Мистер Кольт. Серия «Аранский и Ко». Книга 2

Официант Дима понятливо закивал.

– Расскажи мне, Дима, что знаешь о Букете.

Дмитрий еще немного поерзал на стуле, пожал плечами:

– Я знаю немного: иногда заходил он в кафе – водки выпьет, пива, закусит чем. Иногда в кредит брал, в тот день тоже водку в кредит заказал, хотя за прошлые пора уже было расплачиваться.

– На рынке чем занимался? Официально у кого работал?

– Нет. Так, на подхвате. Шестерил, можно сказать.

– На кого?

– Да много на кого, в основном на администрацию.

Вот с этим свидетелем Валентин чувствовал себя спокойно и уверенно. Это не Сипа, который сто раз подумает и хорошо если скажет, а то ведь так и не скажет, а если что и поведает, ушлый, то не за просто так.

– Почему Букетом называли? – и хотя вопрос этот ценности не имел, все же спросил.

– Разило от него всегда одинаково.

– А именно?

– Несло водкой, пивом, луком одновременно и еще непонятно чем постоянно изо рта.

Кордыбака поморщился и посмотрел в блокнот:

– С этим понятно. Переходим дальше. Встреча.

– Да, встречался он в тот день, ну перед убийствами, – Дмитрий напрягся. – С человеком одним.

– Это уже интересно. С каким человеком?

– Незнакомый. Раньше у нас не бывал, это точно. Пришел незнакомец один, сел за столик, я подошел, он заказал бутылочку минеральной воды и сигарету.

– Одну, что ли?

– Да, бывает, своих сигарет не имеют, а курят, только когда выпьют.

– Ну, а этот, – Кордыбака посмотрел в блокнот. – Чужак. Он ведь спиртное не пил?

– Не пил, но сигарету заказал. Минут через пять Букет вошел, окинул зал взглядом и сразу к нему подсел, словно знали они друг друга. Хотя нет. Когда Букет вошел, Чужак видел его, лицом ко входу сидел, но никак не отреагировал. Возможно, Букет знал Чужака, а тот его нет. О чем говорили, не знаю, не слышал. Незнакомец заказал Букету тоже сигарету, Букет себе – сто грамм водки. Опять говорили, затем Букет встал, велел незнакомцу расплатиться за него и ушел. Чужак посидел еще некоторое время, допил воду, оставил деньги, но только за себя, и тоже ушел. Вот и все.

Кордыбака аккуратно и подробно внес услышанное им в блокнот и, почесав ручкой за ухом, предложил:

– Ну, а теперь самое интересное.

Дмитрий непонимающе пожал плечами:

– Так вроде все?

– Портрет. Подробный портрет Чужака.

Дмитрий задумался, но ненадолго, после чего информацию выдал всю и одним махом. У Валентина даже сложилось впечатление, что делал он это уже не в первый раз.

– Мужик, лет под тридцать пять. Высокий, крепкого сложения. Лицо нормальное, светлые волосы, коротко стриженые. Одет был – кожаная куртка, черная, не длинная, с капюшоном, темно-синие джинсы, кроссовки.

Дмитрий остановился предсказуемо вдруг и смотрел теперь на Кордыбаку покорными глазами. Все же Валентин обождал некоторое время и только потом удивился:

– И все?

– Как бы да.

– А портрет?.. Это же не портрет. Это так, в общих чертах. Портрет – это значит глаза какие, нос, губы, шрамы на лице, может, усы. Ну ты понимаешь.

Дмитрий отрицательно покачал головой:

– Такого не помню. Не присматривался. Да и сидел он как-то боком ко мне, и рука была – локоть на столе, ладонь на голове, наполовину закрыт. Если бы заранее сказали рассмотреть, конечно, присмотрелся бы, запомнил бы и губы какие, и нос, а так что – посетитель, как и остальные.

Кордыбака только вздохнул:

– Если бы…

– Кому еще давал описание портрета?

– Да никому, – неуверенно ответил официант.

– Сипе?

– Сипе? Сипе да.

Кордыбака недовольно покачал головой:

– Сипа сам попросил?

– Ну, типа того, – Дмитрий с трудом проглотил слюну и вытер рукой пересохшие губы, острогорбый кадык на его гортани медленно поднялся вверх и затем быстро вернулся обратно, похоже о Сипе у него были не самые лучшие воспоминания.

– Я так понимаю, после случившегося на рынке Сипа негодовал и допросил всех, кто хоть что-то видел или знал?

– Вроде того.

– Слушай, не в службу, а в дружбу: что-нибудь у Сипы есть на этого стрелка, какие-то результаты?

Дмитрий пожал плечами:

– Не знаю. Своим он наказал найти и к нему притащить, но о том, отыскали, или нет – не слышал.

– Хочу попросить тебя, – Валентин достал из кармана визитку и протянул официанту. – Звони, если что будет. Может, вспомнишь детали какие, вдруг его увидишь где. Кстати, узнать сможешь, если на улице встретишь?

– Думаю, да.

– Хороший ты парень. Простой, без заморочек. Молодец. И еще, – Кордыбака хищно прищурил глаза. – По возможности за Сипой присмотри. Лады?

Дмитрий неуверенно поморщился:

– Это как?

– Ну как. Учить тебя, что ли. Может, выйдет Сипа на стрелка того – дашь знать.

– Да кто же мне скажет об этом.

– Слушай, ты серьезно, что ли? Ну в кафе твоем разговоры разные бывают и об этом деле, и о Сипе, и о многом другом. Ты прислушивайся, запоминай, о чем люди говорят, а я уж сам потом отфильтрую.

Дмитрий кисло, с натугой улыбнулся и кивнул.

– А лучше продиктуй-ка мне свой телефон, а то, я смотрю, парень ты стеснительный, а я нет. А вообще могу мыслями своими поделиться. Будь моя воля, обязал бы вашего брата, всех официантов во всех кафе Киева, фотографировать своих клиентов незаметно и хранить базу в течение месяца, потом можно удалить. Как считаешь?

– Ну если надо… Я могу…

– Да ладно, – Кордыбака махнул рукой и улыбнулся, записывая телефон официанта Дмитрия в свой блокнот. – Давай-ка мы сейчас пройдем к тебе в кафе, поглядим на месте, как и где наблюдал ты собеседника Букета.

Оружейный магазинчик активно разоружали. После неожиданной и трагичной смерти хозяина павильона и его сотрудника, очевидно, помещение было продано, прежнее содержимое из него вывозилось, и теперь новый хозяин переоборудовал магазинчик на свое усмотрение. Внутри что-то сверлили, пилили, прибивали, тянули провода, крепили новую вывеску.

– И что теперь? – то ли спросил, то ли сказал Кордыбака, и сам не знал зачем. И так было понятно, пустовать не будет. А вот почему он их убил? Мыслей по-прежнему не было. В электрощитовой как-то еще объяснялось, пусть с трудом, с натяжкой, но вязалось, за что-то избил, потом убил, была, видимо, причина, но оружейников просто зашел и застрелил. Ну никаких зацепок, ни намека, ни подсказки, пустота, словно вакуум.

Дмитрий посмотрел на бывшую оружейную мастерскую:

– В смысле что здесь будет? Не интересовался.

– Да так, вообще.

Они вошли в кафе. То, что это не был «Фудзияма», стало досконально понятно с первой же секунды пребывания там. Кордыбака замер и поморщил нос:

– Чем у вас тут кормят и поят?

Дмитрий даже не стал отвечать, указал рукой на стол, за которым Букет встречался с Чужаком:

– Вот там сидел незнакомец, а напротив него Букет.

– Да уж, – Валентин обвел неторопливым взглядом помещение. За сизой пеленой табачного смога и бледного, «а-ля интим» освещения смутно просматривались полутрезвые физиономии немногочисленных клиентов за кружками пива и горками разбросанной по столам шелухи от пересушенной тарани. – Заведеньице не первый сорт. И клиентура соответствующая, надо так понимать.

Дмитрий опять промолчал, затем кивнув в сторону барной стойки неуверенно спросил:

– Ну, я все? Пойду?

Кордыбака повернулся к двери:

– Давай выйдем на пару слов.

Официант вздохнул и пошел следом.

Вот когда с полной глубиной понимания, ощущения и осязания можно было оценить чистоту и свежесть воздуха даже на Святошинском рынке, особенно для такого человека, как Кордыбака Валентин, который не пьет, не курит и подобные заведения не посещает.

Они вышли из кафе. Отпускать официанта он пока не хотел – не все было сделано, проверено, осмотрено. Да и потом, ходить самому по незнакомой территории, не имея в наличии такого помощника, было не то что не обязательно, но и неправильно. И рациональнее и разумнее было до конца воспользоваться услугами Дмитрия, тем более что тот особо не возражал.

– Давай, чтобы я не плутал, пройдем к электрощитовой, хочу своими глазами посмотреть, ощутить на местности. Не откажешь следственным органам? А, Дмитрий?

Дмитрий согласно вздохнул.

– Вот и хорошо. – Кордыбака посмотрел вокруг. – Буду только благодарен. Да, что еще хотел сказать. Мысль возникла у меня насчет тебя не совсем хорошая.

Официант вытянул лицо, не столько от удивления, сколько от интереса:

– И что?

– А то, братец ты мой. Выходит, практически только ты видел преступника, вот как меня сейчас, и запомнил его внешность. Скажем так, теоретически запомнил.

Лицо у Дмитрия вытянулось еще сильнее, теперь уже скорее от испуга:

– Что значит – теоретически? Вы хотите сказать, искать он меня будет? Захочет убрать как свидетеля?

– Не то что захочет, а, я думаю, уже давно хочет. А что тебя искать, вот он ты, тут весь. Ну веди.

Они шли через рынок кратчайшим путем в сторону автоэстакады. Дмитрий впереди, Валентин чуть позади, иногда немного отставал, заглядывая на прилавки торговых павильонов, да и так, по сторонам, в проходы между рядами и улочек, заодно запоминая дорогу. У последнего ряда перед выходом на дорогу Дмитрий остановился. Кордыбака тоже, вопросительно глянув на парня.

– Вон электрощитовая, – официант Дима указал рукой на другую сторону дороги, где в бетонную стену эстакады была вмурована с первого взгляда малоприметная ржавая металлическая дверь. – Спросить можно?

– Да.

– Вы действительно думаете, может убрать меня как свидетеля?

Кордыбака посерьезнел, ответил, но не сразу. Теперь, после посещения рынка и общения сначала с авторитетом, а затем и с этим пареньком, понял, что была такая вероятность. Более того, возникал вопрос, почему преступник до сих пор этого не сделал? Или уже и не сделает? А может, просто по каким-то причинам пока исполнить это у него не получалось. Официант реально был в опасности, это факт. Что-то нужно было предпринимать для его безопасности, и, похоже, еще вчера. Конечно, надо доложить и обсудить с Аранским, но главное понять, насколько вопрос критичный.

– Исключать подобное, конечно, нельзя, но, с другой стороны, если бы хотел, уже пришел бы. Подумаем об этом обязательно.

Дмитрий подошел к ближнему к ним павильону и оперся левым плечом о ребристый профиль боковой стенки, посмотрел на Валентина и кивком головы предложил подойти:

– Вот так стоял он минут пятнадцать, наблюдая за дверью в электрощитовую.

Кордыбака подошел и стал рядом, оценивающе прострелив взглядом впереди себя пространство. Для наблюдательного пункта место было выбрано правильно, объект просматривался хорошо, при этом наблюдатель оставался оттуда, с другой стороны дороги, незамеченным, эта деталь была неожиданностью и, насколько помнил Кордыбака, нигде в следственных материалах не упоминалась.

– Ты что, следил за ним?

Дмитрий казался немного возбужденным:

– Брать его надо.

– Нет, погоди, с чего ты взял, что он здесь стоял, да еще и пятнадцать минут?

– Видели его.

– Кто?

Дмитрий кивком головы указал назад, за спину. Кордыбака повернулся: в третьем от них ряду рядом с проходом в открытом павильоне за прилавком с разложенным товаром сидела девушка, периодически посматривая в их сторону.

– Так, так. Вот так дела… И кто такая?

– Оля.

– Девушка твоя?

– Вроде как, – неуверенно ответил Дмитрий.

– Так да или нет?

– А вам зачем? Иногда встречаемся.

– Где живет?

– Здесь недалеко квартиру снимает с подружками, тоже на рынке работают, втроем живут. Сама из Коростеня.

– Почему раньше молчал?

– Не думал, что важно, – Дима замялся и потупил взгляд. – Да и впутывать не хотел ее.

– Конечно, важно, все важно, любая мелочь. Ну-ка напрягись, может, еще что вспомнишь?

– Да нет, – Дмитрий беспокойно топтался на месте. – Брать его надо.

– Это понятно, – Валентин похлопал его по плечу. – Ты не волнуйся, никуда он не денется. Возьмем. Пойдем с Олей побеседуем.

Девушкам Кордыбака нравился, причем всем, ну почти всем. Во-первых, молодой, двадцать семь лет. Выглядел, правда, года на три-четыре старше. Высокий, даже более чем – долговязый, худощавый, но жилистый и широкий в кости. Ноги длинные, руки длинные, ладонь примерно с суповую тарелку. С собеседниками обычно был улыбчив и приветлив. В целом несколько нескладный, но приятный. Лоб высокий и открытый, волосы темные, прямые, как росли, так и укладывались сами по себе. Достаточно хорошо был образован, разговор поддержать мог во многих направлениях, при необходимости метко сострить, для него труда не составляло пошутить, подтрунивать над собеседником, но не зло. Со слабым полом держал себя умело, учтиво, корректно, где надо – поделикатничать мог и обходительность в нужном месте проявить, не стеснялся, чувствовал ситуацию и легко менял ее в нужном направлении. Безусловно, Оле он тоже понравился, она смотрела на него с интересом и уважением.

– Ничего, если я вас немного оторву от трудовой деятельности? – Кордыбака улыбнулся, положив свою широченную ладонь на плечо Дмитрия. – С вашим приятелем Димой мы уже подружились. Вас зовут Оля? Меня – Валентин. Следователь.

Девушка улыбалась в ответ просто и открыто:

– Да разве мешаете? Стою, скучаю. Нету покупателя. Туда-сюда ходят, и нету. Вы первым будете. А это примета хорошая.

– Да как не купить у такой гарной дивчины. Покажите, что?

Дмитрий попытался перевести разговор в другое русло, эти взаимные улыбочки были ему не совсем по душе:

– Оля, следователь интересуется тем типом, который в день убийств возле павильона стоял.

– Да, очень был бы рад услышать? – Кордыбака кивком подтвердил просьбу Дмитрия.

– Помню, конечно. Стоял там мужчина минут пятнадцать, может, двадцать, потом дорогу перешел и исчез, мне отсюда не видно было, но говорят, в щитовой под мостом. Потом вернулся, минут через пять примерно, и вот так вот через рынок швыденко и подался. Быстро шел, торопился.

– А в каком направлении? Не в сторону кафе Дмитрия?

– Вы имеете в виду оружейную мастерскую? Ну, так в том направлении.

Кордыбака удовлетворенно улыбнулся, но не только девушке, Дмитрию тоже:

– Вы чудная девушка. Скажу больше, вы мне понравились. А як выглядел тот мужчина, запомнили?

– Конечно. Высокий такой, справный. Правда, спиной стоял, лицо не видела. Куртка на нем была черная, капюшон поверх головы, джинсы синие.

Валентин достал блокнот и все услышанное записал, больше она ничего не знала, и пытать вопросами не имело смысла:

– Спасибо, очень помогли. – Опять положил ладонь на плечо Дмитрия и добавил: – У вас гарный парень, берегите его.

Кордыбака сказал и тут же понял: последние слова были лишними, Дмитрий глянул на него снизу вверх глазами, полными вопроса и тревоги, однако, спохватившись, по-дружески потрепал того по плечу и как-то неуверенно, кисло улыбнувшись, заключил:

– Так мы пошли? Еще раз спасибо. – И галантно склонил голову.

– А купить не купили ничего? – девушка досадливо развела руками.

Собственно, что они могли купить, товар у нее был специфический, нитки, пряжа, резинки, иголки, молнии, клепки, заклепки и прочие несессеры.

– Обязательно, в следующий раз, – с таким же пониманием пообещал Кордыбака.

Дмитрий проводил следователя до машины, он уже не торопился с ним расставаться, нехорошее чувство тревоги поселилось в душе глубоко и основательно. Теперь ему требовалась защита, он понимал это крайне отчетливо, и уверенность в том, что не оставят, не бросят на растерзание зверю, так легко и хладнокровно завалившему четырех человек на рынке и теперь бродившему где-то рядом кругами, словно алчный зверь в ожидании удобного случая уничтожить и его, ощущалась только в непосредственной близости с таким человеком, как Кордыбака – представителем силы и мощи всей государственной системы правопорядка.

– Как же мне теперь быть? – чуть ли не хныкал Дмитрий.

Кордыбака подошел к машине, нажал кнопку на брелоке, разблокировав замки и открыл дверь.

Его небольшой автомобиль в тандеме с его фигурой смотрелся еще меньше, чем был на самом деле, это бросалось в глаза, непроизвольно наводя на вопрос, как он там помещался, а если и помещался, то как умудрялся управлять в подобных стесненных условиях, контролируя дорожную ситуацию и маневрируя в плотном городском трафике.

– Начеку, – Валентин и сам не знал, что конкретно и гарантированно можно было посоветовать парню. Успокоить уж точно должен был. Но, кроме общих фраз, что еще сказать, не знал. – Постоянное внимание. Среди людей он тебя не тронет, новые свидетели ему не нужны, поэтому избегай подозрительных мест, не ходи поздно в безлюдных местах и на все обращай внимание. Домой десятой околицей добирайся. Где-то что-то не так как обычно или кто-то незнакомый подозрительно долго находится в непосредственной близости от тебя – принимай меры, меняй быстро ситуацию, блокируя таким образом его действия. Например, в двух автобусах одно и то же лицо заметишь, домой не иди, звони мне, а сам в ближайшее кафе заворачивай и жди нас. Ну, а так что делать?.. Изолировать полностью мы тебя не можем, оснований пока нет, да и потом, возможно, все эти опасения напрасны, не нужен ты ему. Ведь что знал, ты давно нам рассказал. А самое главное, сразу звони мне, тем более если где увидишь его, это очень важно! Сразу звони! Брать его надо, бандюка!

Кордыбака катил по проспекту Перемоги, резко подергивая рулем, пропуская небольшие выбоины, ямки, трещины то между колес, то справа, то слева. После зимы дороги разочаровывали в который раз, и никак к этому привыкнуть не получалось. На улице потеплело, послеполуденное солнце, удачно маневрируя между облаками, ярко светило в глаза и радовало пока еще несмелым, но долгожданным теплом, высушивая остатки сырости на асфальте. А в салоне автомобиля и вовсе было жарковато, несмотря на отключенный отопитель и слегка приоткрытое стекло окна.

Аранский по телефону наказал ему на Петровку не ехать. Сказал, ждет у себя, и попросил не задерживаться. Валентин нажал на красную кнопку и бросил телефон рядом на сиденье. А ведь он запланировал сегодня побывать как на Святошинском рынке, так и на Петровке. Это было важно – окончательно разобраться, связаны как-то все эти преступления или нет, одна ли рука нажимала на спусковой крючок пистолета или нет. То, что ехать нужно, сомнения не было, этому свидетельствовали и результаты посещения Святошинского рынка. Теперь совершенно точно выяснилось, что преступник там был один, встречался с Букетом, затем проследил за ним и, когда Букет с приятелем вошли в электропомещение, проследовал за ними, избил и застрелил, после чего покинул помещение, прошел к оружейной мастерской, причем торопился и застрелил оружейников. Прямых свидетелей этих двух преступлений, совершенных примерно в течение минут двадцати, не было, но вот из показаний косвенных свидетелей картинка вырисовывалась достаточно понятная. Если честно, то ему хотелось найти доказательства того, что убийства на Петровке никак не связаны с убийствами на Святошинском рынке. Хотелось потому, что в его рассуждениях, анализе и отсутствии веских фактов, если не считать пуль, где вероятность совпадения исчислялась как пятьдесят на пятьдесят, все говорило о том, что общего там ничего не было. Совершенно разные мотивы, разные преступники и оружие, вот по оружию единственно требовалось доказать, что оно было разным, или наоборот.

Кордыбака посмотрел на телефон, ну почему не заскочить ему на Петровку, почему? Поговорил бы с соседями убитых валютчиков, что-то бы да и всплыло. Должен преступник где-то след оставить, пусть маленький, незначительную, но зацепочку. Может, еще где-то была видеокамера, на которой запечатлелся преступник. А как этого хотелось, хоть краем глаза, хоть со спины, хоть кусочек, но увидеть, ощутить его как реальное, материальное существо.

Валентин взял телефон и набрал Аранского. Тот ответил на первом же гудке.

– Сергей Викторович, я опять.

– Говори.

– Да вот все голову ломаю, думаю, сопоставляю, анализирую по поводу Петровки.

– Ты где сейчас? – Аранский явно к длительной беседе не был расположен.

– К Шулявке подъезжаю.

– Хорошо, я жду тебя.

– Сергей Викторович, может, все же заскочить на Петровку? Потолкую с людьми там…

Аранский перебил его:

– Кордыбака, ты почему такой упрямый. Я ведь сказал, дуй в управление.

– Что-то серьезное?

– Ну а ты как думаешь?

– По Святошескому рынку?

– Возможно.

– Понял. Еду.

7

За окном была ночь, но свет в окнах соседних домов давал знать о том, что утро уже наступало. На часах была половина шестого, солнце всходило значительно позже, около семи. Вчера утром оно взошло незамеченным из-за плотной пелены облачности, да и за целый день его так никто и не увидел. По прогнозу обещали, что заладиться сегодня могло только к вечеру, хотя апрельская погода со свойственной по-весеннему непостоянностью за день могла меняться несколько раз, а потому надежда на солнечный и приветливый день впереди оставалась.

Город просыпался, это было уже не только видно, но и слышно: из квартир снизу доносились звуки кухонных хлопот вперемешку с полусонными неразборчивыми голосами, а за стенкой слева иногда злобно тявкала собачонка, реагируя на движения лифтов и возню с утра голодных голубей на балконе.

Далеко внизу на Соломенской изредка, со своей пока еще не частой периодичностью, шурша шинами по асфальту, проносились авто, с каждой последующей минутой сокращая периодичность, чтобы через полчаса уже слить этот шум в единый поток.

Борис проснулся и больше уснуть не мог, как ни силился и ни старался, переворачиваясь с боку на спину, со спины на живот. И это несмотря на то, что лег спать около двух часов ночи. Вечер вчера неожиданно приятно удивил одним непредсказуемым событием, внезапно окунув его в атмосферу другого, необычного, не свойственного для его существования, кусочка жизни. В этом было что-то и притягательное, и соблазнительное, завлекающее своей сказочной и природной обыденностью и в то же время пугающее и чуждое, не свойственное его образам, понятиям и целям, но так случилось.

Домой возвращался уже после восьми вечера: пока заехал в супермаркет за продуктами, потом место для стоянки машины пытался найти. Во дворе не парковался априори, в чужом мог, в своем – никогда. По дворам ездить не стал – смысла не было, приткнулся на Соломенской, метрах в двухстах от дома.

Он увидел ее издали – ту молодую женщину из лифта. Она сидела на скамейке возле подъезда, курила, обхватив свои плечи руками, поеживаясь от прохлады в легкой, пока еще не по погоде курточке. Он ее увидел и узнал и теперь, приближаясь, думал: поздороваться или пройти мимо. Если поздороваться, то она могла опять начать задавать вопросы, а этого не хотелось. После последней их встречи ощущение осталось не вполне приятным. А ведь и сейчас она могла пойти следом за ним в лифт, чтобы потом стоять рядом, сверлить назойливым взглядом и дурные вопросы задавать. Да, не совсем кстати сидела она у подъезда… Оставался вариант поздороваться и пройти мимо.

Однако получилось так, как, видно, желала женщина: она тоже еще издали его заприметила и, когда между ними оставалось несколько шагов, повернула голову в его сторону, близоруко прищурила глаза и небрежно проронила:

– А, соседушка. Вечер добрый. Не проходите мимо.

Все точки над «и» были расставлены, причем одной короткой фразой.

Борис остановился:

– Здравствуйте. Да вот с работы. Не холодно?

Она не ответила, указала на место рядом с собой:

– Присаживайтесь, – и добавила: – Если не торопитесь.

Три секунды он думал, не более. Не огорчать же! Огорчать, конечно, не стал – положил пакет на скамейку, сел рядом. Женщина протянула пачку с сигаретами.

– Не курю.

– Спортсмен? – полушутя спросила она.

– Типа того.

– Не видела, чтобы утром бегал.

Как-то незаметно и даже не задумываясь она перешла на «ты».

– Люблю поспать.

– Вечером, кстати, тоже не видела.

– Рано ложусь.

Женщина опять прищурила глаза:

– На все ответ имеешь?

– Типа того.

– А пиво будешь?

Не ожидая ответа, она достала из пакета пол-литровую банку «Пилснера», открыла и протянула Борису:

– Зовут как?

– Боря. – Он сделал несколько глотков и поставил банку между ними на лавку.

– Хорошо.

– Что хорошо.

– Все хорошо, – она опять поежилась. – Погода хорошая, вечер весь такой, зовут тебя тоже неплохо.

Борис не совсем понял, но согласился.

– А меня Люба, – она взяла банку, сделала несколько глотков и поставила опять между ними. – Значит, с работы?

Борис согласно кивнул.

– Я тоже. В «Сильпо» работаю. Домой идти не хочется.

– Бывает, – Борис поднял банку с пивом, сделал пару глотков. – С мужем поссорились?

– Нет. Просто настроение такое. Дом, работа, дом, работа – серость сплошная. А мужа нет. А ты где работаешь?

– Металлом торгую.

– Это как?

– На складе. Менеджер.

Женщина оценивающе окинула его взглядом:

– По тебе так не скажешь.

– Почему?

– Не похож на офисного работника. Больше на спортсмена.

– Одно другому не мешает.

Она тоже отпила из банки:

– Каким спортом увлекаешься?

– Плаванье.

– В «Спорт Лайф», что ли, ходишь?

Борис согласно кивнул. Некоторое время сидели молча, по очереди прикладываясь к банке, пока она не опустела.

Люба посмотрела на свой пакет:

– Еще пиво будешь?

Борис пожал плечами.

– Здесь нет. Дома есть. Пойдем ко мне?

Они поднялись к ней на девятый этаж. Обстановка в квартире ему понравилась уже с прихожей. Мебель небогатая, но подобрана была со вкусом: ничего лишнего и в то же время все, что нужно было. Их встретил мальчишка лет двенадцати. Люба потрепала его по волосам на голове:

– Уроки сделал, чадо?

– Давно.

– Познакомься, это дядя Боря.

Мальчик по-взрослому протянул руку:

– Виталя.

– Борис.

– Кушал? – материнские заботы проявлялись в первую очередь.

– Да, мам, поел.

– Чем занимаешься?

– За компьютером.

Люба сняла курточку, поежилась – все же продрогла пока на лавочке сидела:

– Точно уроки сделал?

– Точно, точно.

– Еще двадцать минут в игрушки свои играешь – мыться и спать. Понял?

– Хорошо.

– Включи дяде Боре телевизор, а я пока ужин приготовлю.

Виталий включил телевизор, дал Борису пульт, а сам сел за компьютер. Борис полистал каналы, остановился на музыкальном. Окинул взором комнату. Все хорошо смотрелось, свежо, просторно, качественные отделочные материалы. Похоже, ремонт недавно делался, неплохая мебель, музыкальный центр «Панасоник», большой телевизор «Самсунг». Встал с дивана подошел к Виталию:

– Какая игра?

– «Колл оф дьюти».

– Не знаю такой. Получается?

– Конечно. Обычная стрелялка. Вы тоже играете?

– Иногда.

– А в какие?

– Люблю полетать.

– На самолетах, что ли?

– Да, – Борис смотрел как Виталий перемещался по монитору поливая врагов из автомата.

– Симуляторы?

– И симуляторы тоже.

– Нет. Мне не нравятся. Танки не пробовали?

– Это, что?

– Сейчас популярная, по сетке. Хотите, могу показать?

– Да ладно, не отвлекайся. Играй.

Люба позвала на кухню. Почему-то стол был накрыт чуть ли не празднично. Борис почесал затылок:

– Я с пустыми руками. Кое-что купил, в пакете, но не к такому столу. Может, сгонять в магазин?

Люба удивленно посмотрела на ужин:

– Разве чего-то не хватает? – и, спохватившись, открыла дверцу шкафчика. – Водка? Коньяк? Я – вино.

– Я тоже. – Даже от той банки пива, которую они выпили, удовольствия он не получил, крепких напитков тем более не хотел.

– Тогда вино, – Люба достала из шкафчика бутылку «Киндзмараули», штопор и два бокала, поставила все на стол. – Открывай.

– Даже не знаю, – Борис откупорил бутылку и наполнил бокалы. – Как-то все неожиданно и так празднично. Я в легком замешательстве, а по большому счету – обескуражен.

Люба взяла бокал:

– Ерунда, накрыть стол – дел на пару минут. Забыл, где я работаю?

– Ну, тогда за этот дом, – и он тоже поднял свой бокал.

Они выпили, потом закусили. Она умела готовить, это было понятно. Еда была вкусной, домашней и умело приготовлена. Еще выпили, потом еще. Немного захмелели. Борис понимал, ей хотелось рассказать о себе, о своей жизни, немного пожаловаться, немного поругать, дать понять, кто виновен во всем и кого обидели, как бы невзначай намекнул, заметил о ее ребенке, отце Витальки, и не ошибся.

– Да нормально жили, семья как семья. Сын родился и рос. Квартиру эту купили. Муж тоже менеджером работал. Да и сейчас работает. В большой компании. Последнее время часто в командировки его отправляли. Очень часто. Я чувствовала, что добром не кончится, менеджерша с ним тоже по этим командировкам ездила. Не заставлять же его было увольняться с работы и другую искать. Хотя, наверно, надо было. Таки увела она его от нас совсем, сучка. Развелись, поделили имущество, ему дача и машина его, у нас две было «мицубиси аутлендер» и «ниссан микро», нам с сыном квартира осталась и «микро» моя.

– И давно расстались?

– Окончательно, по суду, полтора года уже.

– Смотрю, неплохо зарабатывал он.

– Хорошо. Только сейчас для других, – Люба убрала со стола пустые тарелки. – Кофе, чай?

– Лучше кофе.

– Ну, а ты как? Вижу, один?

Борис понимал, что от подобного опроса не уйти, коли согласился присоединиться к ней на лавочке, затем прийти в дом, сидеть, пить вино и ужинать, рассказать о себе придется.

– Да, один.

– И что, женат ни разу не был?

– Пока не встретил, – Борис улыбнулся. – Ну, ту, которая…

– Бывает, – Люба разлила по чашкам кофе. – Квартиру, так понимаю, снимаешь? Сам откуда, если не секрет?

– Из Полтавы.

– В столицу подался?

– Выходит, что, да.

Было слышно, как сын ее Виталий пошел готовиться ко сну, в ванной зашумела вода.

– Он у меня самостоятельный, сейчас помоется, спокойной ночи пожелает и спать, – заметила она о сыне, посмотрев на часы.

Закончив с кофе, они перешли в комнату, потягивая вино, смотрели телевизор на слабой громкости, тихо говорили, старались не шуметь, в соседней комнате засыпал ребенок.

Борис приподнялся, затем сел. Она лежала, рукой чуть прикоснулась к его спине:

– Куда?

Светящийся циферблат часов показывал половину второго ночи. Борис пошарил ногой около дивана – где-то там была его одежда:

– Домой, наверно, поднимусь, – он знал, сделать нужно было именно так. – Витальке утром в школу собираться, тебе на работу, мне тоже. Я домой лучше пойду.

Она, засыпая, полусонным голосом пробормотала:

– Как знаешь…

Борис оделся, присел на край дивана:

– Люба, я что хотел сказать…

– Говори.

– Надеюсь, это не будет нас к чему-то обязывать.

– Я провожу тебя, – она встала, накинула халат и вышла с ним в прихожую. – Я тоже хотела это сказать. Спасибо за вечер.

– Тебе тоже.

Спать Борис не хотел, хотя и лег уже после двух ночи, вставать тоже. День сегодня намечался напряженным. По-хорошему, нужно было как следует выспаться и отдохнуть.

Вчера он все же решился и после обеда проехал в оружейный магазин на Маяковского. Нашел Сергея без труда. Как и задумывал, объяснил, что от Олега, ищет интересное коллекционное оружие, боевое, в рабочем состоянии, с патронами. То, что он от Олега, имело большое значение. Одно дело зайти с улицы и сказать, что ищешь ствол, и совсем другое, что от человека, который тоже занимается оружием. Это означало, что Олег уже имел дела с ним, то есть с Борисом, и доверять ему можно. О глушителе заикаться не стал, хотя нужен был, и очень. Обычно глушители не коллекционируют, и это был бы явный намек, что пистолет приобретается совсем для других целей. А продаст сейчас пистолет, потом, позже, можно будет поговорить и о глушителе, пройдет первая сделка нормально, уже будут доверять друг другу.