Фиолетовая женщина

До тех пор пока Светлане Анатольевне не пришла пора получать свою квартиру, она никак не предполагала связывать себя узами брака с бездомным и непрактичным шофером «Скорой помощи». Какой с него навар!? Но на тот момент, когда она собирала документы для получения служебной квартиры, и ей с девчонками светила всего «двушка»… Тут и пригодился Николай Михайлович, с которым до того у нее было лишь шапочное знакомство и один совместный «пересып». Увы, никого более достойного на тот момент поблизости не оказалось, и они спешно оформив отношения через ЗАГС, уже подавали документы на квартиру, как семья, состоящая из четырех человек. Николай Михайлович со своей стороны не мог не быть благодарным Светлане Анатольевне за то, что вновь обрел крышу над головой и семью и потому всячески угождал новой жене и падчерицам. Да и вообще мужик он оказался не только смирный, но и рукастый, ремонт в квартире фактически сам сделал. Правда, в последнее время Светлане Анатольевне в одном весьма немаловажном аспекте супружеской жизни угождать он перестал. Не то чтобы не хотел, он просто был не в состоянии, не мог…

Дело в том, что Николай Михайлович был заметно старше Светланы Анатольевны, и когда той стукнуло пятьдесят, ему уже шел пятьдесят девятый, и в этой связи он несколько ослаб… по мужски. А Светлана Анатольевна со временем как-то растеряла всех своих любовников. Дантист, вроде бы внешне здоровый мужик, способный не то что зуб, а и целиком челюсть удалить… Так вот он ни с того ни с сего умер в неполные пятьдесят лет. Судью «застукала» жена и пригрозила оповестить «кого надо» на его работе, и он, опасаясь громкого скандала, поспешил прервать «свидания». С автосервисом тоже как-то все сошло на нет. И в этот столь «кризисный» момент и теперь уже законный муж «обессилел». Нет, Светлана Анатольевна не была какой-то там «женщиной вамп», или «сексуальной гигантшей», и казалось, в пятьдесят, в преддверии климакса уже не должна была испытывать особых «желаний». Ее ровесницы если и не выглядели старухами, все равно считались пожилыми. Но Светлана Анатольевна за всю свою жизнь никогда нигде не работала на тяжелой работе, а к педагогическому труду, который, как правило, гробил в первую очередь нервы ее коллег, она всегда относилась «фиолетово», и потому особо здоровье на него не тратила. Потому в пятьдесят лет она, несмотря ни на что, являлась вполне здоровой женщиной, и ей, образно говоря, было «нужно»… «нужно» ну хотя бы два раза, или раз в неделю. Но вот этого самого Николай Михайлович уже третий месяц никак не мог обеспечить. Следствием данной ситуации стало то, что Светлана Анатольевна, возможно, впервые в жизни безо всякой причины стала злиться и раздражаться. К «этому», прежде всего ее организм, никак не мог отнестись «фиолетово».

                                    4

Светлана Анатольевна успешно совместила урок с классным часом. В конце урока она безо всякого опроса выставила несколько отметок: четверки тем, кто их обычно и получал, тройки троечникам и тем, кто у нее занимался за деньги. Так что при проверке журнала завуч не придерется – опрос имел место. Потом у нее было «окно», во время которого она у себя в подсобке пила чай. Тут к ней забежала коллега, учительница немецкого языка, забежала предупредить, что видела уже не один раз, как девочка десятиклассница из класса Светланы Анатольевны буквально «трется» возле одного молодого охранника – как бы не случилось беды. Светлана Анатольевна про себя подумала: «Да пусть хоть родит прямо на уроке. Это ее мать пусть переживает, завучиха, которая спит и видит себя директором, и директриса, которая метит в Департамент образования округа. А мне все это «фиолетово», на том стояла и стоять буду». Но, конечно, вслух она этого не сказала, а заверила коллегу, что обязательно разберется с этой «нимфеткой». Но не «даром» же отпускать коллегу, раз пришла, так переведи мне вот эту инструкцию с немецкого на стиральную машину «Бош», которую она недавно приобрела. У коллеги в дипломе значился всего лишь один язык, но его она знала в совершенстве и потому инструкцию перевела, что называется, с ходу, при этом удивилась, отлично зная, что в активе «многостаночной» Светланы Анатольевны значится и «Deutshc»:

– Это же так просто. Ты что сама не могла?

– Да я, примерно так и перевела, просто себя проверить решила. У меня же уже давно практики в немецком не было. Ты же у нас тут все немецкие «часы» захватила, вот и пришлось мне на английский идти,– не моргнув глазом и соврала и даже «уколола» коллегу Светлана Анатольевна. Дескать вот я какая все могу, и швец, и жнец, и в дуду…

И у коллега, которая, к слову, давно ее «раскусила» возникло желание ответить что-то вроде: «Да я всего лишь швец, но швец хороший, а ты и швец никудышный, и жнец так себе, и в дуду тебе лучше не дудеть – у слушателей уши повянут…» Хотела, но не могла ничего такого сказать коллега Светланы Анатольевны. Ведь это все слова, а на бумаге, в дипломе у нее значится всего один язык. И то что она его знает отлично, может читать и переводить с немецкого что угодно, хоть технические инструкции, хоть Гете, хоть Ремарка… это всего лишь самоутешение, ведь денег за свои качественные уроки она получает столько же, сколько и Анатольевна, у которой есть документы, подтверждающие знание ею аж трех языков. И в тех документах нигде не сказано, что она по-хорошему не знает ни одного из них. Как говориться, умейте жить.

Впрочем, не для разговора на профессиональные темы задержала Татьяна Анатольевна коллегу, ведь она к своей профессии относилась «фиолетово». Другое дело личная жизнь. Потому и поделилась она с коллегой своим горем, что де ее Николай Михайлович совсем «ослаб» и, пожалуй, пора бы его в связи с этим гнать в шею и подыскать «что-нибудь посильнее»…

– И ты думаешь, что так просто найдешь ему замену?– скептически спросила коллега

– Всегда находила, и сейчас найду,– заверила Светлана Анатольевна.

– Ты вспомни, сколько тебе лет. Не мальчика же искать-то будешь. А мужики после пятидесяти часто страдают импотенцией. И потом, разве тебе твоего Николая Михайловича не жалко? Куда он пойдет, если ты ему дашь отставку, он же постоять за себя не в состоянии, комнату отсуживать не станет,– коллега была ровесницей Светланы Анатольевны и в курсе многих перипетий в ее семье.

– Аааа… всех жалеть слез не хватит,– «фиолетово» отмахнулась Анатольевна.– На кой он нужен, такой мужик? Вот ты стала бы терпеть, если бы твой «не мог»?

– Я!?– опешила от неожиданности коллега.– Ты меня извини, но у меня с мужем совсем другие отношения. Мы с ним живем первым браком и прожили вместе уже более двадцати пяти лет. Понимаешь, мы поженились молодыми… мы помним друг друга молодыми, мы все эти годы жили рядом, все вместе переживали и радости и горе, мы старились рядом друг с другом… Ну как тебе это объяснить, у нас все по другому, и в нашей семье просто не могут возникнуть такого рода проблемы. Даже если он заболеет, или я… Нет у нас все не так как у тебя…

Не поняла коллегу Светлана Анатольевна. Как это не так, и какая в том ценность, что они помнят друг друга молодыми и вместе старились? Вон она своего первого соплежуя тоже помнит молодым, но стариться предпочла без него…

Звонок мобильного телефона застал Светлану Анатольевну во время платных занятий, когда положено было проводить классный час. Старшая дочь звонила из дома. Она путано и сбивчиво поведала о звонке из деревни и сообщили, что бабушке стало плохо, и она попала в больницу. Матери Светланы Анатольевны исполнилось семьдесят шесть лет, и в таком возрасте попасть в больницу дело вполне обычное. Потому Анатольевна и тут особо не обеспокоилась и продолжила свои занятия сразу с тремя «платниками». По окончании занятий получив с них за будущие четвертные тройки девятьсот рублей, она спокойно пошла домой… Но дома её вновь огорошила дочь, сказав, что звонили опять, на этот раз уже из самой больницы, что бабушке совсем плохо, у нее инсульт, и надо чтобы срочно приехал кто-то из родственников…