Место для мести

– Ничего, переживешь.

– Попробуй только про Алиску заикнись, я тебе так же отвечу.

– Купи в магазине чего-нибудь вкусненького к чаю, – попросил я.

– Посмотрим на твое поведение.

Этот ответ означал, что с вкусненьким я обломаюсь.

Глава четвертая

Дела квартирные

Вечером я позвонил Алисе, хотел поинтересоваться, как прошел день. Ее телефон был отключен, пришлось набрать домашний. Сестра Дашка сказала, Алиса уже спит, очень устала.

Диана с Люськой пили на кухне чай.

– Колись, – сказал я. – Что с Алисой? Время десять, она спит.

– Был трудный день, – Диана развернула шоколадную конфету. – Алиса перенервничала, но в целом, съемки прошли неплохо.

– Подает надежды Алиска-то? – хохотнула Люська.

– Если будет над собой работать, из нее получится достойная актриса, – повертев в руках конфету, Диана снова завернула ее в фантик.

– За весь день мне ни разу не позвонила.

– Глеб, ты прекрасно знаешь, что творится на площадке. О каких звонках говоришь?

– Ему кажется, пока Алиска снимается в кино, ее там обхаживает каждый второй.

Диана улыбнулась и вновь потянулась к конфетам. Эта ее привычка меня иногда выводит из себя. Шоколад она не ест, бережет фигуру, но всегда разворачивает конфеты. Типа, подержит в руках и наедается.

– От ревности необходимо избавляться. Отношения строятся на полном доверии друг к другу.

– Общие слова, – отмахнулся я, потопав в коридор.

– Люсьена, у Глеба проблемы?

– Боюсь, пока Алиска не перестанет ездить на съемки, он будет изображать из себя жертву.

– Весь в деда. Тот постоянно подозревал меня в измене. Ничего хорошего из этого не вышло, – Диана встала. – Поэтому актриса должна понимать, она либо будет звездой, но с неустроенной личной жизнью, либо обретет счастливую семью, но, увы, это повлияет на карьеру.

– Диан, есть же исключения из правил.

– Конечно, есть. К сожалению, их можно пересчитать по пальцам одной руки. Люсьена, не в службу, а в дружбу, приготовь мне ванну с маслами. Я опустошена.

Люська закатила глаза.

– А еще Алиску надо будет предупредить, что те актрисы, которые стали звездами, ничего не умеют делать. И им постоянно требуется нянька.

– Люсьена!

– Да я шучу, Диан. Уже и пошутить над тобой нельзя.

– Иногда я не понимаю твоих шуток. И еще, детка, в ванной я проведу около часа, приготовишь мне к выходу кофе без сахара?

– Само собой, Ваше Величество. К выходу из ванной кофе будет готов.

Изобразив на лице нечто среднее между печалью и усталостью, Диана покинула кухню.

– Мне и готовить, и посуду мыть, и ванну с маслами организовывать. А не оборзели ли вы все?

Ко мне в комнату Люська влетела ураганом.

– Так, секи фишку.

– Тебя стучать не учили?

– Учили. Но я тот урок прогуляла.

– Чего надо?

– Давай-ка ты тоже будешь принимать участие в домашних делах. А то, я смотрю, хорошо устроились, сели мне на шею, ножки свесили, и давай погонять. Принеси то, сбегай за этим, мне кофе, мне вкусненького к чаю. Глеб, у тебя есть совесть?

– Говори без наездов, что случилось?

– Я не могу одна выполнять домашние обязанности. С завтрашнего дня ты будешь не только по магазинам ходить, но и мыть посуду, пылесосить и… – Люська задумалась. – Вытирать везде пыль.

– Хорошо.

– Что значит, не буду?! – закричала Люська. Она почему-то полагала, я встану в позу, начну отбрыкиваться.

– Ты слышала меня? Я сказал, договорились.

– То есть? – Люська села на кровать. – И ты так просто согласился? С тобой действительно не все в порядке. Может, температура поднялась, – она приложила ладонь к моему лбу. – Вроде холодный. А-а, ясно, ты такой покладистый, потому что об Алиске все время думаешь.

– Вовсе нет.

– Да-да, не отрицай. Но мне это на руку. Ладно, сиди за своим ноутом, я пошла готовить ванну для королевы. И еще ты обещал подумать, под каким предлогом прийти к Роману. Не затягивай.

Встретиться с братом Лены нам удалось со второй попытки. Утром его не было дома, а вечером он соизволил открыть дверь лишь после третьего звонка. Нарисовался на пороге в одних шортах, лицо помятое, со следами заживающих синяков и ссадин. Так же были ссадины на теле. Очевидно, не так давно Романа кто-то изрядно поколотил.

Я представился, сказал, что был знаком с Леной (соврал про постоянного покупателя) и сообщил, что незадолго до убийства, разговаривал с ней в бутике. Мои слова не произвели на него впечатления.

– Убийцу не нашли? – спросила Люська.

– Не-а, – мотнул головой Роман.

– А вы кого-нибудь подозреваете?

– Мне что, больше всех надо. У Ленки сумочку сперли, пошла в туалет, там ее и грабанули. Старо как мир.

Мы переглянулись. Роман не походил на человека в трауре.

– Роман, а у Лены был парень?

– Не знаю.

– Вы же живете вместе.

– Кто вам такое сказал? Это она хозяйка двухкомнатной квартиры, а мы все по коммуналкам ошиваемся, – по его тону я понял, отношения между братом и сестрой были натянуты.

– Даже с ее подругами незнакомы?

– Витку Лопатину знаю. Одногруппница Ленкина. Ей она все свои секреты доверяла.

– Не подскажете, как ее найти?

– Слушайте, я похож на справочное бюро?

– Хотя бы можете сказать, в каком институте сестра училась?

– В строительном, – назвав институт, Роман закрыл дверь.

– Мутный он, – призналась Люська. – Мог бы ради приличия изобразить убитого горем брата.

– Судя по всему, не посчитал нужным.

– Что у нас есть, Глеб? Подруга Женя, которая сейчас в отъезде, и подруга Вита. Но как ее найти?

– Попытаемся через социальные сети.

– Мне Роман не понравился, – сказала Люська, едва мы вышли из подъезда. – Похож на побитую собаку.

– О! Люсь, смотри, кто идет.

– Баба Катя. Давно я ее не видела.

Баба Катя считалась в нашем районе местной достопримечательностью. В пошлом гимнастка, она исколесила всю страну, потом получила травму и, как часто бывает в спорте, была списана со счетов. Говорили, она работала в магазине продавщицей, уборщицей, консьержкой. Но в один момент бабе Кате надоело однообразие, она решила заняться собственным бизнесом. Кстати, вроде бы он процветает. Высокая, гибкая, она при желании могла согнуться пополам. Вот и стала баба Катя промышлять тем, что ходила по району, сгорбившись в три погибели, и просила милостыню.

То руку себе «загипсует», то каким-то невероятным образом подвяжет ногу так, что со стороны кажется безногой. Прыгает на костылях, взывая к жалости окружающих. Деятельная старушенция. Ее знает вся округа, помогают деньгами. Я всегда даю ей мелочь. А что, разве она не заслужила? Попробуйте поскакать весь день на одной ноге в восемьдесят лет. Это вам не хухры-мухры.

Единственное, о чем я не догадывался, что баба Катя с Леной Алисовой соседки. Более того, как выяснилось позже, жили они в одном подъезде.

Поприветствовав нас с Люськой как старых знакомых, баба Катя по привычке спросила:

– Мелочи не найдется?

Люська протянула монеты.

– Мерси, – поблагодарила старуха. – Будет на что пакет молока и булку с маслом купить. А то в холодильнике шаром покати.

– Баб Кать, а вы живете в этом подъезде?

– Ну. На пятом этаже.

– Лену Алисову и ее брата Романа знаете?

– С детства.

– В курсе, что Лена умерла? – спросил я.

Баба Катя округлила глаза. Ее реакция говорила сама за себя.

Выслушав меня, она замотала головой.

– Ленка-Ленка, кому ж ты помешала. Хорошая девка была. Не жадная. Мне денежку всегда давала. Иной раз встречались, я даже не просила, а она сумку откроет, это, говорит, вам, баба Катя. Ромка не такой. Хоть и двойняшки они…

– Разве? – удивилась Люська.

– В детстве похожи были, с возрастом внешность изменилась. Так вот, Ромка жмотяра. Хоть бы копейку когда подал. Один раз столкнулись, попросила, так он мне через плечо бросил, иди, работай, старая. Поганец!

– Баба Кать, а что вам про Лену известно?

Последующие полчаса на нас была вывалена совершенно ненужная информация. В основном баба Катя вспоминала детство Лены и Ромы, их родителей. О жизни взрослых брата и сестры рассказать было нечего.

– Когда у них мать умерла, они стали жить втроем, отец еще был. А на окраине Москвы в коммуналке жил дед. Болел часто, не жилец, короче. Как ребятам восемнадцать исполнилось, отец предложил Роману к деду в комнату прописаться, чтобы после смерти старика не пропала комнатушка. Так и сделали. Ромка отсюда выписался, через месяц старик помер, а еще через полгода отец от инфаркта скончался. Ленка сразу подсуетилась, квартиру приватизировала и стала полноправной хозяйкой. На этой почве повздорили они сильно. Прям до ненависти друг к другу. Потом вроде оттаяли, Роман здесь время от времени жил. А несколько лет назад Лена вдруг исчезла. Года два не появлялась, квартиру сдавала. Где была, не знаю, она эту тему затрагивать не любила. А как воротилась, и Ромка захаживать начал. Неделю поживет, разругаются в пух и прах, она его в коммуналку гонит, месяц одна хозяйничает. Затем мирятся. Ромка парень с гнильцой, скажу я вам. Нахальный! Все бедного из себя изображает, пожалейте его, несчастного, сестра квартиры лишила.

– С одной стороны понять его можно, – сказала Люська. – С рождение прожил в двушке, а потом оказался в коммуналке.

– Хорошо, что в коммуналке, а не в тюрьме. Он же настоящим бандюганом рос. Весь двор от него плакал. А сколько отец по полициям ходил, Ромка оттуда не вылезал. В пятнадцать лет машину угнал, еле от суда откупились. Пропащий человек! Я Лене говорила, не вздумай пойти у него на поводу, не продавай квартиру.

– А она собиралась?

– Ромка на мозги давил. Продай да продай, а деньги пополам поделим. Угрожал ей, сама слышала. Кричал, не хочешь по-хорошему, будем разговаривать по-плохому.

– А теперь квартира полностью досталась ему, – задумчиво проговорил я.

– Ой, Ленка, – запричитала баба Катя. – Ой, жалко-то как девку.

– Глеб, – тараторила Люська, когда мы шли домой. – Ты понимаешь, что слова бабы Кати это почти обвинение. Роман угрожал сестре. Ему нужна была квартира. Теперь Лена убита, и он полноправный хозяин.

– Люсь, только не включай воображение.

– При чем здесь воображение. Все и так ясно! Он требовал, она отказала, в ход пошли открытые угрозы. И когда до Романа дошло, что Лена не собирается продавать квартиру, он…

– Стоп! Не разбрасывайся словами. Нельзя делать выводы только потому, что баба Катя стала свидетельницей их ссоры. Мы с тобой по пять раз за день ругаемся, и в сердцах такого друг другу говорим – капец полный. Это же не значит, что надо понимать каждую фразу буквально.

– Глеб, не сравнивай. Это разные вещи.

– Нет. Мне Роман тоже не понравился, но личная неприязнь не повод обвинять человека в убийстве.

– Согласись, мотив у него был.

– Вряд ли.

– Глеб! А квартира?

– Квартира это всего лишь квартира.

Психанув, Люська пошла в другую сторону.

– С тобой невозможно говорить.

– Обязательно истерить? Куда пошла? Люсь!

– Я иду к Димке.

– Мы недоговорили.

– Сам с собой договори, Шерлок Холмс недоделанный

– Чем ты недовольна?

– Любую мою версию ты ставишь под сомнение. Прав ты один, остальные заблуждаются.

– Ошибаешься…

– Вот! Опять я ошибаюсь.

– Согласись, твои версии основаны на эмоциях. Ты не умеешь, точнее, у тебя не получается мыслить глубоко. Услышала про скандал, сразу причислила романа к убийцам. Так нельзя.

Скрестив руки на груди, Люська спросила:

– Все сказал?

– Пока да.

– Теперь я могу идти к Димке?

– Иди. Кстати, я тоже к нему собираюсь.

– Пойдем разными дорогами, – сверкнув глазами, Люська побежала по газону, наплевав на табличку «По газонам не ходить».

Глава пятая

Цветы от незнакомки

Первым делом Люська попросила у Димона воды.

– Глеб меня вывел! Умеет он это делать.

– Почему сам не пришел? – спросил Димон, зайдя на кухню.

– Сейчас припрется. Здрасти, тетя Надь,– Люська поздоровалась с Надеждой Валентиновной и уставилась на красивый букет бордовых роз в вазе. – Шикарные цветы.

– Да, – кивнула Надежда Валентиновна. – Представляешь…

– Я маме букет подарил, – перебил Димон.

Надежда Валентиновна отвернулась. Люське показалось, она смутилась.

– У вас дата? Юбилей свадьбы?

– Нет, – Димон протянул Люське стакан сока. – Решил подарить цветы без повода. Пошли в мою комнату.

– Ты меня успокоил, – прошептала Люська в коридоре. – Я подумала, пропустила событие, не поздравила.

В дверь позвонили.

– Это Глеб, – Люська юркнула в комнату Димона.

– Привет, – улыбнулся я. – Эта уже здесь?

– В комнате, – прыснул Димон.

– Между прочим, – раздалось из-за закрытой двери, – у этой есть имя. И хороший слух!

– Предлагаю заключить временное перемирие. Люсь, мир?

– Очень скоро ты убедишься, что у Романа рыльце в пушку, и я была права.

– Посмотрим. Димон, надо найти в соцсетях Виту Лопатину. У тебя это лучше получается.

Я нисколько не лукавил. Димон на «ты» с инетом, он способен с закрытыми глазами отыскать там что угодно. Я в принципе тоже могу воспользоваться поисковиком, но: во-первых, на поиски у меня уйдет втрое больше времени, во-вторых, Димона не покидает везение. Меня же любит закон подлости, и если Виту начну искать я, то будьте уверены, ни в жизнь не наткнусь на ее страницу.

Димон зашел на все сайты, где был зарегистрирован. Таких оказалось, ни много ни мало, шесть.

Ни на одном не удалось найти Виталину Лопатину.

– Попробуй написать Вита.

– И Виты нет. И Витки.

– Блин, – злилась Люська. – Ненавижу когда некоторые, регистрируясь на сайте, придумывают себе клички или коверкают собственные имена. Нутром чувствую, Лопатина здесь есть, но наверняка под каким-нибудь замысловатым имечком. Типа «Витусик».

Димон начал отстукивать по клавиатуре.

– И Витусика нигде нет, – весело сказал он.

– Чего радуешься-то? Дим, а глянь Лену Алисову.

– И с Леной полный облом, – чуть погодя сообщил Димон. – Ладно, действуем по другой схеме. Нахожу институт, год выпуска и пишу каждому личное сообщение. Кто-нибудь стопудово должен знать Виту Лопатину.

– На это уйдет время, – протянула Люська.

– Ничего. Зато результативно. Увидишь, одногруппники откликнутся.

Прошел час, Димон откинулся на спинку крутящегося стула.

– Все! Выдохся.

– И ждали они ответа тридцать лет и три года, – съязвила Люська. – Но шутки в сторону. Не находите странным, что Роман, зная о краже сумочки Лены, не соизволил поменять замки на входной двери?

– Мог и поменять.

– Я обратила внимание, замки старые.

– Люсь, достаточно поменять саму «личинку», а не весь замок.

– Да? Хм… – Люська была разочарована. – И все равно, за Романом необходимо установить слежку. Узнать, чем и как он живет.

– Я – за, – сказал Димон и нахмурил лоб.

В коридоре хлопнула дверь.

– Отец вернулся.

– Давайте на улицу выйдем. Дим, бери Марса и пошли.

Не успел Димон встать, как в комнате появился его отец. В руках он держал букет белых лилий.

– Привет, молодежь.

– Здрасти, дядя Сереж.

– Дим, принимай цветы.

Димон изменился в лице. Зрачки расширились, на шее вздулась и начала пульсировать вена. Еще у него вспотели ладони, он быстро вытер их о бока и рывком вскочил со стула.

– Пап, мы вообще-то заняты.

– Ну извини, я не знал.

– Димка, что это за цветы?

– Да так, – уклончиво ответил Димон, взяв букет и закрыв за отцом дверь.

– Смотри, там карточка.

– Плевать на карточку, Люсь. Мы вроде на улицу собирались.

– Но от кого цветы-то?

– Понятия не имею, – Димон сел на край кровати и посмотрел на меня взглядом пойманного за проделкой ребенка.

– Прочитай карточку, – настаивала Люська.

– Ребят, тут такое дело… короче… я в непонятках.

– Выкладывай, – я напрягся и попросил Люську не мельтешить.

– В общем, эти цветы предназначаются мне.

– Мы уже поняли.

– Но от кого они, я даже не догадываюсь.

Люська взяла карточку, пробежавшись глазами по тексту.

– «Димка, ты самый лучший. Я тебя люблю!»

– Ох ты! – не удержался я.

– Уже пятый букет приносят.

– Постой, а те розы на кухне…

– Их принесли позавчера. Мама наткнулась на букет на пороге. Лежал на коврике.

– Ты сказал, что сам купил его для мамы.

– Люсь, просто не хотел заострять на этом внимания.

– Зачем ты соврал, Димка?

Он пожал плечами.

– А может, ты и сейчас врешь? – Люська вернула ему карточку и насупилась. – Морочишь мне голову, а в действительности тебе прекрасно известно, кто присылает цветы.

– Люсь, притормози.

– Глеб, не вмешивайся, это тебя не касается. Дим, ответь.

– Я сказал правду.

– Так я и поверила. Я похожа на дурру?! Какая-то девчонка задаривает тебя дорогими букетами, а ты хочешь внушить мне, что вы незнакомы.

– Началось, – я встал и подошел к двери. – Надеваю на Марса поводок, и ждем вас в коридоре.

– Люсь, – Димон попытался ее обнять. – Согласен, ситуация комичная…

– Лично я ничего комичного не вижу. Попахивает трагедией.

– Хочешь, я выброшу букет?

– А смысл? Что это изменит. Димка, скажи прямо, у тебя появилась другая?

– Да ты что?!

– Скажи! Я не буду устраивать истерик, я все пойму.

– Люсь, никто у меня не появился, мне вообще никто не нужен.

– А! Вот ты и выдал себя. Значит, и я тебе не нужна. Понятно, – Люська подлетела к двери.

– Постой.

– Не трогай меня! С сегодняшнего дня обнимай свою незнакомку.

Димон рассмеялся. Люська, не ожидавшая подобной реакции, растерялась.

– Люсь, честное слово, ну не представляю я, кто покупает эти цветы. Клянусь!

– На карточке твое имя. И признание в любви, – Люська шмыгнула носом.

– Допускаю, что у меня появилась тайная поклонница. Но моей вины в этом нет. Я никому не давал повода.

– Обычно цветы от тайных поклонников получают девушки, – чуть не плача шептала Люська. – В тебя влюбилась какая-нибудь уродка. Не может себя рассекретить, потому и цветами забрасывает. Слушай, а вдруг она больная на голову? Шизофреничка, а?

– Пусть так. Инцидент исчерпан?

Я приоткрыл дверь.

– Мы с Марсом готовы.

– Мы тоже, – Димон положил букет на стол и взял Люську за руку. – Идем.

– Да… нет, подожди. Собираешься оставить цветы здесь?

– А как с ними поступить?

– Отдай лучше маме. В свою комнату не вздумай приносить букеты, подаренные шизофреничками.

На улице Люська перебирала всевозможные варианты, касательно доставки букетов.

– Раз их оставляют на пороге, значит, доставляет не курьерская служба. Звонок игнорируется, рассчитано на эффект неожиданности. Спрашивается, какую цель преследует неизвестный? Точнее, неизвестная.

– Тебе не надоело? – спросил я.

– Представь себе, нет. Я злюсь. Меня распирает от обиды.

– Димон ни в чем не виноват, это не его косяк.

– Какой ты умный, я смотрю, когда дело не касается тебя самого. Представь на минуту, что такие букеты с признаниями в любви получала бы Алиска. Ты бы с катушек съехал. Дим, разве я не права?

– Да, – Димон похлопал меня по плечу. – Глебыч бы весь мозг себе вынес.

– Не только себе, но и окружающим.

– О расследовании никто не хочет поговорить? – я постарался перевести тему.

– Чего мусолить по сто раз. Решили следить за Романом. Завтра начнем. Нет, ну все-таки кто отправляет букеты? Причем букеты дорогие. Девчонки из вашего класса явно не потянут.

– Почему? Маринка запросто потянет, – ляпнул я.

– А тебе нравится Маринка? – насторожилась Люська.

– Это вообще Глебыч сказал, я молчал.

– М-м-м… Не нравятся мне эти цветочные дела, Димка.

Всю дальнейшую прогулку Люська хранила молчание. Шла, о чем-то размышляла, загибала пальцы, морщилась, мотала головой. Короче говоря, ушла в астрал. В себя пришла, только когда я толкнул ее в бок.

– Проснись и пой, мы у подъезда.

– У какого подъезда?

– У нашего.

– А где Димка?

– Попрощался с нами минуту назад, домой пошел.

– Я не слышала.

– Ты ему кивнула и снова впала в транс.

– А ты рад без памяти. Чего стоишь, открывай дверь, я ключи дома забыла.

Я набрал код домофона, пропустил Люську вперед и лишь сейчас понял, как сильно проголодался.

– Что у нас на ужин? – спросил в лифте.

– Плов.

– Плов я днем доел.

– Молодец. Тогда сделай себе яичницу.

– Яичницей не наемся.

– И бутерброды, – Люська сжала кулаки, она была на грани.

– Чёрт, у нас хлеб закончился.

– Отрежешь колбасу и съешь без хлеба.

– Не-е, я лучше в магазин смотаюсь.

– Мотай куда хочешь, – Люську прорвало. – Эгоист. У меня жизнь рушиться, а тебе бы только пожрать!

Закрывшись в ванной комнате, Люське включила воду, села на пол и тихо заплакала. На самом деле я ее не понимал. Чего, спрашивается, плачет, в каком месте у нее жизнь рушиться? Паникерша. Понапридумывала себе, теперь страдает. Все-таки людям с богатым воображением живется сложнее.

Из магазина я вернулся с батоном белого хлеба и шоколадными пирожными. Люська продолжала сидеть в ванной.

– Люсь, купил тебе к чаю любимых…

– Уйди с глаз долой! – рявкнула она.

Дважды меня просить не пришлось. Попросили уйти, я и ушел. Сел за стол, открыл ноут, услышав шаги в коридоре. Они стихли рядом с моей дверью.

– Долго стоять собираешься? Заходи.

– Пирожные мне купил? – у Люськи было мокрое лицо и красные глаза.

– Тебе.

– Спасибо, – она села в кресло, поджав под себя ноги. – Что делать собираешься?

– Фильм посмотрю. Можем вместе.

– У нас с тобой разные вкусы. Тебе нравятся боевики, мне ужасы. Глеб, а ты ничего нового не написал?

– Есть кое-что.

– Прочитай.

Несколько лет назад я писал короткие страшилки. Для себя. Считал это баловством. Но Люське мои страшилки нравились, однажды она даже обмолвилась, что у меня талант. Из ее уст такие слова – наивысшая похвала. Не так давно, я совершенно случайно наткнулся на тетрадь с рассказами. Перечитал, посмеялся (все-таки такие наивные рассказы), и вдруг решил начать писать снова. А что, очень даже прикольно получается. Люська – первый слушатель. И единственный. Димон к ужастикам равнодушен, а Алиса… с Алисой и так все понятно.

– Глеб, – снова попросила Люська. – Прочитай.

– Выключи основной свет.

Улыбнувшись, Люська закивала.

– Погодь, я пирожные принесу.

Пару минут спустя, поедая шоколадные пирожные, Люська, глядя на меня во все глаза, услышала историю «Тёзка».

***

Лёха был не робкого десятка: увлекался боксом, борьбой, имел разряд по стрельбе. С нервами у парня всегда был полный порядок. Студент-медик, он десятки раз побывал в анатомичке, и в отличие от многих одногруппников, которые закатывали глаза и падали в обморок, вел себя вполне достойно. Трупов не страшился, от вида крови не цепенел, а если говорить начистоту, Лёха вообще ничего и никого не боялся.

Но приключившаяся однажды с ним история лишний раз доказала, нет такого человека, которого невозможно было бы напугать.

Некоторое время назад Алексей переехал в новый район, поселившись на двенадцатом этаже серой многоэтажки. В подъезде было два лифта: грузовой и пассажирский, впрочем, последний практически всегда находился в неисправном состоянии, приходилось пользоваться грузовым.

В тот ноябрьский вечер Лёха возвращался из института позднее обычного, вызвал лифт, зашел в кабину, нажал на кнопку, прислонившись спиной к коричневой стенке. Дверцы закрылись, кабинка, немного раскачиваясь, загудела, начав поднимать Алексея на нужный этаж. Но секунд через семь погас свет, стих шум, кабина замерла.

– Ё-моё! – Лёха достал телефон, включил фонарь, поднеся луч к кнопкам.

Уже собираясь нажать на «вызов», он ощутил чье-то прикосновение и тихий голосок:

– Дяденька, мне восьмой.

От неожиданности Лёха выронил телефон, в звенящей темноте он обернулся, и едва ворочая зыком, спросил:

– Кто здесь?

В ответ тишина. Померещилось? Послышалось? А может, это прикалываются дети на лестничной площадке? Хотя, он же почувствовал прикосновение.

Нагнувшись, Алексей начал шарить ладонями по грязному полу. Отыскав телефон, схватил его и сразу же выронил вновь. Заработал лифт, кабинка качнулась, сидевший на корточках Лёха упал вперед.

Включился свет. В грузовом лифте кроме него никого не оказалось. Алексей чувствовал себя намного некомфортней, чем в день, когда студентов впервые привели в анатомичку.

История в точности повторилась спустя месяц. Лифт замер между этажами, в кабине стало темно, и четкий детский голосок снова обратился к Алексею:

– Дяденька, мне восьмой.

– Кто ты? – вопрос скорее напоминал стон.

– Алеша, – ответили из темноты.

– Я тоже Алексей.

– А я знаю.

– Откуда?

– Я вас вижу в лифте каждый день.

Лёха отступил назад, надавив всей пятернёй по планке с кнопками.

Зажегся желтоватый свет, кабинка кашлянула и, закряхтев, стала подниматься на двенадцатый этаж.

Из лифта Лёха выскочил как ошпаренный. До двадцати двух лет он ничего не боялся, и вдруг превратился в неврастеника, стал вздрагивать по ночам, не смотрел фильмы ужасов, но главное, появился страх перед покойниками в анатомичке.

Разумеется, грузовой лифт начал игнорироваться, Алексей пользовался только пассажирским, а когда тот в очередной раз оказывался на ремонте, спускался и поднимался по ступенькам. Не очень удобно, зато для здоровья полезно.

В конце марта Лёха встретил на первом этаже соседку. Бабка как раз ждала, когда спустится грузовой лифт, и Алексей, чтобы не подниматься пешком, решил сесть в лифт вместе с пенсионеркой. Вдвоем не так страшно, успел подумать он, прежде чем ступил в спустившуюся кабину.

Поехали. И сразу же погас свет. Лифт встал.

– Ой, батюшки! – пробормотала бабка. – Опять застряли. Алеша, ты здесь?

– Здесь, – ответил Лёха, удивившись, что старухе известно его имя.

– Да я не с тобой разговариваю, – сказала из темноты старуха.

– А с кем?

Повисла пауза, а потом послышался детский голос:

– Мне восьмой этаж.

– Сейчас, миленький, сейчас поедем, – засюсюкала бабка.

Лёха стоял, ни жив, ни мертв. Как будущий медик он сразу сообразил, у старухи не в порядке с головой.

В темноте бабка начала шуршать полиэтиленом, а когда зажегся свет, Алексей увидел, как старуха достала из сумки два печенья. Не обращая на него внимания, она наклонилась, положила печенье на пол, перекрестилась и, как ни в чем ни бывало, уставилась на коричневые створки лифта.

– Зачем вы это сделали? – спросил Лёха. – И с кем разговаривали?

Бабка жестом показала, чтобы он вышел за ней на её этаже. Лифт открылся на седьмом, они вышли, а как только дверцы закрылись, старуха зашептала:

– В лифте душа Алешеньки осталась. Как грузовой застрянет, он сразу там появляется, просит на восьмой этаж его отвезти.

Лёха молчал, он ждал продолжения.

– Четырнадцать лет прошло, как Алешку пьяные изверги в лифте задушили. Ты на будущее знай, если в лифте часто застревать стал и голос Алешеньки слышишь, оставь ему что-нибудь вкусненькое: конфету, печенье, яблоко. Худого он тебе не сделает, одиноко ему там, скучно, вот и останавливает изредка лифт, – с этими словами старуха потопала к своей квартире.

На следующий день Лёха зашел в лифт, нажал на двенадцатый этаж, приготовившись к встрече с призраком. Лифт остановился приблизительно между четвертым и пятым этажами.

– Дяденька, мне восьмой, – попросил детский голосок.

– Как скажешь, – нарочито весело ответил Лёха, достав из кармана два шоколадных батончика. – Я тебе тут кое-что принес, тезка.

Стоило Алексею положить шоколад на пол, как заработал лифт.

На своём этаже он вышел, но вместо того, чтобы подойти к двери, стоял минут пять на площадке, облокотившись о лестничные перила. За это время лифт никто не вызывал, кабинка до сих пор находилась на двенадцатом этаже.

До конца не понимая, зачем он это делает, Лёха нажал кнопку вызова. Дверцы открылись.

Двух шоколадных батончиков на полу грузового лифта уже не было…

***

После моей истории Люська повеселела. Мы посидели немного, поговорили о мистических событиях, которые довольно часто случаются с людьми, поспорили – куда ж без этого. Думать о девчонке, что присылает Димону букеты цветов, Люська перестала. Во всяком случае, сегодня.

Глава шестая

За двумя зайцами

Мы вели слежку за Романом всего три дня, а уже удалось выяснить много интересного. Во-первых, он явно косил под шпиона. От Лены Роман ездил домой, коммуналка располагалась в районе Измайлово, в пяти минутах от метро. Выходя из метро, Роман начинал озираться по сторонам, подходил к киоску с газетами, покупал журнал, стрелял глазами вправо-влево и пружинистой походкой перебегал дорогу. Прежде чем зайти в подъезд, оборачивался, щурился и лишь после открывал дверь. Согласитесь, довольно странное поведение для человека, которому нечего скрывать и бояться.

Во-вторых, Роман косил и под донжуана, два вечера подряд он встречался с разными женщинами, которые наверняка не догадывались о существовании друг друга. Женщины обеспеченные, это было видно и по их холеному виду, и по дорогим иномаркам и, наконец, по местам, куда парочка направлялась, едва Роман садился в машину.

С высокой широкоплечей блондинкой, Димон почему-то прозвал ее фрекен Бок в молодости, Роман отправился в один из самых дорогих ресторанов города. Пробыли там около двух часов, после чего машина покатила за город. На территорию коттеджного поселка нас, разумеется, не пропустили, охрана оказалась серьезной. Мы вернулись домой. На следующий день брат Лены встретился с рыжеволосой девушкой, явно неравнодушной к сладостям. Если бы не излишний вес, ее можно было назвать красивой. И снова ресторан, затем поездка в гости к рыжеволосой. Она жила в центре города.

Шустрый оказался кадр, пудрил мозги сразу нескольким дамочкам.

Третье открытие, которое мы сделали, было намного интересней первых двух. Помимо нас за Романом следил кто-то еще. Серебристую иномарку в первый день слежки заметил Димон. Стоило Роману сесть в тачку фрекен Бок, а мне надеть шлем и завести скутер, как Димон краем глаза увидел, отъезжавшую машину. Сперва не придал этому значения, но двадцать минут спустя машина остановилась у того самого ресторана, куда зашла сладкая парочка.

Мы слезли со скутера, Димон прошептал:

– За Романом еще один хвост.

– Может, совпадение?

– Тогда почему никто не выходит из машины? Нет, Глебыч, по его душу приехали. Ждут, когда выйдет.

Димон оказался прав. До коттеджного поселка мы ехали втроем, впереди машина фрекен Бок, за ними на значительном расстоянии мчалась серебристая иномарка, и замыкал шествие мой скутер.

Когда Роман встречался с рыжей толстушкой, серебристая машина вновь села им на хвост.

Сегодня нам удалось увидеть хозяина иномарки. Эта была женщина. И вот как это случилось.

Роман находился в квартире Лены. В восемь вечера вышел в магазин, на обратном пути, у самого подъезда, вздрогнул от сигнала клаксона. Сигналила серебристая машина. Стоило Роману обернуться, как из салона выскочила низкорослая женщина лет сорока. Она подбежала к опешившему Роману и начала бить его по щекам.

– О как! – воскликнул Димон. – Не слабо.

– Удар у тетки не хилый.

Первые секунды Роман стоял, не двигаясь, потом поставил пакеты на землю, схватив женщину за руки. Она громко кричала, называла его негодяем, подлецом, сдабривая слова нецензурной лексикой. Прохожие с любопытством наблюдали за этой сценой, Роман впал в бешенство. Оттолкнув женщину, рявкнул на нее, взял пакеты и поднялся на крыльцо. Она рванула за ним. Там опять ударила по щеке, по плечу, затем кулаком в грудь. Не выдержав, Роман отвесил ей пощечину. Женщина вскрикнула и отступила назад. Воспользовавшись ее замешательством, он прошмыгнул в подъезд. Металлическая дверь с шумом захлопнулась.