Гвардеец Бонапарта. Гордись, Европа: у тебя есть Россия!

«Всё это… – так, ничего особенного», – он стал читать дальше. – Описание похода в Россию… Сражения… Вопросы стратегии… Пожар Москвы, отступление… – и вдруг! – «вот это да-а! Вот это, пожалуй…» Нико заёрзал на стуле, углубляясь в чтение… – «так, это же почти готовый сценарий, да какой! – Интрига! Тайна!»

Он встал из-за стола, прошёлся. «Посоветоваться с Полем? – посидеть в кафе, прощупать, чем дышит… вот, вдвоём и возьмёмся!» Орли тут же решил отсканировать рукопись. Поразмыслив немного, он отсканировал лишь четверть её. Закончив эту возню, взял смартфон…

– Привет, старина! – — Да, с неделю как вернулся. – — А хрень всё это, расскажу на досуге. – — Как насчёт посидеть за чашечкой кофе? – — Ну и отлично. – — Конечно же, на старом месте, где и тогда, год назад… – — Да на углу проспекта Свободы и улицы Лаверюн, где ж ещё?! – — Хорошо, до завтра!

Нико обратил внимание, как у его приятеля, по мере просмотра листов отсканированной рукописи, начал проступать румянец на щеках и всё ярче загорались глаза! Он, просмотрев рукопись, попытался перечитать некоторые места…

– Нет, нет, – опередил его Нико, – возьми это всё домой, старик, а через пару деньков мы обсудим. Поверь, здесь и твоему таланту найдётся применение…

…Поль ушёл. Габриэлла ещё раз пересмотрела оставленную им отсканированную рукопись этого Орли, – «ну молодец, парень, посоветоваться решил! Ну что ж, теперь – за дело. Прежде всего следует составить план действий, а затем…» – Она уже потирала руки в предвкушении того, что последует затем.

«Итак, бесследно исчезнувшие сокровища Ордена Тамплиеров южной Франции… – начала она размышлять, – Так! Магистр Ордена, владелец аббатства Люнье, граф де Ла Форт… Ну и… Шарль д′Ор…» – она кривовато усмехнулась. Многодневное бдение в архивах с десяток лет назад принесло-таки свои результаты! – теперь она знала, например, что Шарль д′Ор, один из приближённых маршала кавалерии Императорской Гвардии Жана-Батиста Бессьера и что этот д′Ор пропал без вести в России… а затем, уже в начале двадцатого столетия, в Монпелье появляется семья неких Орлинских (принявших впоследствии фамилию Орли)…

Можно было бы предположить, что одна из ветвей генеалогического древа гвардейца шелестит младой порослью прямо над головой, здесь, в Монпелье! А тут, – на тебе! – само в руки! Знакомство с этим приятелем Поля, потомком – х-м! – д′Ора, пока не состоявшееся просто из-за того, что он исчез из поля зрения (потому она, собственно, и закадрила Поля, засветившегося в полиции во время съёмок в аббатстве), – знакомство это ещё впереди. Да! На ловца и зверь…

«Молодчина, Поль! – Отблагодарил! Ну а теперь он и без меня выкрутится… А что, денег поднакопил с моей помощью, ну а я… Да, правду говорят, что добрые дела и плоды приносят добрые!» – И Габриэлла стала собираться в дорогу… – сначала в Париж.

Поль ходил из угла в угол. Впервые в жизни, пожалуй, он не знал, что предпринять. А ситуация и в самом деле, непростая: подруга, к которой успел прикипеть и чувствовал себя обязанным… – нет, по-настоящему благодарным даже! – надолго его покидала (сославшись на необходимость закопаться в бумагах столичных архивов и на кучу других дел), а друг… – Николя же звал на крутое дело, рукопись, вот, даже презентовал… которую глянул разок, да и забросил на неделю, пока не пришла хорошая мысль всучить её Габриэлле. Да вот только дело-то следовало проворачивать в России, ну и капиталы требовались немалые – нет, риск уж слишком велик! Деньги, правда, пока были, – их удалось накопить, благодаря процентам Габриэллы, – но… так, чем же заняться?

Он напялил парик, оставшийся почему-то у него после съёмок, подошёл к зеркалу… «Поезд отправляется на Париж в шестнадцать часов двадцать восемь минут, время ещё есть… правда, Габи просила не провожать, настаивала даже.»

Но как же, однако, его тянуло на улицу Святого Роха, на железнодорожный вокзал! «А что если…» – и молодой человек, подмигнув знакомой роже из зазеркалья, так смахивающей на него, принял решение. – Нет, он не будет её провожать, а лишь поглядит со стороны… а потом звякнет ей по смартфону. Поль, облачившись в новый костюм, как был в парике, вышел на улицу и поспешил на вокзал.

Скоростной электропоезд TGV (Train a′ Grande Vitesse) был уже подан под посадку. Серебристо-голубая сигара его, с сильно удлинённым носом головного вагона, вытянулась почти на всю длину перрона. Развивая скорость свыше трёхсот километров в час, он домчит Габи до Парижа всего лишь (если верить расписанию) за четыре с небольшим часа!

Он увидал Габриэллу почти сразу. Она стояла у второго, с хвоста поезда, вагона и, беседуя с седоватым господином среднего роста, вертела в руках небольшой букетик. Затем, улыбнувшись друг другу, они расстались: девушка вошла в вагон, а незнакомец исчез среди провожающих.

Поль не двигался с места. Да и куда торопиться, – до отхода поезда оставалось шесть минут, и он решил дождаться… Так значит, его подруга-спонсор уезжала в столицу, – «наглотаться пыли столичных архивов», – оставив его, и похоже, надолго… Парень не выдержал и достал смартфон. Найдя в списке «Габи» и нажав на «вызов», он через несколько секунд услышал её голос…

– Габи… – произнёс он тихо, – извини, что пришёл, всё же… мне будет без тебя тоскливо… скорее возвращайся…

– … Спасибо, – услыхал Поль в ответ, – мы не прощаемся… будем друг друга держать в курсе. Жди меня, и я вернусь… – Только очень жди! – процитировала она отрывок из какого-то стихотворения и, рассмеявшись, бросила: – Пока! – И потом дала отбой.

Поезд плавно тронулся, – машинист даже не осадил перед этим состав назад, как это бывало раньше, на маломощной тепловозной тяге, – и, быстро набрав скорость, вагоны исчезли один за другим за изгибом пути, заслонённые другим составом, стоявшим в ожидании локомотива.

Поль, опустив голову, тяжело вздохнул и медленно двинулся к выходу. Он проходил уже зал ожидания, как вдруг…

– Извините… – услыхал он за собой мужской голос и обернулся. Перед ним стоял тот самый седоватый господин среднего роста… – Раз уж Вы здесь, то вот, возьмите… Габриэлла просила… – и передал незапечатанный конверт, в котором что-то хрустнуло. «Деньги… – сообразил Поль, – но ведь она и так уже…» В этот момент вблизи их что-то грохнулось. Поль обернулся, – оказалось, это со скамейки свалился чемодан…

– А… а как… – только и успел вымолвить Поль, запинаясь, но таинственный незнакомец уже исчез в толпе ожидающих. – Исчез так же внезапно, как и появился.

«Так, значит, всё это время… весь год я был у них на прицеле! – эта обидная мысль сверкнула, словно молния. – Вот почему она сама не стала передавать мне это послание… – ей очень хотелось показать, что я под контролем! Вот только – у кого?» Бедный Поль поспешил домой. На ходу он заглянул в конверт, – ну, так и есть, деньги! – и сунул его в карман. Ему не терпелось пересчитать «премию», переданную таким таинственным образом, но лучше это было сделать дома.

Теперь стало ясно, что он был «под колпаком»… и, скорее всего, это и есть причина, по которой у него теперь нет надёжного заработка. А кто же тогда, эта Габриэлла? И тут ему вспомнились те события, в аббатстве Люнье, – жандармерия, полиция… – от подобного поворота в рассуждениях его бросило в жар! – похоже, тогда он влип в такой переплёт, что до сих пор…

Парень понимал: надо бы выяснить, кто же такой, сей седоватый незнакомец, передавший конверт… но ему было так же ясно, что этого выяснить он как раз и не сможет. Оставалось одно: плыть по течению, зорко наблюдая за берегами… и срочно искать работу. – А что же он ещё мог предпринять?!

Правда, оставался Нико… – его роль во всей этой истории с подземельями аббатства до конца, всё же, была неясна… И откуда у него появились такие сведения о предке, об этом д′Оре, – семейная реликвия или… взломанный тайник в храме аббатства?

В облаке таких тревожных мыслей Поль добрался до дому и, как был в парике и в новом костюме, присел к столу и тут же вытащил содержимое конверта… В нём оказалось пять купюр, по тысяче евро каждая, и среди них записка, сложенная вчетверо… Прочтя послание Габриэллы, – текст был набран шрифтом «Times New Roman» четырнадцатого размера, – он, побледнев, расстегнул ворот рубашки, затем, пройдя на кухню, сделал пару глотков из носика холодного чайника, и лишь после этого взял трясущейся рукой сотовый… – Но, нет, сперва он сам должен всё обдумать, – и Поль отложил смартфон.

Этот звонок был сделан лишь через три дня…

3. Национальный Архив

Николя было о чём подумать, поломать голову! Поль, хотя и одобрил его замысел, но от участия в проекте отказался, сославшись на более насущные дела. Начинание, конечно же, требовало капиталовложений, а капитал… – короче, денег не было ни у того, ни у другого. Его друг, похоже, снова оказался «на мели» и теперь искал работу.

С чего же начать? – С разработки сценария? Но для этого надо бы сперва хорошенько изучить личность, побудительные мотивы, а также среду, в которой действовал главный герой. Изучение личности… – м-да! – Это, можно сказать, уже проехали; побудительные мотивы… – ну, можно взять, скажем, из исторических хроник; среда, в которой происходило действие… – Россия? – От одной лишь мысли ехать в эту дикую страну его бросило в жар! Правда, бабуся с дедом… – они ж ведь, ездили туда, пробыли в Петербурге почти полгода… и ничего, – вернулись живы-здоровы. Да как вернулись! – Его старики стали собственниками небольшой однокомнатной квартирки на Мойке (есть такая речка в Санкт-Петербурге): пока развал у них, у этих русских, квартиры там можно купить за бесценок!

Бабушка Николя имела русские корни и в Россию была просто влюблена. Узнав о серьёзных намерениях внука снять фильм об их далёком предке, оставшемся в России после отступления Великой Армии, она стала единственной, кто не только поддержал Николя, – бабуся даже посоветовала ему остановиться в их новой квартире и жить там «как дома», – она так и сказала! Ну а деньги… – там, у русских, жить намного дешевле… только были б, эти деньги! Да и с деньгами обещала помочь.

Не одну бессонную ночь провёл Нико, размышляя о возможной поездке в Россию (даже при поддержке со стороны бабушки!), пока не укрепился в необходимости этой поездки, пока, одним словом, не созрел. Бабушка же, – ох, как она приняла близко к сердцу затею любимого внука! – бабуся тут же принялась составлять рекомендательное письмо на имя некоего обрусевшего француза, месье Ле Кёра…

Этот господин, по её мнению, был в хороших отношениях с самим Предводителем Дворянского Собрания Санкт-Петербурга, а это вам не шутка! Ну а членом сего почтенного заведения она уже успела стать, предоставив свою полную родословную, исключающую малейшую двусмысленность в вопросе о её дворянском происхождении.

Созрев же (не без помощи бабушки), Николя Орли начал собирать материалы о своём далёком предке, Шарле д′Оре – гвардейце Бонапарта, участнике похода в Россию в 1812 году (с кавалерией Императорской Гвардии под водительством маршала Жана-Батиста Бессьера).

Вскоре, однако, ему стало ясно как божий день, что, сидя в провинциальном Монпелье, он немногое высидит, и Нико стал собираться в дорогу… – в Париж.

История любого государства, не подкреплённая архивными данными, по меньшей мере сомнительна! Поскольку же история создаётся людьми, то люди обязаны и должны знать о делах рук своих! Прежде всех это поняла Франция, – страна самых древних в Европе архивоведческих традиций, первые акты которой стали фиксироваться ещё с 1303 года! А это значит, что для поддержания в людях уважения к своей истории, к своему государству, необходим принцип публичности архивов и свободного использования архивных документов.

Вот почему декретом Учредительной Ассамблеи от 12 сентября 1790 года был образован «Департамент Национальных архивов Франции». Далее, декретом от 7 мессидора второго года республики (25 июня 1794 года) был провозглашён принцип публичности архивов. А в 1867 году маркиз Леон де Лаборд по указанию Наполеона III открыл Musée des Archives nationales – Музей национальных архивов, призванный сделать документы государства доступными для публики и способствовать этим воспитанию народа в духе уважения к истории своей страны! Итак… —

Ну вот и Рю де Аршив – улица Архивов, цель визита Николя Орли в Париж. Он нашёл её довольно просто, – на правом берегу Сены, чуть к северу от острова Сите. А Отель де Субиз, где размещается Национальный Архив Франции, найти и вообще не составило никакого труда. Он сразу же направился в «Современную секцию» архива, в которой содержались дела с 1792 года, и начал копать с аббревиатуры «Or»…

Начать-то начал… – Да! Это вам не архив коммуны Вилльвейрак или департамента Эро, где можно быстро всё разыскать (если, конечно же, там будет что искать). Здесь же, в Национальном Архиве… – здесь всё есть! Но попробуй, найди! Нико, после трёх часов безрезультатных поисков, вышел во внутренний двор отеля, решив подышать свежим воздухом и собраться с мыслями.

Во дворе Архива, окружённом одноярусной колоннадой, посетителей было немного. Скамейки отсутствовали: небольшая группка туристов, надумавших перекусить, расположилась прямо на одном из газонов (что вполне в духе европейских традиций), в два ряда протянувшихся вдоль двора; один студентик запросто спал на травке, положив под голову свой блокнот; да симпатичная девица лет этак тридцати, – Николя заметил её привлекательную фигурку ещё в читальном зале, – полулёжа рассматривала свои записи, держа во рту карандаш.

– Извините… – Орли подошёл к девушке, стараясь привлечь её внимание, – можно у Вас проконсультироваться?

– У?.. – Она вынула карандаш изо рта и кокетливо улыбнулась, – а что, сотрудники нынче не дают консультаций?

– Да я их и не заметил в зале… Сегодня приехал, не освоился ещё в столице…

– Так… и что за вопрос? – прервала его девица, всем видом будто бы хотевшая показать, что ей некогда… но, учитывая его нестоличное происхождение, она, тем не менее, готова снизойти…

– Мне очень нужно составить послужной список нашего предка… – ответил он, присаживаясь на траву, «не заставлять же её вставать ради меня!» – моего предка …кавалериста Императорской Гвардии, состоявшего в корпусе маршала Жана-Батиста Бессьера.

– А… а как же звали Вашего предка? – И если бы Николя был чуть наблюдательнее… – но он, однако, находился не в том состоянии, чтобы замечать малейшие изменения в интонации собеседницы.

– Шарль д′Ор… Я начал искать по аббревиатуре «Or», но…

– Нет, нет! – чуть возбуждённо воскликнула девушка, – надо попробовать на «Dor», а если опять не выйдет, то на «Charles» или даже «Charlesdor» – в те времена вначале указывались частицы «d» или даже имена, а фамилии записывали во вторую очередь.

После такого вступления как-то просто и само собою выяснилось, что её зовут Элин, что в Париже она тоже проездом, и что… – ну, короче, они договорились встретиться завтра в кафе «Маргарет» на площади «Отель де Вилле», что в десяти минутах ходьбы от Национального Архива, если идти к Сене.

Вернувшись в читальный зал, Николя, пользуясь рекомендацией Элин, разыскал-таки все необходимые сведения о своём родственнике и уже поздно вечером направился на север столицы, в Сен-Дени, где остановился на несколько дней у двоюродной сестры своей бабушки.

Нико долго не мог заснуть. Лишь стоило смежить веки, и перед мысленным взором его тут же закручивалась карусель: прелестное личико Элин (казалось, давно уже знакомое), её очаровательная фигурка сменялись круговертью листов ксерокопий с архивными печатями, содержащих сведения, от которых дух захватывало! – Стрáны, поля и дороги коих расстилались ковром под пыльными сапогами и копытами Великой Армии… места сражений… одержанные победы… На этих листах была отображена география почти всей Европы!

Его предок, – Шарль д′Ор, сержант четвёртого эскадрона конно-егерского полка Императорской Гвардии, кавалер ордена Почётного Легиона, – свою гвардейскую карьеру начал ещё в конце Второй Итальянской кампании сначала в конно-гренадерском полку Консульской гвардии Жана-Батиста Бессьера, куда был зачислен после шести лет службы в армейской кавалерии.

В битве при Маренго, состоявшейся 14 июня 1800 года, в которой Наполеон разбил австрийцев, а затем вынудил их покинуть Италию, Шарль принял своё боевое крещение в качестве конного гренадера Консульской Гвардии Бонапарта.

При Аустерлице, 2 декабря 1805 года, уже в полку Императорской Гвардии маршала Бессьера, Шарль д′Ор, участвует в лихой кавалерийской атаке, опрокинувшей русскую гвардию. Именно в этом бою Императорская Гвардия стяжала себе лавры непобедимой!

Что же представляли собой конные гренадеры Императорской Гвардии? Чем вообще являлась гвардейская кавалерия Бонапарта? – Она была самым элитным видом войск революционной Франции! Сверкание золота на мундирах, на дорогом оружии филигранной отделки, ржание породистых лошадей… – всё это вызывало восторг обывателей и зависть армейских частей! Служить в кавалерии было, несомненно, почётней, но и гораздо опасней: Бонапарта, привыкшего к быстрым рывкам и молниеносным победам, раздражала малоподвижность пехоты, этих «топтунов», и он отдавал предпочтение быстрой как молния кавалерии, бросая её в бой первой. Да и попасть в кавалерию Императорской Гвардии малорослым французам было непросто, – 176 сантиметров! – вот какой ценз по росту надо было пройти! Да что там рост! – если хочешь попасть в гвардейскую кавалерию, сперва отслужи в армии более пяти лет, да отличись не в одном сражении и не менее, чем в двух кампаниях!

И вот, в этой-то конной гвардии Императора самым почётным был конно-гренадерский полк, насчитывавший примерно тысячу сабель! В медвежьих шапках с красными султанами, в синих мундирах с ремнями, лацканами и клапанами обшлагов белого цвета и в таких же белоснежных жилетах под мундирами, с золочёными аксельбантом на правом плече и контр-эполетами, в белых кюлотах, заправленных в кавалерийские ботфорты со шпорами… на вороных (рядовые) и на серых (офицеры) лошадях отборных пород, – конные гренадеры Гвардии являли собой красу и гордость Великой Армии и её ударную силу!

После Аустерлица были Йена (14 октября 1806 года) и Эйлау (8 февраля 1807 года) в Пруссии, где ударная мощь конно-гренадерских соединений оказалась настолько невероятной, что их полк пробил линию русских насквозь, выйдя им в тыл!

Далее – Испания: Медино дель Рио Секо (14 июля 1808 года), сражение под Мадридом (4 декабря 1808 года), битва при Гвадалахаре… – в результате чего испанский трон занял брат Наполеона Жозеф…

Да! Его предок, словно вихрь, – и тут перед мысленным взором Нико возникла живая, трепещущая лавина сверкающей стали и лошадиных подков! – он вихрем пронёсся по зелёным полям Европы… покрывая их кровью, а себя – славой!

Потом Шарля ждала Россия…

Элин вошла. Небольшой уютный зал кафе, заполненный лишь наполовину; мягкий свет люстры и сокрытых от глаз светильников, расположенных по периметру; приспущенные шторы… – и тут же увидала Николя, который, уже заказав столик, заметил её тоже и усиленно жестикулировал. Она подошла и, поздоровавшись, уселась за столик, одарив кавалера лучистой улыбкой бездонных карих глаз, а затем открыла меню.

– Вы уже заказали себе что-нибудь?

– О, нет-нет! Я только что пришёл… – соврал Нико, дожидавшийся Элин уже с четверть часа, и неуклюже поднявшись, вытащил из-под столика небольшой букетик, – это Вам.

– Благодарю… Вы, настоящий кавалер! – и она попросила его заказать чашечку кофе со сливками и булочку с корицей, что Нико тут же и исполнил, позвав гарсона. При этом он удвоил содержание заказа (чтобы особо не заморачиваться).

Разговор, конечно же, зашёл о результатах архивных поисков, и Николя с нескрываемым удовольствием поделился радостью своих открытий. Он также сообщил Элин, что собирается в Россию, в Санкт-Петербург… – писать сценарий фильма о своём далёком предке.

– А, знаете… – задумчиво произнесла девушка, взглянув на люстру, висевшую на потолке, справа от неё, – мне тоже нужно ехать в Петербург, может, и свидимся там… я вылетаю через три дня.

Николя собирался ехать на поезде (так дешевле), погостив четыре дня в Париже. И Нико с Элин обменялись телефонными номерами, благо, роуминг у них был уже оформлен.

– Ну, что ж, – поедем врозь, а жаль… – добавила Элин, – мне было бы интересно поговорить о Вашем предке. Ладно, перенесём это в ресторанчик… этак, на Невском, где-нибудь…

Покинув кафе, они долго бродили по вечернему Парижу. Затем он проводил её до станции метро на острове Сите, и они расстались… – до встречи в Санкт-Петербурге.

Через три дня, в Люксембургском саду, некий господин в сером костюме, любовавшийся творением Фредерика Огюста Бартольди – статуей Свободы, – опустив руку в карман, извлёк свой сотовый: кто-то прислал ему эсэмэску. В сообщении было несколько слов: «Всё подтверждено. – Вылетаю в Россию. – Эл.»

– Удачи тебе, Эл! – чуть слышно произнёс он и с нескрываемым удовольствием продолжил своё прерванное занятие…

На другой день, вечером, когда Николя, уже закончив свои бдения в архиве, присел отдохнуть в саду на углу Рю де Аршив и Рю де Бретань, его кто-то достал по сотке. – Это был Поль.

Друг сообщал, что в России ему, – именно ему, Николя Орли! – следует быть крайне осторожным (при этом он не поскупился на краски, сгущённые собственными эмоциями), и что они с ним вляпались, ещё тогда, в аббатстве, в довольно скверное дело, за которое по своей воле и не браться бы вовсе, а уж, взявшись, – довести до конца! На вопрос об источнике таких конкретных сведений, касающихся его – Орли, – Поль ответил кратко: «друзья»!

Да. Конечно же, Николя пересмотрел бы своё решение и не стал, сломя голову, стремиться в Россию, но билет на поезд был уже взят, да и бабушка, – ох, уж эта бабуся! – она просто дождаться не могла, когда же любимый внучок отправится на её родину! Одним словом, он решил ехать, а уже там, на месте… – И, будь, что будет!

Итак, Нико ждала Россия… как когда-то она ждала и его предка, Шарля д′Ора…