Хроники полёта на Марс 2078. Воспоминание

Тусклый свет становился еще темнее, словно медленно угасая, предрекая уже ставшей ненавистной темноту. Доминик хотел вынуть из кармана запасной фонарь для технических работ, размером с палец, но вспомнил, что потерял его еще в то время, когда они повстречали готического человека на поверхности Марса. Сожалел, что небрежно прикрепил его, спеша к шлюзной камере. Приходилось время от времени включать фонарь шлема, который излучал свет только после того, как его аккумулятор накопил немного энергии. Продвигаясь дальше, почти на ощупь, по наскальным выпуклостям стены, Доминик внезапно прекратил движение, услышав в наушниках треск, похожий на попытки контактного соединения.

– Прием, прием… – слышался голос Линдау.

– Джоанн! – обрадовался итальянец.

– Где вы? Что с вами? Скоро начнется буря!

– У нас все нормально, – почему-то солгал Луалазье, – мы скоро будем…

Связь внезапно оборвалась. Луалазье выругался.

– Как я хочу домой, – Луалазье сожалел, что сказал неправду девушке. – Зачем я соврал ей, теперь она будет нас ждать…

Спустя большой промежуток времени карабканья по стенам итальянец в полной темноте с приступом голода, одиночества и сожаления о том, что сказал Джоанн, от бездействия и отчаяния разлегся на полу пещеры, оперевшись спиной о более ровную поверхность стены.

– Odio questo pianeta⁸, – прошептал он.

От царившего в тоннелях мороза не спасал теперь даже скафандр. Какая сейчас окружавшая его температура, Доминик мог только догадываться. Аккумулятор, питавший теплоэлектрообогреватели, был на исходе, как и зависимые от него табло: даты, времени, внутренней температуры костюма и температуры снаружи, встроенные на рукаве скафандра. Астронавт ориентировался прежней информацией, когда они были еще вместе с русским. До их перемещения цифровой показатель отмечал минус 98 градусов по Цельсию. Сейчас он мог лишь предполагать, когда снимал костюм, что температура помещений или трущоб поднялась, чтобы он не околел вовсе.

***

Андрей Волон очнулся, лежа лицом вниз. Прозрачное забрало шлема почти полностью утопало в несвойственного цвета песке. Первой мыслью было то, что он находится на поверхности. По краям шлема виднелась сине-фиолетовая грань неба – очертания горизонта планеты, и значит, второй мыслью его было, что его кто-то перенес сюда, и кто это, сейчас не так неважно. Солнечный свет, освещая большую часть планеты, пробирался сквозь иллюминатор шлема, заставляя Андрея жмуриться. Он поднялся. Повернув голову в сторону горизонта, отряхнул стекло от остатков прилипшей пемзы. К своей радости, на расстоянии около ста метров он увидел блиставший на солнце корпус «Паларуса». Он тут же, не осознавая, что делает, поспешил в его сторону, вскоре заметив силуэт.

– Ребята! – радовалась встрече биолог.

– Джоанн… – довольствовался голосу Волон.

– А где ребята? – переспросила Джоанн, поняв, что Волон был один. – Андрей?..

Линдау была очень рада встрече с французом, но общения с Волоном не получалось. Возросшая непогода давала помехи. Время от времени прерывалась поэтому радиосвязь, прекратив попытки разговора. Она с надеждой заметить остальных членов экипажа вглядывалась в пустующую даль пустыни за астронавтом.

***

Ястребову снился легкий шум листьев деревьев. Через открытое окно он наблюдал за хмурыми грозовыми тучами и предположил, что вот-вот сейчас хлынет дождь.

Струи моросящего дождя стекали по щекам, текли по носу, капали с пальцев рук, разводя возле ног ощутимую сырость. Тянуло ко сну. Он хотел вспомнить свой дом, откуда был родом, но память никак не желала возвращаться. Он забыл уже про окно, картина незаметно сменилась. Он даже этого не понял, широко растопырив пальцы рук, наблюдал, как с них стекала вода, потом он бросил это занятие.

Огляделся вокруг.

Все было белое. Белые стены, потолок, пол. Не было ничего, чтобы походило бы на углы стен или двери. Его рот, казалось, был наполнен водой. В попытке освободиться от этого ощущения он стал приоткрывать рот, но это не помогло. Привкус тошноты, он посчитал, был вызван покалыванием икр и спины. Вдруг капли с рук участились, побежали маленькими струйками. Язык приобретал не горечь обычного после похмелья вкуса, а напоминал вкус клубники. Что-то не так, состояние ухудшалось. Ястребов готовился выдавить все просившееся наружу из желудка. Однако разум старался препятствовать этому. Иногда на Земле после редких вечеров в пьяной компании ему это удавалось, и он быстро засыпал. Наконец организм справился с сопротивлением. Едва Андрея вытошнило, он почувствовал облегчение. Открыл глаза. До этого стоявший обнаженным посреди помещения или камеры, Ястребов не понимал, но отлично помнил, перед тем как уснуть, видел лежавший рядом с ним шлем скафандра, рядом аккуратно был сложен сам скафандр. Словно после тумана, творившегося в его голове, придя в сознание, нащупал на себе одежду нижнего костюма. Облегченно вздохнул.

Насладившись свободой, воздухом и необремененностью тяжелым космическим костюмом, понял, что жив. Вдруг он почувствовал чье-то присутствие.

– Волон?.. – вполголоса прозвучала его первая мысль.

Он надеялся, что друзья находятся рядом.

– Дом?.. – гадал он, не решаясь оглянуться.

Ответа не последовало.

– Джоанн?.. – теперь уже обманывал себя Ястребов, зная, что девушка не могла найти его.

Собрав мысли, Ястребов огляделся.

Он находился в неизвестной, как он догадался пещере. Тусклый свет, исходивший впереди него из проема, являлся, как подумал астронавт, входом или выходом, тогда как в других проемах, которых было три, света не излучалось. Ястребов решил, что это был последний туннель лабиринта.

– Да, – протянул он вслух по-русски, – и что теперь? Куда идти?

Интуитивно догадываясь, что за ним наблюдает кто-то из нелюдей, он обращался больше к тем, нежели спрашивал себя. Едва он решил направиться к свету, как почувствовал чье-то присутствие еще ближе. Гадая, кто бы это мог быть, Ястребов все же не решался обернуться. Лишь благодаря человеческому любопытству и русскому авось астронавт смог справиться со страхом. Он повернулся. Интуиция не подвела. Перед ним стояло существо около полутора метров ростом, с черепом немного неправильной формы, в отличие от человеческого, чуть больше, цвет больших глаз рассмотреть было трудно. Худое туловище, тонкие ноги и короткие руки, в длину чуть меньшие, чем у человека. Ястребов заметил на одной из них четыре пальца. Астронавт начал осознавать, что его настроение чередуется как у хамелеона цвет, сменяясь то страхом, то ощущением полного покоя. Словно существо, сканируя мозг человека, проверяло на враждебность, влияя на его сущность. Такое управление сознанием напоминало Ястребову детектор лжи.

– Мы не будем держать вас долго, человек, – наконец прозвучало в голове у астронавта.

Ястребов знал наверняка, ему-то уж точно здесь делать нечего.

Не понимая, что повинуется мысленному управлению гуманоида, Ястребов, словно зная, что ему делать, направился в сторону освещенного проема, сделав два шага и с уверенностью увеличив ход.

За проходом его вновь окружила темнота. Ястребов, двигаясь вперед не переставая ощущать следовавшего за ним гуманоидом, словно тот есть сам он, послушно продолжал путь.

Из-за рассказа, который пилот принимал в мозгу от существа, в памяти возник комедийный фильм, напоминавший о гипотетическом происхождении вселенной.

– Мы не хотим здесь вас оставлять, – слышал, точнее, принимал слова Андрей, но эти слова представлялись ему вымышленными, скорее, он сам размышлял, нежели кто-то внушал ему их.

Два астронавта брели по неизвестной им дороге – вспоминал он сюжет фильма – которую им предложили инопланетяне, а куда она ведет, не сказали. Один из них, устало передвигаясь, словно недавно сбросил с себя несколько мешков, другой был более стройным и шел ровно.

– …ты, на фиг, даешь, – протянул один из них.

Дорога вела прямо, среди множеств развалин, о которых можно только догадываться, что те некогда были домами. Они шли по направлению к солнцу, стоявшему в зените. По небу время от времени пролетали аппараты, похожие на сферы с конусом сверху, маленькие сигарообразные, с мигающими по бокам лампочками.

– Что такое, Фомич? – второй космонавт говорил с акцентом.

– Буквально ты доел этот пакет с овсянкой, так тут нас же загребли. Ты что, так был голоден?

– Нет, Фомич, пакет так долго не лежать, что я подумать, что он не для кого-то. Там же было ясно написано: Фомич, овсянка, – оправдывался стройный астронавт.

– Ну, ты вон, он лежал, на кой… тебе его нужно было открывать, еще и мне предложил… – бурчал первый пилот.

– Это не есть глюк, сэр Трибухов, – продолжал высокий, – я его не предлагать, ты сам взять его у меня, сказал, что у тебя это… похле… похлемье.

– Похмелье, чудак. Вам, новым американцам, такого не познать еще лет сто. Пока свою Калифорнию не обсушите и ваш Оксфорд не отстроите, – подметил грузно идущий человек.

Тут в их разговор вступил голос, писклявый, отвратительно отдающий металлическим скрежетом, но смешной:

– Отстафит болтат. Люди. Вы есть похищен нами. Мы есть это вселенский пролетариат планеты Херон, созвездие, знаете какое? – Голос гуманоида, сопровождавший их, стал дружелюбным, словно это был не грозный захватчик, а их лучший друг. – Кассиопеи.

– Что за… – сострил Фомич, – какой такой хер?..

Воспоминания Ястребова внезапно исчезли, как и всплывшая от них улыбка.

Незамеченные им, парящие на уровне его плеч светящиеся шесть штук сфер, размером с баскетбольный мяч, вначале хаотично кружившиеся вокруг него, затем словно по команде выстроились в ряд, застыв над полом.

– Нас интересуют некоторые факты человечества, – продолжал как бы размышлять про себя Ястребов. Однако он вполне осознавал, что полный ответ за всех людей, их мысли и поступки он дать не сможет.

– У вас есть выбор, – слышал он голос, который лишь наполовину напоминал его.

– Выбор, какой выбор? – не понимал Ястребов, задумавшись, словно пытаясь ответить самому себе на свой же вопрос.

Но тут же он почувствовал небольшое облегчение, догадавшись, что вопрос, который задал ему мысленно попутчик, этот выбор касается лишь его одного.

Все же Ястребову до конца не было понятно, что хочет от него незнакомец. Он хотел повернуться гуманоиду, но его что-то сдерживало и продолжало вести по коридору тоннеля, словно легковую машину, управляя его разумом.

– Выбор у людей один: Земля, человек, – не менее загадочно сказал гуманоид.

«Мячики» увеличиваясь в размерах, разбились по составу, и теперь два из них приняли положение между существом и человеком, по одному с обеих сторон Ястребова и двое впереди астронавта, что создавало впечатление, что его ведут под конвоем. Оставался вопрос, для чего это нужно, если мозг человека полностью был под контролем гуманоида, следовавшего за астронавтом на дистанции около полутора метров.

Сферы, изменив форму размерами с кокосовый орех, секунд десять раскручиваясь по своей орбите, внезапно остановились, зависли на том же уровне, что и были.

В этот момент Ястребову отчетливо представилась картина, где он находится в открытом космосе, над поверхностью планеты, простирался огромный, безнадежно испещренный метеоритами ландшафт. Зная и изучая карту Марса, он все же не мог вспомнить, где эта часть. С левой стороны появились один за другим три массивных вулкана. «Долина Маринера! – вспоминал Андрей. – Конечно же…» Именно эту часть им пришлось видеть из иллюминатора, когда они находились от Марса на расстоянии трех тысяч метров от поверхности. Ястребов помнил лишь несколько названий на Марсе, и только основные из них. «А вот и знаменитый каньон. Ох и огромный же он… С фотографии выглядит совсем не так…» – невольно думал про себя Ястребов, удивляясь тому, над чем наблюдал. Его даже не интересовало, каким образом представляется ему такой вид.

– Небо! Как же она выглядит безжизненно, но… – прошептал русский, размышляя о планете. Уже не задумываясь, считает ли так он или это снова гипноз существа.

Картина представала потрясающая. Широкий формат, куда ни посмотри, повсюду можно увидеть то, что пожелаешь, не было ограничений в сравнении с тем, что можно узреть из ограниченного иллюминатора корабля.

– Мы решили помочь людям, мы разрешаем вам поселиться здесь, но ненадолго, – услышал вновь Ястребов голос. – Вам нужно немногое, достичь самосознания. Но вы сейчас не готовы, вы способны забывать. И многое.

Внезапно Ястребов почувствовал приступ в животе, внутреннее ощущение пустоты проявившее желание заснуть, моментальный образ Арлен сменился образом Джоанн Линдау, всплыли давно ушедшие воспоминания детства. Катание на электроцикле, как Ястребов ребенком упал в лужу, поскользнулся на мокром льду, смех товарищей, моменты, исчезнувшие в небытие, сокрытые в глубине его памяти, друзья, теперь разбросанные по миру. Мимолетные воспоминания закончились так же быстро, как и появились, продлившись не больше одной минуты. Вновь охватив Ястребова потрясением обзора, огромным безмолвием отдающей красно-коричневым цветом планеты, хотя издали в связи с преломлением цвета она казалась красной.

– Вы не похожи на нас, – продолжал голос в голове Ястребова, – и этим интересны. Мы будем продолжать наблюдать за вами. Вы, человечество Земли, являетесь единственным родом, который превзошел свой род и может выйти из-под контроля своего существования. Нам не позволено вмешиваться в вашу жизнь, но мы можем не допустить…

Карликовый гуманоид не досказал, что он имел в виду. Видение сменилось ярким светом, который тут же исчез. Перед астронавтом появился туннель, из которого шел призрачный свет. Пройдя дальше, Ястребов обнаружил другую пещеру, но более освещенную.

– Это наш причал, – сказал гуманоид.

Здесь был воздух, достаточно легко, без скафандра движения не скованы. Ястребов удивился тому, что ему не холодно, пока они шли по местам, напоминавшим тоннели, ставшие так привычными за проведенное здесь время. Изучая уже при лучшем освещении существо, Ястребов заметил, что гуманоид попытался приоткрыть свой миниатюрный рот. В нем, при лучшем рассмотрении, казалось, представали две личности, причем одна из них была сильнее другой. Холодный страх овладел Ястребовым, когда на лице изменения губ показались усмешкой гуманоида. Создалось впечатление, что его проводник, такой маленький, но если сделает пару шагов, то проглотит его. Хаос и холод излучал в этот момент гуманоид, казалось, это нечто и вовсе не живое существо. Ястребову хотелось бежать, но он точно знал, бежать некуда.

– Часть из нас искусственного происхождения, – продолжало звучать в голове астронавта.

Но тон голоса вдруг изменился, оно стал ровным, исчезла та нота, которая выдавала его властным и не совпадала с его обликом, будто существо, ощутив внутреннее состояние Ястребова, изменило оттенок звучания. Голос казался теперь более откровенным, что сменило у Ястребова страх сначала на удивление, затем на интерес.

– Наш руководитель, – звучал голос, – один. Вам неведома галактическая карта и вам не скажут, где мы живем. Но ты можешь знать, человек, ваша планета не одна. Но вы, люди вашей Земли, другие, Другие и те, – Ястребов не мог понять, о чем говорил индивид.

Существо вновь, казалось, попыталось приоткрыть край рта. Создавалось впечатление, что он пытается произнести вслух то, что мысленно передавал Ястребову.

– Здесь нужен вид именно такого человека, как ваш, пещеры преобразованы искусственно, у нас получилось. Вы живы.

Ястребов пытался внимательно анализировать сказанное. Внезапно пилот почувствовал, что ментальная связь между ним и карликом пропала, как только он дернул одну из своих бровей, поняв, что имело в виду существо. Андрей решил, что делать этого не стоит. Как вновь что-то похожее на надевание головного убора на промозглую голову проявилось в сознании, что его мозг снова соединен с контактером, но на этот раз присутствовало облегчение, что эту «шапку» он может снять в любое время. Ощущение свободно мыслить предоставило возможность контролировать ситуацию самому.

В этот момент захотелось пошутить, но Ястребов подумал, что этого делать не стоит, и решил терпеливо выжидать, что скажет инопланетянин.

– Интересно, – вновь услышал голос Ястребов, почувствовав легкую тяжесть в своем мозгу, но на этот раз его разум на удивление был не настолько, казалось, зависим от стоявшего перед ним существа, и ему хотелось больше разузнать про них.

– Один человек, – продолжал голос, – оставил нас, он летит на Землю.

Известие обеспокоило Ястребова, но он решил не перебивать контактера, решив, что задаст все волнующие вопросы после того, как закончит гуманоид.

– Один человек, – продолжал тот, – остался на Марсе. Теперь твой выбор, землянин. У вас есть выбор.

– Ну и какой? – произнес вслух Ястребов, проявив нетерпение из-за загадок инопланетянина.

Спросил землянин нарушив тишину, едва сдержав возникшие в его голове ругательств из-за нетерпения узнать, что имел в виду сопровождающий его индивид.

Андрей Ястребов навигатор «Паларуса» глядя на существо, забыл, что тот безмолвен. Тогда пилот решил, с опаской реакции, прорваться в мысли инопланетянина, найти ответ, что явилось собой совершенно бесполезным действием. Ястребов задумал быть более лояльным. Неизвестно, что тот может предпринять в ответ на его действия. Все же волнение не оставляло его. В следующий момент существо стало оседать, видимо, слова, сказанные Ястребовым, что-то нарушили в сознании гуманоида, и Андрею тут же захотелось все исправить. Правая рука гуманоида стала приподниматься, словно прося помощи, но большие черные, с двумя фиолетовыми зрачками глаза смотрели, казалось, сквозь него. Ястребова охватило удивительное состояние, появилось понимание, что он может превосходить эти существа, но в тот же момент хаос пустоты овладел им, у него возникло ощущение одиночества и забытья. Попытки оказать любую помощь пресекались невидимой силой.

Спустя небольшое время во взгляде незнакомца появилось оживление.

– Мы думали, вы будете с ним согласны, – вновь появился голос в голове Ястребова.

Человек по-прежнему не понимал, о чем говорит существо. Все же разгадка казалась, была верна. Появившееся видение в сознании Андрея благодаря телепатической связи давало ясное представление, о чем идет речь гуманоида. Геологу ясно представлялась каюта «Паларуса». Сидевший итальянец с французской фамилией Луалазье, силуэт грузно в такой же позе напротив него, задумавшегося о чем-то француза, откинувшего голову на спинку кресла возле Луалазье Майкла Янсона.

– Вы согласны? – вопросительно передалось Ястребову от гуманоида.

Ястребов случайно заметил фигуру в углу пещеры.

– Что с ним? – произнес он мысленно.

Существо вновь попыталось приоткрыть рот. Но Ястребов, как ни пытался воспринять возможный ответ и узнать, что хотел передать ему инопланетянин, не смог.

– К сожалению, одного вашего друга больше нет. Он захотел вернуться на Землю, – передал гуманоид.

Внезапное перемещение Ястребова и гуманоида в другое место не вызвало удивления у русского, казалось, он к этому привык. Заметив одиноко сидевшего итальянца, поспешил к нему.

– Дом, Дом… ты меня слышишь? Дом, ты жив? – рассматривая товарища, Андрей не рисковал дотронуться до него, вспоминая реакцию гуманоида, когда посчитал его за видение.

Он не хотел верить, что его друга больше нет. Итальянец сидел так же, как находился бы под впечатлением своих мыслей, но бледное лицо давало сомнение об активности Луалазье.

– Непонятно, – пронеслось в голове русского.

Астронавт обернулся, существо без какого-либо выражения смотрело на него, словно перед Ястребовым стояла обыкновенная восковая фигура.

– Хрен бы тебя побрал, – с осторожностью спокойно произнес русский.

– Дом, Дом, – он попытался разбудить итальянца, – ты меня слышишь?

Андрей все же рискнул, пошевелил его за плечи, боясь удостовериться в своем негативном предположении. Пощупав пульс, он оставил итальянца в покое, поняв, что продолжать заставлять человека без каких-либо признаков жизни очнуться бесполезно. Пульс отсутствовал.

Ястребов не выдержал, осознавая, что остался один и никогда не вернется на Землю. Что кричать или скандалить с человекоподобным молчаливым существом, схожим с мебелью, которое на тысячелетия опередило человечество в развитии, было бы делом бессмысленным.

Присев, сжав ноги и уткнув в них голову, не смог сдержаться от слез. Боль и печаль охватили его. Без скафандра он почувствовал подступавший холод. Теперь ему терять было нечего, все, казалось, потеряло смысл. Борясь с дрожью в теле, он не испытывал никакого желания глядеть ни на рядом полулежавшего лингвиста, ни на существо.

– Интересно, – прозвучало в его голове.

– Что, что тебе интересно?! – очнулся на голос Ястребов.

– Интересно, что ты переживаешь, человек, – сказал гуманоид.

– Мразь… – вполголоса произнес Ястребов.

У Ястребова не было ни слов, ни желания о чем-либо делиться с залезшим в его сознание.

– Человек в анабиозном состоянии. А ты так переживаешь.