Легенда о капитане Бероевой

Глава VIII. Орудие преступления

«Как здорово получается, что они разместились по разным кубрикам; значит, можно будет пообщаться без ненужных ушей», – раздумывала Оксана, направляясь в профессорскую каморку. Она располагалась между двумя отдельными помещениями, где раньше проживали убитый Попов и исчезнувший Григорович. Достигнув входных дверей, она замерла, уловив лёгкое движение в конце недлинного коридора. «За мной уже начинают следить», – сделала она небезосновательный вывод, просившийся сам собой. Покрутив черноволосой головой из стороны в сторону и никого, соответственно, не увидев, бойкая оперативница бесцеремонно толкнула непрочную преграду, отделявшую от учёного. Однако не все выглядело так просто, как ей бы того хотелось, – она надёжно была заперта́ изнутри.

– Кто там? – раздался голос Веремчука, слегка дрожавший, видимо, от нешуточного волнения.

– Капитан Бероева, – браво отчеканила Ксюша, – Константин Георгиевич откройте, пожалуйста, мне нужно с Вами поговорить.

Два раза щёлкнул личинный замок, и деловая брюнетка уверенным шагом проследовала вовнутрь крохотного, но уютного помещения. Хозяин скромной комнатёнки сел на застеленной кровати, а незваной гостье указал на металлический стул, обтянутый чёрной материей и проложенный губчатым поролоном. Они оказались прямо напротив. Едва усевшись, неугомонная оперуполномоченная перешла к интересовавшему делу:

– Я так понимаю, к рассказу американского коллеги у Вас имеются какие-то особые уточнения – наверное, он рассказал не всё?

– Вы знаете, милая девушка, – не скрывая тревожных эмоций, вполголоса промолвил смущённый профессор, – много странного творится на северной станции.

– Неужели?! – скривив левый край ироничных губ, заметила ехидная сыщица. – И что же?.. Давайте конкретней.

– Куда уж яснее, – не в силах сдерживать лихорадочную дрожь, высказался робкий геолог, – после того как обнаружился второй умерщвлённый труп, я стал замечать, что российские коллеги как-то от меня отдаляются, зато, напротив, сильно сближаются с учёными заокеанского представительства. Сначала необычное явление меня вроде бы беспокоило мало, но сейчас – когда сначала убит Попов, затем пропал Григорович, а потом Рамирес зачем-то сказал неправду? – я начал подозревать, что мы втянуты в какую-то худую интригу, жуткую и нелепую, которой сопутствуют сплошные опасности и чудовищные убийства.

– Возможно, – подтвердила Бероева, глядя глаза в глаза и намереваясь уточнить, зачем именно сюда прибыла, – вот Вы сейчас озвучили «сказал неправду» – что сие означает?

– Неоткровенный рассказ Джеймса заключается в некоем сомнительном обстоятельстве, – отметил Веремчук, покрываясь холодным потом, – с утра основной проход, позволявший попасть в подлёдную нишу, где мы все вместе работаем, почти целиком запорошило свежевыпавшим снегом – это неоспоримый факт. Нам, и действительно, пришлось как следует потрудиться, прежде чем до конца его откидать. Впоследствии бушевавшая пурга чуть-чуть поутихла и можно было не беспокоиться, что выходное отверстие сильно завалит, – в этом отношении мы работали совершенно спокойно. Ровно за час до окончания трудовых изысканий, к моему великому удивлению, Григорович вызвался идти освобождать некритически занесённый проход – зачем, непонятно?

– То есть? – не сразу сообразила сотрудница уголовного розыска.

– В противовес неправдивым словам Рамиреса, снега «понаносило» немного, – капли на побледневшем лице учёного становились гораздо крупнее, – и чтобы его убрать потребовалось бы не более получаса. Как я уже говорил, Григорович его не трогал, а направился напрямую в бескрайнюю неизвестность. Через несколько метров его пешие следы обрывались, зато появлялись гусеничные отпечатки, оставленные небольшим снегоходом, скорее всего двухместным. И что странно?! Мои американские коллеги не придали странному факту никакого значения, как будто им отлично известно, что там, до нашего появления, приключилось.

– Интересно, – оборвала Бероева натужную речь (бледное лицо измученного рассказчика вовсю обтекало холодным потом); заметив необычную особенность и проявляя нормальное участие, сердобольная девушка простодушно спросила: – Константин Георгиевич, Вы как себя чувствуете? Вам плохо?.. Может, сходить за доктором?

Тот ничего не ответил, а сильно закашлялся, безвольно хватая недостающий воздух и цепляясь руками за горло, – становилось очевидно, что он безвременно умирает. «Только бы не сейчас!» – в сердцах подумала Оксана, нежными руками подхватывая учёного, в предсмертных конвульсиях заваливавшегося на половое покрытие. «Он ведь готов был всё рассказать», – мысленно причитала сокрушённая сыщица.

Начиная хрипеть, Веремчук изобразил характерный жест, приглашавший сблизиться лицами. Сквозь душившую хрипоту, он изловчился произнести единое изречение, хотя и странное, но всё же понятное: «Та… ре… лка» – и тут же скончался. Ошеломлённая сотрудница закрыла очередному покойнику потухшие очи и пошла из профессорской комнаты прочь, чтобы разыскать доктора Джордана и позвать его на констатацию скоропостижной кончины. Какого же случилось её нелепое удивление, когда, едва оказавшись в общественном коридоре, она внезапно столкнулась с Майклом, который и сам активно её искал и который находился в состоянии крайнего возбуждения. Но не он один так страстно желал обнаружить российскую девушку – вместе с ним по зимовочной базе рыскал Уоркен, державший ответную радиограмму. Увидев Бероеву, оба радостно вскрикнули:

– Ксюша, нам срочно нужно поговорить!

– Лично с Вами, Док, мне тоже, – энергично ответила деятельная оперативница.

Прекрасно понимая, что возникшее дело не для «лишних ушей», вначале предложили высказаться добросовестному радисту. Пользуясь предоставленным шансом и передавая маленький клочок бумаги, он проговорил коротко, но и отчётливо:

– Пришёл ответ из России.

Поблагодарив его за аккуратную исполнительность, заправская сыщица быстро пробежала взволнованным взглядом присланный текст:

Москва. Центр

Капитану Бероевой О.В., оперуполномоченной

Проведение эвакуации считать мерой, пока преждевременной.

Действовать в строгом соответствии с инструкциями, полученными при вылете.

27.11.2017 года, 19 часов 20 минут.

Отпустив исполнительного радиста, Оксана пригласила Джордана в жилую комнату, где находился мёртвый геолог; она прекрасно понимала, что он хочет ей сказать что-то невероятно значимое, но всё же посчитала, что сначала необходимо осмотреть очередного покойника (пока ещё свежий), чтобы попытаться установить и причину и следствие, повлекшие его трагичную гибель.

– Посмотрите, Док, – придав себе серьёзное выражение, потребовала сотрудница уголовного розыска, едва они оказались внутри, – Как Вы думаете, от чего он скончался?

Хотя возбуждённый врач и сгорал от явного нетерпения, собираясь немедленно выложить некую страшную тайну; но исполнение прямых врачебных обязанностей взяло верх надо всем остальным, и он незамедлительно приступил к внимательному осмотру безвольного тела. Вначале он подробно изучил кожный покров лица, имевший неестественный, несколько коричневатый, оттенок, затем нажал пальцами (указательным и большим) на обе челюсти и попытался разжать у мёртвого трупа сведённые челюсти. Предпринимаемые попытки он сопровождал словесными комментариями:

– Кожа влажная, следовательно, перед недавней смертью скончавшийся профессор сильно потел, что даёт неоспоримое основание полагать – произошли серьезные сбои в сердечной деятельности. В то же время ротовая полость заполнена желтоватой пе́ной, и присутствует характерный запах горького миндаля́; могу предположить, мы имеем дело с цианистым калием, – опытный врач сделал короткое отступление и рассказал о типичных симптомах взаимодействия, – он убивает благодаря тому, что, при попадании в кровеносную систему, на клеточному уровне связывается с железом, лишая её способности переносить и транспортировать дополнительный кислород… смерть наступает в течении нескольких минут.

– Так и было, – согласилась Бероева, беря с тумбочки ровный стакан, наполовину заполненный прозрачной жидкостью и стоящий рядом с полулитровой пластиковой бутылкой (она содержала негазированную минеральную воду), – мы проговорили с ним не дольше семи минут, и с каждой секундой ему становилось всё хуже и хуже.

– Стой! – вдруг вскрикнул Джордан, перехватывая у неосмотрительной девушки стеклянный сосуд, заполненный оставшейся минералкой.

Не поднося его близко и держа на сравнительном удалении, он поводил им, располагая под осторожно вдыхающим носом; потом Майкл взял пластиковую бутылку и проделал с ней единообразную операцию. Он сделал неоспоримое заключение:

– Очевидно, покойный глотнул из представленного стакана, что и явилось для него заведомо роковым. Кстати, я очень удивлен, что после принятого яда он ещё какое-то время жил, и даже сумел говорить, – наверное, максимальная концентрация отравлявших веществ была небольшой, либо же мы сталкиваемся не с чистым цианидом, а с какой-нибудь менее убийственной производной.

– Жалко, конечно, безобидного научного деятеля; но хоть здесь-то всё более чем понятно и обошлось без мистического «зверюги», – заметила российская сыщица, не скрывая объяснимого сожаления (ведь она не смогла спасти очередного члена команды); однако на сей раз в её голосе чувствовалась и некая интонация убежденного вдохновения, что она наконец-то приблизилась к страшной разгадке.

Итак, истинная причина жуткой смерти в общей сложности была установлена. Как не удивительно, она полностью совпала с устойчивым мнением, изначально зародившимся у Оксаны. Теперь пора переходить к проблемам насущным, а значит, въедливой сыщице надлежало поинтересоваться, зачем же именно её разыскивал взволнованный доктор.

– Вы мне что-то хотели сказать, Док?

– Да, да, конечно, – оживился медицинский специалист, закончив с непосредственными обязанностями, – я кое-что нашёл, но как рассказать, даже не представляю – лучше увидеть, – он махнул правой рукой, приглашая на выход, – дело необычайно странное и, по-моему, не терпящее никаких отлагательств. Мне кажется, оно напрямую связано с нашим таинственным незнакомцем, так что безжизненный труп профессора можно пока оставить здесь – думаю, за несколько минут с ним ничего не случится? – а как закончим, я его обязательно уберу.

Они вышли из крохотного кубрика, но идти им пришлось не так далеко: доктор толкнул дверь соседней каморки. Она оказалась не заперта, а её распахнутая створка открыла доступ в комнату пропавшего Григоровича. Не останавливаясь на достигнутом, Джордан рассказал, что же явилось конкретной причиной столь пристального внимания.

– Суть такова, – начал он, остановившись посередине непросторного помещения, – около часа назад я проходил по общему коридору. Вдруг! Мой излишний интерес привлекло то странное положение, что дверь сюда остаётся незаперто́й и чуть-чуть приоткрытой. Естественно, нестандартная особенность показалась мне необычной. Почему? Как правило, нежилые отсеки всегда находятся в запертом состоянии, потому что, как всем известно, учёная профессура старается хранить собственные тайны достаточно ревностно.

– И конечно же, серьёзное расхождение стало вам интересно, – предположила Бероева, произведя внимательный осмотр и заметив торчавшую из-под кровати металлическую трубу; она уже нисколько не сомневалась, на что именно Майкл ей сейчас укажет.

– Совершенно верно, – подтвердил американский специалист, умудрённый немалым жизненным опытом, – когда я оказался внутри, мне моментально бросился на глаза продолговатый конец стального предмета, выглядывавший из-под спального ложа. Ты видишь его, милая Ксюша?

– Разумеется, – понимающе кивнула российская сыщица.

– Тогда можешь достать, – настоятельно потребовал Джордан.

Заинтригованная оперативница нагнулась и, потянув за металлическую основу, извлекла наружу чудно́й предмет, внешне похожий на большие ножницы, снабжённые удлиненными ручками и применяемые для перекусывания толстой стальной арматуры; единственным отличием являлось, что, вместо резавших частей, здесь устанавливались две вытянутые продолговатые рамки, расположенные друг против друга, от которых, соответственно вверх и вниз, отходили железные клинья, по форме напоминавшие остроконечные звериные зубы – в общем, представленная конструкция имела полную схожесть с волчьими челюстями, а вся её рабочая часть запачкалась жидкостью багрового цвета, выдававшей явное сходство с высохшей кровью.

– Это ещё не всё, – проговорил медицинский сотрудник, извлекая из дальнего конца два стальных снегоступа, напоминающих собой голую человеческую ступню (правда, намного бо́льших размеров).

Даже при невнимательном рассмотрении становилось более чем очевидно, что на всех десяти концах так называемых пальцев имелись за́гнутые штыри, изображенные в виде могучих когтей; к обуви они крепились с помощью специальных кожаных ремешков. Пока Бероева примеряла их на тёплые сапоги, Джордан достал из-под пустовавшей кровати нечто, похожее на подобие огромной звериной лапы, снабженной мощными стальными крюками; последнее устройство походило на когтистую длань, удерживаемую с помощью обыкновенной полудюймовой трубы, прива́ренной со стороны предполагаемого запястья и имевшей в длину не более сорока сантиметров. Желая продемонстрировать её в деле, Майкл сделал резкое маховое движение, показывая, как оставляются отчётливые следы звериного нападения. В то же самое время Оксана экспериментировала со «звериными челюстями». Смыкаясь между собой, они создавали тот самый лязгавший звук, который она слышала, когда они вместе с О’Нилом осуществляли первый выход из основного комплекса зимовочной станции.

– Всё правильно, – констатировал зрелый доктор, наблюдая за производимыми несложными опытами, – именно так и разгрызались безвольные тела мёртвых уже людей. Однако вначале их всё-таки убивали острым ножом, а уже потом имитировали чудовищное нападение огромного зверя, вычищая из туловища любые намёки, способные указать, что сперва производилось губительное воздействие обыкновенного человека. Извлечённые останки, скорее всего, складывались в какой-нибудь целлофан, от чего создавалась обманчивая иллюзия, что они якобы съедены; спинную кожу раздирали железной лапой, по-видимому, ею же извлекался и головной человеческий мозг – она изображена своеобразной лопаточной формой, а мозговое вещество, как известно, представляет собой целостную структуру, в результате чего её незамысловатое применение позволяет основательно вычистить черепную коробку. Мо моему субъективному мнению, ужасные телесные повреждения наносились с одной, единственной, целью – запугать непосвящённых членов полярной зимовки.

– Целиком разделяю Ваше профессиональное мнение, Док, – осознанно согласилась Оксана, отложив опасный предмет и неприятно поморщившись.

Последнее, что Майкл извлёк из-под злачной кровати, был удлинённый брезентовый чехол, в котором предположительно что-то осталось. Американский медик немного его потряс, после чего на половое покрытие выпал остроконечный нож, напоминавший российскую финку, снабженную узким лезвием, и длинным, и прочным.

– Вот и загадочная шарада сложилась: все чудовищные орудия находятся в полном сборе, – сделала Бероева обоснованный вывод, – и ничего здесь нет ни мистического, ни схожего с бездумным животным. Все совершённые жуткие преступления – это омерзительное дело рук, исключительно человеческих.

Пока она делала несложные умозаключения, Джордан складывал обнаруженные находки в предназначенный для их хранения цилиндрический кожух; найденное оружие (как и следовало ожидать) разместилось там и удобно, и равномерно.

– В убранном состоянии его можно вынести наружу спокойно и не привлекая к себе избыточного внимания. Что я хочу сказать? Скрытное перемещение ужасных предметов становится делом и обычным, и ничем неприметным, – высказал Майкл здравую мысль, которая и так была очевидна, – тем более что уличный тамбур находится в пяти метрах от дверцы, ведущей в спальную комнатку Григоровича.

– Да, Док, здесь я, пожалуй, с Вами всецело согласна, – подтвердила Оксана, что и сама она склонилась к уместному пониманию, – но сейчас надо подумать, где «убийственное хозяйство» покамест надёжно припрятать? По-моему, удобнее всего его разместить у Вас, в лекарственном морозильнике. Всё равно туда криминальный труп убиенного геолога нужно снести, заодно и кошмарные железки, под шумок, перетащим – непринужденно и не вызывая ничьих подозрений. Лично мне кажется, рано пока открываться, что нам уже всё известно, – Вы так не считаете, Майкл?

– Я мало разбираюсь в оперативной работе, – произнёс американский врач, на секунду задумавшись, – и готов, Ксюша, подчиняться любому профессиональному указанию. Единственное, мне хотелось бы уточнить: а не думаешь ли ты, что именно я могу быть причастным ко всем ужасным убийствам и что, выдавая сейчас преступные орудия, я преследую некий таинственный умысел?

– Говоря Вашими словами, Док, такой возможности я нисколько не исключаю, – не стала хитрить Бероева, – ни в чём нельзя считаться уверенной – положенное время всё расставит по нужным местам и покажет нам кто настоящий друг, а кто подлинный враг. Пока мы собираем голые факты, а детальные выводы будем делать потом. Засим содержательный диалог предлагаю закончить. Давайте побыстрее здесь уберёмся и отправимся ужинать, потому как для следующего мероприятия нам нужно основательно подкрепиться… у меня созрел некий конструктивный план, а осуществим мы его непременно нынешней ночью, – поделилась она созревшей идеей и, не вдаваясь в дополнительные подробности, перешла к задачам насущным: – Вы отправляйтесь за трупным мешком, а я буду ждать Вас в комнате скончавшегося ученого.

«Как знать? Не оказалось бы слишком поздно?» – проворчал медицинский специалист, направляясь выполнять пустячное поручение. Когда он вернулся, плутоватые заговорщики переместили мёртвое тело в чёрный пакет; в него же они спрятали и найденные орудия безжалостных преступлений. Закончив с непродолжительной упаковкой, вещественные доказательства (без привлечения посторонних) переместили в холодное помещение станционного медкабинета.

Глава IX. На Северный полюс

Ужинать на зимовочном комплексе садились ровно в двадцать часов. Перетаскивая и покойного профессора, и зловещие инструменты, замешкавшиеся оперативница с доктором чуть опоздали и прибыли в столовую, когда отужинавшие люди уже поднимались и покидали невместительное, неширокое помещение.

– Вы где задержались? – деловито поинтересовался О’Нил, заканчивая с пищевым насыщением и допивая горячий чай. – Я начал беспокоиться: не случилось ли с вами чего?

– Произошло, но не с нами, – бойко отвечала кареглазая девушка, начиная ловко орудовать металлической ложкой. – Геолог Веремчук скоропостижно скончался – пришлось его убирать.

– Убит? – поинтересовался американский агент, придав озабоченному лицу выражение, как будто случилась первая смерть во всей его жизни.

– Пока неизвестно, – удрученно заметила московская сыщица, заранее договорившись с Джорданом, что до поры до времени никто из них не будет распространяться об истинных причинах кончины учёного, – надо дождаться посмертного вскрытия – оно всё покажет. От себя скажу – в ходе визуального осмотра видимых признаков насильственной смерти на покойном теле не обнаружено.

– Но как, Ксюша, вам стало известно? – продолжал допытывать Джонни, выражая всё большее удивление. – Ведь научные деятели предпочитают наглухо запираться, а чтобы к ним попасть, обычно приходится чересчур постараться.

– Дверь в его комнату осталась чуть приоткрытой, – не моргнув и нахальным глазом, разъяснила Оксана, энергично уплетая гречневую кашу, приготовленную на ужин, – именно неестественный признак и привлёк мое крайнее любопытство. Захожу я, значит, в профессорский кубрик – хвать! – а он валяется без признаков жизни. Разумеется, я сразу же вызвала До́ка, а он, внимательно осмотрев геолога, констатировал внезапную смерть. Впоследствии пошла обычная процедура: целевое хождение за прочным пакетом, плановая загрузка безжизненного трупа в мешок, а следом неспешная переноска в морозильное помещение – все это вкупе и стало безгрешной причиной нашей непреднамеренной, зато понятной задержки.

– Но почему вы не позвали меня? – не унимался фэбээровец в сомнительной недоверчивости, чрезмерной активности. – Мне тоже было бы интересно осмотреть как мёртвое тело, так и место нового происшествия.

«Потому что ты «амриканський шпиён», Джонни», – подумала про себя Бероева, вслух же проговорила, продолжая строить наивную дурочку:

– Очень хотелось кушать, поэтому решили управиться побыстрее и дополнительно никого не тревожить. Веремчук уже старый, а смерть вроде бы ненасильственная. Мне думается, он, скорее всего, не перенёс тех ужасных потрясений, что свалились на северную станцию за последнее время – вот слабое сердце у него и не выдержало. Необъяснимое исчезновение Григоровича, опять же, могло спровоцировать какой-нибудь «неприятненький рецидивчик».

Объяснение казалось логичным, и О’Нил сделал вид, что спокойненько заглотил предложенную наживку; однако по его сумрачному лицу (если брать во внимание весь период необстоятельной болтовни) нет-нет да и пробегала чёрная тень недоверия, которая, как оно и положено, не ускользнула от зоркого глаза опытной сыщицы.

– Может, всё-таки проведём следующую ночку, что называется, вместе? – Джонни продолжил соблазнять неуступчивую красавицу, меняя основную тему и желая, по-видимому, поглубже усыпить недостаточную (по его мнению) бдительность российской коллеги.

– Раздобудешь весенних подснежников – и тогда без вопросов! – не отобразившись ни саркастической иронией, ни лёгкой улыбкой, произнесла лукавая оперативница без тени смущения и говоря на полном серьёзе. – Пока же можешь только мечтать.

Обычно, после недвусмысленных слов, бесперспективные разговоры принято прекращать – отшитый американец не стал особенным исключением, а поднявшись с узенькой лавки, обозначился недовольной гримасой и неторопливо направился к выходу. Проявленной реакции Оксане словно только и было нужно: быстренько расправившись с аппетитной едой, она, воспользовавшись, что они остались в непросторной столовой вдвоём, приблизилась к доедавшему доктору и чуть слышно ему прошептала:

– Не ложитесь сегодня спать, Док, и будьте настороже: нам предстоит провернуть одно небольшое, но очень занятное дельце.

– Хорошо, – ответил тот, хорошо себе представляя, что загадочное поведение может сейчас означать (он понимал – либо хитрющая оперативница всесторонне ему доверяет, либо она подвергнет его какой-то страшной проверке).

Непринужденно договорившись с податливым доктором, Бероева пошла искать другого, нужного ей, человека – в свете последних событий пообщаться с ним возникла острая, просто настоятельная, необходимость. Она выловила его в центральном коридоре, когда тот направлялся в общую комнату отдыха, чтобы закончить унылый вечер за баночкой холодного пива и за бессмысленным просмотром видеофильмов. Нетрудно представить, требуемый персонаж оказался не кем иным, как поднаторевшим специалистом в области технического обслуживания тракторо́в-снегоходов. Напустив на себя излишней таинственности, настороженная сыщица зазвала Сергея в поповский кубрик, где сразу же объяснила ему предпринятую предосторожность.

– Послу-у-шай, – начала она как бы издалека, заговорщицки понизив голос до лёгкого полушепота, – ты чем собираешься заниматься нынешней ночью?

– Как и обычно, – недоверчиво ответил смущённый механик, не понимая, чего от него понадобилось очаровательной полицейской, – спать буду… наверное.

– Почему, наверное? – моментально ухватилась Бероева.

– Потому что, я думаю, – попытался Ре́шетов разгадать туманные замыслы, – Вы собираетесь дать мне какое-то важное поручение, иначе не позвали бы под самым огромным секретом.

– Хм, а ты сообразительный, – удовлетворенно заметила сотрудница МУРа, без длительных предисловий решившая перейти к основному делу, – у меня к тебе будет дельное предложение?

– Я так и предположил – говорите.

– Сможешь ли ты управлять автобусным снегоходом?

– Без сомнения, – говоривший парень взял короткую паузу, а чуть поразмыслив, возбуждённо добавил: – Куда нужно ехать?

– Туда, куда обычно ездят «засекреченные» исследователи, – прошептала прекрасная собеседница, оглядываясь по сторонам, будто бы опасаясь, что их сумеют подслушать, – как думаешь, сможешь найти то тайное место?

– Легко! – без тени смущения отвечал молодой механик. – Вы спросите: как у меня получится? – поинтересовался Сергей, увидев вопросительное выражение, возникшее в ясных глазах московской оперативницы. – Все очень просто: тракторный снегоход предоставлен российскими МЧС и смонтирован по последнему слову современной науки и механической техники. Если говорить проще, внутри него имеется достаточно основных приборов, необходимых для правильной навигации. Ежели принять во внимание, что пространственные координаты и отправной и конечной точки занесены на постоянной основе, то автоматизированной машиной можно даже не управлять – на вмонтированном автопилоте она привезёт нас, куда ей заказано.

– Действительно? – неподдельно удивилась российская сыщица. – Это значительно облегчает насущную, хотя и непростую задачу. Ты как, готов сегодняшней ночью чутка прокатиться и самолично выяснить: зачем мы здесь все находимся и что же является той страшной и жуткой тайной?

– Разумеется, – ни на секунду не усомнившись, согласился Решетов с неожиданным предложением, – уж лучше быть вместе с Вами, чем сгинуть в лапах невиданного доселе злого животного.

– Кстати, – напоследок разъяснила Оксана, – никакого таинственного «зверюги» больше не существует, а значит, опасаться надо живых людей, обитающих на зимовочной станции, – убеждённо заверила и перешла к основным инструкциям: – Сейчас можешь отправляться смотреть телевизор, но, едва все начнут расходиться, тут же дуй в личную комнату и, кроме меня, никого не впускай – как бы сильно тебя не просили! И ещё одно обстоятельство: до моего прихода ничего не пей и, конечно, не ешь – всё ли тебе понятно?

Услышав однозначные заверения, поступившие от завербованного соратника, Бероева, пропуская его вперёд, покинула пределы небольшого расположения. Для бо́льшей конспирации сразу разъединившись, они поочередно прошли в общественный зал, предназначенный к вечернему отдыху. Оказавшись внутри, они скоротали лишнее время в спокойной, ни к чему не принуждающей, обстановке и сидели там, пока у других участников экспедиции не началось всеобщее погружение в глубокие, беспробудные сновидения. Когда около двадцати двух часов все разошлись по занимаемым кубрикам, туда же, следуя основному плану, отправились и российские заговорщики. Ещё два часа терпеливо дождались, пока непосвящённые зимовщики вконец не заснут.

Одиночные брожения в центральном коридоре давно уже прекратились. Проверив исправность боевого оружия и запа́сшись второй обоймой, а также дополнительной россыпью, Оксана тепло оделась и вышла наружу; она напрямую направилась к частично опустевшему кубрику, где квартировал техник-механик Ре́шетов (раньше он жил с убитым братом). Постучав условленным стуком, доблестная брюнетка вызвала того в коридор, после чего вдвоем они направились в приёмное помещение медицинского кабинета, где должен был дожидаться доктор Джордан, полностью собранный и готовый на выход. Как и договаривались, Майкл ожидал затейливую оперативницу, экипированный для выдвижения в непривлекательный путь. Едва завидев вошедшую сыщицу и завербованного члена команды, он бодренько заспешил, одевая и зимнюю куртку, и тёплую шапку. Итак, сплочённые соратники совсем уже собирались покинуть лечебное помещение, как на пороге столкнулись с молодым российским радистом, носивший имя Магомеда Алиева. Он обязан нести суточную службу с девяти часов вечера, сейчас же держался правой рукой за левую, по окровавленной ладони которой медленно, но уверенно струилась багряная жидкость, временами отдававшая ярким, едва ли не алым оттенком.

Двадцатидвухлетний парень, он чередовал дежурную вахту с американцем Биллом Уоркеном. Обращая внимание на примечательную внешность, стоит выделить следующие отличительные черты: громадное телосложение мало чем напоминало ту немужественную профессию, к какой он себя причислил, – мощная фигура представлялась внушительной и отличалась спортивной комплекцией; неуклюжая походка чем-то напоминала медвежью; лицо юное, почти детское, не отличалось особенной привлекательностью – оно выглядело и овальным, и излишне вытянутым; чёрные глаза, под цвет густым волосам, смуглая кожа и прямой, с маленькой аккуратной горбинкой, нос, выдавали очевидную принадлежность к кавказской национальности. Одетым он оказался в военную форму, отличавшую элитные подразделения специального назначения.

Нежданное появление раненого радиста, воочию увидевшего троих заговорщиков, экипированных для выхода в холодную стужу, могло спутать все грандиозные планы, разработанные и основательно, и чётко, и тщательно (ну и что, если пока он был обеспокоен повреждённой рукой, потом у него могли появиться вопросы и дополнительные, и совершенно ненужные). В общей сложности так оно и случилось. Едва столкнувшись на краю лечебного лазарета и едва увидев доктора Джордана, одетого в утеплённые вещи, Алиев неподдельно удивился и разом осведомился:

– Вы куда, мистер Майкл? Надолго?.. А я к Вам с серьёзной бедой.

Английский медик переглянулся с Бероевой – та опустила верхние веки и, чуть задержав в закрытом положении, вернула обратно. На всех иностранных языках продемонстрированный жест означает одно и то же – условленный знак согласия; во всяком случае, не говоря ни единого слова, сметливая девушка прекрасно давала понять, что согласна на вынужденный осмотр и сопровождавшие медицинские процедуры.

– Ну и… что тут у нас? – придирчиво обозначил Майкл, подхватывая повреждённую руку и начиная рассматривать широкую рану.

– Взялся оголять отпаянный провод, – виновато пояснил Магомед, пока искушённый врач раздевался, – от чрезмерной нагрузки у нас подобные казусы периодически происходят. Ремонтируя, изоляционную оплетку я держал двумя пальцами, а оголяя медные кончики, направил подручный нож почему-то вовнутрь, а не, как обычно принято, от себя. Печальные события не заставили долго ждать: я немного не рассчитал очередного движения, вследствие чего острое лезвие соскочило и хорошенечко меня полоснуло. Потекла обильная кровь, я попытался её остановить, но… как видите, мои старания не увенчались желанным успехом.