Легенды Иномирья: Королева Инириды

– Знаешь, Лусея, – сказала Лаура, – я слышала, что жена премьер-министра тоже из коронной стражи. Вот только ленты на руке у неё нет. Наверное, ей неудобно её носить. Или это в целях конспирации. Например, если враги нас всех поймают, она скажет, что просто проходила мимо и не имеет к нам никакого отношения.

– Я охранница, а не стражница, – процедила сквозь зубы Рифандия. – Теперь видно, что вы не из столичной стражи, – там бы не посмели обсуждать меня в таком тоне.

– Ну, раз уж нас больше не считают призраками убитых Алисией стражниц, – примирительно проговорила Лусея, – то мы тоже представимся. Это Лаура, старшая коронная стражница из Пограничного замка, а я – Лусея, до сегодняшнего утра – странствующая торговка.

– Поздравляю, – вяло сказала Рифандия, рассматривая сражающихся. – Что это за оранжевые ленты на рукавах у тех людей? И что это за увалень с дубиной?

– Оранжевые ленты – отличительный знак воителей Освободительной армии Инириды, – пояснила Лусея. – А мужчина с дубиной – это мой помощник Каямбе.

– Ему что, учебного оружия не хватило?

– Нет. Просто он считает, что дубина ему больше подходит.

– Сейчас посмотрим, – сказала Рифандия и крикнула: – Каямбе, подойди сюда!

Каямбе повернулся, получил от Кентаны укол учебной зарингой в бок, который проигнорировал, и стал пробираться к Рифандии. Учения остановились. Каямбе, которого все считали огромным, оказался одного роста с Рифандией. Конечно, он был шире и толще, но всё же авторитет его в отряде заметно поубавился.

– Ты так и собираешься идти на войну с дубиной? – спросила Рифандия.

– Да, – ответил Каямбе. – Моя дубина куда лучше заринги и даже керинги. Она тяжелее и прочнее.

– Проверим, – сказала Рифандия.

Лусея мигом вырвала из рук Роктона учебную зарингу и подала Рифандии, пока та, чего доброго, не вытащила из-за пояса свою, боевую. Они скрестили оружие: тонкую зарингу и толстую дубину. Рифандия попыталась ткнуть Каямбе в живот, но тот, уже натренировавшийся, отбил её удар с такой силой, что заринга сломалась пополам. Все проследили взглядом за улетающим куском металла, а потом восторженно посмотрели на Каямбе.

– Бой окончен! – громко и радостно возвестила Лусея.

– Бой не окончен, – зло проговорила Рифандия. Одной рукой она схватила дубину, дёрнула к себе, сделала шаг вперёд, другой обвила шею Каямбе и свалила его на траву так, будто он был одним из соломенных солдат, на которых тренируется профессиональная коронная стража. Все ахнули. Рифандия положила незаменимую дубину одним концом на камень и наступила посередине. Дубина прогнулась, с хрустом переломилась и подозрительно глубоко впечаталась в землю.

– Итак, – громко и поспешно заговорила Лаура, обращаясь к отряду, – в наших рядах появилась ещё одна опытная воительница, с чем нас и поздравляю. А теперь все быстренько продолжили учения! У нас осталось мало времени.

Воители вернулись к отрабатыванию групповых действий и вскоре перестали оглядываться на сидящего в траве Каямбе.

– Ты как? – спросила Лусея.

– Вроде цел, – проговорил Каямбе. – Дубину только жаль. Сколько эр вместе с ней ходил… И как это я так оплошал?

– Иди потренируйся с зарингой, если можешь двигаться, – сказала Лаура.

– Могу вроде, – прокряхтел Каямбе, поднимаясь с земли. Он последний раз глянул на переломанную дубину и пошёл искать учебную зарингу.

– Это не он оплошал, – сказала Лаура, когда они с Лусеей и Рифандией остались втроём. – Это наша новая воительница применила странный приём, да ещё и у всех на виду. Редкостная безалаберность! Попрошу больше не выкидывать подобных штук.

Лусея тем временем осматривала обломки дубины и землю около них.

– Ты железная или каменная? – спросила она у Рифандии.

Лаура тоже подошла и увидела, что некоторые следы от ровных подошв Рифандиных туфель очень глубоко отпечатались в земле.

– Она – альтерата, – сказала Лаура. – Я об этом давно слышала. Только не предполагала, что она будет пугать наших воителей и пытаться ослабить их боевой дух, который мы в них с таким трудом укрепляем.

– По-моему, им полезно знать, что альтерата может оказаться много сильнее самого сильного из них, – небрежно заметила Рифандия. – Поосторожнее будут.

– Нам не надо, чтобы они боялись альтерат, – сказала Лаура. – Стоит внушить им этот страх – и они разбегутся. Так что или не вмешивайся вовсе, или же мы проведём такие учения, в которых все будут сражаться против тебя одной. Тогда они узнают, как побеждать альтерат.

– Прежде, чем такой отряд со мной справится, я половину из них перекалечу, – заявила Рифандия.

– Так иди и покалечь хотя бы Алисию, – вмешалась Лусея. – Что ж ты тут время теряешь? – Она взяла половину дубины Каямбе и сровняла с землёй глубокие следы.

– Не могу я расправиться с Алисией, – мрачно сказала Рифандия. – Ни я, ни Райнард, ни мы оба вместе взятые… Простите, у меня сегодня плохое настроение и я веду себя по-дурацки.

– Хорошо, что ты это признала, – дружелюбно сообщила Лусея. – Нам не следует ссориться. Нужно быть дружными и сплочёнными. Тогда мы победим.

– У Алисии невычисляемый альтерационный уровень, если вы понимаете, о чём я… – проговорила Рифандия и понурилась.

– Мы победим Алисию и её свору! – сказала Лусея. Рифандия удивлённо взглянула ей в глаза: Лусея смотрела прямо и уверенно. – С нами Королева Вероника – сильнейшая Альтерата. Вероника остановит Алисию. Поэтому наше дело – победить остальных.

Рифандия перевела взгляд на Лауру. Та выглядела такой же уверенной, как и Лусея.

– Интересно, – задумчиво протянула Рифандия. – Вы предполагаете или точно знаете?

– Альтерация – не наша специальность, – сообщила Лусея, – поэтому мы не можем «точно» знать в твоём понимании этого слова. Но мы верим в Королеву. Мы абсолютно уверены в ней, и в этом смысле мы точно знаем, что победим.

Рифандия рассматривала носки своих туфель и молчала.

– Так, – сказала Лусея, истолковав её молчание как недоверие. – Может, испробовать на тебе оружие из Кеноры?

– Что ещё за оружие? – спросила Рифандия.

– Вот, – Лусея вытащила из-за пояса ренору и выстрелила в кусок дубины, валяющийся на земле. Круглая металлическая пуля пробила дубину насквозь и ушла в землю. – Ну как, согласна?

– Нет, – сказала Рифандия. – Я не умею ставить защиту.

– Вот видишь? С тобой можно справиться как минимум двумя способами. Значит, у Алисии тоже найдутся слабые места. Так что мы победим. Это наша страна, и квазилендской тиранке здесь не место.

***

Лаура велела тренирующимся остановиться.

– Стражницы, – скомандовала она, – построить отряд в три шеренги. Первую шеренгу вооружить керингами, зарингами и щитами, вторую шеренгу вооружить зарингами и щитами, третью шеренгу вооружить зарингами и релуртами. Брать только боевое оружие, учебное сложить сюда.

Когда отряд был соответственно вооружён, Лаура продолжила:

– Первая шеренга – бегом на середину поля, присесть, поставить щиты вплотную, выставить вперёд керинги. Вторая шеренга – догнать первую шеренгу, поставить щиты над щитами первой шеренги, выставить вперёд заринги. Третья шеренга – догнать первые две шеренги. Вложить стрелы в релурты, нацелиться поверх первых двух шеренг, натянуть тетиву. Выстрел!

Так тренировались до тех пор, пока не стало получаться быстро и слаженно.

Королева Вероника объявила окончание учений. Воители потянулись в столовую, где трудами Итуши и Хофу был готов обед.

– Куда девалась Аюна? – поинтересовалась Вероника у подошедшего к ней Алика.

– Не знаю, Верочка. Поискать её?

– Поищи, пожалуйста.

***

Аюна тихонько исчезла после появления Райнарда. Военные учения ей надоели, а главное – ей нужно было побыть в одиночестве и подумать. Она шла вокруг Оружейного замка, пока звон заринг не стих вдали. Может быть, стрельба из релурт могла понравиться Аюне, если бы хоть одна её стрела угодила в мишень. Но все стрелы улетели в лес. Кое-кто стрелял не лучше, зато все, кроме Аюны, были воодушевлены тем, что они тренируются ради защиты страны, что готовятся освободить Инириду от врагов, и тому подобное.

Аюна оказалась позади замка. Вот она – поляна, где Лусея сражалась вчера с врагом. Теперь Лусея – героиня. А врага сожгли где-то в лесу, далеко отсюда. Аюне было совсем не жалко убитого. Было только страшно, и, скорее всего, за себя. Может, за кого-то ещё. А Лусея плакала.

Поляна выглядела очень тихой и одинокой. Аюна оглянулась на замок. Он возвышался серой скалой. Где-то в нём кухарка Хофу и старуха Итуши готовят обед. Где-то спят кузнецы – тоже в своём роде герои. А где-то Вероника о чём-то говорит с премьер-министром. Он, наверное, приехал из столицы. Интересно, как там? Враги уже сожгли таверну «Земляничная полянка» и находящуюся по соседству прачечную с сердитой прачкой внутри? А как поживает недавно прополотый тётушкин огород?

Аюна подошла к серокаменной стене замка. У самой земли она заметила скрытое травой маленькое окошко. Аюна легла на живот и заглянула. В глубине окошко перекрывала толстая решётка. За ней виднелись часть помещения и дверь – деревянная, укреплённая металлическими полосами. Аюна узнала эту дверь. Она полежала немного, собралась с духом и поползла к решётке: осторожно, медленно, тихо. Ей пришлось прижаться щекой к самым прутьям, чтобы увидеть кровать, стоявшую в углу. На кровати всё так же лежал пленник. Всё так же таращился немигающими глазами в потолок. Аюна подумала о том, что глаза человека должны хотя бы периодически закрываться. Говорят, глаза Превышних Богинь всегда открыты, если только это не метафора. Но человек, ни разу не моргнувший в течение суток, – будет ли он вообще видеть? Или этому бандиту зрение больше не понадобится? Тогда почему его до сих пор не сожгли? Забыли?

– Эй, ты живой? – не выдержала Аюна. Пленник молчал. Вполне ожидаемо. Аюна вспомнила, как с ним разговаривала Вероника, и громко сказала:

– Ты готов отвечать на вопросы предельно честно?

Пленник молчал.

– Эй, ответь! – громко крикнула Аюна.

Пленник молчал. Зато из каких-то глубин глухо донеслось:

– Мы здесь! Выпустите нас!

«Противные, – подумала Аюна, узнав голоса директора завода и его жены. – Если кто-то вас и выпустит, то только не я».

Она снова поглядела на пленника, на его большие ноздри. «Если ему в ноздрю сунуть травинку, тогда он точно проснётся, – решила Аюна. – Возможно, тогда я узнаю новые бранные слова». Достать до носа бандита через это окно было невозможно. Но, судя по лучам света в камере, прямо над кроватью должно было находиться ещё одно окошко. Аюна выбралась на поляну, сорвала очень длинную травину и полезла в соседнее окно. Только она заглянула вниз, как тут же от страха отдёрнулась назад и ударилась затылком о камень.

***

Глава 15. Дорога

***

Когда этот тип смотрит в потолок – это ещё ладно. Но если он таращится прямо на тебя – это жутко.

– Нюхай горелые грибы! – грязно выругалась Аюна, потирая затылок, и тут же прикрыла ладонью рот: сработал рефлекс – дома она тотчас бы получила по губам от мамаши.

– Всё-то я забываю, что ты далеко, сердитая прачка! – вслух сказала Аюна и подумала: «Это путешествие кое-чему меня научило: надо жить одной. Когда вернусь в столицу, найду себе своё жильё, буду пропалывать только свой огород и стирать своё бельё».

Аюна снова прильнула к решётке. Она спустила травину к неприятной роже бандита, долго прицеливалась и, наконец, запихнула тонкий кончик в большую ноздрю. Пленник не чихнул и не моргнул. Аюна ждала и смотрела, как травина дрожит от его дыхания.

«Она его убила, – подумала Аюна, выбравшись на волю. – Третья героиня войны – Вероника. Правда, этот разбойник ещё дышит, и Вероника, наверное, может его воскресить, как тогда, когда она задавала ему вопросы. Но сейчас он то же самое, что убит. Ты права, Вероника: я должна поскорее ответить на твой вопрос. И если я пойму, что я не такая, как вы, то я убегу и спрячусь. Мне страшно. Я не хочу вот так же лежать и глядеть в никуда. Я боюсь этого даже больше, чем оказаться на заринге какой-нибудь твоей новой “подруги”. Вероника, ты здесь самая опасная!»

Аюна встала и побрела в лес. Слёзы текли у неё из глаз и никак не хотели остановиться.

– Это всё гадкий сон, – бормотала себе под нос Аюна и всхлипывала. – Это самый гадкий сон в моей жизни! На самом деле нет никакой альтерации – чушь всё это. И войны никакой нет. А подруга у меня есть. Самая надёжная, самая верная. Только у неё на плече я могу вволю поплакаться. Только ей я могу рассказать всё самое сокровенное.

«Почти всё», – вставил какой-то мысленный голос.

– Только она меня понимает! – упрямо продолжала Аюна.

«Слишком много понимает, слишком много», – добавил голос.

– Я не знаю, почему она со мной дружит, но я хочу, чтобы так было всегда. Она мне нужна.

Аюна упала на колени в мягкий мох и взмолилась:

– Прости меня, Вероника, прости! Я почти что стала тебя проклинать. Прости меня! Прости!

Циничный голос, который сидел внутри Аюны, замолк, будто некая неведомая сила отбросила его подальше со всеми его дурацкими репликами. Оставшаяся от него пустота стремительно заполнялась чем-то тёплым и приятным – чем-то, напоминающим Веронику.

Аюна огляделась и блаженно подумала, что никогда не видела такого красивого солнечного леса. Она готова была просидеть здесь очень долго. До обеда как минимум.

***

Кто-то шёл по лесу к Аюне, будто мало направлений в лесу. Пробирался прямо к ней, и плечи его были охвачены лямками рюкзака.

– Оставь меня в покое, Лиственничек, – сказала Аюна.

– Не могу, – отозвался Алик, усаживаясь рядом с ней.

– Чего тебе надо?

– Догадайся.

Аюна сердито отвернулась.

– Далеко ты забралась, – сообщил Алик, поедая бруснику. – Когда собираешься возвращаться?

– Куда?

– В замок, разумеется. Обед уже готов. Надо поспешить, пока там всё не съели. Пообедаем – и в путь.

– Так иди и обедай. Приятного аппетита. А меня оставь в покое.

– Не валяй дурака, – сказал Алик. – Пошли.

– С тобой я никуда не пойду, – отрезала Аюна.

– Что ты на меня обозлилась? Я, конечно, знаю, что ты вредина, но сегодня ты особенная злюка.

– Это ты меня злишь.

– Чем я тебя злю?

– Сказать, чем злишь? Честно сказать?

– Да говори уже! Ты ведь не только Вероникина подруга, но и моя тоже. Поэтому выкладывай: что такое стряслось?

– Вот что. Я не против, что вы с Вероникой – счастливая влюблённая парочка. Я даже не против, что вы спокойно целуетесь в губы при мне. Но когда вы начинаете делать что-то такое, что меня смущает, и при этом ты меня полностью игнорируешь, то меня это злит.

– Даже не знаю, что ответить… Ничего неприличного мы не делали… А что там тебя смущает, я не знаю. Выходит, на Веронику ты тоже злишься?

– На Веронику не злюсь. Она становится такой счастливой, что на неё невозможно злиться. Она прямо излучает вокруг счастье. Я даже как будто сочувствую ей и тоже становлюсь счастливой. А ты ничего не излучаешь. Ты счастливый сам в себе. Вот почему ты меня злишь.

– Как-то всё слишком запутанно, – расстроился Алик.

– Ну и не напрягайся. Живи себе, как жил, – усмехнулась Аюна. – Слушай, а чего ты пошёл меня искать? Вероника послала?

– Да. Она заметила, что тебя нигде нет, и попросила поискать.

– Понятно… Кстати, как ты меня нашёл?

– Шёл по дороге и нашёл.

– По какой ещё дороге? Где ты тут дорогу видишь?

– Её не каждый может увидеть. У меня просто есть дар – находить дороги и путешествовать по ним. Некоторые заводят так далеко, что ты и вообразить себе не сможешь. А эта дорога привела к тебе.

– Никуда ты не путешествуешь, – отмахнулась Аюна. – Сидишь в таверне, да порой на рынок ходишь.

– Это так кажется.

– Ладно, скажи честно: как ты меня нашёл?

– Я уже сказал честно. Если хочешь, считай, что я нашёл тебя по следам.

– Я следов не оставляла, – занервничала Аюна. – Ветки я за собой не надламывала и ягоды не разбрасывала.

– Вот видишь – значит, правда оказалась правдоподобнее?

– Всё неправдоподобно. Ещё непонятно, зачем ты притащил с собой рюкзак.

– А кто же будет за ним следить? У Вероники много важных дел – ей некогда смотреть за рюкзаком. Кто-нибудь, чего доброго, запрячет его так, что потом не найдёшь.

– Вот это уже похоже на тебя, – облегчённо вздохнула Аюна.

– Но плед я оставил в повозке. Давай ты будешь задавать вопросы по дороге. Пошли уже, не тяни время.

– Нет, не сейчас.

– Но почему? Почему ты сидишь тут такая заплаканная? Что произошло?

– Я пытаюсь ответить на один вопрос. И пока не отвечу, никуда не пойду. Можешь сидеть вместе со мной и ждать. Если хочешь, я даже буду рассуждать вслух. Ты целовался при мне с Вероникой, а я буду при тебе вслух решать свои проблемы, при этом не обращая на тебя никакого внимания.

– Вот и отлично. Будем квиты.

– Только молчи. Разумеется, если я сама у тебя что-нибудь не спрошу.

– Да пожалуйста, – пожал плечами Алик.

– Так вот… Я сижу в лесу на мху и буду сидеть, пока не разберусь, что во мне преобладает: нравственность или моральное уродство.

– Я думал, у тебя правда есть над чем поразмышлять, а ты ерундой маешься и заставляешь других волноваться, – сердито сказал Алик. – Вставай, и пошли в замок!

– Мне есть над чем подумать! – ощетинилась Аюна. – И, чтобы ты замолк, знай: это Вероника дала мне задание разобраться в себе.

– Она пошутила! Впрочем, кто знает… Выкладывай, что за злодейства у тебя на уме?

– Злодейств у меня на уме вроде бы нет. Только вот какая штука: я всё больше убеждаюсь, что не хочу воевать. У меня ваши заринги в руках не держатся. А эта школьница Кентана, или как её там, меня пару раз так ткнула, что наверняка синяки останутся. Короче, воюйте без меня. Я хочу спрятаться и дождаться лучших времён, раз по стране шныряют банды. Для меня это самый подходящий вариант. А всем хорошим людям Инириды я желаю, чтобы у них всё поскорее наладилось. Но помочь им ничем не могу. Вот что я могу сказать о себе.

– Понятно… А нам всем, думаешь, жуть как хочется воевать?

– Не надо! Вам всем, разумеется, тоже воевать не хочется. Но вы будете воевать, а я – нет.

– Старуха Итуши не будет воевать. Но она помогает кухарке Хофу готовить еду для тех, кто собирается защищать Инириду. А это значит, что она тоже защищает всех хороших людей. Так и для тебя найдётся подходящее занятие.

– Вот такой разговор мне больше по душе. Только скажи, как ты считаешь: много во мне морального уродства?

– Да ну, прекрати! Ерунда.

– Может, и ерунда. А помнишь наши детские игры? Если мы играли в борьбу добра со злом, я всегда играла роль злодейки. Причём мелкой, на побегушках у главной злодейки всех времён Инессы.

– Ты и на нашей стороне тоже была.

– Была когда-то. Чередовалась с Элен, пока та не заартачилась. Она, видите ли, прирождённая защитница добра! И с тех пор я не вылезала из злодеек…

– Как бы там ни было, игры были замечательные. Они нам всем нравились. Если игру придумывала Вероника, то она всегда была интересной. Мы погружались в неё с головой, а когда игра заканчивалась, мы все были уверены, что добро обязательно побеждает зло, и иначе быть не может.

– Да, было дело, – широко улыбнулась Аюна.

– А что касается тебя, то у тебя, конечно, много всяких недостатков, – рассудительно заметил Алик, – но вообще ты добрая девчонка. Только слишком уж серьёзно относишься к своей персоне. Попробуй посмотреть на себя с юмором.

– Значит, вот как тебе кажется? Я, значит, добрая?

– Иначе Вероника не стала бы с тобой дружить. Она очень чутко реагирует на любое зло. Поэтому даже в борьбу добра со злом мы играли нечасто. Обычно у нас были очень мирные игры.

– Всё же заглянуть в глубины своего сознания мне пока не удалось, так что точного ответа у меня нет.

– Многие жизнь проживают, так и не сумев туда заглянуть. Тут нужны время и настойчивость. И, возможно, помощь…

– Похоже, ты что-то об этом знаешь. Ну ладно, я не буду выведывать. Есть у меня одна идея, возможно, гениальная: я и в глубины сознания попробую заглянуть, и дело себе найду полезное. Только для начала мне нужна бумага.

Аюна порылась в своей сумке и достала ручку.

– Я собираюсь делать путевые заметки. Это – ручка, полная чернил. А вот бумаги у меня мало – всего пара листочков. Нужна тетрадь, да потолще. Поделись.

– У меня нет.

– Не верю. Поищи в рюкзаке. В нём столько карманов. Наверняка в одном из них припасена тетрадь.

– Тетради нет. Попроси у Лусеи какую-нибудь запасную бухгалтерскую книгу. Или поищи в замке.

– Не буду я ни у кого ничего просить. И замок обыскивать тоже не буду… Значит, не хочешь мне помочь?

– Говорю тебе: нет у меня тетради.

– А бумага какая-нибудь?

– Из бумаги есть только книга Вероники. Та, которую она читала в карете.

– То, что надо. Доставай.

– Ты рехнулась, что ли? Это что-то вроде наставления для руководства Иниридой – секретная информация. Там даже подробная карта имеется – такую в школе не изучают и в магазинах не продают.

– Я никому её не отдам. Давай её сюда – хочу посмотреть.

Алик достал из рюкзака книгу и вытащил из-под её коричневой кожаной обложки две бумаги – документы о передаче королевской власти и звания Главной Альтераты Инириды. Потом аккуратно вырвал страницы с картой.

Аюна взяла книгу и придирчиво осмотрела со всех сторон.

– На обложке нет ни слова. Никто не догадается, что это. С виду похоже на большой блокнот. – Она полистала страницы и воскликнула: – Ого, тут и про здешние места написано! «К западу от Оружейного замка под горным хребтом находятся четыре шахты: железная, медная, серебряная (отмечены на карте номером 817) и золотая (отмечена на карте номером 806)».

Алик заглянул в книгу и спросил:

– Ну и где ты тут собираешься писать?

– Как где? – удивилась Аюна. – Между строк.

– Понятно. Кстати, ты вообще умеешь писать путевые заметки?

– Я что, по-твоему, в школе не училась? – надулась Аюна. – Я даже иероглифы знаю!

Она нарисовала вверху страницы иероглиф «ре», обозначающий «воздух», а потом – иероглиф «та», обозначающий «связь» или «верёвка».

***

После обеда воители Освободительной армии стали собираться в путь. Трое агентов премьер-министра уехали обратно в столицу, забрав с собой несколько десятков заринг для участников подпольного движения сопротивления. Выспавшиеся кузнецы выкатили заводские повозки, в которые сгрузили оставшееся оружие. Из погребов замка забрали запасы еды, оставив немного бывшему директору завода и его жене. Парализованному бандиту ничего не оставили – оказывается, в таком состоянии он не только не мог есть, но вообще в еде не нуждался.

– Закрыть бы ему глаза, – сказала Аюна. – С открытыми он выглядит страшно.

– Ты права, – согласилась Вероника.

Когда совершали последний обход, то обнаружили, что бандит спит, как положено – с закрытыми глазами – и даже похрапывает во сне. Итамбе орала из своей камеры, что выцарапает всем глаза, повесит и запрёт в подвале навсегда. Зато Ультин вёл себя тихо и даже поблагодарил за оставленную еду.

Повозки снова выстроились вереницей, и Освободительная армия Инириды отправилась в путь.

Они медленно ехали по глиняной дороге. Мимо вновь тянулись леса и пустые поля. По какой-то причине вблизи Оружейного замка не было никаких поселений.

Крытую повозку трясло и качало, плотная ткань колыхалась, а в прорезанное окошко лился яркий свет. Он освещал стеклянный кувшин с широким дном, до пробки наполненный жёлтым подсолнечным маслом. Кувшин стоял на ящике с едой.

Алик был один: Вероника, Лусея и Аюна сидели снаружи, на облучке повозки. Лусея держала вожжи и рассказывала о своём детстве.

Под колыхающейся тканью повозка напоминала маленький подвальчик в таверне «Земляничная полянка», который вдруг ожил, закачался и заскрипел. Эта нестабильность гипнотизирующе контрастировала с тёплой спокойной желтизной масла в кувшине, которая постепенно затягивала Аликово сознание. Он не сопротивлялся, сам сосредоточился на жёлтом свете, стараясь скорее проникнуть туда, на дорогу. И вот сознание поплыло, притягиваемое открывшимся входом. Привычный мир исчез.

Алик увидел иной мир. Зрение привыкало к новому освещению, сознание – к новым образам. Он знал, что видит не Туманный мир, в котором люди живут во сне, и не сияющий Мир Богинь. Это было иномирье.

В иномирьи дневной свет оказался тусклым, краски – неяркими. Необычно холодный ветер налетал порывами. Низко нависало небо – целиком серое, будто каменное.

Вдаль уходила ровная аллейка со странными деревьями по бокам. Листья на деревьях были звездообразными и разноцветными – жёлтыми, оранжевыми, красными. Порывы ветра срывали эти листья и несли над землёй.

Посреди аллейки стоял беломраморный неработающий фонтан. В бассейне осталось сантиметров двадцать воды. Листья плыли по ней, как миниатюрный флот. Их тени скользили по белому дну.

В иномирье кто-то жил. Алик чувствовал его – между ними существовала незримая связь. Кто-то томился здесь неведением, порой прорезаемым смутными ощущениями таинственных чудес. Алик должен был найти его и помочь.

Внезапно сознание Алика наполнилось множеством странных слов. Порой они означали нечто совершенно новое, ранее невообразимое. Каким-то образом Алик понимал многие слова. Он мог бы попытаться перевести их и рассказать о том, чего раньше никогда не видел. Например, о том, как устроены иной мир и его обитатели.

В этом мире жило множество самых диковинных существ. Среди них оказались люди, напоминающие наших людей, но в то же время и многим отличающиеся. Например, ноги у них были похожи на руки, а кожа выглядела морщинистой даже у молодых. А главное – у них была странная, совершенно нелогичная система пищеварения, походившая на пищеварение червей. В результате им приходилось поедать огромное количество пищи из гигантских тарелок. Вся эта пища не усваивалась в организме, что создавало тамошним людям массу проблем. У многих, а может, даже у всех пахло изо рта. Причём никто не ложился из-за этого в больницу, потому что не считал запах изо рта признаком серьёзного заболевания.

Некоторые люди иномирья знали о нашей планете. Они мечтали о ней. Они жаждали её красоты. Они пытались рассказать о ней и нарисовать её.

Повозку здорово шатнуло – Алик осознал это из странного далёка, а потом стремительно вернулся в свой мир с жёлтым кувшином на ящике посредине повозки. Вероника, Лусея и Аюна смотрели на него, раздвинув серую ткань.

– Ты чего не отзываешься? – спросила Аюна. – Спишь?

Вероника вошла внутрь, держась за гнутые жерди каркаса повозки. Она аккуратно закрыла вход серой тканью, села на пол рядом с Аликом и вопросительно посмотрела ему в глаза. Алик обнял её, как обычно – нежно, уважительно и бережно. Вероника задумчиво погладила его по голове.

– В этом кувшине с маслом какая-то тайна, – сказал Алик. – Я нашёл его в замке на кухне, и мне показалось, что в нём странная энергия. Она открывает дверь в иной мир. Там есть кто-то, кому я должен помочь.

– С иными мирами всё очень неопределённо, – тихо ответила Вероника. – Ты уверен, что на этот раз стоит попробовать?

– Не совсем…

– Если бы дело действительно было в кувшине или масле, то пробовать бы точно не стоило. Только они тут ни при чём. Дело в тебе. Раз у тебя есть связь с кем-то из иного мира, попробуй укрепить её. А потом я тебе помогу сделать то, что ты хочешь. Возможно, так мы построим новую связь миров.

– Я постараюсь, Верочка.

– У меня к тебе будет ещё одно поручение. Оно более срочное. Тебе нужно усилить твою альтерационную защиту, пока не поздно. Впереди трудное испытание. Сделай то, что я скажу, и храни это в строгом секрете.

– Хорошо. Что я должен сделать?

– Для начала закрой глаза и представь меня. Сосредоточься на мне так, чтобы вместо всей Вселенной осталась только я.

***

Аюна издалека заметила дом у дороги, а за ним – ещё один. Начались садоводства*. [*Садоводства – отдельно стоящие домики с полями, огородами и садами возле них.] Освободительная армия продвигалась теперь среди ухоженных садов и полей пшеницы. То тут, то там попадались домики садовников* и пастухов. [*Садовники – любые земледельцы.] Премьер-министр и коронные стражницы отправлялись к жителям, чтобы разъяснить политическую ситуацию. После чего приглашали молодых и здоровых вступить в Освободительную армию, а заодно просили одолжить лошадей, повозки и продукты. Лусея и её помощник Роктон старательно записывали в бухгалтерские книги всё, что армия заимствовала у населения, а также вели учёт новым воительницам и воинам. Порой матушки со слезами на глазах бежали за уходящими дочерьми и сыновьями до самого обоза. Тогда Королева Вероника успокаивала их ласковыми словами, и они уже не препятствовали своим детям. Вероятно, не только словами Королева убеждала их не волноваться и возвращаться к привычной работе – уж слишком восхищёнными и поражёнными становились лица этих женщин, как будто их коснулась Высшая Благодать.

Помимо лёгких на подъём людей были и те, кто находил всяческие отговорки, чтобы остаться дома. Но зато такие старались отдать побольше съестных припасов или даже лошадь с повозкой.

***

Возле одинокого дома Лаура нашла странного парня, сидевшего на низкой замшелой крыше погребка. Она подъехала к нему поближе на замечательной чёрной лошади, одолженной у одной деловитой пастушки. Парень сидел неподвижно, закрыв глаза и не подавая признаков жизни, хотя пару минут назад – Лаура была в том уверена – он с любопытством следил за двигающейся по дороге вереницей повозок.

– Пытаешься постичь непостижимое? – спросила стражница.

Парень нахально промолчал.

– Знаешь, что-то мне не очень верится, что ты меня не слышишь. Давай проверим? – предложила Лаура, со звоном вытаскивая из ножен зарингу.

Парень явно занервничал и поёрзал.

– Ага! – обрадовалась Лаура. – Давай, взгляни на меня.

Она сама быстро огляделась: вокруг никого, армия далеко, так как дом не у дороги. Да ещё кусты и деревья растут повсюду. Никто не увидит и не услышит, что она тут делает и говорит.

– Не взглянешь – заколю! – сказала стражница с холодной угрозой в голосе.

Парень открыл глаза и сердито уставился на неё.

– Чего ты пристала? Чего пристала? Кто ты вообще такая? И те, которые на дороге, – откуда вас столько явилось?

– Это Освободительная армия Инириды, а я – старшая коронная стражница Лаура. Слезай и иди за мной – будешь спасать страну. И назовись, чтоб я знала, как к тебе обращаться.

– Зовут меня Эгидас. Но с какой стати я должен идти? Вы что же, вот так насильно забираете людей на войну?

– Почему насильно? – произнесла Лаура наивным голоском. – Разве ты не хочешь пойти со мной хоть на край земли, чтобы защитить меня от страшной угрозы, нависшей над страной и всеми её жителями? – Она двумя пальчиками левой руки потянула юбку, оголяя бедро. – Разве ты не станешь моим верным рыцарем?

– Неужели вы решили выбрать именно меня своим верным рыцарем? – спросил Эгидас. – Это не шутка?