Контрразведчик на Западенщине. Генерал КГБ вспоминает

Заградотряд в Курской битве

В тот же день, 10 августа, прибыв в полуэскадрон конной разведки, был введён в его штат заместителем командира взвода, в который вошли 24 бывших курсанта, а остальные были ветераны, получил положенное вооружение и седло. Лошадь, сказали мне, приобретёте в бою. Вечером во время ужина выдали всем по сто граммов спирта и по пачке ростовских сигарет «Наша марка». От получения их я отказался, вызвав многочисленные удивления, так как до армии никогда не пил и не курил. Даже при проводах в НВПУ отец мне не налил рюмку водки, а на замечание соседа Егора Михайловича Усольцева: «Ваське-то налей, ведь он уходит на войну», отец ответил: «Он дома не пил, пусть так и уходит непьющим, целее будет». Поздним вечером командиром роты был назначен с группой новичков в ночную разведку и прошёл подробный инструктаж. Эта первая в разведке ночь запомнилась мне на всю жизнь, хотя определены мы были в группу обеспечения и остались охранять в лесу лошадей. Наполненная непроглядной темнотой, она показалась бесконечно долгой, и провёл её я в страшной тревоге, настороженно фиксируя каждый упавший с дерева листок и малейший лесной шорох.

Закончилось всё хорошо. Группа захвата привела к утру, уже на рассвете, ценного языка – офицера моторизованной дивизии СС «Великая Германия». Правда, радости от него вначале было немного, он первые часы упорно твердил, что уверен в окончательной победе Гитлера. Но, наконец, понял бессмысленность своего запирательства и дал важные показания о том, что на рубеже Высокое – Прокопенко против 7-й гвардейской ВДД, кроме его мотодивизии СС, ещё и части танковой дивизии, имея в общей сложности 90 танков и штурмовых орудий, а также 45 бронетранспортёров с мотопехотой.

При взятии языка отличился, и это уже не первый раз, гвардии старший сержант Николай Лобач, отважный разведчик, сибиряк-охотник, большой мастер по захвату языков противника, вместе со своей постоянной, и не менее храброй напарницей Шурочкой. Ежедневно участвуя в разведке, в различных её видах, побывал в группах прикрытия и огневой поддержки при операциях взятия языка. На поле боя приобрёл себе хорошую кавалерийскую лошадь, обученную приёмам защиты своего всадника во время боя. Так, однажды я попал, едучи на ней, под неожиданную бомбёжку. Пришлось укрыться в рядом находившемся окопе. Эта лошадь пала на колени, и грудью прикрыла меня в окопе. Освоившись, я уже хотел напрашиваться в группу захвата, но этому не суждено было сбыться.

В полуэскадрон прибыли начальник военной контрразведки «Смерш» дивизии капитан Жуков и его заместитель майор Недашковский. Вызвав меня, поинтересовались, каким образом весь взвод курсантов НВПУ оказался у разведчиков, образовав за штатом излишки личного состава, а они, вроде бы, по этой причине, не получили планировавшегося им пополнения из курсантов в заградотряд – роту автоматчиков. Жуков приказал отобрать вместе со мной 20 человек лучших бывших курсантов, невзирая на то, зачислен кто-то из них или нет в штаты разведки, что и было сделано. Причём, со стороны командования никаких возражений не было, его представители вели себя как провинившиеся школьники.

Майор Недашковский провёл подробный инструктаж о нашей дальнейшей службе, и в заключение заявил, что направляемся мы в заградотряд, хотя заграждать нам, видимо, не придётся, да и некого будет. За всё время боевых действий в дивизии не было ни одного случая отступления в бою наших десантников а, тем более, бегства с переднего края. Поэтому нам предстоит действовать на очень ответственном направлении боёв против мощного оборонительного рубежа немцев в районе г. Ахтырки Сумской области. Признаюсь, что этими сообщениями лично я не очень был обрадован и в душе сожалел, что не посчастливилось продолжить службу в разведке, предоставляющую большое поле для личной инициативы при выполнении заданий, смекалки в манёвре действий, находчивости и отваги. А это значит, что при хорошей военной подготовке, полученной в Новосибирском училище, наличии «головы на плечах» и физической силы можно на фронте выжить. Вот такие мысли будоражили, мою голову, но о них никому не скажешь.

Пришлось делать вид, что новым назначением доволен, и пришлось принимать должность зам. командира взвода не то заградотряда, не то автоматной роты 29-го гвардейского воздушно-десантного полка. В его расположение, занимаемое во втором эшелоне, сопроводил нас оперуполномоченный ОКР «Смерш» старший лейтенант Вячеслав Петрович Болдырев. В штабе полка с нами встретился, и почти с каждым коротко познакомился старший оперуполномоченный контрразведки «Смерш» капитан Китин Пётр Иванович, произведший на меня очень сильное впечатление: симпатичного, волевого и уверенного в себе, вместе с тем, добродушного и постоянно улыбающегося острослова и шутника. О нём я ещё в дальнейшем буду неоднократно вспоминать, так как его роль в моей судьбе была очень значительной. Тут же был представлениям и командир взвода – младший лейтенант Петренко Иван Алексеевич, о котором узнал, что ранее он служил в этом же подразделении, был старшиной, и так же командовал взводом, в бою был ранен в грудь, проявил отвагу и награждён орденом «Красная Звезда», а вскоре, по ходатайству капитана Китина П. И., ему присвоили звание младший лейтенант. Выглядел, он хмуро, лицо его казалось безжизненным, потрёпанным и морщинистым. Видимо, не совсем ещё выздоровел после ранения. Ближе познакомиться с ним мне не удалось, так как в первом же бою он погиб, и я стал исполнять его обязанности.

19 августа 1943 года, примерно к 10 часам дня, новое пополнение вместе со мной и Петренко прибыло в автоматную роту. Размещалась рота в большом крестьянском дворе недавно освобождённой деревни (название забыл), находившейся в нескольких километрах от Ахтырки, юго-восточнее её. Сразу же приступили к знакомству с личным составом, я с «ветеранами» взвода, а Петренко с «новичками». К обеду эту обязанность закончили, и был составлен общий список личного состава по установленной форме.

Во время обеда, как и в разведке, старшина выдавал всем по пачке сигарет и по сто граммов спирта, каждый раз отмеряя стограммовым металлическим стаканчиком, прикрепленным к длинной ручке, позволяющей запускать его до самого дна пятидесятилитрового бидона. Положенная норма спирта выливалась в личные фляжки десантников прямо над бидоном так «ловко», что часть его попадала обратно.

Подойдя к старшине, я опять-таки отказался от спирта и сигарет. Пожав плечами, он сказал: «Это дело хозяйское». Обед оказался на славу сытным: хороший суп с крупой и картошкой, перловая каша с большими кусками говяжьего мяса и чай. Быстро «отстрелявшись» ложкой, подошёл к своему другу по училищу рядовому Николаю Григорьевичу Черных, обрусевшему украинцу из Алтайского края, которого любил за его привлекательный внешний вид высокорослого «парубка», чистоплотность и аккуратность во всём, чёткую исполнительность, оптимизм и постоянное хорошее настроение (он от спиртного не отказывался). Разговаривая с ним, вдруг слышу, один из «ветеранов» взвода говорит другому лежащему рядом с ним на боку и принимающему пищу: «Ну и командира нам дали, старшего сержанта-сопляка. Не пьёт, не курит… Зря голову не подставит»…

Это сразило меня, и показалось ужасно обидным. Я тут же подошёл к старшине и повелительно заявил: «Отдайте мои сто граммов и пачку сигарет». Он изумлённо ответил: «Пожалуйста, будь ласка». Этот день, 19 августа 1943 года, мне запомнился на всю жизнь. С тех пор я 56 лет с кажущимся наслаждением курил (бросил потому, что поздно, но осознал вред курения для здоровья) и никогда не отказывался и не отказываюсь сейчас от возможности выпить «чарку» в дни радостных событий, праздничных и других торжеств.

* * *

А между тем, как это отражено в боевом формуляре 29-го гв. ВДП, наступила жестокая пора смертельных боёв заключительного этапа Курской битвы. Воспользовавшись некоторой пассивностью противника на левом фланге дивизии, наступившей после того, как вновь введенной в бои свежей немецкой 11-й танковой дивизии 20 августа, при попытке прорваться через боевых порядки 18-го и 21-го воздушно-десантных полков, был дан сокрушительный отпор, генерал М. Г. Микеладзе решил контратаковать его ночью силами 29-го гвардейского воздушно-десантного полка при поддержке 3-го дивизиона 10-го гвардейского артиллерийского полка, 3-й батареи 8-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона, и улучшить положение своих войск. 21 августа в 2.30, после пятнадцатиминутного огневого налёта всей артиллерии дивизии, гвардейцы-десантники под командованием командира полка – майора Григория Васильевича Кочеткова – стремительно ворвались в совхоз «Ударник», находившийся в 15 км. юго-восточнее Ахтырки, и овладели этим важным опорным пунктом противника. Оправившись от внезапной ночной атаки, гитлеровцы сосредоточили до тридцати танков и штурмовых орудий, мотопехоту на бронетранспортёрах и вновь перешли в наступление.

Особенно сильные атаки враг предпринял против 1-го и 2-го батальонов гвардии капитанов Ивана Прокофьевича Чехова и Емельяна Степановича Гудыменко, которые перешли к обороне на северо-западной и юго-западной окраинах совхоза.

Так четыре танка, свирепствовавшие над нашими окопами, были уничтожены, и наши автоматчики «заградотряда» (действуя вместе с личным составом полка) отрезали от них и уничтожили наступавших под их прикрытием пехотинцев.

Когда противник был отброшен, оставшиеся в живых воины-десантники откопали раненых и засыпанных землёй своих побратимов, подбивших фашистские танки. Это были сибиряк, лейтенант Фёдор Березовский и уралец, комсорг батальона Дмитрий Иванович Фукалов. Как всё произошло с Георгием Жуковым, я лично не видел, так как тоже был присыпан землёй в окопе и какое-то время находился без сознания после того, как танк, приостановившись на моём окопе, сильно газанул и траванул меня выхлопными газами. Очнувшись от этого, сам себя откопал, так как правая рука и автомат были сверху засыпавшей меня земли. В это время воинов-героев Березовского и Фукалова отправляли в медико-санитарный батальон. Жуков же оставался вдавленным в землю, и был ли он как-то похоронен, мне неизвестно.

Теряя боевые машины и живую силу, противник не прекращал атак. Одной из групп вражеских танков удалось создать непосредственную угрозу командному пункту и штабу 29-го гвардейского ВДП. Командир полка гвардии майор Григории Васильевич Кочетков, продолжая твёрдо управлять подразделениями полка, погиб как герой при защите КП от захвата противником. За отвагу, проявленную в этом бою, он посмертно был награждён орденом «Отечественная война» 1-й степени.

В командование полком вступил командир 3-го батальона гвардии майор Михаил Петрович Тараканов. Вместе с начальником штаба, гвардии капитаном Константином Михайловичем Филиным и старшим оперуполномоченным «Смерш» гвардейским капитаном П. И. Китиным он организовал круговую оборону командного пункта силами личного состава штаба, пулемётной роты и взвода разведки. Сюда же была подтянута капитаном Китиным и наша рота автоматчиков, а поскольку в ней людей осталось мало, он приказал мне создать отделение полностью из оставшихся в живых курсантов Новосибирского военно-пехотного училища, оставив его в своём личном распоряжении, а остальных передал в разведвзвод и пулемётную роту. Так я стал командиром отделения в непосредственном подчинении Петра Ивановича Китина и с этого момента никогда с ним не разлучался за весь период службы в 29-м гвардейском воздушно-десантном полку.

* * *

Важный опорный пункт – совхоз «Ударник» – был удержан отважными советскими воинами. Враг понёс здесь большие потери, но и 29-й гвардейский воздушно-десантный полк не досчитался многих гвардейцев. Полк вышел из окружения в составе всего 723 человек. Благодаря разумным действиям капитана Китина П. И. осталось целым и моё отделение. Во многом этому способствовало и то, что курсанты Новосибирского военно-пехотного училища были высокого уровня боевой подготовки и полевой выучки. В разведвзводе двух или трёх из них видел с медалью «За отвагу». А вообще, наградами в то время не разбрасывались: геройски погибший рядовой Жуков, а также капитан Тарин (подвиг которого был занесён в боевой формуляр полка) правительственными наградами отмечены не были.

23 августа 1943 года настал блистательный конец оборонительной и наступательной операций Курской битвы, продолжавшейся 50 дней и вошедшей в историю, как одна из крупнейших битв второй мировой войны. Советские войска обескровили, измотали противника и затем перешли в наступление. Враг потерял тридцать отборных дивизий, в том числе, семь танковых. Общие потери составляли 500 тысяч солдат и офицеров, 1500 танков, 3000 орудий и свыше 3700 самолётов. С позором провалилась попытка немецко-фашистского командования взять реванш за поражение своих армий в битве под Сталинградом.

Корсунь-Шевченковская операция

В результате успешных действий 2-го и 1-го Украинских фронтов на кировоградском и житомирском направлениях немецко-фашистские войска, понеся большие потери в живой силе и боевой технике, были отброшены от Днепра на 50–100 км. Только в среднем течении реки противнику удалось удержать плацдарм в районе города Канев. Здесь противник располагал десятью дивизиями и одной мотобригадой, занимая оборону на местности, изрезанной балками, оврагами, речками. Питая надежды восстановить рубеж на Днепре, они рассчитывали на выгодную позицию в районе Канева и геббельсовская пропаганда продолжала похваляться, что их ротные повара по-прежнему заливают кухонные котлы водой из Днепра. Тут действительно имелась реальная угроза советским войскам, состоявшая в том, что стокилометровый выступ, образовавшийся клином между северным крылом 1-го Украинского и южным крылом 2-го Украинского фронтов, в любой момент мог разразиться ударом изнутри во фланг ушедшим вперёд нашим армиям. Действовать надо было опережающе, а поэтому войскам этих фронтов назначено было в ходе наступления встретиться в Звенигородке 28 января 1944 года, полностью завершить окружение вражеских войск и в двухнедельный срок покончить с выступом встречным ударом под его основание. Характерной особенностью этой задачи было то, что противник располагал полнокровными частями, в его руках была густая сеть населённых пунктов, готовых узлов сопротивления.

Выступ, именуемый Корсунь-Шевченковским, тянулся с севера на юг на 90 км и с востока на запад на 125 км. Гитлеровское командование старалось превратить его в несокрушимую крепость своей 100-тысячной группировкой личного состава 1-й танковой и 8-й армий. В спешном порядке создавалась прочная оборона с развитой сетью инженерных сооружений и различного рода заграждений. В соответствии с поставленной задачей по Корсунь-Шевченковской операции, спланированной на период с 24 января по 17 февраля 1944 года, командующий 2-м Украинским фронтом генерал И. С. Конев решил главный удар осуществить севернее Кировограда смежными флангами 4-й гвардейской и 53-й армий, силами четырнадцати стрелковых и воздушно-десантных дивизий при поддержке артиллерии и авиации фронта и, прорвав оборону противника на участке Вербовка – Васильевка, развернуть наступление на Шполу и Звенигородку.

4-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта И. К. Смирнова, составляя правую ударную группировку фронта, должна была прорвать оборону противника и, развивая наступление в северо-западном направлении, создать внутренний фронт окружения.

7-я гвардейская Черкасская воздушно-десантная дивизия прорывала вражескую оборону на правом фланге армии и 20-го гвардейского корпуса.

Подготовка операции осуществлялась в сжатые сроки. На это отводилось немногим более десяти дней. Дивизия, в том числе и 29-й гвардейский воздушно-десантный полк, получила пополнение личного состава. Старший оперуполномоченный ВКР «Смерш» капитан П. И. Китин почти круглосуточно вёл беседы с каждым из прибывших на пополнение в целях решения возложенных на него задач обеспечения государственной безопасности. Конкретную политико-воспитательную работу с молодыми людьми, необстрелянными солдатами, вели политработники. Акцент этой работы был перенесён в подразделения. Здесь были проведены митинги боевого содружества, на которых выступали стрелки-десантники, пулемётчики, бронебойщики, артиллеристы, саперы и связисты. Они рассказывали о недавних боях за город Черкассы, делились своим опытом. А хорошо подготовленного и обстрелянного воина убить не так уж просто. Там, где позволяла обстановка, проводились занятия по изучению оружия. Бывалые солдаты показывали, как устранять его неисправности в бою, быстро отрыть и замаскировать окоп и т. д.

На протяжении всего периода подготовки обеспечивалось усиленное питание личного состава, включавшее в себя трёхразовое питание горячей пищей, в том числе блюдами из свежего мяса. Расторопные хозяйственники на месте проводили приём мясных животных на убой, выдавая специальной формы справки о зачёте их в государственную мясопоставку. Ежедневно выдавалась и стограммовая норма спирта. Меня особенно удивило то, что уже в который раз при помывке в бане выдавалось новенькое бельё, упакованное в пакетах. Одновременно производилась подгонка обмундирования: и обуви, а при необходимости и их замена.

* * *

Все ранее осуществлённые победы воинов-десантников 7-й гвардейской ВДД и, в частности, 29-го гвардейского воздушно-десантного полка, были одержаны при высоком моральном подъёме и нравственном порыве, примерной дисциплине и боевой организованности личного состава, где на фоне постоянного общего героизма отмечались и личные отличия, и подвиги.

24 января 1944 года такая честь выпала и мне, когда командиром 29-го гвардейского воздушно-десантного полка гвардии майором И. И. Голодом был отдан приказ: «Старший сержант Грачёв, уничтожить пулемётную точку!». Точку, которая препятствовала дальнейшему продвижению штаба полка за своими батальонами, ушедшими вперёд. Попав под шквальный пулемётный огонь, личный состав штаба залёг. Я оказался вблизи от командира полка и П. И. Китина, поэтому мне и поступила такая команда. После её выполнения в приказе командира полка гвардии майора И. И. Голода № 06/н от 5 февраля 1944 года о моём награждении правительственной наградой отмечалось следующее: «Наградить медалью «За отвагу» командира отделения автоматной роты старшего сержанта Грачёва Василия Ефимовича за то, что в бою за деревню Вербиевка 24 января 1944 года, действуя в группе автоматчиков, первый подполз к огневой точке противника и гранатой вывел из строя ручной пулемёт, при нём уничтожил расчёт в количестве 2-х немцев».

Но в действительности не всё выглядело так гладко. На самом деле, гранатой был выведен из строя пулемёт «МГ-34» на треноге и два немца, а третий, находившийся поблизости, остался невредимым и вступил со мной в схватку. Ловким приёмом он вывихнул мне руку. Сильным ударом ногой мне удалось свалить его. И здесь вовремя подоспевший мой друг-сибиряк Николай Черных, не раздумывая, расстрелял его автоматной очередью.

Гвардии майор И. И. Голод прямо на поле боя вручил мне медаль «За отвагу», сказав: «Это всё, что у меня есть с собой». И тут же отправил меня на мотоцикле в медсанбат. Приказом награждение было оформлено только 5 февраля.

В медсанбате сразу же попытались разными способами вправить мне руку но не получалось. Тогда начальник медсанбата старший лейтенант Пётр Иванович Семёнов взялся сделать это сам. Спазм сильной плечевой мышцы отпустил только после того, как мне преподнесли 100 грамм спирта. Вскоре наступило расслабление и Петр Иванович благополучно, без особого труда вставил плечевой сустав на своё место. Пробыв три дня в медсанбате с подвязанной рукой выписался и прибыл в полк на прежнее место.

Получив вывих правого плечевого сустава, впервые испытал и понял, что такое невыносимая боль. Выдернутая из сустава правая плечевая кость почти полностью ушла под кожей вниз. Когда сел в мотоцикл. с поднятой вверх рукой и он при движении начал прыгать на каждой ямке, всё моё тело пронизывала такая боль, что слёзы невольно катились из глаз, а минуты, пока меня везли в медсанбат, показались вечностью. Травмированный плечевой сустав остался моей болью на всю жизнь. После войны дважды случался привычный вывих: первый раз во время заброса спиннинга на рыбалке, второй – во время нахождения на курорте в Феодосии, при купании в Чёрном море. Не даёт и сейчас мне покоя этот сустав, обросший солями. Боль не снимается ни магнитным, ни грязевым лечением, короче – ничем.

Накануне нового наступления 2-й батальон 29-го полка под командованием вернувшегося в строй после ранения гвардии майора И. С. Гудыменко был назначен в передовой отряд дивизии.

После неоднократных попыток захватить Бурты с фронта командир 7-й гвардейской ВДД полковник Д. А. Дрычкин решил овладеть опорным, пунктом врага внезапной ночной атакой с флангов и тыла силами 29-го и 18-го полков. В ночь на 3 февраля батальоны обоих полков скрытно сосредоточились на северо-западной окраине Бурты и внезапной ночной атакой в 2 часа 3 февраля ворвались на северную окраину населённого пункта.

Ночной бой – это неописуемое зрелище, переливавшееся всеми цветами радуги, так как вёлся с применением трассирующих пуль и снарядов, отчего даже посветлело небо. Немцы привыкли устраивать свои ночлег в населённых пунктах со всеми удобствами, оставляя в линии обороны только дежурных пулемётчиков, периодически постреливающих по всей линии отведённого сектора обороны. А тут совершенно неожиданно пришлось в очумелом от страха состоянии выскакивать на улицу кое-как наспех одетыми или вовсе раздетыми под прямой расстрел непрерывного автоматного огня гвардейцев-десантников. Тем не менее потребовалось около трёх часов напряжённого боя с тем, чтобы полностью овладеть этим опорным пунктом врага.

Таким образом, к исходу 3 февраля войсками 4-й гвардейской армии был создан внутренний фронт окружения. Части 7-й гвардейской ВДД, как и другие соединения армии, перешли к обороне, имея задачу не допустить прорыва противника из кольца окружения в юго-восточном и южном направлениях.

В эти дни отмечалась годовщина разгрома окружённой группировки гитлеровцев под Сталинградом. Это событие широко отмечалось и в частях 7-й гвардейской ВДД. Об этом говорили политработники и командиры, парторги и агитаторы в беседах, на политинформациях, писали в дивизионной газете и боевых листках в подразделениях. Появилось вошедшее в историю выражение: «Сделаем под Корсунь-Шевченковском второй Сталинград на Днепре». Численность окружённой группировки составляла до 80 тысяч человек, 1600 орудий и миномётов, до 70 танков и штурмовых орудий.

7-я гвардейская ВДД была переподчинена командиру 21-го корпуса и получила задачу в течение суток совершить 45-километровый марш и к утру 13 февраля занять оборону по восточному берегу реки Гнилой Тикач на участке совхоза Октябрь, юго-западнее участка Почапинцы – Шестеринцын – Моренцы и не допустить прорыва танков и пехоты противника в северо-восточном направлении на Шендеровку. Фронт обороны частей 7-й гвардейской ВДД составлял 13 км. Командный пункт дивизии был указан в Почапинцах.

Марш частей 7-й гвардейской ВДД, головной в корпусе, проходил в исключительно тяжёлых условиях. Передвижение по раскисшим полевым дорогам было крайне затруднительно. Очень часто орудия, миномёты проталкивали вручную. И боеприпасы воинам приходилось нести на себе. Большую и неоценимую помощь войскам оказало местное население, которое, не считаясь с ненастной погодой, в плохой одежде и обуви активно включалось в обеспечение продвижения частей соединения.

Сложные боевые задачи решали воины сапёрного батальона. Они восстанавливали разрушенные участки дорог, повреждённые мосты, проводили другие необходимые работы. Преодолев все трудности, гвардейцы-десантники к исходу 12 февраля полностью сосредоточились в указанном районе.

Командир дивизии гвардии полковник Д. А. Дрычкин провёл рекогносцировку местности, после чего был отдан приказ на занятие оборонительных участков. На правом фланге от населённого пункта Октябрь и южнее занял оборону 29-й гвардейский полк, в центре – 18-й, а на левом фланге до населённого пункта Шестеринцы – 21-й полк. Каждый из полков получил усиление пушечной батареей 10-го гвардейского артполка и батареей противотанковых орудий 8-го отдельного гвардейского истребительно-противотанкового дивизиона. Воины сапёрного батальона установили мины на танкоопасном направлении южнее совхоза Октябрь, против Лисянки.

14 и 15 февраля противник силами 20–25 танков с мотопехотой пытался прорваться через боевые порядки 7-й гвардейской ВДД из района Лисянки на Почапинцы, но вражеские атаки были успешно отбиты. Части 7-й гвардейской ВДД, усиленные противотанковой артиллерией и частями 29-го танкового корпуса, не пропустили врага.

Последнюю попытку вырваться из кольца немецко-фашистские войска предприняли в ночь на 17 февраля. С вечера разбушевалась пурга. Ничего не было видно. Однако, из показании многих захваченных пленных следовало, что именно в эту ночь враг попытается осуществить прорыв и соединиться со своими войсками в районе южнее населённого пункта Октябрь. Поэтому, штаб 7-й дивизии предупредил командиров полков о возможных действиях противника, несмотря на сложную метеообстановку.

Войска окружённой группировки, используя неожиданно начавшуюся метель, стремились любой ценой пробиться к своим. Ожесточенный бой разгорелся на участке в пятистах метрах восточнее высоты 222,5, южнее Почапинцев. Однако фашисты не смогли прорваться через боевые порядки дивизии. Отважные десантники 29-го и 18-го полков метким огнём из всех видов оружия, а также штыком, лопатой и гранатой отбивали атаки обезумевших гитлеровцев.

Вся артиллерия и миномёты, действовавшие против окружённого противника, открыли губительный огонь по идущим колоннам немецко-фашистских войск. Одновременно, несмотря на сильный снегопад и плохую видимость, в воздух была поднята 312-я ночная легкобомбардировочная авиационная дивизия. Ее незаменимые в подобных обстоятельствах самолеты «ПО-2» в сложных метеоусловиях нанесли по врагу сильные и меткие бомбовые удары. При отражении вражеских атак чётко и эффективно действовал командир огневого взвода 10-го артиллерийского полка гвардии лейтенант И. Д. Тафля. В этом исключительно трудном бою особенно отличились гвардейцы. 8-й роты 29-го гвардейского воздушно-десантного полка, действовавшей на участке самого активного натиска противника. Отважные воины во главе с гвардии капитаном И. С. Прицким стояли насмерть и не пропустили врага. К 12 часам 17 февраля 1944 года всё затихло. Вражеская окружённая группировка прекратила своё существование. Противник в ходе Корсунь-Шевченковской операции потерял 55 тысяч солдат и офицеров убитыми, свыше 18 тысяч пленными, большое количество боевой техники и вооружения, 3842 лошади.