Бесконечность не предел (сборник)

«Юстина?»

«Устинья».

«Здесь её зовут Юстиной, она майор полиции. Поэтому здесь у меня есть понимание и профессиональная поддержка. Где работает ваша Устинья?»

«Администратор в гостинице. Но ты не беспокойся, у меня в нашей полиции есть свои люди, помогут, если что».

«Осторожнее с привлечением копов, убедись сначала, что они надёжные союзники. Проболтаются случайно – будет тот же результат».

«Я позабочусь об этом».

«Заканчиваем контакт. Был рад с тобой познакомиться».

«Взаимно, – ни капли не слукавил Саблин. – Хорошо бы и мне научиться путешествовать по числомирам».

«Прохор научит своего визави у вас, а он тебя, попроси, это уже суровая необходимость. Ну, бывай, Дан Саблин, жди в гости».

«Пока, Дан Саблин».

«Слива» в голове Саблина сморщилась, увяла, расплылась призрачным дымком, оставив лёгкий трепет сожаления и ожидания. Но одиннадцатый Саблин обещал вернуться, как Карлсон, живущий на крыше, и это вселяло надежду на продолжение «банкета».

Из кроссовера «Вольво», принадлежащего, по словам Виктора, заместителю министра природных ресурсов, вышли два парня в строгих чёрных костюмах, несмотря на летнюю жару, и в белых рубашках, закурили, поглядывая на окна дома Прохора.

Саблин понаблюдал за ними, оценивая родившееся решение, потом позвонил в ГИБДД:

– Витя, просьбочка одна имеется.

– Хоть две, чемпион, – ответил жизнерадостный капитан.

– Не мог бы ты послать патруль на Ярунову Гору, дом сорок пять «А»?

– Что там такое?

– Толкутся во дворе какие-то криминального вида мужики, и машина у них та самая, что я просил тебя пробить по базе.

– Джип «Вольво» У 444 ТТ?

– Именно. Похоже, приехала банда, жаждет разборок, неплохо бы у них документы проверить.

– Да вроде ориентировок у нас никаких нет.

– Пошли группу, будь другом, а я посмотрю, как они будут себя вести.

– Ладно, сейчас дам указивку.

– На меня только не ссылайся.

– Будь спок.

Патрульный «Рено Логан» подъехал неожиданно быстро, буквально через три минуты, остановился рядом с «Вольво». Из него вышли двое полицейских с пистолетами-пулемётами «Кедр» через плечо, умело расположились – уступом, прикрывая друг друга, положив руки на рукояти «Кедров».

Между ними и водителем завязался разговор.

Водитель, приоткрывший окно со своей стороны, сделал неприличный жест.

Из патрульного автомобиля ДПС вылез ещё один полицейский, направил на лобовое стекло «Вольво» ствол новенького автомата «АК-22».

Водитель воздел руки к потолку кабины, протянул полицейскому лейтенанту права, потом ещё какое-то удостоверение с красной корочкой.

Лейтенант прочитал, вернул, козырнул, отступил в сторону. Полицейские вернулись к своей машине, о чём-то совещаясь. Лейтенант, оглядывающийся на кроссовер, придвинул к губам усик рации.

«Вольво» зарычал, сдал назад, развернулся и выехал со двора. Полицейские ему не мешали.

«И так будет с каждым!» – с мрачным удовлетворением подумал Саблин, понимая в душе, что это не решение проблемы. Если парни в кабине «Вольво» получили задание пасти Прохора Шатаева, они будут его выполнять всеми способами, минуя мешающие факторы, и отменить задание мог только господин замминистра, в которого, наверно, и вселился Охотник.

Саблин покрутил головой, выжимая сцепление.

Нашли же в ком прописаться! Или это был ближайший доступ? С другой стороны, им дали понять, что двор объекта наблюдения находится под контролем полиции, поэтому вряд ли они станут предпринимать меры активного воздействия. А завтра утром нас тут уже не будет.

Саблин вырулил на улицу, кроссовер не обнаружил и поехал к себе в офис готовить отъезд Прохора.

Долина троллей

Бейсджампинг не зря считается одним из самых опасных экстремальных видов спорта. Спортсмены прыгают не только с высоких башен, мостов и сооружений, но и со скал в опасной близости от них, и немало случаев описано в истории бейсджампинга, когда спортсменов сносило к стенам небоскрёбов или скал и они разбивались насмерть.

Первый чемпионат мира по бейсджампингу прошёл в Малайзии, в Куала-Лумпуре, в августе 2001 года. Бейсеры из шестнадцати стран мира прыгали с небоскрёба Петронас Тауэрс высотой около трёхсот метров, состязаясь в скорости и точности приземления.

Но появился бейсджампинг как вид спорта ещё в 1978 году, когда оператор Карл Бениш установил на скале Эль-Капитан^[10] видеокамеры и снял прыжки с парашютом типа «крыло» четвёрки англичан во главе с Кентом Лейном.

Обычные парашюты для подобных прыжков не пригодны, нужны специальные, с динамическим управлением, препятствующим дестабилизации на малых высотах и кручению тел спортсменов.

Прыгают по-разному.

Помощник держит вытяжной парашют в руках – это прыжок пайлот-шут-ассист, самый простой.

Фрифол – спортсмен открывает парашют самостоятельно.

Тард – заранее открытый и уложенный определённым образом парашют спортсмен держит в руке и бросает вперёд в момент отделения от объекта.

Вронг – прыжок спиной вперёд.

И наконец, самым красивым, по мнению Прохора, прыжком являлся вингсьют с использованием специального костюма-крыла. С его помощью можно и парить, и выполнять различные трюки, и участвовать в групповых прыжках. Чаще всего вингсьюты применяются именно во время прыжков со скал, таких как в Трольстигене.

Трольстиген – Стена Троллей является частью горного массива Трольтинден в Норвегии и располагается недалеко от Тронхейма, в районе Рамсдаль на западном побережье страны. Высота Стены – тысяча сто метров.

В конце XX века власти Норвегии закрыли район для проведения соревнований, так как гибло много спортсменов. Но в начала XXI века были разработаны новые костюмы и парашюты для бейс-прыжков, безопасность этого вида спорта повысилась, и в Трольстигене вновь начали проводиться чемпионаты мира.

– Откуда ты это знаешь? – спросил Саблин у Прохора, слушая его рассказ, пока такси везло туристов из Тронхейма в Домбас. – Ты же тут не был.

– От Усти, – рассеянно ответил Прохор, любуясь пейзажами. – Она здесь уже четвёртый раз.

Из Тронхейма ехали по знаменитому шоссе Е6 к Домбасу, главному турцентру Долины Троллей. Пообедали в маленьком кафе на балконе второго этажа кемпинга с незапомнившимся названием, снова сели в «Вольво».

Живописная дорога постепенно сузилась и нырнула в ущелье, с отвесными стенами и высокими скалами с шапками снега на вершинах. Солнце в ущелье заглядывало редко, поэтому ехали в сумраке вдоль порожистой реки с множеством водопадиков.

Прохор сначала фотографировал наиболее запоминающиеся ландшафты на айком, потом перестал.

Саблин его понимал. Красивых мест хватало, и снять все на видео не представлялось возможным.

Остановились в пятизвёздочном кемпинге «Мджелва» на берегу красивого озерца, окружённого светлым берёзовым лесом.

Саблин заранее выяснил, где разместились спортсмены из двадцати восьми стран, прибывшие на чемпионат, поэтому русскую делегацию искать не пришлось, она поселилась именно в «Мджелве».

Кемпинг был забит до отказа норвежскими и немецкими туристами. Но Саблину каким-то чудом (он не вдавался в подробности) удалось выпросить у администрации комнату в переходе между корпусами, вполне возможно, принадлежащую обслуживающему персоналу, и вновь прибывшие устроились в ней. К счастью, все необходимые минимальные удобства в комнате имелись.

Выяснив, где происходят соревнования, Прохор и Саблин доехали до Трольстигена на электробасе, курсировавшем между гостиницами долины, и направились к подножию Стены Троллей, где была оборудована прекрасная площадка для приземления бейсеров.

По обе стороны площадки были установлены гигантские экраны размером десять на пять метров, которые в подробностях показывали спортсмена и его прыжок. Для этого вся Стена Троллей была нашпигована видеокамерами.

– Как они туда попадают? – спросил Саблин, глядя на гребень скалы из-под козырька руки. – Неужели влезают?

– На вертолётах, – пояснил Прохор как знаток. – А было время – влезали.

Соревнования в этот день, по сути, заканчивались.

Спортсмены совершили уже по два прыжка и готовились к третьему, завершающему.

Основание Стены заполонили толпы зрителей, прибывших не только из других районов Норвегии, но и из других стран света. Многие сидели на прихваченных из автомобилей стульчиках, держа в руках подзорные трубы, но в основном болельщики стояли вдоль ограждений, нацелив на вершину Стены Троллей разномастные бинокли.

Из их разговоров (слышалась английская, немецкая, норвежская, эстонская, русская речь) Прохор без труда уяснил, что Стена Троллей входит в группу скал «Big Wall», в которой числятся самые знаменитые и сложные для альпинистского восхождения стены в мире, такие как Эль-Капитан, Транго Тауэр и другие. Впервые на норвежскую Стену поднялись две команды одновременно, норвежская и британская, ещё в далёком 1965 году. Но прыгать с неё начали гораздо позже, в начале 80-х прошлого столетия. И именно здесь в 1968 году погиб родоначальник бейсджампинга Карл Бениш.

Услышав эту историю, Прохор стал пристальнее следить за кромкой уступа на высоте километра, с которого и прыгали спортсмены на вингсьютах, поглядывая и на экраны. Хотелось первому увидеть, когда там появится Устинья.

Расположились они с Даном не в первых рядах зрителей, потому что протолкаться туда было практически невозможно, а чуть ли не у машин, окружавших площадку для приземления с трёх сторон.

Толпа дружно ахнула.

Прохор вгляделся в падающую со скалы фигурку, но это был мужчина в жёлто-оранжевом костюме-крыле, превращавшем его в гигантскую белку-летягу. Он сделал два пируэта и приземлился в центре холма.

Экраны повторили падение бейсера в красочных подробностях.

Зрители аплодировали. Было нежарко, всего под семнадцать градусов, дул ветерок, и одеты все были в куртки-блюминги либо в ветровки. Точно такая же ветровка синего цвета была и на Прохоре. Об экипировке тоже позаботился Саблин, о чём сам Прохор подумал только сейчас, уловив порыв ветра.

Новая фигурка – бело-сине-красная сорвалась с каменного уступа.

Но и она оказалась мужчиной, повторившим эволюции своего предшественника.

Устинья прыгала седьмой.

На ней был серебристо-чёрный вингсьют, у Прохора защемило сердце, когда девушка превратилась в птицу и сделала каскад пируэтов, на что толпа зрителей ответила ей восхищённым гулом и водопадом аплодисментов.

– Здорово крутанула! – заговорили рядом болельщики на английском, цокая языками. – Бейс-акро проходит как ласточка, вронг на два вьюри больше, и три ворда плюс! Будет чемпионкой!

Прохор и сам понимал, что Устя сделала что-то сверхоригинальное, перевод ему не требовался, лишь хотелось похвастаться, что прыгала его девушка.

– Отличный прыжок! – опустил свой бинокль Саблин. – Пойдём встречать.

О своём прилёте они Устинье звонить не стали. Прохор хотел сделать сюрприз, и теперь у него вдруг заколотилось сердце, будто это он сам только что совершил прыжок со Стены Троллей.

Саблин искоса глянул на него.

– Жарко?

– Холодно, – бледно улыбнулся Прохор.

– Посиди в палатке под холмом, попей кофе, я её приведу.

– Сам сиди, я не для этого прилетел.

Они двинулись к концу площадки, где в сетчатой изгороди были ворота для выхода прыгунов.

Устинья уже сняла вингсьют и в окружении парней из российской команды двигалась к выходу. Парни шутили, один из них держал девушку под руку, она смеялась, раскрасневшаяся и довольная.

В толпе раздались приветственные крики.

Спортсмены ответили, поднимая руки.

Устинья пробежала глазами по рядам зрителей и наткнулась взглядом на стоящих у ворот Саблина и Прохора.

Глаза девушки стали большими, она споткнулась, улыбка на лице сменилась выражением безмерного удивления.

Несколько мгновений Прохор и она смотрели друг на друга.

Прохор неловко развёл руки в сторону: мол, вот он я, извини.

Парень, державший Устю под руку, что-то сказал ей на ухо. Это был Глеб Мисюра, руководитель группы российских бейсеров.

Она вырвала локоть у него из ладони и, взвизгнув, метнулась к Прохору, с разбегу прыгнула к нему на грудь.

Раздались весёлые крики, возгласы, смех.

Спортсмены знали Прохора в лицо и не удивились, увидев его за оградой площадки приземления. Лишь Глеб помрачнел, вдруг почувствовав себя лишним, но Прохор помочь ему ничем не мог.

Он обнял девушку, вдыхая травяной запах её разгорячённого тела. Мелькнула мысль поцеловать Устю при всех, но она его опередила, чмокнув в щёку, потом в другую и в губы.

– Как я рада тебя видеть!

Он хотел сказать, что появился здесь по вполне прозаической причине – сбить со следа преследователей, устроивших слежку за ним в Суздале, но вовремя прикусил язык. В душе пели колокола и разгоралось странное чувство обладания сокровищем, пронизанное ожиданием перемен, и Устя играла в этом ожидании главную роль. Отпускать её, как раньше, одну куда бы то ни было больше не хотелось.

– В машину, – скомандовал Глеб Мисюра членам группы.

– Она поедет с нами, – бесстрастно сказал Саблин. – Мы знаем, где вы остановились.

Мисюра с сомнением посмотрел на него, перевёл взгляд на обнявшуюся пару.

– У нас режим…

– Мы довезём её до отеля, не волнуйся насчёт режима, всё будет в порядке.

– Грузимся, – отошёл Мисюра, явно расстроенный появлением соперника.

– За мной, – кинул Саблин, начиная спускаться к стоянке машин.

Поддерживая прильнувшую к нему Устю, Прохор двинулся за другом, переживая необычную для себя растерянность и гордость, что лучшая прыгунья чемпионата открыто проявляет к нему такие чувства.

– Я не верила, что ты прилетишь, – призналась она.

– Я же звонил.

– Звонил, но я не поверила, думала, просто поддержать хочешь. А когда увидела – чуть сердце не выскочило!

– Подумаешь – подвиг…

– Ты не представляешь, как мне приятно!

– Это очень заметно, особенно когда тебя ведут под локоток.

Устинья шире распахнула сияющие глаза.

– Ты меня ревнуешь?!

– Немножко, – кивнул он, сделав квадратное лицо.

Она фыркнула.

– Дурачок! Неужели не видишь?

– Что?

Устинья повернула его к себе, обняла за шею, не отводя взгляда.

– Я же люблю тебя!

Он уловил косой взгляд проходившего рядом Мисюры, пробормотал:

– На нас смотрят…

– Ну и пусть смотрят, я ни у кого ничего не краду.

Поцелуй был нежным и мягким…

Саблин ждал их у бежевого «Шевроле», каким-то образом сумев уговорить водителя отвезти всех троих в отель.

Прохор и Устя сели сзади.

Саблин по-английски продиктовал суровому на вид бородачу адрес отеля, и «Шевроле» неспешно отправился в путь, то и дело уступая дорогу другим автомобилям.

Впрочем, Прохора это не раздражало. Поймав ещё один взгляд Глеба Мисюры, команда которого усаживалась в белый фургончик «Вольво», он снова почувствовал себя хозяином положения, хотя никаких усилий к этому не прикладывал. Всё зависело от Усти, а она любила только его.

Вспомнились замечания Прохора-11, позавидовавшего положению «родича» из второго Ф-превалитета. В его числомире девушка по имени Юстина, та же Устя, только с иной судьбой, к Прохору относилась совсем иначе.

До кемпинга доехали всего за полчаса, несмотря на толкотню разъезжавшихся на своих авто по разным кемпингам зрителей.

– Завтра последний день соревнований, – сказала Устя пунцовыми от поцелуев губами; она как ухватила Прохора за руку, так и не отпускала. – Групповые прыжки. Мы пока на первом месте.

– Будешь чемпионкой, – предсказал Прохор, всё больше хмелеющий от близости девушки. – Я слышал разговор болельщиков, ты недосягаема.

– Ты меня дождёшься?

– Что значит – дождёшься? Я приехал поболеть, потом отпразднуем твоё чемпионство.

– Дома будем праздновать, ещё победить надо.

– Пробудем здесь несколько дней, – оглянулся сидящий впереди Саблин. – Съездим к фьордам, на озёра, погуляем по здешним достопримечательностям. Когда ещё удастся так спокойно отдохнуть?

– Мне нельзя, на работе ждут.

– Подождут, я всё улажу.

Устинья нерешительно сморщила носик, встретила понимающий взгляд Прохора.

– Вы что-то недоговариваете.

– Доберёмся до отеля, поговорим. Ничего особенного, – успокоил её Прохор. – Есть кое-какие проблемы, но они вполне решаемы.

Саблин искоса посмотрел на друга, однако возражать не стал. По его мнению, пугать Устю какими-то Охотниками, гоняющимися за Прохором из другого измерения, не стоило.

Доехали до кемпинга, расплатились с водителем.

– Я сейчас договорюсь с ребятами на вечер, мы будем разбирать сегодняшние полёты, и вернусь. – Устя умчалась к подъехавшему фургону команды.

– Нам придётся рассказать ей о Прохоре-11, – рассеянно пробормотал Прохор, провожая девушку глазами.

– Я только что хотел предупредить тебя, – ответил Саблин, – чтобы ты не вздумал сообщить ей об этом. Усте ни к чему знать о существовании «родичей» из других измерений.

– Будет хуже, если мы случайно проговоримся и она поймёт, что всё не так просто.

– Мы?

– Ну я. Да и Охотники могут объявиться поблизости или того хуже – вселятся в неё. На мой взгляд, ей нужно аккуратно рассказать всё, в пределах необходимого.

Саблин подумал, разглядывая толпу туристов.

– Может, ты и прав. Сам соображай.

Прибежала Устинья, счастливая и радостная.

– Всё, договорилась, до вечера я свободна, как ветер. Куда идём?

– Сначала покажем, где мы поселились, – взял её за руку Прохор. – Потом пойдём обедать.

– Обедайте без меня, – отказался Саблин, берясь за айком, – у меня дела. Встретимся часа через полтора, освобожусь, позвоню.

Он заговорил по мобильному и отошёл.

Устя с сомнением посмотрела ему вслед.

– Неудобно получается…

– Не переживай, Дан деликатный человек, он просто дал нам время побыть вдвоём.

– Вот поэтому и неловко.

Они вошли в двухэтажный, с деревянными полуколоннами, вделанными в стены, отель, возле которого царила суматоха: подъезжали и отъезжали машины, толпами входили и выходили туристы, слышалась разноязычная речь, шутки и смех.

Прохор открыл номер, пропустил Устю.

– Конура, – сказала она, разглядывая убранство крохотной комнатушки, где едва умещались две односпальные кровати, столик, тумбочка и стул. Окно номера выходило на близкий лес и горы, поэтому гостей кемпинга видно не было, слышался лишь их приглушённый говор сквозь дверь.

Прохор остановился, отмечая гулкий голос сердца.

Устя оглянулась.

– Что стал? Будешь переодеваться?

Он продолжал смотреть на неё, не двигаясь.

Девушка прикусила губку, разглядывая Прохора как нечто новое для себя, сделала к нему шаг, другой. Остановилась, подойдя вплотную. Тишина и ожидание окутали их призрачным облачком.

Толчок сердца сдвинул не грудь, но Вселенную вокруг.

Он дотронулся руками до застёжки её куртки.

Руки Усти легли на его плечи.

Куртки невесомыми птицами слетели на пол.

Пальцы вдруг приобрели небывалую чувствительность, ощутив шёлк её кожи и даже пульсирующие токи энергии под ней.

Упала блузка, джинсы, его рубашка…

Он опустился на колени, стал целовать её живот, родинку на бедре, поднялся к выпуклостям груди…

Всё вокруг исчезло, кроме марева и теми живота, они оказались на кровати, и он снова целовал её, и вошёл, и беззвучно закричал от неистового желания и удовольствия, и она выдохнула бессловесную песню, и он полетел сквозь неё навылет, стремясь быть нежно-огненным, услышал:

– Ты счастье моё… судьба моя…

Откинулся рядом, бурно дыша, продолжая сжимать рукой грудь Устиньи, потом перевернулся на спину, раскинув руки, начиная приходить в себя.

Ничего не говорили, просто остывали, вслушиваясь в утихающую бурю внутри их самих.

Потом искупались под душем и снова легли, чтобы понежиться и отдохнуть, и снова сорвались в полёт, которому невозможно было подобрать ни аналогий, ни названия.

Снова искупались. Устя начала одеваться, но Прохор удержал её:

– Не спеши, у нас ещё есть время.

Она с сомнением глянула на часы, но послушалась, легла рядом, положила голову ему на грудь.

– Ты изменился.

– Ерунда, – не согласился он.

– Нет, я чувствую. Ты так никогда меня не хотел!

– Ну, соскучился.

– Не пытайся увильнуть, ты изменился, это заметно, значит, что-то случилось. Не расскажешь – поссоримся.

Он полежал с минуту, перебирая её волосы, размышляя над проблемой, как не испугать подругу своим «психическим раздвоением», потом решил ничего не утаивать. Характер Усти был намного твёрже, чем у него, и устрашить её рассказом о контакте с «потусторонним» Прохором было сложно.

– Ты знаешь, что я увлекаюсь числонавтикой.

– Только не начинай издалека, хорошо? Через полчаса придёт Дан, а нам ещё надо привести себя в порядок.

– Я не начинаю издалека, просто всё началось с математики, во что трудно поверить. Оказывается, есть ещё фанаты, увлекающиеся числонавтикой, формологией и кое-чем другим, связанным с этими дисциплинами. Но живут они не здесь.

– Ты хочешь сказать, не в Норвегии? Или имеешь в виду – не в России?

– В России, но другой.

– Не понимаю.

Прохор ещё чуть помедлил и выложил Усте всю историю своего знакомства с Прохором из одиннадцатого Ф-превалитета. Закончил:

– У тебя всего два пути. Первый – посчитать меня больным и предложить лечиться. Второй – поверить. Какой выбираешь?

Устинья села, застеснялась под его взглядом, натянула на грудь до шеи простыню.

– Я знаю тебя не первый год, шизиком ты не выглядишь. Твоя история выглядит логично.

– Короче, Склифосовский.

– Я тебе верю! Но ты не рассказал мне всего. Где живёт этот второй… Прохор, почему выбрал тебя, кто такие Охотники, и так далее.

– Всему своё время. Ты должна принять главное: моя информация, к сожалению, опасна, Охотники уже начали следить за мной, а что они предпримут, если догадаются, что я знаю всё, неизвестно.

– Но ведь это бред! За что можно преследовать человека, занимающегося математикой?

– Формонавтикой.

– Какая разница? Ты же ничего плохого не делаешь!

– И тем не менее существуют Охотники, которым не нравится, что есть люди, свободно переходящие из мира в мир.

Она зажмурилась, потрясла головой.

– Представить не могу! Хочу проснуться.

– Если это сон, то слишком реальный. Давай одеваться, пойдём обедать.

– Дан знает?

– Знает. – Прохор хотел простодушно признаться, что именно Саблин уговорил его прилететь в Трольстиген, но Устя могла обидеться, а ему уже и самому начало казаться, что идея посетить чемпионат мира по бейсджампингу принадлежит ему. – К нему тоже приходил «брат».

– Какой брат? Ах да, ещё один Данияр?

– В одиннадцатом числомире того Саблина зовут Данимиром.

– Как интересно! – хлопнула в ладоши Устинья. – Ты мне должен рассказать все подробности!

– У нас впереди целая ночь.

Они уже заказывали обед в ресторанчике отеля, когда в зале появился Саблин, подсел к ним.

– Пожалуй, я тоже поем. – Он жестом подозвал официанта.

– Где был? – поинтересовался Прохор.

– Изучал окрестности, – серьёзно ответил Данияр. – Тут много красивых видов. Но завтра после окончания чемпионата предлагаю переехать в другой отель, поближе к побережью.

– Меня не отпустят, – начала Устинья.

Саблин посмотрел на Прохора.

– Она…

– Всё знает, – закончил Прохор.

– Я всё улажу, к нам послезавтра прилетит Лера, и мы несколько дней проведём вместе.

– Это здорово. Ты кого-нибудь… заметил?

– Нет, всё тихо, и это замечательно. Конечно, сюда бы прилететь в середине июля, когда температура поднимется до двадцати пяти, но в принципе и так можно отдохнуть. Не возражаете?

– Мне надо предупредить Глеба, – виновато покосилась на Прохора Устя.

– Никаких проблем, мы тебя не крадём. Но у меня просьба: будь повнимательней к окружающим. Я уверен, что Охотники в Суздале нас потеряли, однако кто знает, какие у них возможности. Они и к тебе могут заявиться.

– Не понимаю смысла охоты.

– Я сам не очень понимаю, – признался Прохор. – Мой «родич» полгода мотался по числомирам, никого не встречая, и ничего не было, а потом за ним увязались Охотники. У него есть идея насчёт причины, но она не слишком убедительна, на мой взгляд.

– Какая?

Прохор отложил вилку, избегая взгляда Усти. Говорить ей правду не хотелось, но врать не хотелось ещё больше.

– Он искал тебя…

– Меня?! – удивилась девушка.

– В его числомире девушка Юстина, очень похожая на тебя, его… в общем… не любит, и он начал искать мир, где она его… в общем…

– Что ты мямлишь? Он искал… как ты говорил?

– Превалитет.

– Он искал превалитет, где эта Юстина его любит, так?

– В принципе…

– Да или нет?

– Да. Все люди как бы образуют родовые или трансперсональные линии, пронизывающие все слои «матрёшки», под которой подразумевается Вселенная, есть и твоя линия тоже. Эти линии соединяют множество «родичей», но они уходят не в прошлое или в будущее, а в глубь числоформной Вселенной. Твоя родовая линия, так уж случилось, везде пересекается с моей, отличия от цифры к цифре, от числа к числу накапливаются, кое-где мы вообще не знакомы, но в первомирах мы с тобой…

– Вместе? – лукаво спросила Устя.

– Почти, – кивнул он. – Я не знаю, если честно. А он живёт в одиннадцатом Ф-превалитете, где Юстина его… не любит. Такой вот сюрприз.

– Трудно поверить, что Охотники стали гоняться за ним по этой причине, – скептически хмыкнула Устя.

– Мне тоже так кажется. Он хочет найти причину и предложил мне помочь.

– Как ты ему поможешь?

– Надо подумать. – Прохор смущённо улыбнулся. – Говорят, я неплохой математик и логик.

Устя и Саблин переглянулись.

Подошёл официант, принес заказ Данияра, который выбрал суп из морепродуктов, и все трое принялись за еду.

До шести вечера прогуливались по Домбасу, любуясь новенькими кемпингами и цветниками возле них.

Потом Устинья убежала к своим на «разбор полётов», и Прохор почувствовал усталость.

– Полежу полчасика, если ты не возражаешь.

– Почему бы благородному дону не полежать, – согласился Саблин. – А я потолкаюсь в холле отеля, послушаю, о чём говорят туристы.

Он умылся и ушёл.

Прохор растянулся на кровати поверх одеяла, ленясь стащить джинсы. Впереди было несколько дней непритязательного отдыха, навязанного ему обстоятельствами, прогулки по норвежским ландшафтам, купание в фьордах, встречи с Устей и ожидание перемен.

Может, объявится одиннадцатый и расскажет, где был?

Прохор прислушался к себе, смежил веки, опускаясь в состояние полусна… и явственно услышал звук лопнувшей гитарной струны. Открыл глаза, отказываясь верить слуху, собираясь нырнуть в сон поглубже, и понял, что он не один.

– Кто… здесь?

«Учуял, братишка, – раздался в голове знакомый голос. – Совершенствуешься. Привет тебе из моего превалитета».

«Одиннадцатый!»

«Он самый, решил кое-что рассказать. Ты где?»

«В Норвегии, в Домбасе, Устя соревнуется здесь, прыгает со Стены Троллей, и я решил её навестить».

«Никогда не был в Норвегии. Ты один?»

«С Даном».

«Это правильно, тебе нужна охрана».

«Дан не охранник, он мой друг».

«Знаю, и мой тоже, и здорово мне помогает. Нам повезло, надо признаться, что они с нами. Не представляю, что бы я делал без своего. В него пытались вселить Охотника, но Дан его нейтрализовал, представ- ляешь?»

«Ни черта себе! Как они это делают?»

«Чего не знаю, того не знаю. Существуют, наверно, какие-то технологии вселения. Радует, что этому можно сопротивляться. Если Дан сумел выкинуть «квартиранта», значит, и любой сможет, надо просто узнать – как. Я собрался пошастать по «матрёшке», поискать нужный материал. Кто-то же в Безднах должен знать, как это делается».

«Возьми меня с собой!» – вдруг вырвалось у Прохора.

«Гость» помолчал несколько секунд, озадаченный предложением.

«Вряд ли получится. Я не смогу удержать твоё сознание под контролем».

«Попытайся!»

Пауза.

«Вообще-то даже интересно… хотя и опасно. А если ты не сможешь вернуться в тело?»

«Вместе вернёмся, ты поможешь».

«Учти, ты для всех потеряешь сознание».

«Предупрежу Дана. Не уходи, я быстро».

«Мне торопиться некуда».

Прохор схватил телефон, набрал номер:

– Дан, ты далеко? Зайди.

Саблин буквально ворвался в номер, ожидая увидеть чуть ли не киллеров с пистолетами, бегло оглядел комнату, расслабился.

– Ты меня напугал! Что случилось?

– У меня «гость».

– Какой го… а-а, – сообразил Саблин, глянул с любопытством, кивнул на потолок. – Оттуда?

– Он передаёт тебе привет.

– Взаимно.

– Мы с ним хотим побродить по числомирам, подежуришь в номере полчасика?

– Как это вы хотите побродить? Он там, ты здесь.

– Он сейчас тоже здесь. Попытаемся подцепиться друг к другу, вдруг получится? Я при этом буду в отключке, поэтому и хочу, чтобы ты посидел рядом.

– Чёрт! Как-то всё это неожиданно… без подготовки…

– Какая тебе нужна подготовка? Не на спецзадание выходим, не воюем в натуре, никуда не летим и не едем, а мне этот опыт будет полезен!

– А если Устя зайдёт?

– Объяснишь ей, что происходит.

«Может, в другой раз?» – спросил Прохор-11.

«Нет, сейчас! – с неожиданной для себя решимостью упёрся Прохор. – Иначе я так и буду ведомым».

«Какие мы амбициозные! – хмыкнул «гость». – Ведущим тебе ещё рано становиться».

«Когда-то же надо? Поехали!»

Прохор повозился на кровати, устраиваясь поудобней, помахал рукой Саблину:

– Я ушел.

– Возвращайся быстрей, – сказал Саблин, усаживаясь на стул возле кровати. – Ни пуха ни пера!

– Конечно, вернусь! – пообещал Прохор. – Куда я денусь.