Трудные девяностые

Этот случай его сильно напугал. Подцепить от женщины венерическое заболевание, а потом лечиться, не очень хотелось! В его жизни уже были неприятности с девушками. Хотел жениться на своей школьной подруге, дружили с пятого класса. Перед свадьбой не вовремя посетил ее и увидел, как она развлекается с другим парнем. Пришлось расстаться. После этого случая, к женщинам стал относиться очень и очень осторожно.

Сна все не было, а воспоминания текли, как вода в ручье.

После Армии вернулся домой. Сестра успела выйти замуж и окончить первый курс юридического института. Жила у своего мужа. Его мать в одиночестве «прозябала» в двухкомнатной квартире. После его появления она часто намекала сыну, что пора жениться. На эти намеки он либо отшучивался, либо говорил, что хочет сначала окончить институт – не век же ему слесарить в мастерской? Она с ним соглашалась.

Любил он вечерами валяться на старом продавленном диване и читать книги по истории: «Древний мир», «Средневековье» и т.д. Литературные сюжеты из этих периодов, питали его фантазию, ему хотелось все знать о этих временах. Он сдал документы на исторический факультет местного педагогического института. Но на первом же экзамене потерпел фиаско – провалился. Конкурс был слишком большой. Его родная тетка посоветовала поехать в Ленинград и там поступить в институт. Эта мысль ему понравилась. Через десять дней он вместе с теткой был в Ленинграде. В институте сказали, что прием документов закончен, но можно попробовать поступить на факультет начальных классов, там нехватка студентов. Немного подумав, он согласился. Сдав экзамены на одни тройки, он был зачислен на первый курс педагогического института, заочного отделения.

Как прошли эти шесть лет – он не заметил! Учился усердно, но работать в школе не стремился. На третьем курсе попытался узнать, что представляет собой работа с детьми. Не выдержал и трех месяцев – сбежал! Да, учителем он не родился!

Он любил спокойную, размеренную жизнь. Жить одному, читать книги, а может и самому, если получится что-нибудь написать. Особенно нравилось листать книги по философии, эстетике, истории, политэкономии, но на их изучение не хватило времени и терпения. Само же нахождение этих книг рядом создавало особую «научную ауру», которая питала его внутреннее состояние.

После поступления в институт он ушел из мастерской перестал слесарить, сменил несколько школьных профессий, от пионервожатого до учителя. Пробовал работать в музее, в библиотеке, но, увы, нигде не задерживался. И тут снова родная тетка дала умный совет. А не организовать ли ему свое дело? Работать сколько пожелаешь, зарабатывать сколько сможешь!

Тетка работала на строительной базе главным бухгалтером. Через нее проходили все строительные материалы, которые приходили в республику, и она их распределяла по разным организациям и частным лицам. Вот она и предложила ему возглавить «дочернее» предприятие по продаже строительных материалов. Они будут продавать материал дешевле, чем в магазинах, без больших наценок, об этом она позаботиться сама. Эта идея ему понравилась.

На окраине города организовали небольшую строительную базу. Он был руководителем «с печатью и портфелем», а тетка незаметно присутствовала в его тени. Все шло хорошо. Теткина реклама сделала свое дело. Народ получил строительные материалы для домов, гаражей и дач. Так продолжалось около двух лет. Его производство встало на ноги. Он построил склад для хранения товара, офис, купил грузовой и легковой автомобили. Почувствовав в себе искру бизнесмена, стал договариваться о расширении своего производства путем приобретения двух магазинов для сбыта продукции.

Все перечеркнули девяностые годы. Перестройка! Сколько бед она принесла народу! Богатые становились богаче, а бедные еще беднее! В стране возникли две силы. Одна за удержание власти, другая за новые дележ страны. Массовые беспорядки произошли в Душанбе в феврале 1990 года. Начались, как и всегда на межнациональной почве. Фактически они стали прелюдией к гражданской войне, начавшейся два года спустя.

Предысторией конфликта стали массовые армянские погромы в Баку. Несколько армянских семей бежали к своим родственникам в Душанбе. Вскоре распространились провокационные слухи, что 5000 армянских беженцев из Азербайджана переселились в Душанбе и им распределяются квартиры в новостройках, а в это время был острый дефицит жилья. Позже выяснилось, что это только провокационные слухи. Одиннадцатого февраля возле здания ЦК КП собралось более четырех тысяч человек. У них был один лозунг «Долой Армян!» На другой день появился и другой «Долой Махкамова!» (первого секретаря ЦК КП Таджикистана). Демонстранты ворвались в здание и подожгли его. К вечеру в ответ на открытие огня милицией холостыми патронами, начались поджоги ларьков, погромы магазинов. Тринадцатого февраля в Душанбе прекратили работу городской и междугородний транспорт, институты, школы, магазины и предприятия. Беспорядки переросли в погромы улиц и кварталов города, сопровождались массовым насилием и убийством русскоязычного населения. Мирные жители столицы, при полном отсутствии помощи со стороны властей и правоохранительных органов, спасали себя сами. Создавали отряды самообороны, которые охраняли от погромщиков входы в подъезды.

В таких условиях весь его бизнес быстро пришел в упадок. Пришлось думать, как спасти свою жизнь и жизнь близких. Он быстро продал свое предприятие и с семьей тетки бежал в Ленинград. Мать и сестра еще пытались удержаться в Душанбе, хотели сохранить свои квартиры. Но после зверских убийств нескольких знакомых, все бросили и убежали в Россию.

Через год, порядок был наведен. Народные массы успокоились, поверив обещаниям верхов. Когда он приехал в Душанбе, в его квартире проживала таджикская семья, которая выплатила небольшую сумму за квартиру. Больше здесь ничего не удерживало, родных и знакомых не осталось, разбежались кто куда.

Вернулся в Ленинград, купил комнату в коммуналке дореволюционного дома. Работу искать долго не пришлось, устроился охранником на небольшом производстве. Спасибо тетке и ее дочке – помогли в первое время. Они жили в другом районе, но каждый месяц встречались с ним.

Мать с сестрой устроились под Москвой, переписывались редко, а насчет встречи и вообще разговоров не было, поссорились из-за каких-то житейских мелочей. Только тетку и ее семью, он считал своими близкими родными. На счет личной жизни никаких изменений не было. Три года прожил один, сторонясь людей женского пола, относился к ним недоверчиво, боялся, что обманным путем пропишутся у него в комнате, а потом выкинут на улицу и сделают бомжем. Это был самый большой страх – остаться без всего и сидеть с котомкой где-нибудь в метро.

Страх… страхом, но однажды знакомство с женщиной у него состоялось. Сидя во дворе, ждал приятеля по дому, рядом в песочнице молодая мама занималась маленьким ребенком. Молодая женщина несколько раз внимательно посмотрела в его сторону, но он, боясь шапочного знакомства, старался не замечать этого. Скоро появился его приятель, который знал эту женщину. Разговаривая с ним, перебрасывался фразами с молодой мамашей и заодно познакомил их.

Встречаться они стали не сразу. Где-то, через месяц увиделись во дворе, и он завел какой-то пустой разговор. Узнав, что она работает в музее, напросился на экскурсию. Так они познакомились ближе. Он узнал, что эта молодая, красивая женщина, пять лет назад овдовела. Живет с матерью и сыном в небольшой комнате. Ее мать, развелась с мужем еще лет двадцать назад, любила веселые компании, часто выпивала. С дочкой у нее были натянутые отношения, жилплощадь маленькая, о размене говорить не приходилось. Вот так и мучились эти две одинокие женщины! Этой молодой вдове хотелось замуж, иметь настоящую семью, но ребенок и маленькая жилплощадь, отпугивали потенциальных женихов.

Ему не хотелось впускать в свою спокойную, размеренную жизнь людей со стороны; он предложил молодой женщине иметь с ним только сексуальные отношения, а о совместной жизни пока не думать. Она согласилась! В ней, наверно, теплилась надежда, что со временем их отношения перерастут в теплые, семейные. Но, увы, этого не произошло! Прожив с ней пятнадцать лет и заставив ее сделать три аборта, он никак не хотел обременять себя семейными узами. Даже слова «муж» и «папа» были для него, наподобие ругательских. Одиночество и полная свобода во всем и от всех – это главное, что держало его на плаву в этой жизни. О будущем он не заботился, полностью доверял тетке и ее дочке. Комнату и кое-какие сбережения оформил на их имя, а сейчас он просто жил!

В возрасте шестидесяти лет с ним случился инфаркт. Мужик крепкий – выкарабкался! Да, потерял здоровье, в основном, из-за событий в девяностые годы. Один переезд чего стоил! Около вокзала в Душанбе, он сам видел, как банда вооруженных людей застрелила русского мужика, который пытался защитить свою жену. Да, нет жены – нет неприятностей!

Он, то стоял около окна и рассматривал серо-черную массу, которую называют туманом; то лежал в холодной постели, шарил глазами по темному потолку и вспоминал, как хорошо протекала его жизнь до девяностых. Теплый климат Душанбе, он никогда бы не променял на суровое существование в этой северной столице. Конечно, неплохо пожить в Ленинграде летом в июне, походить по музеям. Не более! А вот пришлось здесь обосноваться и возврата к старой жизни – нет! Эти мысли мелькали в голове почти каждую ночь. Он хорошо знал, что пролежав до трех-четырех утра, окажется в каком-то бессознательном состоянии, которое называется дремотой. Резкий звонок будильника вырвет его в семь часов из этого дурманного болота. Он подойдет к зеркалу, и будет пять минут, скрести электробритвой по опухшим щекам, смотреть на свое одутловатое лицо и удивляться, куда делась та юная свежесть, которая привлекала к нему взгляды женщин, где стройность тела, черная «смоль» волос? Все сожрало это проклятое время, особенно девяностые годы.

После всех испытаний, которые ему пришлось преодолеть, он стал философом и даже пытался писать о своих наблюдениях и попытках перестроить современное общество. Свои философские изыскания пытался пристроить в какой-нибудь журнал, но видимо таких теоретиков-перестройщиков было много и их трудами не интересовались. Ему всегда вежливо отказывали.

Пока брился, в голове мелькали еще какие-то идеи, потом все переходило в суматошный день, который как песочные часы, переливался в бессонную, холодную, долгую ночь, где все повторялось без малейших изменений.

Бомж

Жизнь сложная штука! И относиться к ней надо аккуратно и осторожно, иначе она заведет в непроходимые лабиринты, где можно или просто сгинуть или проклясть себя за то, что появился на свет. Это подтвердил один случай!

В метро, где много народа мелькает у тебя перед глазами, не замечаешь отдельных людей, которые пристально за тобой наблюдают. Один такой, по виду бомж, попадался на моем пути несколько раз, но я не обращал на него внимания. Мало ли бомжей в метро?! Ну не повезло в жизни, на что-то надеялся, а вместо выигрыша получил проигрыш и оказался «за бортом».

Однажды, проходя в толпе вечно спешащих куда-то людей, услышал громкий окрик: «Орел привет!» Я не поверив, что это относится ко мне, продолжал двигаться вместе с толпой, но какой-то внутренний голос подсказал посмотреть назад. Повернув голову, встретился взглядом, с каким-то бомжем, сидящим на скамейке и махавшим рукой. Вспомнив, что и раньше видел этого человека, я замедлил шаг, а потом резко повернул в его сторону, едва не сбив толстую даму в очках.

Бомж – высокий, сухощавый мужчина, примерно моего возраста с оплывшим лицом, протянул мне руку и дружески улыбаясь, сказал: «Здорово Орел, приглядись внимательно… я – Санька, вместе служили в вертолетном полку в первой эскадрильи, ты был «праваком» в первом звене, а я во втором. Вместе были в Афганистане, служили в Джелалабаде; я еще всегда доставал спирт, ходили «трахаться» к медсестрам. Ну, вспомнил?»

Я стоял, как вкопанный, память прошлого прожгла меня насквозь: потерей друзей, жаркими днями и ночами, неразбавленным спиртом, обжигающим горло, запахом надоевшей мясной тушенки и самим видом Сани – пилота, так похожего на меня и внешним видом и даже походкой. Конечно, я его узнал, время и невзгоды сделали свое подлое дело – украли у человека и молодость, и здоровье. Только серые глаза с веселой искоркой, подсказывали, что человек еще жив и надеется на что-то. Его левая нога неестественно прямая, как палка, лежала в проходе и мешала прохожим, задевавшим ее сумками. Одежда похожая на лыжный комбинезон с серой курткой, сидела на нем плотно и вырисовывала крепкое телосложение. Только рукава и брючины были сильно замусолены и немного рваные, серо-зеленый рюкзак лежал рядом с вытянутой ногой. Я протянул руку, цепкое пожатие подтвердило, что есть еще «порох в пороховнице».

Присев рядом я честно сказал, что узнал его не сразу.

– Ничего удивительного, я бомжую около года, сильно изменился, сам себя в зеркало плохо узнаю.

– Так, что же с тобой случилось? Ты что проигрался или влез в какую-то авантюру?

Санька почесал грязной ладонью плохо выбритую щеку, посмотрел куда-то в сторону, помолчал и вымолвил: «Слушай, расскажу всю свою жизнь от Афганистана до сегодняшнего дня. Никому никогда не рассказывал; и стыдно и обидно, но от судьбы не уйдешь!» Потом Санька бывший красавец-летчик, рассказал историю своей жизни. Передо мной, как в кинофильме замелькали образы прошедшего.

Когда меня подбили, то вместе с останками командира и бортмеханика привезли на аэродром. Санька в это время сидел в дежурном вертолете и готовился взлететь на задание. Узнав о случившемся, он попросил командира посмотреть на меня, но тот категорически отказал, сказав, что все погибли и если будет желание, после задания можно будет попрощаться в морге медсанбата.

Через два часа Санька был у врачей, где ему сказали, что двое погибли, а один – «правак» выжил, но находится в тяжелом состоянии и его отправили в госпиталь, надежд на выздоровление мало, так как много тяжелых переломов. Вечером того же дня Санька не выпил, как обычно со мной, а «нажрался» до такой степени, что сослуживцы привязали его простынями к кровати, опасаясь больших неприятностей.

Все! Больше обо мне он ничего не слышал.

Санькина боевая жизнь оборвалась через месяц. После выполнения обычного задания его вертолет у земли был обстрелян «духами». Командир и бортех не пострадали, а ему пулей из «Бура», как топором, отсекло ногу ниже колена. Сначала его отправили в госпиталь Кабула, через неделю перевезли в Россию. Так он стал инвалидом.

Почти год лечился в госпитале и санатории. Жена с ребенком один раз приехала, посидела около него, поплакала и исчезла. Через месяц прислала документы на развод, сославшись на то, что не может жить с калекой, от алиментов отказалась.

Санька был красивым, видным мужиком, в госпитале познакомился с одной из женщин, муж которой скончался от тяжелых ран. Знакомство переросло в тесную дружбу, которая закончилась браком. Женщина была из Питера, куда и переманила бывшего летчика.

Из однокомнатной квартиры, где она жила с ребенком от первого брака, Санька благодаря своим военным льготам и природной изворотливости, сумел сделать трехкомнатную. Через два года жена родила мальчика.

Гражданская жизнь стала налаживаться. У него было высшее техническое образование, благодаря тем же льготам он хорошо устроился в научно-исследовательском институте. В свободное время занимался садоводством на небольшом участке, за пять лет сделал из него «сказочную мечту». Постепенно, по своим чертежам, соорудил двухэтажный «дворец».

Кроме занятий на садовом участке, Санька уделял время Союзу афганцев и Союзу офицеров, где был на руководящих общественных должностях. Все было хорошо, детей вырастил, с женой жил «душа в душу». Но в двухтысячном году все потерял по своей старческой глупости – увлекся молоденькой особой, недавно разведенной. Жена сначала постаралась вразумить его, но потом согласилась на развод с разделом имущества.

После раздела Саньке досталась комната в коммуналке и кое-что из вещей. «Молодая» увидев его нищим – бросила. Житейскую трагедию помогли забыть друзья-однополчане. С работы попросили уйти за пьянку и прогулы, но это было не самое страшное, оставалась еще военная пенсия.

Стало подводить здоровье, сердце и печень напоминали о возрасте.

Бывший летчик решил изменить свою жизнь к лучшему – забросил дурные привычки, подлечился, устроился на новую работу. Сумел комнату в коммуналке обменять на отдельную квартиру. С женой и детьми связи не терял и по праздникам с вином и тортиком встречался с бывшей семьей.

Время шло, дети росли. Девочка от первого брака постепенно превратилась в красивую девушку и вышла замуж. Молодая семья около года снимала углы, наконец, переехала на постоянное место жительства в мамину двухкомнатную квартиру. Там они заняли маленькую комнату, а большую поделили между собой мать с братом. Через несколько лет женился и сын, история повторилась; молодая семья жила отдельно, потом наступили финансовые трудности, и мать приютила их в своей комнате.

Санька знал о мытарствах молодых семей, но помочь не мог, сам был нищим. К тому же в душе была обида на детей, которые не захотели пригласить на свадьбу. Вместо него на всех свадебных фотографиях был «хахаль» жены.

В молодых семьях появились дети. Саньку стали приглашать заниматься с детьми, соседи часто видели его с коляской, иногда с двумя. Постепенно дети стали намекать, что не мешало бы поделиться своим жильем; он сначала отмалчивался, а потом решил разменять свою однокомнатную квартиру на две комнаты, одну из которых, собирался отдать сыну. Мысль была хороша, но бегать и искать обмен на протезе, было трудно. Сын взялся сам подобрать подходящие варианты. Через месяц нашел: одну комнату в центре Питера, двадцать четыре метра в трехкомнатной квартире и отдельную квартиру в пригороде в деревянном доме послевоенной постройки с минимальными удобствами.

Сын просил уступить ему комнату в Питере. Что не сделаешь ради любимого чада?! И Санька согласился на этот вариант, собираясь в будущем продать дачу и купить в Питере подходящее жилье. Он доверился сыну и подмахнул документы в Горжилобмене.

Оказавшись у нового места жительства, был шокирован. Перед ним стоял старый, полуразвалившийся деревянный барак с разбитыми окнами и заколоченными дверями. Из восьми квартир этого дома только две были обитаемы. В одной квартире жила древняя старуха, в другой пьяная молодуха, около которой вертелась сомнительная компания.

Двери в его квартиру были сломаны, и все жилье напоминало ободранный сарай, куда бросали сломанные вещи, а по углам устраивали бесплатные туалеты. Сначала Санька хотел идти к сыну и аннулировать этот обмен, но потом возникло неприятное чувство ненависти ко всем своим детям и женам, которые на старости лет вышвырнули калеку отца на улицу, как какой-то ненужный предмет. «Ладно, где наша не пропадала! Как-нибудь выберусь из этой передряги!» – сказал он себе.

Первое, что Санька сделал – это крепкую дверь и хороший косметический ремонт. Сходил в жилищную контору, заставил прийти мастера для ремонта крыши и починки входной двери в подъезде. Небольшой сарайчик во дворе заполнил дровами. Вечерами сидя у горячей печи, он обдумывал план обмена или продажи своего жилья. Со временем, постепенно стал привыкать к новой жизни. Иногда, даже стало казаться, что он неплохо устроился: тишина, свежий воздух, никакой суеты. Рядом находился небольшой магазин. Только одно раздражало – частые пьяные оргии у соседки. Крики, пение, ругань и драки у его дверей, были обычным явлением.

Санька предупредил женщину, что вызовет участкового. На месяц все стихло, но потом повторилось с новой силой. Участковый – старый капитан, пришел на другой день в самый разгар пьяного разгула, составил акт и предупредил, что если дебош повторится, то он доведет дело до суда; Саньке намекнул, что с этой компанией знаком и ему лучше с ними не связываться, а потихоньку сменить место жительства.

Вскоре появился знакомый из деревни, желающий купить жилье рядом с городом. Стали оформлять документы, но это требовало времени. Попутно продал свое садоводство сослуживцу. Полученные деньги Санька сначала таскал с собой, потом решил положить в Сбербанк, но ему не понравился процент прироста вклада, а рядом висел агитационный щит призывающий отдавать свои сбережения под большой процент в новый частный банк. И наш «бизнесмен» решил положить деньги под большой процент на шесть месяцев. Правда, в душе чувствовал какую-то тоскливую ноту, говорившую, что он поторопился, и могут быть неприятности.

В ожидании оформления документов приходилось продолжать жизнь с шумными соседями. После очередного скандала пришлось вызвать полицию, дело передали в суд и все участники пьяной компании получили большие штрафы.

Саньке стали угрожать расправой. Особенно его возненавидел любовник соседки по кличке Жердяй, тот прямо сказал, что сделает его бомжем. Санька посмеялся и сказал: «Стану бомжем, тебя похороню на нашей помойке!»

С обменом все шло нормально, документы были готовы, и нужно было идти в обменное бюро. Возвращаясь вечером домой, он увидел поднимающийся в небо дым. «Кому-то не повезло! Пожар!» – подумал наш вояка. Какое-то нехорошее предчувствие шевельнулось в груди. Маршрутка, в которой он возвращался, все ближе приближалась к этому столбу дыма. Еще поворот и перед глазами открылась жуткая картина: вместо двухэтажного дома, в котором он жил, была куча черного дымящегося мусора. Что Саня пережил в эти минуты!? – известно только ему одному.

Потерять крышу над головой и не знать, как устроиться в дальнейшем одинокому мужику – сюжет для рассказа с трагическим концом. Раньше была дача, но сейчас ее нет, еще деньги хранятся в банке; есть надежда, что жизнь устроиться.

Рядом охали две старухи, оплакивая жилье их приятельницы, которая тоже осталась без дома и вещей, и все из-за пьяницы Жердяя.

«Значит, Жердяй исполнил свое обещание и сжег дом! И мне надо исполнить обещанное ему – изуродовать гада!» – решил Санька.

Свое прозвище Жердяй получил из-за длинной, нескладной фигуры. Он жил недалеко от своей любовницы, рядом с магазином в полуразвалившемся доме. Всегда пьяный и горластый Жердяй часто попадал в разные потасовки в своем районе.

Свидетелей поджога не нашли и оформили случившееся, как пожар из-за неисправной электропроводки. Погорельцы разошлись по знакомым и друзьям, а Санька поехал в город и временно устроился в небольшом помещении, где проходили офицерские собрания. Мысли о расправе с Жердяем приходили все чаще и он, обдумав план мести, отправился к своему обидчику.

Наказать поджигателя Саня решил жестоко – переломать все кости, но не убивать! Вечером он спрятался в кустах Сирени около дома Жердяя, при нем было и орудие мщения – металлическая труба. Прождал в кустах около часа, наконец, появилась длинная шатающаяся фигура пьяного обидчика. Пропустив его вперед, Санька вышел из кустов и жестко ударил палкой по правому плечу. Противник, не охнув, кулем повалился к его ногам. Всю свою злость и ненависть к ненавистному пьянице, вложил наш вояка в свои удары; молча и мастеровито бил по правой стороне тела и конечностям; голову и левую сторону не трогал, боясь случайного убийства. Закончив кровавое дело, Санька незаметно растворился в темноте слабоосвещенной улицы.

Через два дня он вернулся на свое пепелище и узнал от соседей, что Жердяя сбила машина, и он с многочисленными переломами находится в больнице. Такое объяснение событий устраивало нашего героя.

Как погорельцу, ему предложили оформить документы в жилищной конторе на финансовую помощь и постановку на учет для получения нового жилья. Предупредили, что ждать придется около года, так как свободных помещений у них нет.

Уже поздно вечером Санька добрался до банка, на дверях которого было вывешено объявление о временном закрытии ввиду технических неисправностей здания. Прочитав такую сумбурную вывеску, Санька почувствовал страх, который холодным, липким потом сковал все его тело. «Неужели банк прогорел? И все мои деньги с надеждами на будущее, улетучились кому-то в толстый карман?» – такие неприятные мысли, как удары пульса преследовали его пока он ехал в город.

На другой день, утром он снова был около банка, у закрытых дверей собралось пять человек. Одна из женщин рыдая, рассказывала понурому мужику о пропаже всех сбережений. Санька не хотел верить в такой жестокий поворот судьбы, но делать нечего, жаловаться и писать заявление в суд – пустое занятие! К часу дня около прогоревшего банка собралось пятнадцать человек; поплакали, посудачили и пошли в сторону здания милиции и суда, где оформили документы о пропаже-краже своих кровных сбережений; сообщили свои адреса и стали ждать решения проблемы.

До этого события Санька читал в газетах о «лопающихся банках», о пропаже денег вкладчиков, но чтобы это произошло с ним! – не мог представить.

Понадобилось несколько дней на выяснение результатов случившегося. Результаты были не радостные – его грубо обокрали! Теперь Санька имел пенсию, две сумки с пожитками и четыре дороги по сторонам света. Приятели посоветовали обратиться в Собес, для устройства в дом ветеранов. Идея была неплохая, но там его ждало тоже разочарование, мест нет! Могут поставить на очередь, но когда она подойдет – одному Богу известно! У Саньки и оставалась надежда только на Бога и на себя.

Ему помогли получить работу ночным сторожем на стройке, там предоставили койку-нары в вагончике. Такую работу нельзя было назвать тяжелой, но сидеть на одном месте, как собаке в будке, было скучным занятием. В свободные минуты Санька любил посещать метро; мелькание незнакомых лиц и фигур отвлекало его от настоящей жизни. Все куда-то торопились, а он лениво наблюдал за этой ненужной людской спешкой. В нем просыпался философ, в голове бродили мысли о никчемности человеческого существования. Несколько раз он пытался завести разговор на эту тему с соседями по скамейке, но его не понимали, отворачивались или просто вставали и уходили.

Один раз по дороге в метро он увидел объявление, предлагающее не дорого отдохнуть в гостинице. Эта гостиница находилась в бывшем студенческом общежитии. Открыв входную дверь, Санька уперся грудью в прилавок, за которым высилась мощная фигура цыгана.

– Что вы хотите? – услышал он грубый голос.

– Хотел бы остановиться у вас на двое – трое суток.

– Паспорт! Читайте наши правила общежития!

Пока Санька углублялся в написанное, дежурный, вернее хозяин заведения, делал записи в толстом журнале. Позвав дежурную, он передал Саню в ее руки, сказав номер комнаты, и хотел было заняться своими делами, как увидел хромающую походку нового жильца.

– Что с ногой? Инвалид?

– Да, ноги нет!

Хозяин о чет-то быстро заговорил с женщиной. Потом сам взял вещи постояльца и подозрительно ласковым голосом стал описывать достоинства своей гостиницы; открыл дверь чистой комнаты с тремя кроватями. После суеты, передряг последних дней и ночей Саня провалился в тяжелый сон, в полу-беспамятстве он чувствовал присутствие каких-то людей, копошащихся в его вещах.

Проснулся он внезапно от пристального взгляда, яркая лампочка резала глаза, на соседней койке сидел мужчина лет сорока, чисто выбритый и почему-то в солдатской форме. Рук у мужчины не было, и рукава гимнастерки бессильно болтались внизу.

– Ты что новенький? С какого вокзала тебя привезли? Что тебе пообещал этот цыган? – безразличный, хриплый голос раздавался спокойным тоном, без видимого любопытства.

Саня лежал, слушал и не понимал о чем идет речь, сон еще дремал в его усталом теле. Постепенно картина стала проясняться, и он сообразил, что попал в притон калек, которые в метро и на улицах города клянчат деньги для своего хозяина. «Вот это влип в историю, надо отсюда выбираться и как можно скорее!»

Прощупав рукой в одежде глубоко убранные документы, он спокойно заговорил о жизни постояльцев. Через десять минут он узнал всю историю этой гостиницы. Вывеска – это просто ширма, за которой скрывается «нищенское дно». Хозяин – цыган, со своими помощниками зазывает с вокзалов калек и заставляет их работать на себя, прося милостыню. Поначалу он платит процент с собранных денег, а потом загоняет в «кабалу» и калеки работают на него только за еду и крышу над головой. Выхода отсюда нет! Документы, если они есть, цыган не отдает, а прячет в своем сейфе. Попавшие сюда люди оказываются на положении рабов. Такая перспектива жизни Саню не устраивала, и он решил, не поднимая шум вырваться из этой западни.

Утром он подошел к хозяину гостиницы, поблагодарил за ночлег, заплатил за сутки, сказав, что его ждут дела и надо идти. Цыган открыл свой сейф, долго рылся в бумагах, а потом, стукнув себя по лбу, сказал, что документы и паспорта жильцов вечером отнес в милицию на временную прописку, туда, видимо, попали и его документы. Саня не растерялся и спросил: «Где находится здание милиции?» Ему неохотно рассказали, как туда пройти.

В милиции с интересом выслушали его рассказ о гостинице и паспортах. Дежурный капитан сказал, что они давно наблюдают за этим притоном, но пока ничего сделать не могут; гостиница зарегистрирована официально и насильно там, по их сведениям, никого не удерживают; паспорт получить помогут. Дежурный отправил милиционера вместе с Санькой вытребовать документы. В гостинице никого не оказалось, кроме одной женщины. Она сказала, что хозяина срочно куда-то вызвали, и он придет только к вечеру. В десять часов вечера Санька с милиционером снова пришел к хозяину гостиницы. Увидев блюстителя порядка, цыган открыл сейф и достал долгожданный паспорт, сказав, что тот завалился за папки. Настойчивость спасла моего приятеля от возможных будущих бед.

В метро у Саньки произошла неприятная встреча с бывшими соседями по сгоревшему дому. К нему подошли двое приятелей Жердяя и с кривыми улыбками стали хвастать, что Жердяй исполнил свое обещание сделать его бомжем. Правда потом, с сожалением сообщили, что ему не повезло, около дама сбила машина. Потом, помолчали и тихо сообщили, что не все верят в историю с машиной, некоторые говорят, что Жердяя подстерегли и избили. Саня, сделав вид, что его эта история мало интересует, смотрел в сторону на прохожих и молчал. Больше ничего не добившись, двое приятелей растворились в толпе.