Не видя звёзд

Стать капитаном исследовательского рейдера было мечтой многих мальчишек, но только… не маленького Баззы Дорофеева, который всегда мечтал о военной карьере. Его первым кораблём стал импакто, затем, доминатор. Кажется, жизнь развивалась в точном соответствии с мечтами, но судьба посмеялась над Дорофеевым и распорядилась так, что командовал он не военными кораблями, а пиратскими.

Базза считался самым перспективным адмиралом, в знаменитой битве за Бреннан проявил себя наилучшим образом, отчаянно сражаясь с превосходящими силами, проиграл, но на виселице не оказался: Помпилио предложил знаменитому пирату возглавить «Пытливый амуш», а когда Дорофеев согласился – попросил брата о помиловании.

С тех пор они не расставались.

Внешне Дорофеев был типичным верзийцем: густые каштановые волосы и крупное, грубоватое лицо с широкими скулами и квадратным подбородком. Особой приметой был старый, полученный на Бреннане шрам, тянущийся от лба до подбородка и чудом не уничтоживший левый глаз.

И ещё он был единственным человеком во всём Герметиконе, которому Помпилио Чезаре Фаха Мария Кристиан дер Даген Тур дер Малино и Куэно дер Салоно говорил «вы». Никто больше подобной чести не удостаивался.

– Бедокур! – Дорофеев огляделся, подумал и что-то пнул. – Чира!

– Капитан!

Чира Бедокур был местным, то есть не просто лингийцем, а уроженцем Даген Тура, можно сказать земляком мессера, и потому с офицерами «Амуша» вёл себя более чем свободно. Но только не с Дорофеевым. Во-первых, прошлое капитана отбивало всякую охоту с ним связываться. Причём даже у шального Чиры. Во-вторых, мессер говорил Дорофееву «вы», что поднимало капитана на такую высоту, на которую, в представлении Бедокура, мало кто мог забраться. Ну, разве что какой-нибудь дар. И то вряд ли. Поэтому шифбетрибсмейстер к Баззе относился почти с таким же почитанием, как к Помпилио, и никогда не позволял себе лишнего.

– Докладывай.

– Технические службы к походу готовы.

На этом разговор можно было заканчивать, поскольку Дорофеев, в свою очередь, прекрасно знал, что Чира слов на ветер не бросает и, если бы существовали проблемы, он бы обязательно о них поведал.

– Как новые двигатели?

– До сих пор под впечатлением, – не стал скрывать Бедокур. – При том же потреблении электричества они дают бо́льшую мощность. А учитывая, что мы укрепили конструкцию, «Амуш» сумеет развить скорость намного больше ста лиг в час.

– Насколько больше?

– Узнаем на испытаниях, – пожал плечами Бедокур.

– Через несколько дней мы идём в поход.

– Значит, узнаем в походе, – жизнерадостно рассмеялся Чира. – В полевых условиях.

В последнем бою «Пытливый амуш» получил такие повреждения, что ремонт затянулся на несколько месяцев, но результат превзошёл ожидания: рейдер получил новые тяговые двигатели, систему управления и новое вооружение. Стал и надёжнее, и быстрее, чем прежде.

– Хорошо, Бедокур, я доволен.

– Да, капитан.

– Каково состояние ракетной площадки?

– В идеальном порядке, капитан. Поднимемся?

Учитывая, что речь шла о «макушке» цеппеля, добраться до которой можно было лишь по лестнице, Дорофеев отклонил предложение шифбетрибсмейстера:

– Поверю на слово. – И поставил очередную галочку. – Ты не знаешь, куда запропастился Галилей?

– Полагаю, строит козни, – поразмыслив, ответил Чира. – Я давно говорил, что из-за своей чёрной ауры он должен обязательно носить предохраняющий амулет Диковинного Улюка с планеты Свит, поскольку…

– Я понял: не знаешь.

– Подумайте насчёт амулета, капитан, поверьте – он работает.

– Как двигатель?

– Лучше, потому что не требуется электричество.

///

Своего старшего помощника Дорофеев, как и рассчитывал, обнаружил у одной из носовых пушек. Официально за состояние оружейных систем «Пытливого амуша» отвечал Бедокур, но Помпилио распорядился передать Крачину всю боевую часть, а не только подготовку и руководство абордажной командой, что и было сделано. А поскольку Аксель был человеком ответственным – другие у дер Даген Тура попросту не задерживались, – тренировки огневых расчётов участились и стали весьма жёсткими.

Однако сейчас Крачин пребывал в орудийном отсеке в одиночестве – проверял состояние системы и с радостью поприветствовал Дорофеева.

– Капитан.

– Аксель. – Они говорили друг другу «ты», оставляя официальную манеру для официальных обстоятельств. – Что-то не так?

– Вчера доставили новую оптику, я приказал Бедокуру установить её, зашёл проверить.

Они оба понимали, что, если Чира получил приказ – он его исполнит, но должны были лично убедиться, что всё сделано.

– Оптика совсем новая? – Базза внимательно оглядел только что установленный прицел.

– Та же модель, но усовершенствованная, – ответил Крачин. – Одной тренировки будет достаточно, чтобы номера научились правильно ею пользоваться. Тренировку проведу в пути.

– Прекрасно. – Дорофеев помолчал. – Оружейная комната?

– Я здесь закончил, можно пройти, посмотреть.

– Пройдём… – Было видно, что Базза слегка смущён, что случалось с ним крайне редко. – Аксель, я хочу поговорить о вашей поездке в Челлингрид… точнее, о вашем возвращении оттуда…

И замолчал, явно ожидая, что старший помощник поддержит тему. Крачин же лишь улыбнулся.

– Я слышал, тебе пришлось заплатить… гм… небольшой штраф?

– Весьма умеренный.

– Бабарский доложил об обстоятельствах дела – и я очень рад, что ты принял именно такое решение, Аксель.

– Это был самый логичный выход из создавшегося положения, – негромко ответил Крачин.

Став свидетелем вопиющего преступления, синьор начальник полиции немедленно арестовал употребившего вихель Крачина и помчался к борту – ругаться с коллегами из Челлингрида. Не забыв повторно предупредить вахмистра, чтобы тот не позволял капитану парома останавливаться. Препирательства продолжались до тех пор, пока на горизонте не появилась колокольня собора Доброго Маркуса, на основании чего Южир заявил коллегам, что они находятся на его территории. В ответ услышал много интересного, включая жестокое пожелание больше не появляться в весёлом Челлингриде, но выслушал угрозу стоически, продемонстрировав настоящее лингийское мужество. И своих не сдал.

Но по прибытии в Даген Тур потащил Крачина в суд, где Аксель и получил штраф.

– Из-за чего возникло недоразумение?

– Даю слово: мы не виноваты. Хозяин заведения оказался неприличным человеком и подал жалобу, несмотря на то что мы уладили все разногласия и даже доплатили за беспокойство.

– Хорошо… – Дорофеев почесал кончик носа. – Кстати, ты не видел Галилея?

– В астринге его нет?

– Не нашёл.

– Иногда он забирается на крышу эллинга, – припомнил Крачин.

– Я посылал людей – его там нет.

– Тогда не знаю.

///

И никто не знал, поскольку, если Галилей не хотел, чтобы его нашли – отыскать его никто не мог. Нижние чины шептались, что астролог умеет уходить в Пустоту, но Дорофеев в это не верил. И хотя иногда предательские мысли проскальзывали – гнал их. Базза подозревал, что Бабарский поделился с Квадригой некоторыми потайными помещениями, созданными на «Амуше» для всякой контрабанды, однако уточнять детали не стал, оставив и астрологу, и суперкарго определённую свободу манёвра. В том числе и потому, что относился к астрологу так же, как все нормальные цепари Герметикона, и считал, что, если Галилею нужно побыть в одиночестве – он может прятаться столько, сколько хочет. Благо он всегда появлялся. И появлялся вовремя.

Так получилось и на этот раз.

Заканчивая обход «Амуша», Дорофеев спустился на нижнюю, техническую палубу гондолы – без особой цели, просто окинуть взглядом и убедиться, что на ней всё в порядке, и обнаружил Галилея в «корзине грешника». Астролог откинул брезентовый полог, забрался внутрь и курил трубку, нарушая все существующие правила пожарной безопасности. Будь на палубе кто-нибудь ещё, Квадрига получил бы грандиозную «вставку», но цепарей поблизости не оказалось, и Дорофеев просто облокотился на корзину и вопросительно посмотрел на астролога. Тот вздохнул, вытащил трубку и выколотил её в металлический ящичек, заменивший ему пепельницу.

Ему было тридцать пять, однако выглядел Галилей… Выглядел он странно: с одной стороны явно моложе своего возраста, относясь к тому типу мужчин, которые до самой старости продолжают казаться юными; с другой – общеизвестная необходимость потребления всевозможных веществ не могла не отразиться на Квадриге, так что выглядел он молодо, но потасканно. У него было узкое лицо, большие тёмно-серые глаза и слегка оттопыренные уши. Волосы русые, короткие, плотно лежащие на голове, подбородок прикрыт короткой бородкой. Могучим телосложением Галилей не отличался: невысокий, узкоплечий, вялый… Он казался болезненным не только с лица, но и жестами. Другими словами типичный астролог.

Хотя…

Трудно назвать типичным единственного оставшегося в живых участника Тринадцатой Астрологической экспедиции.

Очень трудно.

– Всё в порядке? – негромко спросил капитан.

– Частично, – ответил Квадрига, избегая смотреть Баззе в глаза.

– Что не так?

– Мне… – Галилей повертел в руке трубку, но набивать её при капитане постеснялся. Повертел, помолчал и ответил: – Мне снятся сны, которые я не помню. Сны о том, что я не помню. Снятся с тех пор, как мессер принял решение идти в Туманность Берга.

– И? – спросил Дорофеев примерно через минуту, поняв, что Квадрига задумался и не собирается продолжать.

– И я их боюсь, – ответил Галилей. Выпрыгнул из корзины, расправил плечи, кое-как изобразив стойку «смирно», и доложил: – Астрологическая служба к походу готова, капитан, готова на сто процентов, будь я проклят.

* * *

Когда-то давно эта комната была…

Впрочем, Помпилио уже не помнил, для чего «когда-то давно» предназначалась эта большая, занимающая весь этаж комната. Скорее всего, служила гостевой спальней. Или особой гостиной. Или курительной. Последнее, пожалуй, совсем сомнительно… Как бы там ни было, Помпилио не помнил, для чего комната предназначалась раньше, поскольку нечасто забирался на эту башню – вторую по высоте в замке и стоящую ближе всех к озеру. Однако с абсолютной точностью помнил, почему распорядился подготовить для невесты именно эту комнату – из её бесчисленных, идущих по всему периметру окон, и особенно с опоясывающей башню террасы, открывался потрясающий вид: на Даген Тур, озеро и долину. И Помпилио захотел, чтобы Кира с первого мгновения пребывания на Линге видела свои владения во всей красе. И расчёт оправдался: красивейший пейзаж помог пережившей две страшные потери и покинувшей родную планету девушке успокоиться, прийти в себя, а потом – полюбить Даген Тур так же сильно, как тысячу лет любили его Кахлесы.

И не только Даген Тур.

Почти год после свадьбы они с Помпилио жили порознь. Не «каждый своей жизнью», но не вместе, считались мужем и женой, не являясь таковыми, не выходили в свет, давая многочисленным кумушкам повод для досужих домыслов, но при этом имея железобетонные основания для подобного поведения: тяжёлые утраты, понесённые ими на Кардонии, где Помпилио потерял невесту, а Кира – отца и жениха. К тому же дер Даген Тур был увлечён местью, методично истребляя всех, кто был так или иначе причастен к смерти невесты, часто отлучался и едва не погиб, добираясь до Огнедела, непосредственного убийцы Лилиан дер Саандер и её мужа. В том путешествии опасность грозила ему много раз, но в момент, когда казалось, что спасения нет, на помощь Помпилио пришла Кира.

И с тех пор их отношения изменились.

Они стали вместе по-настоящему.

Но Кира наотрез отказалась покидать полюбившуюся комнату, и Помпилио перебрался в башню, в которую до сих почти не наведывался. И бывшая гостевая… или курительная… или гостиная… стала их спальней.

– Вина? – негромко спросил Помпилио, услышав, что дыхание жены выровнялось.

Кира приподнялась на локте и поцеловала мужа в щёку.

Вместо тысячи слов.

– Это значит «да»?

– Да… – Она вновь упала на спину и потянулась. Довольная. Довольная настолько, что дер Даген Туру захотелось рассмеяться.

Он улыбнулся, поднялся с кровати, наполнил бокалы холодным белым, повернулся и замер, любуясь женой.

В свои двадцать пять Кира обладала чудесной женственной, но при этом подтянутой, спортивной фигурой. Волосы у неё были рыжие, длинные и очень густые, лицо узкое, носик маленький, чуть вздёрнутый, а в больших карих глазах то и дело вспыхивали золотые искорки. Рот, правда, был чуть великоват, но он ничуть её не портил.

Кира знала, что Помпилио с удовольствием любуется ею, и чуть повернулась, позволяя мужу насладиться собой в полной мере.

– Прекрасна… – пробормотал дер Даген Тур.

Кира улыбнулась. А когда муж вернулся на кровать, взяла у него бокал и сделала большой глоток.

– Очень кстати.

– Согласен. – Помпилио повертел бокал в руке, после чего прикоснулся к жене и тихо спросил: – Ты не передумала?

– Ты ведь знаешь, что не передумаю, – ответила рыжая, глядя мужу в глаза.

– Знаю, что ты упрямая.

– Нет, – качнула головой Кира. – Не в этом дело…

– В Туманности опасно, – мягко прервал жену Помпилио.

– Опаснее, чем на Тердане?

– На Тердане мы просто побывали.

– Хорошо, на Круне.

– Думаю, опаснее, – серьёзно произнёс дер Даген Тур. – На Круне было опасно, однако мы знали, чего можно ожидать, и были готовы. Новые планеты непредсказуемы.

– Разве ты не готов к неприятностям?

– Всегда готов.

– Я знаю, я в тебе уверена, Помпилио, и не понимаю, для чего ты задал свой вопрос. Причём не в первый раз.

– Потому что боюсь за тебя, – ответил дер Даген Тур, пригубливая вино. – И не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится.

– И я не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится, а меня не будет рядом, – негромко, но очень твёрдо сказала Кира. – Я понимаю, что ты за меня боишься, что будешь меня опекать и оберегать, мне очень важна твоя забота, но мы… Мы вместе, любимый, а значит, куда ты – туда и я. И так будет…

– …всегда, – закончил за жену Помпилио.

– Ты знал, кого брал в жёны.

– Я не ошибся.

Несколько мгновений Кира молча смотрела мужу в глаза, после чего продолжила:

– Что бы ни случилось в Туманности – это случится с нами. А вместе мы преодолеем что угодно, когда мы вдвоём – нам ничего не страшно. Мы это уже знаем.

Продолжать спор не имело смысла. Бокалы соприкоснулись, издав мелодичный звон, супруги сделали по глотку вина, и дер Даген Тур сообщил:

– Мы улетаем послезавтра.

– Будем куда-нибудь заходить по дороге?

– Нет, прямой курс на Пелеранию, где соединимся с Девятнадцатой Астрологической и… и идём в Туманность.

– Мы допрыгнем? – очень спокойно спросила Кира. Она не была столь опытным цепарём, как Помпилио, но знала официальное мнение Астрологического флота: расстояние до ближайшей планеты Туманности Берга превышает возможности астрингов.

– Антонио рассказал, что дер Жи-Ноэль отыскал путь.

У Киры вспыхнули глаза:

– Отлично! – Пауза. – Если, конечно, он не ошибается.

– Адмирал понимает, что на кону его репутация и его будущее, – с лёгкой улыбкой произнёс дер Даген Тур. – Дер Жи-Ноэль умный, по-хорошему осторожный и очень внимательный цепарь. Если он сказал, что нашёл путь, значит, дорога в Туманность действительно существует. Её не может не быть, потому что Тринадцатая прыгнула, а прыгать в Пустоту дер Ман-Дабер не стал бы. Он тоже был хорошим цепарём.

– Разведчики уже прыгнули?

– Разведки не будет.

– Не будет?

– Принято решение обойтись без разведки.

– Разве это не опасно?

– В послании, которое получил Антонио, мотивы принятого решения не объяснялись, но это неважно: Астрологический флот считает риск оправданным, дер Жи-Ноэль считает риск оправданным, и раз решение принято, основания есть.

– Ты доверяешь адмиралу?

– Я обязан ему доверять, ведь в ближайшее время я буду в его подчинении.

Кира прищурилась.

– Да, мы должны это обсудить, – мягко произнёс Помпилио. – В составе Экспедиции не будет ни одного человека, превосходящего или хотя бы равного мне по происхождению, но это ничего не значит. В походе будет действовать жёсткая субординация и я, как командор Астрологического флота, буду находиться в полном подчинении адмирала. И он не обязан и не будет говорить мне «мессер».

– Даже так?

– Даже так.

– Не скрою: ты меня удивил. – Рыжая сделала малюсенький глоток вина. – Не в первый раз, конечно, но сейчас – сильно.

– Это служба, Кира. – Дер Даген Тур огляделся, отыскал блюдо с фруктами и взял кусочек персика. – Как ты знаешь, я имею патент офицера Лингийского Воздушного флота, а на время пребывания в составе Астрологического флота испросил отпуск. Так вот, когда я надеваю мундир, неважно какой, я становлюсь обыкновенным офицером. Таков порядок, и я буду его придерживаться.

– Я знаю, что таков порядок. Я удивлена тем, что ты его придерживаешься.

– Таков закон военной службы на Линге: если хочешь получать уважение в соответствии с происхождением – строй карьеру и становись высшим офицером.

– А какой у тебя чин в Лингийском флоте?

Помпилио хитро улыбнулся.

– Неужели командор?

– Флаг-адмирал.

Младший из четырёх высших чинов, но уже имеющий право на собственный штандарт.

– Не удивлена. – Она не хотела, чтобы намёк прозвучал, но он был услышан: намёк на высочайшее происхождение Помпилио, которое могло помочь ему с получением весьма высокого звания.

– Я имею право на самостоятельное командование лёгкой эскадрой, – негромко рассказал дер Даген Тур. – И получил погоны после Бреннана, на котором командовал лёгкой эскадрой.

Рыжая порозовела.

– Я не должна была шутить.

– От стереотипов трудно избавиться. В республиканских мирах считается, что наша армия комплектуется по принципу знатности, но, будь это так, с нами не боялись бы связываться. А нас боятся. – Помпилио улыбнулся. – У меня было только одно преимущество: когда адмирал дер Ушдукар выбирал, кому из офицеров подходящего ранга поручить командование эскадрой, он вспомнил, как качал меня на коленях, и назначение состоялось. Я выполнил все поставленные командованием задачи, не потеряв ни одного корабля… Моя эскадра оказалась единственной из всего флота, которая не потеряла ни одного корабля. И самое малое число погибших – двенадцать человек.

– Извини.

– Тебе не за что извиняться. – Он мягко прикоснулся к плечу жены. – Я рассказал… Я рассказал не чтобы похвастаться, Кира, а чтобы ты была спокойна: при необходимости я смогу возглавить Экспедицию.

* * *

Самым большим флотом, который когда-либо собирали адигены, была и ещё долго останется Объединённая Армада вторжения на Бреннан, призванная раз и навсегда решить проблему пиратства в Герметиконе. Разгром преступному флоту был учинён полнейший, и хотя пиратство как явление искоренить не удалось, все понимали, что такого размаха, как во времена Бреннана, оно уже никогда не достигнет. Следующим по размеру флотом считается Миротворческая Миссия на Кардонию, в которую входило свыше ста вымпелов, сумевших одним своим появлением остановить бушевавшую на планете войну. Периодически военные проводили воздушные парады, но в них редко принимало участие больше тридцати кораблей, а манёвры рассматривать не имеет смысла, поскольку они всегда проводились вдали от публики. Вот и получается, что самыми большими эскадрами, которые могли относительно часто наблюдать простые люди, оставались экспедиции Астрологического флота, состоящие минимум из девяти вымпелов.

– Смирно! Адмирал на мостике!

Услышав зычный голос, все находящиеся в рубке управления – за исключением рулевого – вытянулись, но почти сразу расслабились, услышав негромкое:

– Вольно.

Дер Жи-Ноэль коротко кивнул, разом приветствуя всех, пожал руку капитану дер Ферту и прошёл к лобовому окну.

– Всё в порядке?

– Без происшествий, мой адмирал.

– Хорошо. – Дер Жи-Ноэль заложил руки за спину и медленно, словно впервые, оглядел идущие походным порядком вымпелы. Флагман Экспедиции – доминатор «дер Атродиус», названный в честь знаменитого исследователя прошлого столетия – двигался последним, в стороне и чуть выше строя, поэтому дер Жи-Ноэль видел всю эскадру.

Огромную эскадру.

Учитывая важность и опасность предстоящего путешествия, Девятнадцатая экспедиция была укомплектована сверхштатно и состояла из восемнадцати вымпелов, пятнадцать из которых сейчас приближались к точке перехода на Пелеранию. Целых пятнадцать! Девять основных цеппелей, принадлежащих Астрологическому флоту и составляющие классическую исследовательскую эскадру: два доминатора – «дер Атродиус» и «Командор Треге», тяжёлые крейсеры с частично снятым вооружением, но всё равно остающиеся грозными противниками в бою. Два научных судна – «Эл Шидун» и «Академик Жу», построенные по схеме импакто и битком набитые лабораториями и специалистами, способными изучить и описать любую планету. Два исследовательских рейдера – «Быстрый крач» и «Скучный тили», с тех пор как «Пытливый амуш» прославился на весь Герметикон, рейдерам стали присваивать такие же забавные имена, как кораблю Помпилио. А замыкали строй три камиона, несущие гигантские грузовые платформы с экспедиционным снаряжением.

Девятнадцатая Астрологическая экспедиция была укомплектована идеально, но поскольку богатые лингийцы были крайне заинтересованы в успехе предприятия и жаждали как можно скорее присоединить Туманность к Лингийскому союзу, они не поскупились на поддержку, и дер Жи-Ноэль получил в своё распоряжение ещё три грузовика с «самым необходимым», два исследовательских рейдера и лёгкий крейсер «Стремительный» со взводом знаменитых лингийских егерей на борту. Как скромно уточнили лингийцы – «На всякий случай». Все прекрасно понимали, что на неисследованных планетах опытные военные лишними точно не будут. И флаг Лингийского союза будет выглядеть намного внушительнее, если около него встанут улыбающиеся пехотинцы в полной боевой выкладке. А над ним – крейсер с открытыми орудийными портами. Благодаря таким фотографиям заинтересованные стороны сразу и весьма отчётливо понимали, что на планету не просто претендуют – она уже занята.

Ну а «вишенкой на торте» станут «Пытливый амуш» и «Дрезе» с паровингом под пузом, которые должны были присоединиться к экспедиции на Пелерании.

И по числу вымпелов получалось так, что дер Жи-Ноэль возглавлял не экспедицию, а небольшой флот. Укомплектованный опытными цепарями, бывалыми военными и готовый преодолеть любые препятствия.

– Когда мы прибудем в точку перехода? – поинтересовался адмирал.

– Через четверть часа.

– Она открыта?

– Так точно.

– Мне нужна связь с вымпелами.

Капитан кивнул вестовому, тот вызвал радиста, и меньше чем через минуту командующий поднёс к губам микрофон.

– Внимание всем! Говорит адмирал дер Жи-Ноэль. Экспедиция приближается к точке перехода на Пелеранию. Капитанам доложить о готовности к прыжку в соответствии с расположением в строю.

То есть, начиная с возглавляющего строй доминатора «Треге», которому предстояло первым совершить межзвёздный переход. И его капитан бодрым голосом сообщил:

– Говорит капитан дер Эсто, доминатор «Командор Треге» начинает плановую подготовку к переходу.

– Принято, «Командор Треге», приказываю совершить переход без дополнительной команды.

– Принято.

– Остальным капитанам: дистанция между прыжками – четыре минуты. Выходить на переход без дополнительной команды. – Адмирал выдержал паузу. – Продолжить доклады.

И замолчал, слушая чёткие сообщения подчинённых и внимательно наблюдая за остановившимся в точке перехода «Треге», точнее, за тем, как над ним готовится распахнуться «окно» в величественную Пустоту…