Ведич

– Не стоит, – отказался Никифор. – Не хочу ложиться с набитым желудком. Чаю вот попью, и спать.

– Как хочешь. Отведай нашего варенья, свеженького. Я наварила земляничного и малинового, вот он в лес ходил с детьми.

Софья кивнула на мужа, достала варенье, розетки и ушла.

– Пейте, спокойной ночи.

Никифор с удовольствием напился чаю с вареньем, поговорил с хозяином о том о сём и лёг спать на веранде, защищённой от комаров не только сетками на дверях и окнах, но и волшебным словом, которому научили Тарасова волхвы.

В шесть утра Хмель тихо исчез, никого не разбудив, оставив только записку, что, возможно, он ещё побывает в гостях через пару дней.

Тарасов обругал себя, что не догадался встать пораньше и накормить друга, покачал головой. Никифор никогда не отличался особой застенчивостью, однако не любил никому надоедать и быть в тягость. Хотя сам был хозяином гостеприимным.

Послонявшись по дому и поняв, что больше не уснёт, Глеб Евдокимович решил съездить по грибы. Тем более что этот год выдался урожайным: бывалые грибники набирали зараз по два-три ведра боровиков.

Стараясь не шуметь, он собрался, стал искать кепку и наткнулся на пороге на Сергия. Мальчик был уже одет, в глазу – ни тени сна.

– Можно я с тобой?

Тарасов хмыкнул, поколебался, прижал палец к губам:

– Что с тобой сделаешь? Тихо, не буди остальных. Как ты учуял, что я собрался в лес?

Сергий смущённо улыбнулся, повёл плечом.

Тарасов прижал его к себе, подтолкнул к двери:

– Бери лукошко, идём.

Они вышли во двор.

Рассвело, хотя солнце ещё пряталось за зубчатой кромкой леса на востоке. Было прохладно, однако чувствовалось, что день будет жарким.

Глеб Евдокимович завёл свою синюю «Импрезу» восьмилетней давности, купленную ещё в Москве, но исправно продолжавшую службу, и машина, басовито заурчав мотором, выехала со двора.

Вокруг Жуковки почти все леса были завалены упавшими деревьями и заросли травой, поэтому грибные места надо было искать подальше от города. Тарасов любил ездить в Ковали, маленькую деревушку в пятнадцати километрах от Жуковки, на краю болотца, где местные жители показали ему и сказочно обильный малинник, и земляничные поляны, и богатые грибные наделы, где росли подосиновики, белые, подберезовики, грузди и опята.

Доехали до Ковалей за четверть часа.

Поставили машину во дворе деда Ивана, с которым сдружился Тарасов, по утреннему холодку – только-только перевалило за семь часов – двинулись в лес, обойдя домики деревни по тропинке, огибающей болотце. Практически сразу же, в небольшой дубовой рощице, наткнулись на семейство белых. А чуть подальше, в распадке во мху, нашли чуть ли не целое поле лисичек.

Сергий запел.

Судя по всему, этой песенке его научил кто-то из старших, так как в ней встречались словечки типа «круголя» и «дрябко», а смысл её сводился к тому, что «не жалуйся, а живи и радуйся».

Через час у обоих было по полному лукошку роскошных лесных красавцев, а у Тарасова ещё и пакет с лисичками и рыжиками. Решили отдохнуть. Сели на горбики у мшистого пня, достали несложную снедь: огурчики малосольные, помидоры, варёные яйца (Софья сварила их ещё вчера, для окрошки), хлеб, Тарасов открыл термос с горячим чаем, и оба с аппетитом позавтракали, испытывая одинаковое наслаждение от чистейшего воздуха, тишины и простой, но вкусной еды.

И вдруг Глеб Евдокимович почувствовал неуютное дуновение холодного ветра. Насторожился, сравнивая это ощущение с внутренними показаниями сторожа организма, и понял, что учуял чужое присутствие. Стало ясно, что в лесу, совсем недалеко, появились недобрые люди. Двое. И обоих явно интересовали грибники.

Тарасов посмотрел на Сергия, встретил его ответный понимающий взгляд.

– Они давно идут за нами, – тихо сказал мальчик.

– Что же ты сразу не сказал? – нахмурился Тарасов.

– Думал, ты знаешь.

– Такое впечатление, будто они включили фонарь.

– Мне они не нравятся.

– Мне тоже. Попробуем познакомиться?

– Зачем? – пожал плечами Сергий. – Я могу накрыть нас непроглядом.

Тарасов подумал:

– Хорошо, накрой. Но я бы всё же хотел выяснить, кто это и что им надо. Посиди здесь минут пятнадцать, никуда не уходи. В случае чего – покричи.

– Я их вижу…

Тарасов прищурился, разглядывая серьёзное лицо маленького ведича, как говорили в народе о несовершеннолетних колдунах.

– Как ты их видишь?

– Ну… почти так же, как тебя.

– Интересно… волхвы называют это устроением тяма. Опиши их.

Сергий закрыл глаза, поворочал головой туда-сюда.

– Один такой молодой, в спортивном костюме, небритый… у него рюкзак за плечами… холодный…

– Почему холодный?

– Там всякие металлические предметы… злые…

– Оружие?

– Наверное, оружие.

– Второй?

– Этот старше, как ты, худой и высокий, с бородкой, в кожаном костюме. У него очень злая аура…

– Он вооружён?

– Не… палка в руке…

– Посох.

– И нож на поясе…

– Понятно. Странная пара. Что они делают?

Сергий снова покрутил головой справа налево и обратно.

– Смотрят в нашу сторону. Молодой достал бинокль… с такой ручкой сбоку… как телекамера с двумя объективами.

– Неужели «малый СЭР»?

– Что?

– Существует аппаратура для обнаружения противника за стенами и разного рода препятствиями, официальное название «малое средство для электронной разведки». Но откуда у этого спортивного хлопца СЭР? Такие штучки находятся только в ведении спецконтор. Да и зачем она ему в лесу?

Сергий промолчал.

Тарасов очнулся.

– Ладно, я всё же схожу к ним тихонько.

– Не надо, дядя Глеб, – попросил Сергий.

Тарасов хотел отшутиться, но посмотрел на смущённо-встревоженное лицо мальчика и передумал.

– А и правда, незачем мне туда идти. Бог с ними, обоими. Как ты думаешь, они пойдут за нами, если мы рванём через болото?

– Не надо через болото. – Сергий улыбнулся, пригладив свои удивительные серебристые, будто рано поседевшие, волосы. – Они нас и так не увидят.

– Тогда идём к машине, на сегодня грибы кончились.

Быстро собрались, упаковались, двинулись вдоль края болотца к просеке, ведущей к дороге на Ковали.

– Ну, как они там? – поинтересовался Тарасов, когда грибники выбрались на дорогу. – Не следят за нами?

– Нет, они на старом месте, – сморщил нос Сергий. – Смотрят туда, где нас нет. Я там оставил шэньши.

– Что? – не понял Тарасов.

– Это как живое что-то шевелится.

– Видеодвойник?

– Не двойник, но отличить от человека издали трудно.

– Кто тебя этому научил?

– Дедушка Пахом, пестователь.

– Кажется, я знаю, о ком ты говоришь. Ладно, избавились от слежки, и то хорошо. Посмотрим, найдут они нас в Жуковке или нет.

Грибники вышли к деревне и обнаружили стоящий в кустах джип «Патриот».

– Вот на чём они приехали, – пробормотал Тарасов, обойдя джип кругом. – Таких тачек тут не было. Интересно, где водитель?

– Может быть, их двое с водителем? – предположил Сергий.

– Может быть.

Тарасов оглядел дома деревни, никого подозрительно глядящего на них не увидел и направился к дому деда Ивана. Поговорили минутку с дедом, одетым, несмотря на жару, в ветхую гимнастёрку времён Отечественной войны и такие же галифе, и через полчаса были дома, в Жуковке.

Никто их не преследовал.

Как сказал Сергий, двое с биноклем, позволяющим определять цели, продолжали следить за «призраками», оставленными маленьким ведичем в лесу.

И тем не менее Тарасов сделал вывод, что за ним начали следить некие «недобрые люди», что вовсе не доставляло ему удовольствия и добавляло хлопот.

Глава 5
Я ЖЕ ФАНТАСТ!
Воронежская губерния

Усманский бор, названный так по имени протекающей через него небольшой речки Усмань, напоминает зелёный остров, окружённый со всех сторон сельскохозяйственными землями, индустриальными центрами и оживлёнными дорогами. Северную часть лесного массива занимает Воронежский заповедник, на краю которого лет двадцать пять назад местные власти разрешили жителям Воронежа строить дачные посёлки.

Говорили, что Усманский лес был заповедником ещё во времена Петра Первого – в нём брали древесину для постройки судов Российского флота. Но не трёхсотлетние сосновые боры и дубравы послужили причиной создания Воронежского заповедника, а бобры.

К началу двадцатого века этих грызунов почти полностью истребили, небольшая колония бобров выжила лишь в пойме реки Усмань. Для защиты животных в тысяча девятьсот двадцать третьем году организовали первый заказник, затем питомник, и к началу двадцать первого века удалось восстановить и весь ареал распространения бобров.

Увидеть их можно теперь везде по ручьям и вдоль Усмани вплоть до впадения реки в реку Воронеж. Однако кроме бобров в лесу можно встретить и благородных оленей, завезённых в Воронежскую губернию из Германии ещё в конце девятнадцатого века, и косуль, и лосей, и летучих ушанов. Естественно, это обстоятельство лишь добавляло интереса к постройке коттеджей в лесу, с которыми бесстрашно сражалась комиссия Минприроды по борьбе с незаконными постройками в природоохранных местах. Были застрахованы от судебных приставов только дачи вдоль просек и линий электропередач, даже если самих линий уже не существовало.

Чувствовал себя спокойно и отец Владлена Тихомирова, построивший домик в лесу, который он несколько раз достраивал и облагораживал, пока не превратил в усадьбу, где можно было жить в любые зимние холода.

Потом Денис Поликарпович умер от сердечного приступа в возрасте шестидесяти четырёх лет, и Владлен стал хозяином дачи, расположенной недалеко от кордона Ближний Бор, в двух километрах от села Боровое. К тому времени ему стукнуло сорок, и он, уже признанный писатель, практически переселился в Усманский бор, превратившийся в небольшой дачный посёлок, практически забросив двухкомнатную квартиру в Нововоронеже, городке атомщиков, где на знаменитой атомной электростанции когда-то работала мать Владлена, Зинаида, также умершая рано, ещё до смерти отца.

Владлен женился, но через год развёлся, понимая, что молодая жена (ей тогда исполнилось всего девятнадцать лет) просто искала приключений, а не любви и верности. После этого он смотрел на брак с сомнением и до сорока трёх так семью и не создал. Хотя очень жалел, что у него нет детей. Поэтому всё свободное время он посвятил двум страстям: спорту – Владлен был заядлым теннисистом, и собирательству книг – его библиотека старой фантастики со времён начала двадцатого века и до середины девяностых насчитывала более четырёх тысяч книг.

Широкоплечий, с прямой спиной, гордой посадкой головы, ни намёка на живот, выглядел Владлен по-спортивному подтянутым, и лишь заметные залысины, открывавшие высокий лоб, по его мнению, портили ему «всю обедню». Тем не менее он нравился женщинам, все редакторши московского издательства МОЭКС были от него без ума, и лишь избранный Владленом отшельнический образ жизни не позволял ему удариться во все тяжкие и менять подруг как перчатки.

Впрочем, подруги находились, на некоторое время принимали спортивно-подвижнический образ жизни Тихомирова, но не выдерживали долгого отсутствия светско-тусовочных мероприятий и тихо исчезали. Так Владлен и дожил до своих сорока трёх.

Тихомиров был известен в России не только как оригинальный писатель-фантаст, создавший несколько циклов произведений о завтрашнем дне России и мира, но и как последовательный защитник истинной истории славянского Рода, опиравшийся на исследования российских историков и эзотериков. За это его часто критиковали, зато книги Тихомирова сразу становились бестселлерами и уходили влёт, неся людям пищу для размышлений и груз информации, заставляющий их и дальше искать истину в нагромождениях официально поддерживаемых лживых исторических концепций, навязанных россиянам иноземными «учёными».

Владлен как раз закончил один из таких романов под названием «Время древнего молчания», в котором его герои убедительно доказывали несостоятельность «норманнских и варяжских» теорий рождения Руси, ведущей свой путь от древней Гипербореи. А так как его уже ждал накопленный на следующий роман информационный материал, Владлен отдыхать не собирался. Он лишь дал себе несколько дней на обдумывание концепции романа, которому присвоил условное название «Беспощадные, или Искатели жизни».

Основополагающей идеей романа должны были стать судьбы мировой цивилизации, сценарии глобального будущего, в котором России Запад отводил роль барьера между исламскими радикалами и террористами, Китаем и Европой, жаждущей быть над схваткой и управлять тем, что останется от этого мощного противостояния. Владлен прочитал на эту тему много различного рода материалов, в том числе и рассекреченные доклады ЦРУ и китайского Министерства госбезопасности своим правительствам. Подходы у этих ведомств к проблеме были разные, а выводы – почти одинаковые. Грезившие мировым господством военные отводили одну роль России – роль поставщика природных ресурсов, «стада рабов», а самой Земле русской – участь мировой свалки, куда остальные «лидеры цивилизации» могли свободно свозить запасы ядерных, химических, биологических и прочих отходов этой самой цивилизации.

Для романа же Тихомиров избрал слегка подкорректированный вариант такого сценария, названный в прессе «Спиралью Страха». В нём не только России, но и Европе грозили неслыханные катаклизмы и войны.

Суть «Спирали» была такова.

Радикальные исламисты создают «транснациональное теократическое общество «Новый халифат» и объявляют всему остальному миру «глобальный джихад».

Китай отвечает на угрозу, расширяя границы государства на юг и на восток. Начинается всеобщая террористическая война, в которой России приходится сражаться на два фронта. Война ведётся невиданными прежде методами, с помощью огромной сети законспирированных ячеек, рассыпанных практически по всем странам. Выявить их крайне сложно, так как все они действуют по своим планам и представляют собой фанатиков-смертников, использующих шкалу ценностей раннего Средневековья, когда жизнь человека не стоила ничего. И Европе, спрятавшейся «за спину» могучей России, и самой России приходится туго, потому что невидимой, но исключительно агрессивной силе, обладающей новейшими технологиями, противостоят старые структуры: танковые соединения, пушки, ракеты, генералы со штабами, бюрократы и предатели в министерствах, ничего не знающие о законах шариата и рвущегося к мировому господству Китая.

Однако по идее Владлена всё у него в романе должно было закончиться хорошо.

Россия преодолевала демографический спад, выстояла, победила, остановила нашествие, и над Землёй засияло солнце мира и дружбы.

Конечно, все эти коллизии служили ему только фоном для действий героев, которым Владлен симпатизировал и которых описывал с удовольствием и любовью. Им стоило подражать, им не стыдно было сочувствовать, потому что они были благородны во всём, как бы это выспренно ни звучало.

Хватало в романе и фантастики.

Во-первых: здравые силы страны победили, и в России отменили Единый государственный экзамен, существенно снизивший творческий потенциал учеников.

Во-вторых: родилось и укрепилось поколение паранормов, представляющих собой новый вид человека разумного, живущего по совести и по справедливости. Хотя одновременно с ним, благодаря потере генов мужской Y-хромосомы, вдруг созрело и поколение «мутиков» – людей, представляющих собой «третий пол». Миллионы лет назад эта хромосома содержала более полутора тысяч генов, в начале двадцать первого века их осталось всего сорок, а ко времени действия романа – к середине двадцать первого века – меньше двадцати! Поэтому по замыслу писателя человечеству грозило исчезновение мужчины как вида, отчего уже сейчас компетентным органам стоило подумать о будущих поколениях, стремительно обретающих новые формы взаимодействия.

Качественный скачок – в ту или иную сторону, потеря мужских признаков, смена приоритетов сексуальных отношений, потеря любви как основы жизни – всё это должно было заинтересовать не только простых читателей, жаждущих развлечений, но и тех, кто готов был бороться за человеческое в человеке.

И тем не менее главным достоинством книг Тихомирова было их стремление изменить жизнь к лучшему – то, чего так не хватало многим молодым людям в реальном плане бытия.

Машина у Тихомирова была – корейская «Хёндэ S-line» спортивного класса, однако в Москву на ней он ездить не любил. Не потому, что боялся рисковать на дорогах, а потому, что московские гаишники останавливали его по десятку раз на дню, что действовало на нервы.

На поезде не хотелось терять время. Поэтому он остановил свой выбор на самолёте.

Двадцать девятого августа среднемагистральный «ТУ-204» доставил писателя в развивающийся аэропорт Шереметьево, откуда он за сорок минут добрался до издательства, полный радужных надежд и приятных ожиданий. Одет он был легко, по-летнему, в полуспортивные белые штаны со множеством карманчиков, белую футболку, белые же кросстуфли с дырочками, на плече – небольшая сумка, поэтому писателем Тихомиров не выглядел, скорее – спортсменом. Однако в издательстве его знали хорошо, ждали, и охрана на входе открыла турникет без обычного вопроса: к кому идёте?

Владлен поднялся на четвёртый этаж, нашёл дверь редакции фантастической литературы, вошёл и остановился, разглядывая интерьер первого помещения, где раньше стояли только шкафы с книгами. Теперь здесь стояли столы с компьютерами, за которыми сидели две девушки. Ни одну из них Владлен раньше не видел.

– Здрасьте…

– Здравствуйте, – оторвалась от экрана компьютера та, что сидела ближе к двери. – Вы к кому?

Владлен хотел пошутить, но посмотрел в её серо-зелёные лучистые глаза… и утонул в их сиянии, не в силах вымолвить ни слова.

Глаза девушки раскрылись шире, в них проскочила искринка усмешки.

– Тихомиров я, – выдавил Владлен. – К завредакцией…

Открылась дверь в соседнюю комнату, из неё выглянула редактор Наташа, с которой Владлен был знаком давно.

– Ой, Владлен Денисович, а мы вас ждём! Кирилл Леонтьевич скоро придёт, посидите пока у нас. Кофе хотите?

– Хочу, – сказал Владлен робко.

Незнакомка с большими серо-зелёными глазами улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ, вдруг почувствовав прилив сил и желания порисоваться. Однако, уже открыв рот, сдержал эмоции и добавил, доставая из сумки коробку конфет:

– А давайте попьём кофейку все вместе? Начальства всё равно нет, никто и коситься не станет.

– Оно и так не косится, – махнула рукой Наташа, сделала приглашающий жест: – Девчонки, зовите мальчишек и пошли пить кофе с мастером. Кстати, – она лукаво прищурилась, кивнула на зеленоглазую, – у нас и своя Маргарита имеется. Познакомьтесь, Владлен Денисович, это Маргарита, или Марго, как мы её называем. А это Люся.

Владлен поклонился:

– Тихомиров, воронежский литератор, хотя по профессии астрофизик.

– А ещё он хорошо рисует и играет в теннис, – заметила Наташа, суетясь вокруг кофейного автомата.

– Я тоже играю в теннис, – сказала Люся. – Хожу в Клуб «Валери» на Живописной. А вы давно играете?

– Лет пятнадцать, – сказал Владлен, то и дело поглядывая на Марго; лишь много позже, анализируя встречу, он оценил и другие достоинства Маргариты и понял, что она необыкновенно мила и женственна, но в данный момент главную роль играли её глаза.

Открылась еще одна дверь в редакторскую комнату, и появились мужчины – Дима и Вася, с которыми Владлен также был знаком давно. Оба хорошо знали фантастику, ценили юмор и уважительно относились к классикам жанра.

Речь зашла о теннисе.

Оказалось, все в редакции любят этот вид спорта и регулярно смотрят соревнования по телевизору. Люся, игравшая, по её словам, «с пелёнок», свободно оперировала терминами «смэш» и «хавкорт», Владлен смешно интерпретировал их значение в «смерш» и «короткий хлев», и общее кофе и чаепитие получилось весёлым и дружеским.

Подошёл заведующий редакцией Кирилл Леонтьевич Шакурин, молодой, энергичный, прекрасно разбирающийся в литературе и вообще весьма эрудированный (например, его знаниям в области алкогольных напитков позавидовали бы иные сомелье), и беседа продолжалась ещё какое-то время, пока Кирилл Леонтьевич не показал подчинённым, – движения бровью было почти нечитаемо, но редакторский отдел хорошо знал мимику своего шефа, – что пора приступать к работе. Через минуту все занимались своими делами.

Владлен с тайным вздохом проводил глазами зеленоглазую Марго, покинувшую редакцию, и зашёл к заведующему в кабинет. Отдал дискету с текстом романа. Спросил, кивая на дверь:

– Давно у вас эти… перестановки?

– Два месяца назад увеличил штат, – ответил Шакурин, то и дело отвечая разным абонентам по мобильнику. – Странный всплеск покупательской активности на фоне общего падения интереса к чтению книг. Уже понятно, что книга потихоньку уходит, сдавая позиции компьютерам и мобильным телефонам, да и в продажу поступает все больше гибких смартиков.

– Я бы не купил, – сказал Владлен осуждающе. – Читать с ладони труднее, да и кайф не тот.

– Согласен, но молодёжь думает иначе. Тем не менее у нас пока идиллия, приходится работать с большей нагрузкой. Подумываем о расширении редакции, будем издавать электронные книги на разного рода физических носителях.

– DVD?

– Не только, на любых носителях, имеющих уже разработанные программы, в том числе на смартиках. Для этого, кстати, и взяли нового сотрудника. Вы её видели – Маргариту.

– Симпатичная девочка, – небрежно бросил Владлен.

Шакурин улыбнулся:

– Девочкой назвать её трудно, ей двадцать шесть, плюс две трёхлетние дочки – у неё двойня.

– Что же муж заставляет работать при таком положении?

– Она вдова. Муж погиб в автокатастрофе, он был гонщиком. Сейчас Маргарита одна, живёт в Бутове с бабушкой.

Владлен невольно покачал головой:

– А с виду не скажешь, что у неё двое детей…

– Она славная, исполнительная, хороший специалист. В общем – подарок судьбы, как говорится, вот только счастье своё не нашла. Хотя, с другой стороны, дети – тоже счастье?

– В наши времена трудно растить их одной, несмотря на пособия и соцпомощь. Если никто больше не помогает.

– Такова жизнь, – философски заметил Шакурин. – Забирает то, что совершенно необходимо, подсовывает то, что совершенно не нужно.

– Жизнь полна страданий, – кивнул озадаченный Владлен, размышляя над словами собеседника. – Но прекращение страданий возможно, и есть путь, выводящий человека из этого состояния.

– Вам видней, вы об этом пишете, – улыбнулся Кирилл Леонтьевич. – Кстати, мне звонили странные люди, требовали, чтобы издательство больше не печатало ваши книги.

– Как? – удивился Тихомиров.

– В самом прямом смысле. Грозили, что, если мы опубликуем новую книгу, нами займётся Главное управление по борьбе с экономическими преступлениями.

– Круто! На вас накоплен компромат?

– Компромат можно слепить практически на каждую коммерческую структуру. Хотя надеюсь, что мы ничего противозаконного не делаем.

– И что же вы решили?

Шакурин снова улыбнулся:

– Будем печатать. Вот договор, читайте.

Владлен бегло просмотрел текст договора, стандартного по своей применимости на территории России, подписал.

– Аванс получите в бухгалтерии, – сказал Кирилл Леонтьевич. – Но с октября этого года мы просим вас рассмотреть предложение по безналичному расчёту и налоговому обслуживанию. У нас создаётся новая структура, облегчающая жизнь писателей, особенно тех, кто сотрудничает с издательством эксклюзивно. Вам даже не придётся самому ежегодно составлять налоговые декларации.

– Прекрасно! – пожал плечами Владлен. – Всегда готов. Скажите, Кирилл, а удобно ли будет, если я…

Он хотел сказать: «Удобно ли будет, если я приглашу Маргариту в ресторан?» – но сдержался.

– Что удобно? – спросил Шакурин, блеснув глазами. – Взять над Маргаритой шефство?

Владлен смутился.

– Я хотел просто…

Заведующий редакцией с улыбкой махнул рукой:

– Думаю, вы не нуждаетесь в рекомендациях издательства. Скажу только как мужчина мужчине: Марго – изумительная девушка! Мне она тоже нравится… – Он сделал строгий вид. – Как редактор.

Тихомиров засмеялся, ощущая облегчение.

– Я вас понял. И прошу прощения.

– Ну что вы, это же здорово, когда сотрудники издательства нравятся писателям, да ещё таким известным. Заходите к нам чаще.

Владлен пожал руку Шакурину, попрощался с редакторами, по-прежнему не видя Маргариту, и направился в бухгалтерию, гадая, где девушка может быть.

Разгадка пришла сама собой: зеленоглазая Марго встретилась ему на лестнице, ведущей на пятый этаж здания, где находилась бухгалтерия издательства.

– Уже уходите? – остановилась девушка.

Сердце ухнуло вниз, слова застряли в горле, потребовалось значительное усилие, чтобы сохранить внешний уверенный вид.

– Ещё остались кое-какие дела. Зато потом я свободен как птица, в отличие от вас. Кстати, – вдруг решился Владлен, – я не слишком вас шокирую, если приглашу в ресторан на ужин?

– Нет, не слишком, – улыбнулась Маргарита. – А я не слишком вас огорчу, если откажусь?

– У вас вечером дела? – сокрушённо кивнул он.

– Дети, – ответно покачала она головой. – У меня две девочки, Аня и Саша.

– Плюс бабушка.

– Откуда вы знаете?

– Из милиции сообщили.

– Правда?!

Владлен засмеялся.

Маргарита сконфузилась.

– Я сморозила глупость.

– Существует справедливый баланс: женщины чаще говорят глупости, мужчины чаще делают. Я просто пытался пошутить. И всё же я бы очень хотел встретиться с вами. Неужели бабушка не посидит с девочками?

– Вы действительно этого хотите?

– Ну конечно, честное слово! Я уже давно ищу смысл жизни и никак не могу найти. Вы мне поможете.

Маргарита улыбнулась:

– Моя приятельница тоже так иногда говорит: ищу смысл жизни, – и добавляет: найду – перепрячу, без него жить легче.

Владлен снова засмеялся, ощущая пьянящую окрылённость.

– Так вы согласны?

Маргарита неопределённо повела плечиком, поглядывая то на папку в руке, то на дверь, ведущую к выходу на этаж, потом кивнула:

– Хорошо, давайте сходим.

– Отлично! – обрадовался Тихомиров. – Я подъеду к издательству к шести, вас устроит?

– Нет, не надо к издательству, лучше встретимся где-нибудь в центре, на Пушкинской площади, в семь часов.

– Хорошо, как скажете. Куда пойдём?

– Мне всё равно.

– И мне всё равно, я Москву не очень хорошо знаю.

– Тогда пойдём в «Пушкин», это совсем рядом с памятником Пушкину. Говорят, там очень вкусно готовят.

– Ну и прекрасно! Посвятим вечер чревоугодию. В семь буду вас ждать у памятника.

Маргарита кивнула и быстро побежала по лестнице вниз, только каблучки застучали.

Владлен остался на лестнице, испытывая эйфорическое чувство победы над пространством и над собой, что было важнее. Он всегда знакомился с девушками трудно, несмотря на спортивно-решительную внешность, особенно с теми, кто ему нравился, но тут вдруг переступил некую черту и почувствовал себя творцом того самого смысла жизни, о котором только что шутил.

В половине седьмого он уже ждал Маргариту у памятника Пушкину с красной розой в руке. Гуляющих в этот жаркий августовский вечер было мало, и на него посматривали с укоризной, как ему казалось, будто именно он был виноват в опустившейся на город жаре. Однако Владлен стойко терпел зной и был невозмутим, как змей, ожидавший жертву.

Это сравнение пришло на ум неожиданно, и он обдумал его со всей серьёзностью, пока не отверг начисто: Маргарита на жертву не походила, несмотря на своё зависимое положение, а он сам на змея не тянул.

Девушка появилась из подземного перехода минута в минуту, одетая в лёгкий летний сарафан, с белой сумочкой через плечо.

– Я не опоздала?

– Нет, – заулыбался Владлен, протягивая розу и откровенно любуясь её фигурой. – Я жду вас всего три часа.

Маргарита засмеялась. Она вообще была очень непосредственна и не боялась улыбаться и смеяться.

– В таком случае я вас прощаю.

– За что? – озадачился он.

– Если бы вы ждали меньше, я бы не пришла. – Маргарита понюхала розу. – Красивая… идёмте?

– Может, сначала погуляем по бульвару?

– Давайте погуляем.

Они спустились в переход, вышли на Тверской бульвар, медленно двинулись в противоположную от кинотеатра «Россия» сторону.

Мимо с криками пробежали какие-то смуглолицые парни, толкая прохожих. И тотчас же с двух сторон к ним кинулись люди в штатском, появилась милиция. Смуглолицых настигли, умело повалили на асфальт, быстро заковали в наручники. Подъехали два джипа, – всё это на глазах не особенно удивившихся гуляющих, – парней затолкали в машины, и те уехали. Стало тихо.

– Ничего себе! – опомнилась оторопевшая Маргарита.

– Классная работа! – кивнул Владлен со знанием дела.

– Вы о чём?

– О задержании. Наверно, мы стали свидетелями какой-то операции по захвату бандитов. Причём это явно приезжие, да ещё исламисты.

– У нас много исламистов, – поёжилась девушка. – Каждый день кого-то грабят, бьют, дерутся, убивают. Прямо джихад какой-то!

– Джихад – это священная война с неверными, – сказал Владлен. – И объявляют его как раз радикальные исламисты, фанатики, далёкие от истинных религиозных установок. Кстати, с одной стороны, это уродливое явление, а с другой – закономерная реакция древней культуры на агрессивную антикультуру Запада.

– Но ведь исламисты уничтожают всех: и своих, и чужих, добрых и злых, плохих и хороших!

– А ты попробуй отделить плохих от хороших, – перешёл на «ты» Владлен. – Сможешь?

Маргарита подумала.

– Не знаю…

– Вот видишь? Я тоже иногда не могу сразу определить, плохой человек встретился или хороший. Многие говорят так умно и красиво, что веришь каждому их слову. А на поверку выходит – это просто пустозвон. Встретился мне недавно один такой – изумительные речи вёл, всю подноготную властных структур поведал, рассказал, как надо управлять государством, а потом просто кинул в одном деле…

– Каком?

– Это не интересно, – пробормотал слегка расстроившийся Тихомиров. – Всё уже в прошлом. Но говорить он умеет и в самом деле сверхубедительно.

– Недаром существует пословица: человек не то, что он говорит, а то, что делает.

– Ты права.

– Я тоже сталкивалась с такими людьми. Но как же быть? Злых и бессердечных людей больше.

– Есть только один способ – натравить зло на зло! И воспитывать детей в правильном направлении. Слыхала что-нибудь о Школах Шерстнева?

– Нет.

– Это удивительные Школы, воспитывающие детей согласно древним традициям и открывающие их таланты.

– Вы учились в такой Школе?

– Зови меня на «ты». Нет, я не учился в Школе Шерстнева, но знаю о процессе от людей, которые близки к воспитанию нового поколения. Дети в этих Школах проходят весь курс обычной средней школы за четыре-пять лет. Представляешь? Кстати, твои девочки тоже могли бы там учиться.

– Вряд ли у них есть способности…

– Способности есть у каждого ребёнка, их только надо уметь выявить. Что и делают учителя в Школах Шерстнева.

– Разве они есть в Москве?