Воспитать (мужчину) юриста

ГЛАВА 3

Леша, Леша…

Как будто первый день замужем…

Сколько я его слушала, столько понимала, что он просто стал жертвой обстоятельств. Он был слишком правильным ментом (ну, почти), который не смог пройти мимо.

Молодая девушка, найденная убитой на стройке, стала катализатором. По словам Леши, это дело почему-то очень хотели замять, даже предварительное расследование закончилось раньше положенного. Но этот доморощенный Шерлок поднял его из архива, доложил начальству, что пропали некоторые показания и улики, и оказался на той самой грани, из-за которой и пришел ко мне. Служба собственной безопасности, видимо, по приказу сверху (это с Лешиных опять же слов) неожиданно появилась в отделе и начала прессовать моего благоверного. Ой, бывшего благоверного. А уж в нашей стране, если кто-то сверху захочет, закроют рядового следователя без суда и следствия.

– Леша, ты же понимаешь весь масштаб? – спросила его, отбросив ватные диски и став напротив. – Что я могу сделать против коррупции и службы собственной безопасности?

Он, вроде бы забыв о присутствии молчавшего Ботаника, оттолкнулся ногами и подкатился ко мне на совсем не безопасное расстояние. А потом… Еще и наглости хватило! Леша обхватил мои ноги руками и усадил меня к себе на колени.

– Какого черта? – попыталась я подняться, но мужская хватка была сильнее.

Ботаник смущенно отвел глаза, уставившись в свой блокнот.

– Ивонна, – сказал Леша. – Ты же понимаешь, что никому, кроме тебя, я не могу доверять. Дело шьют очень умело, и только дьявол знает, что они мне там попытаются впарить.

– Извините, – подал голос Ботаник. – Но я так и не понял, что вы хотите от Ивонны Сигизмундовны? Даже если она выстроит правильную защиту в суде, вы же сами сказали, что могут к делу подшить все, что угодно. Вплоть до того, что именно вы окажетесь виноваты в пропаже материалов дела, вас могут обвинить во взяточнистве, превышении служебных полномочий и… Да во всем, в чем угодно.

– А у парня башка варит, – хлопнул довольно меня по бедру Леша. – Так вот, Ванюша, – фамильярно обратился он к Ботанику, – если мы с Ивонной поймем, почему именно это убийство постарались прикрыть и кому это выгодно, то сможем обелить мое честное имя.

Я почувствовала, как хватка ослабла, и поднялась с Лешиных колен, язвительно спросив:

– Так уж и честное? Напомнить тебе про твою честность?

– Ивонна… Не надо.

– Ээээ, – протянул Ботаник. – Может, я пойду? – и даже приподнялся, но мой взгляд пригвоздил его обратно к стулу.

– Леша, я не следователь и не опер, я адвокат. Как ты себе это представляешь?

– Ты была бы первоклассным следователем, если бы твой властный папочка не заставил тебя стать на другой берег. Наверное, это единственный в мире человек, который может тебе указывать.

– Да уж, у тебя это всегда плохо получалось.

– У меня отлично получалось усмирять тебя по-другому. Помнишь, как на свадьбе моего коллеги ты начала закипать, а я потом быстро тебя остудил в туалетной кабинке. А как ты…

– Леша!!! Еще одно слово, и на мою помощь можешь не рассчитывать.

– Значит, ты мне поможешь? Я могу снова найти способ тебя убедить. Прямо на этом столе.

– Заткнись.

Я посмотрела на Ботаника, который следил за нашей перепалкой с открытым ртом. Ей-богу, он даже покраснел, хотя Леша-то в подробности и не вдавался.

– Ивонна, ты же мне поможешь?

– Ага, вместе с Иваном Андреевичем.

Леша недовольно скривился, но промолчал. Дело действительно интересное, хоть идти против ментовских верхушек – не самая лучшая затея. Но поздно… Я уже почувствовала азарт и прилив адреналина. Точно надо было в следователи идти.

– Я успел сделать ксерокопии, когда понял, что запахло жареным. Все у меня дома, можем поехать и посмотреть.

– Поезжай с Иваном Андреевичем, а я свожу Тимошу в ветеринарку и подъеду.

Опять недовольное выражение лица. Нет уж, дорогой, будем играть по моим правилам.

Леша поднялся и подошел к несчастному Ботанику, который, видимо, уже не в первый раз мечтал сбежать из этого офиса, а может, из города и страны тоже. Неудивительно, мы, наверное, выглядели форменными психами. Тяжелая рука моего бывшего дружески хлопнула по хрупкому плечу Ботаника, и у того чуть голова от шеи не оторвалась от такого проявления дружбы.

Расстались мы на парковке. Тимоша недовольно чихнул, когда я усадила его в нагретый салон, и попытался выскочить, но я успела захлопнуть дверь, едва не прищемив ему вторую лапу. Танька бы меня точно убила тогда.

Ботаник с видом мученика сел в машину Леши, а бывший мне лучезарно улыбнулся и даже послал воздушный поцелуй, на что я лишь показала ему язык, а потом для верности еще и средний палец показала.

– Ну что, Тимоша, поехали? – спросила у кота, когда машина Леши скрылась за поворотом. – Интересно, Ботаник подумал, что мы пациенты психиатрички или просто под наркотой? А, как думаешь?

Кошак не думал, он спал. Вот и поговорить даже не с кем.

Уже через два часа я въезжала во двор Лешиного дома. Тимоша с зафиксированной лапой поднял голову, когда машина остановилась. Я посмотрела на окна квартиры, в которой жила больше года, и вздохнула. Да, меня называли бесчувственной стервой, эмоциональным инвалидом, но окончательно очерствела я после расставания с Лешей. Предательство, которого я не ожидала, сразу ранило, а потом стало броней.

Но все это в прошлом, теперь есть лишь работа. Кстати, надо не забыть Ботанику скорее какое дело подбросить. Вроде толковый, хоть и похож на зашуганного первокурсника, впервые пришедшего на экзамен. Может, он с неадекватными людьми просто никогда не сталкивался?

Подхватив Тимошу на руки, я вышла из машины. Я помнила номер квартиры, выщербленную ступеньку на первом этаже, дверь, обитую ужасным розовым дермантином на втором, прогнутые железные прутья на одном из лестничных пролетов и даже маленькие царапины вокруг замка на Лешиной двери. Только теперь у меня не было ключей, которые я когда-то бросила прямо ему в лицо, уходя, как мне казалось, навсегда из этой квартиры. Но теперь я снова здесь. Ладно, это же по делу, не стоит ностальгировать.

Тимоша заворочался. Наверное, ему надоело сидеть у меня на руках и пялиться на Лешины окна.

– Идем, кошак. Может, в этой холостяцкой берлоге найдем еду.

Кот-то хоть перекусил Настиным обедом, а мне не досталось. И насколько я знаю своего бывшего благоверного, его холодильник пуст.

Запахи… Это пласт, огромнейший объем человеческой памяти, и я, едва зайдя в подъезд, почувствовала все, что так хотела забыть. Немного затхлый запах с примесью плесени, смешанный с геранью, которую кто-то из жильцов поставил на подоконнике в подъезде. Это было и приятно, и больно одновременно. Что же случится, когда я войду в его квартиру, где всегда запах туалетной воды смешивался с запахом секса.

Остановись, женщина! Это все в прошлом.

Я нажала на звонок, и дверь практически сразу открылась, как будто Леша только меня и ждал.

– Проходи, – сказал он, отступая в коридор.

Я перешагнула через порог, а запахи снова накрыли меня. Хоть ты обоняние потеряй! Но быстро находить решение – это моя профессия. Я шагнула в квартиру и перешла сразу к делу:

– Материалы давай.

– С ними сейчас твой протеже работает. И постоянно делает какие-то заметки в блокноте. И я позвонил Клементьеву.

– Патологоанатому? Зачем? – спросила, когда сбросила обувь, и уставилась на Лешу. Ох, как же нам было мало места в этом коридоре.

Я до сих пор хотела его, но предательство меня останавливало.

– Потому что, – шумно выдохнул Леша, – твоему коллеге не понравились некоторые заключения. И Клементьев подтвердил.

Мы прошли в комнату, где Ботаник, нахмурившись, изучал копии документов. Увидев меня, он поднял глаза и спросил:

– Ивонна Сигизмундовна, что вы знаете о «техасском коктейле» и самых странных способах убийства?

Леша присел на диван, посмотрел на мое, что редко бывает, потерянное лицо и, видимо, понял, что Ботаник догадался о чем-то, что выбивается из стандарта убийств. Если у этого преступления вообще есть стандарт.

– «Техасский коктейль» – это же…

– Да, – перебил меня Ботаник, который в деле выглядел совсем не обескураженным мальчиком. – Это смесь трех ингредиентов, которые убивают человека.

– Где наш патологоанатом? – повернулась к Леше.

– У меня есть бутылка виски и бутылка коньяка, так что он скоро приедет. Ивонна, о чем он? Девушка умерла не от отравления.

– Подождем Клементьева, пусть он подтвердит или опровергнет теорию Ивана Андреевича. Он же все-таки врач. А пока покорми кота.

– Чем? – удивился Леша. – Или, по-твоему, у меня тут подпольный цех по производству «Вискаса»?

Надежда на то, что Лешин холодильник будет полным, раз уж хозяин квартиры не проводит сейчас двадцать часов в сутки на работе, растаяла, как только я открыла белую дверцу. Тимоша жалобно мяукнул у моих ног, когда посмотрел на пустые полки.

– Да, котяра. Жрать тут нечего.

– Я могу заказать пиццу, – появился на кухне Леша, заслонив своим телом выход.

– Не думаю, что Тимоша будет в восторге от пиццы.

Услышав свою кличку, кот опять подал голос и потерся об мою ногу. А он может быть милым.

– Схожу в магазин, – вздохнул бывший. – А ты пока посмотри со своим коллегой материалы.

Леша вышел в коридор, и через минуту оттуда послышался звук закрываемой двери. Ботаник, все такой же задумчивый, рассматривал бумаги в папке и делал пометки в блокноте.

– Рассказывай, – сказала ему, присев на диван, обивка которого пропиталась запахом Лешиной туалетной воды.

– Убитую девушку звали Марина Сергеевна Лебедева…

– Марина Лебедева? Журналистка? – я даже приподнялась от неожиданности, на что тут же недовольно отреагировал Тимоша, лежавший у меня на коленях.

– Вы ее знали? – теперь удивился Ботаник.

– Лично не знала. Но я о ней слышала. Она довольно часто освещала криминальные новости, в том числе и дела, к которым имел отношение Леша или кто-то из моих коллег. Писала она довольно хорошо: ярко, эмоционально, емко. Потом она пропала, и на ее место пришли другие журналисты.

– Я нашел ее аккаунт в одной из социальных сетей, – он достал телефон и показал фотографию симпатичной улыбающейся брюнетки. – Я могу взломать его, но мне нужен компьютер.

– Взломать? – переспросила я. – Ты хакер, что ли?

– Нет-нет, – почти испугался Ботаник. – Я просто еще в школе начал увлекаться компьютерами, так что кое-что умею.

– Да в тебе масса талантов, как я посмотрю, – похвалила его, на что мой протеже даже немного покраснел. – Только при чем тут «техасский коктейль», если девушка задушена, скорее всего, – кивнула на копию фотографии, лежавшей на полу, на которой была запечатлена шея со следами механической асфиксии.

– Да, – подтвердил Ботаник. – Только вот патологоанатом, когда Алексей Владимирович звонил ему, вспомнил, что она приходила к нему и интересовалась двумя смертями. Одна произошла год назад, вторая – полгода назад. И Лебедева очень интересовалась наличием в крови каких-нибудь лекарственных препаратов, делая акцент на тиопентале натрия, павулоне и хлориде калия. Клементьев послал ее, но с нами решил поделиться, когда Алексей Владимирович напомнил о каком-то долге.

– Хорошо, когда у тебя есть должники, – услышала я голос Леши и повернулась в сторону двери. Он стоял, прислонившись к косяку и сложив на груди руки. – Клементьев расскажет все, что знает, – добавил уверенно, а потом вздохнул: – Иди кормить своего пушистого засранца. Вот уж не думал, что кошачья жратва стоит как кусок свинины.

– А можно мне кофе? – как будто немного виновато спросил Ботаник.

– Ивонна сделает, – махнул рукой Леша и снова устроился на диване, взяв в руки папку с делом.

Я взяла с некоторым злорадством взяла любимую тарелку бывшего и выдавила в нее корм для Тимоши, потом включила чайник и открыла шкафчик, где обычно стоял кофе.

– А вы здесь неплохо ориентируетесь, – вдруг выпалил Ботаник, но, когда я медленно повернулась, изогнув вопросительно бровь, покраснел и смущенно добавил: – Извините… Просто… Просто я понял, что вы с ним… В смысле он и вы…

– Слушай, парень, – не выдержала его блеяния. – Или ты начинаешь нормально разговаривать, или можешь искать новую работу с перебиранием бумажек, а не вот такими интересными делами. Тебе же интересно?

Он утвердительно кивнул. Ну вот… Из него еще можно слепить человека, точнее адвоката.

Я поставила перед Ботаником чашку с кофе и улыбнулась посетившей меня мысли. Вот кто тут начальник и кто кому должен кофе подавать?

– Спасибо.

– На здоровье.

– Ивонна Сигизмундовна, – понизил Ботаник голос и замялся, не решаясь говорить дальше.

– Что?

Он покосился в сторону комнаты, а потом снова повернулся ко мне:

– Я понял, что расстались вы отнюдь не на дружелюбной ноте. Но это очень… эээ… благородно, что вы помогаете ему. Не знаю, что у вас случилось, но вы явно очень злитесь.

– Это даже мягко сказано… – протянула я, вспомнив, какие чувства во мне тогда боролись. Может, я бы и простила Лешу еще тогда, но даже не стала слушать. Просто собрала вещи, занесла номер в черный список и ушла. Ушла от него и с головой в работу. И все его попытки поговорить со мной разбивались о глухую стену. Через несколько недель Леша бросил это занятие, наверное, тоже уйдя в работу. И вот до чего теперь его довел энтузиазм.

– Какого черта?! – заорал Леша, войдя на кухню и ткнув пальцем в кота, вылизывавшего тарелку.

Ботаник даже дернулся, едва не пролив кофе, а я только пожала плечами:

– Надо же было ему из чего-то поесть.

– Мелочная месть, Ивонна, очень мелочная.

ГЛАВА 4

Леша сверлил меня взглядом, пока я в деланом изумлении поднимала вопросительно брови, а Ботаник пытался слиться с мебелью, даже забыв про остывавший кофе. Взгляд бывшего переметнулся к кошаку, который, закончив трапезу, растянулся дымчатым пятном на полу, довольно урча. Леша хрустнул костяшками пальцев, явно представляя, как точно так же может хрустнуть моя или Тимошина шея. Ботаник дернулся от этого звука и напряг плечи.

Спас нас от следовательской кары звонок. Леша только махнул на нас рукой и вышел в коридор, чтобы открыть дверь.

– Вам нравится его дразнить? – повернулся ко мне Ботаник, задав шепотом вопрос.

Я неоднозначно пожала плечами и уставилась на вошедшего Клементьева. В маленькой кухне тут же стало тесно. Константин Иванович был высок и довольно широк в плечах, но все равно проигрывал в габаритах моему бывшему. Так что двое исполинов заняли почти все пространство, а бедный Ботаник выглядел на их фоне несчастным подростком.

– Костя! – почти пропела я, даже по-джентльменски отодвинув стул, предлагая ему присесть.

– Ивонна, дорогая, – поддержал мой тон Клементьев. – Сладкая парочка снова вместе?

– Боже упаси! – воскликнула на его предположение. Леша поморщился, а Ботаник подавился.

– Вы, главное, вместе больше в мой морг не приходите, а то от ваших споров даже вскрытые покойники поднимутся, чтобы заткнуть уши, – весело хохотнул Костя, присаживаясь на предложенное место.

Ботаник округлил глаза после последней фразы патологоанатома. Да уж, к этому юмору непросто привыкнуть. Профдеформация налицо. Да вот только мой протеже наверняка подумал, что в полку психов прибыло, как будто ему нас с Лешей мало было.

– Ну-ссс, дети мои, – театрально произнес Клементьев и сделал драматическую паузу. Намек был понят.

Леша быстро достал из холодильника купленную нарезку и бутылку, показал мне на шкафчик за спиной, в котором стояли стаканы, и спросил:

– Что, Костик, нам поведаешь о Лебедевой?

Клементьев потянулся за кусочком колбасы, когда голос подал Ботаник:

– А вы руки не моете? Вы же вроде как с работы.

Патологоанатом так и застыл с вытянутой рукой в повисшей тишине, прерванной только чиханием Тимоши, обнюхавшего Костину ногу.

– Слушай, парень, а ты вообще кто? Из санэпиднадзора, что ли?

– Я адвокат.

– Хоспаде! Да тебе до адвоката, как мне до нейрохирурга. Ставлю свою печень, что в конторе Ивонны ты долго не продержишься.

– Мальчики, не ругаемся, – поставила я перед Клементьевым стакан, который он тут же полностью наполнил янтарной жидкостью. – Давай про Лебедеву.

– Помню я вашу журналистку. Та еще церберша. Вцепилась в меня, возле работы караулила, возле дома. А потом оказалась на моем столе. Честно, препарировал ее с огромным удовольствием. Да шучу я, шучу, – в один присест Костя осушил полстакана и продолжил: – Задушили ее.

– Это я читал в отчете, – заметил Леша. – Вот только свидетель из тебя хреновый получается. Из твоего монолога я не вынес ровным счетом никакой полезной информации. Так что давай-ка, Костя, по порядку и подробнее.

Клементьев допил остатки виски и снова наполнил стакан, неспешно прожевывая закуску. Когда у меня уже возникло желание протолкнуть ему остатки еды в пищевод, наконец начал рассказ:

– Пришла ко мне она несколько месяцев назад. Типичная журналистка, которая искала сенсацию на пустом месте, так я и подумал поначалу. Но чем больше вопросов она задавала, тем отчетливее я понимал, что все не так просто. Она расспрашивала о криминальных трупах, но я остудил ее пыл, объяснив, что большинство убийств происходит в ходе пьяных драк или бытовых разборок совершенно непреднамеренно. Потом она заинтересовалась способами маскировки убийств под несчастные случаи и естественные причины. Я ей долго рассказывал о всевозможных отличиях насильственной смерти от естественной. Но понимал, что к сути она так и не перешла. И вот Лебедева осторожно спросила, были ли в моей практике случаи отравления медикаментами. Вернее, ее интересовало именно сочетание трех препаратов, – Клементьев снова приложился к стакану.

– Я так понимаю, что тиопентала натрия, павулона и… Как его там? Хлорида кальция?

– Калия, – поправил Ботаник.

– Да, парень, – подтвердил Костя. – И я спросил, почему ее заинтересовал «техасский коктейль». Лебедева вроде испугалась, начала нести какую-то чушь, но ее ложь раскусил бы и младенец.

Леша прервал его довольно зло:

– Клементьев, мать твою, я попросил подробнее. Что это за хрень, где ее используют?

Костя недовольно прищурился и поджал губы.

– На минуту, Леша.

Я спрыгнула со столешницы, на которой сидела, потому что единственные два стула заняли патологоанатом и Ботаник, и потащила бывшего в ванную, находившуюся дальше всего от кухни. Леша даже не сопротивлялся, когда я затолкала его в тесное помещение, закрыла дверь и зашипела:

– Какого черта ты на него взъелся? Нам нужно узнать, чем занималась Лебедева перед смертью, с кем общалась, что пыталась узнать. Ты же следователь, должен понимать, что эти сведения нам, возможно, помогут узнать, кто ее убил и почему ее смерть попытались замять. Так что включи свою холодную голову и откинь эмоции…

Я могла бы и дальше приводить ему разумные доводы, но тут мой взгляд зацепился за зубную щетку, которую я когда-то в спешке оставила в этой квартире. Леша обратил внимание на мое удивление и проследил за взглядом, слегка улыбнувшись:

– Я надеялся, что ты вернешься. Да и моя очень одиноко смотрелась бы здесь.

Приплыли… Не думала, что он настолько сентиментален. Хоть ты прости ему все грехи и начни сливаться в объятиях прямо на кафельном полу. Так, это уже не столь важно. Уверена, просто руки не дошли выбросить, а эту романтическую хрень он придумал только что.

– Леша, давай с Клементьевым помягче. Пусть рассказывает.

– Один поцелуй, и я буду спокоен.

– Ты придурок? На кону твоя карьера и свобода, а ты…

– А я хоть напоследок хочу получить маленькую радость и вспоминать о ней долгими бессонными ночами, глядя на свет холодных звезд сквозь решетку.

– Думаю, скучать тебе не придется. Будешь писать стихи. Уверена, выйдет у тебя хорошо.

– Злюка ты, Ивонна. Нет бы пожалеть, прижать к груди…

– Может, еще и ноги раздвинуть? Леша, ты меня как будто первый день знаешь. Предпочитаю действовать, а не ждать у моря погоды. За нас никто не решит наши проблемы, так что поднимаем задницы и продолжаем думать, искать, анализировать.

Клементьев с увлечением рассказывал позеленевшему Ботанику, как правильно рассечь черепную коробку, чтобы мозги не забрызгали все вокруг. Увидев нас, воскликнул:

– О! Ставлю свои почки, что ты нашла способ утихомирить этого неандертальца!

Я положила ладонь Леше на руку, заметив, как он сжал кулаки, и улыбнулась:

– Костя, давай ты продолжишь, пока еще все органы на месте. А то поставишь на что-нибудь язык и ничего больше нам не расскажешь. Откуда ты знаешь о «техасском коктейле» так много, если у нас он не используется? Я, конечно, тоже о нем слышала, но знаю только область применения, а никак не состав.

– Ивонна, ну я же врач, – обиженно протянул Клементьев. – И вроде человек довольно эрудированный и разносторонне развитый.

– Конечно-конечно, – согласилась я, понимая, что несчастный патологоанатом остро нуждается в словесных поглаживаниях. – Ты очень крутой врач. И сейчас, как самый образованный из нас, просвети насчет этого чудо-коктейля.

Костя довольно улыбнулся и откинулся на спинку стула, начав говорить голосом педагога, который пытается что-то объяснить детям с нарушением психического развития. Да пусть говорит, только бы по делу.

– «Техасский коктейль» – это сыворотка для смертной казни. Состоит она из трех вышеупомянутых ингредиентов в различных дозировках, но гораздо более ударных, чем при применении в медицинских целях. Первым вводится что-то из группы барбитуратов, которые используются в качестве анестезии или снотворного, чаще всего это тиопентал натрия. Приговоренный к казни погружается в бессознательный сон, и тогда одновременно вводятся павулон, парализующий дыхательные мышцы, и хлорид калия в такой дозе, что он вызывает сильные сердечные сокращения, которые неминуемо приводят к остановке сердца. Изначально это считалось довольно гуманным методом приведения смертного приговора в исполнение, но потом работники системы исполнения наказаний столкнулись с проблемой. Поскольку медицинским работникам запрещалось по этическим нормам присутствовать при подобной процедуре, то проводилась она людьми, зачастую даже близко не знакомыми с медициной. Представляете, чем это было чревато? Неправильные дозировки, исколотые в поисках вен руки, введение внутримышечно вместо внутривенно…

– Да, – подал голос Ботаник. – Я читал о случае, когда приговоренный полчаса бился в агонии, потому что ему не попали в вену. Но мне казалось, что это делает машина, а не люди.

– Умный парень, – похвалил его Клементьев. – Машина может ввести раствор, но иглу должен поставить человек.

– Не сказал бы, что это так уж гуманно, – вздохнул Леша.

– Да. Поэтому подобная смесь используется сейчас редко. Ее заменили на один только тиопентал натрия или любой другой барбитурат. По сути, это стало похоже на усыпление животного или эвтаназию. И почему «техасский коктейль» так заинтересовал Лебедеву, я не понял сразу. Если бы это был способ убийства, то он слишком сложный. Хотя…

Костя потер подбородок, как будто о чем-то задумавшись, а потом нахмурился.

– Что? – поторопил его Леша, как любой следователь вцепившись в малейшую деталь.

– Может, это и бред, – протянул Клементьев, – но года два назад поступил к нам парнишка, еще тепленький. Конченый нарик. Причиной смерти поставили передоз, на руках живого места не было, но анализ крови провели. Чего там только не было, но удивило меня именно наличие павулона. Кайф от него точно не словишь, а наркоманы со стажем в таких вещах разбираются лучше любого фармаколога.

– Но ведь Лебедеву интересовали случаи за последний год, так? – спросил Ботаник. А у парня и без блокнотика отличная память.

– Да, – подтвердил Костя. – Она через неделю снова пришла ко мне и уже не испуганно, а даже дерзко начала цепляться ко мне со всей своей журналистской сознательностью, выпытывая, как по анализу крови определяется количество введенного препарата, можно ли выявить его наличие через несколько суток. Я ничего не имею против журналистов, но это уже мало походило на сбор материала для статьи или интервью. Поэтому я послал ее… на лекцию в медицинский. Ну, а потом вы все знаете. Она оказалась на моем столе.

Повисло молчание. Казалось, я даже слышала звук шестеренок, которые крутились в голове у Леши и Ботаника. Явно Лебедева влезла в какое-то дерьмо, хотя, может, интерес к Клементьеву не имеет никакого отношения к ее смерти, но проверить надо все.

– Отчет по смерти Лебедевой в деле полный? – спросила у Леши. Он только кивнул в ответ. – Хорошо, я его посмотрю. Спасибо тебе, Костя, за помощь.

Патологоанатом сделал последний глоток и поднялся:

– Ставлю свою селезенку, что вы сможете разобраться в этом деле. Но будьте осторожны, сейчас у Лехи нет власти, ты, Ивонна, хоть и первоклассный адвокат, но все-таки беззащитная женщина, а паренек этот, – кивнул он на Ботаника, – совсем еще зеленый.

– Если ты назвал ее беззащитной, – хмыкнул Леша, провожая Клементьева, – то я боюсь знакомиться с твоей женой, у которой ты давно и прочно под каблуком.

Я повернулась к Ботанику:

– Что думаешь?

– Мысли есть, – уже за день ставшим привычным жестом поправил он очки. – Но я не люблю фантазировать. Может, займемся ее аккаунтом?

– А что с ним? – спросил Леша, вернувшись к нам.

– Иван Андреевич может его взломать. Вы делали это в ходе предварительного расследования?

– Так в деле же была распечатка ее переписок в социальной сети.

– Уже нет, – покачал головой Ботаник. – А если этого нет, значит, это было важно.

Я не разделяла энтузиазма. Если бы у нас был гаджет самой Лебедевой, то возможностей было бы больше: история браузера, текстовые файлы, электронная почта – все это могло помочь. Но сейчас у нас есть доступ только к соцсети.

– Ивонна!!! – заорал Леша так, что Ботаник едва не свалился со стула. – Что это?! – ткнул он пальцем в пол.

Я посмотрела вниз и спокойно ответила:

– Дерьмо.

– Убью этого кота.

Виновник Лешиной злости, задрав хвост, метнулся в комнату. Видимо, сработал инстинкт самосохранения.

– Не ори. Лучше убери, пока здесь все не провоняло, а мы с Иваном Андреевичем займемся делом.

Теперь Леше захотелось убить меня, о чем красноречиво говорил его взгляд.

– Ивонна… – протянул он уже тише, но больше, кажется, слов не нашел.

– Пойдем, – хлопнула я Ботаника по плечу. Тот только и ждал момента, чтобы ретироваться с поля боя. Быстро вскочил и двинулся за мной в комнату.

Леша, матерясь вполголоса, все-таки остался убирать за котом. Теперь-то он не сможет обвинить меня в мелочной мести, все-таки не я нагадила на его кухне и Тимошу не просила.

Ботаник остановился возле стола, на котором стоял закрытый ноутбук, и посмотрел на меня, как будто спрашивая разрешения.

– За дело, мистер Грей.

Он покраснел, потом побелел, вроде даже вспотел. Я закатила глаза и пояснила:

– Хакер такой был, Рафаэль Грей.

– Аааа, – протянул Ботаник. Вот уж не думала, что он слышал про «50 оттенков», о которых наверняка подумал. Хотя кто знает, чем он еще занимается и что смотрит.

Пока ноутбук загружался, я вернулась на кухню за стулом. Леша зло посмотрел на меня, вытирая тряпкой то место, где недавно была кучка.

– Не смей больше притаскивать это пушистое недоразумение ко мне в квартиру.

Я удивленно на него посмотрела:

– А кто сказал, что я снова когда-нибудь приду к тебе в квартиру? – и, не дожидаясь ответа, подхватила стул.

Устроившись рядом с Ботаником, увидела, что ноутбук запрашивает пароль.

– Я могу обойти его, – тихо сказал мой протеже, снова поправив очки.

– Леша! – крикнула я. – Скажи пароль!

Он появился в дверях с тряпкой в руках и ответил:

– Дата нашего знакомства, если ты ее помнишь.

Такие неуместные, но такие яркие воспоминания мигом возникли в голове. Картинка была такой четкой, будто я пересматривала знакомый фильм…

… Я вошла в старое, давно не ремонтированное здание вместе со своим клиентом и тут же врезалась в широкую грудь, более похожую на камень. На высоких каблуках я тут же покачнулась и уже была готова к встрече своей пятой точки с полом, но такая же каменная рука обвила мою талию. Пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на своего спасителя. Симпатичный, хоть и выглядит так, как будто давно не смотрелся в зеркало. Слегка взъерошенные русые волосы, серо-зеленые глаза с темной крапинкой на краю радужки, один уголок губ приподнят в легкой усмешке, примерно двухдневная щетина придавала лицу еще более уставший вид.

– Какая красота в этом унылом месте, – первые слова, которые он произнес, так и не убрав руку.

– Какой типичный опер на положенном ему месте, – ответила, хотя надо было просто поблагодарить за то, что не дал мне набить синяков.

– Я следователь.

– Рада за вас. А теперь, может, руки уберете?

– А поцелуй спасителю?

– А, может, лучше по шарам?

Он рассмеялся и медленно, проведя ладонью по пояснице, убрал руку.

– Хоть имя скажи, язвочка?

– Ивонна, – ответила и, дав понять, что разговор окончен, подошла к окошку дежурного за пропуском.

Осень началась рано, и к вечеру температура скатывалась почти до нуля, а отопление, как обычно, еще не включили. За полтора часа в отделе я перестала чувствовать пальцы ног и рук, а в красноте носа могла соревноваться с Дональдом Макдональдом. Опер, который мучил нас с клиентом, был совсем молоденьким, потому со всей дотошностью вчерашних выпускников подошел к делу.

Наконец мы вышли из кабинета. Клиент распрощался со мной и смущенно скрылся за дверью туалета. Почти потерявшие чувствительность пальцы ног и злополучные каблуки вместе с желанием оказаться быстрее в машине и включить печку сыграли злую шутку на лестнице. Я уже мысленно приготовилась сломать нос, лишиться парочки зубов и набить шишку на лбу, но меня снова спасла железная хватка.

– Да ты просто мисс Неуклюжесть, – с насмешкой произнес голос за спиной. На память я никогда не жаловалась, поэтому не стоило большого труда узнать его обладателя.

Повернувшись к нему, прищурила один глаз и спросила:

– А у тебя хобби такое – спасать неуклюжих девушек?

– Только в перерывах между расследованиями. Выпьем кофе?

– Выпьем кофе, потом поужинаем, поедем к тебе или ко мне, утром ты пообещаешь позвонить, мы будем несколько месяцев пребывать в любовной эйфории, а потом эта лодка разобьется о быт. И мы превратимся в стерву и козла.

Ни один мускул не дрогнул на лице, только улыбка стала еще шире. Странно, я ожидала увидеть недоумение и растерянность.

– Есть вариант получше, – глаза загорелись ехидством. – Идем в мой кабинет, пьем кофе, а потом… Зачем ждать, если начать пребывать в эйфории прямо на моем столе?

– А ты интересный…

– Ты тоже не отстаешь, – подмигнул он мне. – Так что, идем?..