к двери, а за ними и кашевары бросились. Выскочили в сени, а после и на крыльцо – кто успел ноги сунуть в сапоги, а кто и босиком выскочил, презрев снег и холод.

Отставшие пришли не с пустом. Валили весёлой толпой в ворота, по двое волокли куски оленьей туши, освежёванные и разделанные, тащили свёрнутую в тугой свиток шкуру. Завидев Старых (к Ясю подошёл ещё и Хмель), они разразились восторженными воплями, наперебой стараясь рассказать о том, что с ними было:

– Наставниче, а вот мы…

– А у Незванка голова болит!

– Да нечему там болеть, у него кости одни!

– А мы оленя заполевали!

– Пять лыж сломали!

– Оборотня видели…

– Примерещилось тебе!

– А вот и не примерещилось! Как дам вот!

– Ти-хо! – раздельно перекрыл их крики голос Наставника Хмеля. – Чего разгалделись как стадо гусей?!

Голоса смолкли.

– Задание выполнили?

– Даааа!! – торжествующий хоровой вопль перекрыл отдельные унылые «Нет!» тех, кто не смог оторваться от погони и угодил в засаду.

– Ну где же «да»? – хмуро спросил Наставник Ясь. – А это что? – указал он на стоящих на крыльце Явора, Милюту и Невзора. – Вы ж их пропустили!

– Они засаду обошли, – угрюмо бросил кто-то из толпы.

– Значит, вы хреново её устроили, раз обошли они, – безжалостно процедил Наставник Ясь. – А вы, вместо того, чтоб делом заняться, на охоту пошли!

Из толпы вышел, опираясь на копьё, Незванко – видно было, что идти ему трудно.

– Дозволь сказать, наставниче, – морщась, сказал он.

– Ну, говори.

– Мы оленя встретили уже после того, как всех взяли, опричь них, – он кивнул на Явора, Милюту и Невзора, стараясь не смотреть в их сторону. – Понятно было, что их упустили. Ну и подумали, хоть поохотимся.

Старые смолчали. Незванко несколько мгновений помялся, потом, наконец, сказал:

– Достоит мне получить наказание, наставниче.

В гриднице (хоть в войском доме и не было гридней, опричь Старых, но хоромину всё равно все называли гридницей, и Старые в том никому не прекословили) было полутемно. Дымно горели на стенах жагры и светцы, тянуло от очага жареным, чуть подгорающим мясом – в огне жарилась оленья нога из сегодняшней мальчишечьей добычи. И кому доведётся её разделывать – пока никто из мальчишек не ведал.

Они сидели в два ряда за столом, друг против друга. А с торцов стола – Старые. Равномерно стучали ложки – новики ели похлёбку из кваса, лука и сухарей, то и дело косясь на очаг и сглатывая слюну. Ржаной хлеб на плетёных плоских блюдах, сыр и масло в резных деревянных чашках, глиняные чаши с квасом на столе.

Наконец, Наставник Ясь в голове стола шевельнулся, и кашевары сорвались с места. Быстро пробежались вдоль стола; в глубокие чашки перед каждым новиком падала горячая каша – не успел дохлебать квас – сам виноват, проворней надо быть, теперь кашу с квасом ешь. А потом кашевары вытащили из огня зажарившееся мясо – обугленное поверху и подтекающее сладким кровяным соком из глубины – и бухнули его в блюдо на середину стола. Сели на свои места и замерли в ожидании.

Ждали все.

Ждали высшей чести – кого Старые удостоят правом делить главное блюдо стола.

Ждали трое победителей – Явор, Милюта и Невзор (хотя Невзор понимал, что ему эта честь вряд ли достанется – слишком гладко и легко у него всё прошло).

Ждали те, кто не смог дойти до ворот войского дома. Ждали те, кто не смог задержать Явора, Милюту и Невзора. Ждали те, кто был «убит» во время игры и те, кто «выжил».

– Я доволен вами, – негромко сказал Наставник Ясь (сегодня он сидел во главе стола, а Наставник Хмель только хмуро усмехался в усы с другого конца стола). Средь мальчишек за столом прокатился лёгкий, едва слышный шёпоток, и тут же стих – прервать Старого было всё равно, что плюнуть в бороду самому Велесу. – Вы старались. Одни выполнили задачу, другие не смогли… случается и такое.

Кто-то уронил ложку на стол, пугливо сжался, но никто не обратил внимания – все слушали наставника.

– Но я особо хочу сказать сегодня о двоих… – Наставник Ясь помедлил и назвал первое имя. – Явор, сын Лодыги!

Явор горделиво поднялся. Он такого не ожидал, хотя и не удивился – справился он с приказанием Старых успешно. Глянул на наставника горделиво. Но тут же спохватился:

– Наставниче, я не один пришёл к воротам!

– Не один, – кивнул наставник. – Но я про другое. Явор, сын Лодыги, ты сегодня не просто выполнил задание полностью, ты ещё и помог своему другу Милюте. И другой из вас – Незванко, сын Дражена!

Тут уже по гриднице прокатился гул удивления. Незванко встал, красный от смущения:

– Я не заслужил чести, наставниче! – возразил он, открыто глядя на Наставника Яся. – Я не выполнил задания, поединок проиграл, да ещё и правила нарушил!

– Ты заслужил, – усмехнулся наставник. – Первое – ты показал, как нужно стремиться к победе – через правила, через боль, через смерть. Ничто не должно остановить воина! Второе – ты не побоялся признаться в нарушении правил. Честь превыше всего!

Незванко не посмел возразить вторично.

– Подойдите ко мне оба! – Наставник Ясь чуть шевельнулся, меняя положение на лавке. – Вы оба достойны делить оленя.

Наставник Хмель молчал – за столько лет службы в войском доме Старые навыкли понимать друг друга и без слов даже в самых сложных случаях. Нынешний же случай был не из сложных – обычная военная игра, которая закончилась тоже обычно, ничуть не отличаясь от многих прочих. Много лет миновало, много таких игр прошло, много мальчишек прошло перед ними, готовясь стать истинными воями, и каждый раз находился кто-то стремящийся нарушить правила. По негласному закону, один раз в год такое полагалось поощрить, и то с рассмотрением – ради чего нарушены правила. Если как сегодня – ради общего дела, то могли и простить, а если ради лени или чтоб нарочно другого новика подвести (бывало и такое) – пощады и прощения не жди. Виновного ждало внеочередная работа на поварне, мытьё полов, колка дров, чистка конюшен или задка, а то и батоги – в зависимости от тяжести промашки. Нынешний проступок Незванко тянул на трёхдневную чистку конюшен. Батогов же в этом году пока что никому не доставалось.

Никто никогда не знал, когда он наступит, тот самый раз в году. Да и о законе таком тоже из новиков никто не знал, а Старые молчали – ни к чему дразнить лень или нерадивость. Может, кто из мальчишек и догадывался о чём, особенно из тех, кто в войском доме не первый год, да только и они тоже молчали.