Тетрадка с лабазной мари

15 сентября 1965 г.

Здравствуй, дорогой Федя!

Здесь уже осень вошла в права окончательно: тёмно-синее небо, золотые лиственницы, брусника в изобилии после заморозков сладкая. На склоне гольца, на брусничнике второй день пасётся медведь. Хорошо видать. Предлагали добыть. Но мне жалко. Мяса на кухне пока в достатке, пусть живёт. И духов не хочется лишний раз тревожить. Я ведь теперь не могу не попросить разрешения и не поблагодарить, даже если охочусь не сам. Всё равно всё идёт в общий котёл.

И вообще, я теперь рассматриваю свою работу в поле как паломничество в обитель первобытных духов природы. Я окончательно уяснил себе существование духов и нужны весьма веские аргументы, чтобы меня в этом разубедить.

В связи с этим думал, почему же возникло и широчайшим образом распространилось учение о единобожии в столь древние времена? Вижу следующее объяснение.

Идея единобожия могла возникнуть только в пустыне. Иудеи подхватили единобожие потому, что у них кроме овец, людей и денег нет предмета для размышления. Эту идею с восторгом приняли европейцы – жители каменных городов, где есть только люди и их отношения (крысы не в счет), и ни единой травинки.

Думается, что если верховный бог и существует, то имя ему – Природа! Но он вовсе не один во вселенной.

Спросил об этом у моего консультанта в этих щекотливых вопросах. Он сказал, что о Христе они знают, иногда к нему даже обращаются, но редко. Спрашиваю, почему же не прижился он среди них? Отвечает: «Он высоко, ему некогда, у него большие дела, не до нас. У нас свои боги тут, рядом, они нас знают, мы их знаем, к ним и обращаемся». Вот так.

У нас настоящий аврал, мы катастрофически не успеваем оконтурить обнаруженное месторождение – оказалась весьма сложная морфология рудных тел. Работы минимум на четыре-пять недель, но их уже нет. А разворачивать снова отряд на следующую весну ради подбирания сегодняшних «хвостов» нецелесообразно, да и просто не хочется. Поэтому бьём канавы, не покладая ломов и лопат всем коллективом.

Желаю всего замечательного твоим девочкам, привет им из золотой дальневосточной тайги!

До свидания.

Твой В.

1 октября 1965 г.

Федя, здравствуй!

Ты представляешь, я справился с этим месторождением! Причём, сделал это тем самым методом, о котором писал тебе как о фантастическом.

Я уже писал тебе, что катастрофически не поспеваю до крепких морозов оконтурить рудное тело. Я вот, взял я спирту, других «подарков», поднялся на седловину и «воззвал к духам», а попросту поговорил, представляя себе некоего хозяина этого хребта и отрогов. И что ты думаешь, меня просто потянуло по склону, вот желаю идти в таком направлении и всё! И замечаю, что пошёл по дуге, стал попутно метки ставить – камни переворачивать и т. п. Но территория большая, оставил на завтра. Утром взял рабочего, снова произвёл те же действия, и мы с ним до темноты поставили колышки там «куда дух указал». Я, конечно, понимал, что рискую, по крайней мере, партбилетом…

Поставил всех людей на канавы и, не поверишь, только в одной пробе вне очерченной площади нашлись приличные содержания металла. А внутри все шурфы дали богатый состав. Я тебе признаюсь, зашёл в палатку и выпил сразу почти полный стакан спирта! А потом взял бутылку, закуску и ушёл «отмечать с духами» на седловину. Там и уснул, и даже не простыл, хоть и морозец был под утро крепкий.

Приезжало начальство, поздравляли, интересовались, как смог без отчётливых данных так точно оконтурить. Видно, уже кто-то доложил о моих похождениях «к горе». Но я отделался шутками и сослался на интуицию геолога. Сам понимаешь, открытие серьёзное, месторождение готово к сдаче в эксплуатацию, а победителей не судят.

И вот уже мы доделываем последние штрихи, большую часть людей и грузов уже отправил. Скоро и мне с остальными отчаливать. Правда, домой попаду не сразу, придётся ещё стыковать участки разведок с соседними отрядами, писанины как обычно очень много и это всегда утомляет. Вот бы работать в полях, а писал бы некто другой, тогда бы это была жизнь!

И сейчас я пишу тебе с той самой седловины, и стало мне необыкновенно грустно. Смотрю на все эти, почти родные лиственницы и пихты, на ту вон скалу на седловине, похожую на птицу, в которой, полагаю, и проживает дух хребта, и моё сознание раздваивается. С одной стороны я сделал чрезвычайно важное для страны дело, я осознаю его значение и, наверно, меня даже могут поощрить. С другой стороны, всех этих «личностей», как говорил каюр, я наблюдал и практически жил с ними, пожалуй, более чем с родной женой. И выходит теперь, что я их предал! Дух показал мне месторождение, и теперь он лишится своих владений. Я уже вижу, что вон там, ниже, у реки будет посёлок городского типа, на притоке – обогатительный комбинат, а прямо здесь, во всю ширину этого склона – гигантский карьер! Здесь не будут больше шуметь деревья, и даже орлы летать перестанут. Это я их всех обрёк на смерть. Вон промелькнула мышка, а вон ци-цикает малая птичка, ты думаешь, кто-нибудь заметит, что их не стало?

Ты, конечно, скажешь, что мы всё равно отыскали бы и выделили это месторождение без помощи духов. Да, конечно и безусловно. Но ведь дух доверил мне свою тайну. Он мне поверил. Ты меня понимаешь? И как я теперь буду выглядеть даже не перед духом, как я буду выглядеть перед самим собой?! Я ведь ни разу в жизни не оказывался в шкуре предателя – ни разу!

Видно, ты был прав, когда уговаривал меня выбросить из головы эту идею с «духами». Я бы сейчас со спокойной совестью отмечал с коллегами собственную победу над природой и гордился бы этим. Какой необыкновенный урок преподнесла мне судьба! Как же мне решить теперь эту жестокую задачу?

Да, жизнь – как хорошая книга, надо не только удачно начать и интересно прожить, но и достойно закончить. Последнее мало кому удаётся. Надо постараться.

Скоро встретимся, Федя!

До свидания.

Твой В.

Как и в прошлый раз, я отправил распечатку писем Тамаре Вадимовне и попросил сообщить дату гибели отца и, если ей известно, какие полезные ископаемые открыл её отец в свой последний полевой сезон.

«Папа погиб 18 марта 1966 года при подготовительных взрывных работах на строящемся карьере по добыче золота. Его друзья, в частности, дядя Фёдор, говорили тогда, что месторождение по тем временам очень значительное, и папу даже могли представить к государственной премии, если бы он не пытался отменить его разработку…»