Теряя надежду

Глава 3

Десятый день в городе N

Сегодня был десятый день моего пребывания в городе и шестой день, как я официально числилась работающим гражданином. По правде говоря, эта работа ужасно выматывающая. Мало того, что бегаешь целый день с подносом в руке туда-сюда, собираешь грязные тарелки и мусор со столов, так еще терпишь все недовольства и похабные высказывания в свой адрес. Возможно, если б наша форма не была похожа на костюм стриптизерши, я бы была менее похожа на шлюху, за которую меня часто принимают, пытаясь засунуть пару тысяч мне в лифчик, при этом предлагая перепихнуться в туалете. С «исчадием ада» я почти не сталкивалась, он редко здесь появляется, а если и появляется, то сидит в своем кабинете. И если, просит принести ему что-нибудь, обычно сразу предупреждает, чтобы это была не я. Дома я с ним не сталкиваюсь, потому что в последние дни я прихожу к ночи, принимаю душ и без сил заваливаюсь спать. И Даже, если в это время Андрей и мог быть у нас дома то, только у Альбинки в комнате, хотя обычно в это время она тоже спит. В общем я рада, что мы почти не сталкиваемся.

Заканчивается моя первая рабочая неделя, а значит следующая неделя – неделя выходных. Мне нравится, что наконец-то смогу выспаться, нормально принять душ, и просто побыть дома, хотя последнего мне хотелось меньше всего, потому что я знала, что дома родители, пусть не всегда, но встречаться с ними приходились.

Когда я пришла домой, отец, как всегда сидел в своем кресле перед теликом, и если его не было, я знала, что он в кабинете, мать была на кухне. По вечерам она отваривала Альбине ромашковый чай, чтобы та лучше спала. Иногда, мне тоже перепадало. Мама предлагала мне чай, каждый раз, как видела, что я уставшая прихожу с работы и еле тащу ноги до ванной. Почти всегда я отказывалась, зная, что это приготовлено не для меня, но иногда соглашалась, потому что я просто люблю чай или потому что, в какую-то секунду, я позволяла себе думать, что обо мне заботятся. Мы до сих пор не разговаривали о моем отчислении, сначала я обрадовалась, но сейчас я бы хотела поговорить об этом, чтобы осознать, что им не плевать на меня, но они не собирались заводить эту тему, а я тем более. Меня отчислили, потому что я ужасный ребенок, и мать просто не хочет говорить мне об этом.

Взяв две кружки ромашкового чая, я поднялась к сестре. Стукнув два раза в дверь ее комнаты, я толкнула ее ногой и она открылась. В комнате горела лишь одна прикроватная лампа, Альбина уже была в постели. Ее сиделка Жанна уже ушла домой, уложив сестру в кровать.

– Не спишь? – прошептала я.

– Проходи.

Я вошла и двинула ногой дверь, в обратную сторону и та с тихим стуком захлопнулась.

– Я принесла тебе чай.

Альбинка улыбнулась и? отложив книгу, протянула руку и взяла у меня одну чашку, она поставила я на тумбочку, потом немного приподнялась на локтях, я повыше поддернула ее подушку, так чтобы сестра облокотившись, оказалась в полусидячем положении.

Я присела на краешек кровати и посмотрела на сестру. Мне не хотелось беспокоить ее, но я должна была узнать ее мнение.

– Как думаешь.? – на мгновение я замолчала, а потом снова продолжила:

– Они ненавидят меня?

– Кто?

– Мама и папа.

– О чем ты говоришь? Ты серьезно, сейчас, спрашиваешь это?

– Не делай вид, будто удивлена.

– Не говори глупости. С чего ты это взяла? Они любят тебя, и ты не имеешь права сомневаться в этом.

Да, уж, это было плохой идеей, прийти к Альбине и так напрямую спросить об этом. Ну, хоть попробовала.

– Ты права, извини. Я просто эгоистка, – Я встала с кровати и направилась в сторону двери, потом я остановилась, пожелала сестре спокойной ночи и ушла в свою комнату. Прильнув к кровати, я вспомнила, что оставила свой ромашковый чай у Альбинки в комнате. Плевать, мне не нужен чай, мне нужен косяк. Поднявшись с постели, я подошла к угловому шкафу, открыла его, подставила стул, чтобы дотянуться до самой верхней полки, я отодвинула коробки со старыми фотографиями и достала пакет с носками, лежащий за ними. В пакете я ощупала все носки черного цвета, связанные между собой и, наконец, нашла свою заначку.

Глава 4

Одиннадцатый день в городе N

В мозгу пульсировало, я открыла глаза и слегка прищурившись, осмотрела помещение, где нахожусь, а потом осмотрела себя. Фух. Я дома, и я одета. Окно нараспашку, в комнате ужасный сквозняк, но несмотря на это, я все еще чувствовала запах дури. Мерзость, я даже не задумалась, чтобы выбросить это дерьмо. Скрученный косяк лежал прямо на прикроватной тумбочке. Хорошо, что я заперла дверь. Достав из тумбочки маленький флакончик духов, я пару раз пшыкнула в воздух, чтобы забить запах травы, на случай, если кто-то из предков зарулит ко мне в покои. Размотав волосы, я скинула с себя джинсы, в которых вчера уснула, схватила маленький халатик зеленого цвета и направилась в ванную. Снизу доносились какие-то звуки, я услышала голос Альбины, мамы и еще кого-то. Вот уродство, он уже здесь, с утра пораньше. Приняв душ, я потерла полотенцем волосы, накинула халат и спустилась вниз. На кухне все были в сборе, кроме папы и плюс один мерзкий тип.

– Доброе утро, – буркнула я.

– Доброе, – в один голос произнесли мама и Альбина, «исчадие ада» молчал.

Достав из холодильника молоко, я налила себе стакан и плюхнулась на высокий стул. Все молчали, мама крутилась у плиты, что-то активно помешивая, Альбина сидела в своем кресле, напротив нее сидел Андрей и держал ее за руку. Я тоже ничего не говорила, только пила молоко и окидывала всех мимолетным взглядом.

– Ну, и? – наконец заговорила я, прервав тишину. – Что, происходит?

– О чем ты? – спросила мама, не оборачиваясь в мою сторону.

– Не слишком ли рано для гостей? – Я посмотрела на «антихриста», давая понять, что речь идет о нем.

Наконец, я привлекла к себе внимание, все посмотрели в мою сторону. Выражение маминого лица гласило, что я смолола полнейшую чепуху. Андрей подкатил глаза и чуть ближе придвинул к себе кресло Альбины.

– Андрюша поживет здесь какое-то время, – отрезала мама.

Э-э.. Что? Поживет? Здесь? С какой, мать вашу, стати?

– Не поняла, – парировала я.

– У меня дома ремонт, – буркнул «демон». – Твои родители любезно предложили мне кров.

– Мам? – нервно, позвала я.

– У Андрея ремонт, родители уехали в отпуск на это время. Андрюша хотел пожить в гостинице, но мы категорически против, поэтому решили, что он останется у нас.

– Спасибо, теть Лор.

Теть, Лор? О, Господи, демон, называет мою маму Лориком? Остановите землю.

– Ты знаешь, что наш дом – твой дом. Ты не чужой нам, и мы очень рады твоему присутствию. Правда, Женя? – последнюю фразу, мама произнесла сквозь зубы, давая понять, что я должна ответить то, что она хочет услышать.

– Нет. Я не собираюсь участвовать в этом представлении «Ой, Андрюшенька, мы все так рады тебе», извините, но я пас.

– Да, что с тобой не так? – вскрикнула мама, бросая ложку на стол. – Ты можешь вести себя прилично? Хотя бы пока живешь здесь, – ее голос поник и она продолжила:

– Помоги накрыть на стол, пора завтракать.

Спрыгнув со стула, я сполоснула стакан и вернула его в шкаф с посудой.

– Знаете, я не голодна. Приятного аппетита, – с натянутой улыбкой сказала я и удалилась из кухни.

Вернувшись в комнату, я затолкала себя в узкие джинсы, надела черную водолазку с горлом, обула кеды и пошла до ближайшей забегаловки. Честно говоря, я ужасно хотела есть, поэтому пару кусочков пиццы и кола, мне однозначно не помешают.

По дороге домой, я все еще допивала свою колу. Возвращаться в этот дом, если честно не очень хотелось, но делать нечего, остается лишь добраться до своей комнаты и запереться там. Не хочу сталкиваться с мамой. Вообще, какого хрена она дома? Выходной? Я уже ненавижу наши совместные выходные, лучше бы я работала.

Заходя в дом с заднего двора, я столкнулась с Андреем, он нес в руках маленький пылесос, видимо, чтобы «вылизать» свою и так «вылизанную» машинку. Увидев меня, он нагнулся и положил пылесос на землю. Я не заметно подкатила глаза, и побалтывая в руке стакан с колой, прошла мимо «демона». Внезапно он схватил меня за руку.

– Эй! – крикнула я. – Ты облил меня, ублюдок.

Крышка от стакана съехала в сторону и небольшая часть его содержимого, оказалось на моей кофте.

– Слушай, девочка.

 Он сжал мое запястье, так сильно, что я выронила стакан на землю.

– Мне больно, скотина, – прорычала я, выкручивая руку из его сильной хватки.

– Слушай меня, выскочка. Прекрати вести себя, как последняя дрянь. После твоей выходки за столом, никому кусок в горло не полез. Ты расстроила маму, Альбина была на грани того, чтобы разреветься, когда ты ушла. Твоя сестра сейчас, не в том положении, чтобы ты вела себя, как сука. Твоя мать измотана, разве ты не видишь? Я смотрю на них, и мне кажется, что они обе вот-вот сорвутся. А теперь, появляешься ты, и становится все, еще хуже. Вдолби себе в свой маленький дырявый мозг. – Указательным пальцем он начал долбить мне по лбу, что взбесило меня еще больше. – Что ты, – продолжил он, тыча мне в лицо. – Не центр вселенной, ни сейчас и никогда, особенно учитывая то, что это не ты оказалась в инвалидном кресле, хотя жаль, что это не ты.

Урод. Господи, как же я его ненавижу. Ненавижу, каждой клеточкой своего тела.

Я схватила его указательный палец, мелькающий, как назойливая муха, перед моим лицом, и сильно сжала его, желая сломать.

– Не смей указывать мне, что мне делать, – прошипела я. – Ты здесь нежеланный гость.

– Да? – Он вскинул брови, и с издевкой произнес: – А мне кажется, что как раз наоборот.

– Они просто не знают, какой ты мудила. Я думаю, мне стоило рассказать родителям и Альбине, что ты позволял своим друзьям лапать меня, в тот день в раздевалке. Помнишь? Когда ты закрыл меня там. Кстати, о том, что это был ты, до сих пор никто не знает.

– Тебе было полезно, – парировал он, окинув меня жестким взглядом. – Ты после этого почти на целый месяц закрыла свой уродливый ротик.

– Я после этого несколько дней вообще разговаривать не могла, мразь! – с ненавистью в голосе произнесла я, выдернула свою руку, которую он все еще сжимал, и убежала в дом.

Переодевшись, я пошла к Альбине, она сидела за компьютером, легкая музыка доносилась из колонок, глаза сестры были закрыты, но я знала, что она не спит, она наслаждается мелодией.

– Извини, – сказала я и захлопнула за собой дверь, Альбина открыла глаза.

– Ты вернулась.

– Ага. Извини, за инцидент на кухне.

– Все нормально, не парься. Нам всем нелегко. Я знаю, что вы с Андреем не ладите. Но прошу тебя, постарайся принять его.

– Он исчадие ада.

– Ты не знаешь его, – спокойно ответила сестра.

Я не знаю? Она издевается? Эта женщина, явно шутит.

– Он сделает тебе больно, – отвечаю я.

– Вы не сошлись характерами, это нормально Жень. За меня не волнуйся, глупая, просто постарайся принять его. Хотя бы пока он здесь, просто не обращай на него внимание. Он безобидный.

– Мне кажется, мы говорим о разных людях.

– Жень, пожалуйста, не ради меня, ради мамы, хотя бы дома концерты не устраивай. Я не могу смотреть на нее, я ни разу не видела ее улыбки за последние полгода. Не дави на нее.

– Хорошо, – неохотно согласилась я. – Я хочу, чтобы ты знала, я остаюсь здесь только ради тебя. Если честно, у меня появилось желание уехать уже на третий день пребывания в этом доме.

– Спасибо тебе, это очень ценно для меня. Но я хочу, чтобы ты не держалась за меня.

 Глаза сестры наполнились слезами, и я видела, как тяжело ей сдерживать накопившуюся грусть.

– Пообещай мне, как только ты почувствую потребность в отъезде, ты уедешь.

Она не знала, что я чувствую эту потребность ежедневно, стены давят на меня, люди давят на меня, я не хочу здесь находиться. Работа – единственное, что спасает меня от постоянного чувства безысходности.

– Обещаю, – прошептала я, при этом солгав. Никуда я не уеду, пока Альбина нуждается во мне, я буду здесь, по крайней мере, у меня есть еще полгода до восстановления в универ.

– Давай, иди. Сейчас должен прийти Андрей, не думаю, что ты хочешь столкнуться с ним.

Я обняла сестру, улыбнулась ей, а потом свалила в свою комнату, в свое одиночество.

К вечеру мой желудок «заговорил», так все, что я съела за день, было два кусочка пиццы с грибами и ветчиной. Отложив свое клацание по странице «Вконтакте», я спустилась на кухню, чтобы захватить какой-то перекус. В доме было тихо и, я уж подумала, что все спят, но нет. В гостиной было темно, горел лишь один ночник и работал телевизор на спортивном канале. Обойдя диван, я увидела папу, он спал, я взяла плед и укрыла его. Отец пошевелился и открыл глаза.

– Привет пап, извини, что разбудила.

– Привет, ничего страшного. Как ты? – он приподнялся и сел напротив меня.

– Я. нормально, – ответила я на, весьма, неожиданный вопрос. Обычно отца не бывает дома, либо же, когда он здесь, то просто меня не замечает.

– Прости, что мы не можем видеться чаще. У нас новый объект, разрабатываем сесть гостиниц.

– Мм.. Яно. Все нормально, я последнюю неделю тоже работала.

– Я знаю, Лариса сказала, что ты устроилась в кафе, поздравляю.

– Спасибо, – смущенно ответила я.

– Эмм.. Тебе принести, что-нибудь с кухни? Я как раз шла туда, чтобы взять что-нибудь съедобное.

– Нет, спасибо, милая, я очень устал и пойду спать в комнату. А ты почему не ужинаешь со всеми?

В ответ, я лишь пожала плечами. Мне было стыдно сказать, что меня даже никто не позвал к столу, меня будто не было в этом доме.

На кухне была мама и «исчадие ада» они сидели за столом друг напротив друга, пили что-то из своих кружек и разлюбезно болтали. Мерзость.

Мне хотелось кричать, топать ногами, плакать, от того что это моя мама, МОЯ, и эта сволочь не может вот так вот сидеть и скалить ей свои безупречные зубы.

Когда я вошла, две пары глаз устремились в мою сторону. Я подошла к дальнему угловому шкафу, открыла его и встала на цыпочки, чтобы достать свою заначку с сухим завтраком. В тот момент, когда я приподнялась и вытянула руку, я почувствовала, как моя любимая Гриндеевская футболка слегка задралась, после этого я услышала, как мама громко прочистила горло. Я быстро взяла свои хлопья и закрыла дверцу шкафа.

– Женя, ты не могла бы носить более скромную одежду.

– Я всегда ношу эту футболку, мам.

– Да, но не тогда, когда у нас живет парень твоей сестры.

– Ох, поверь, если я перед ним хоть голая пройдусь, он и не заметит.

Я посмотрела на Андрея, он немного скукожился от сказанных мною слов. Видимо, даже для него это не очень удобная тема для разговора с моей мамой, но мне плевать.

– Дело не в этом, а в том, что это выглядит вульгарно, развратно. Ты выглядишь, как..

 Она замолчала, видимо, остерегаясь, сказать то, что хотела. Она не произнесла этого, но я знала продолжение фразы и, меня это задело, слышать подобные вычеты от родной матери, не очень то приятно.

– Ну, мама, продолжай. Как кто?

– Не важно, просто не носи эту футболку, хотя бы на людях. А теперь, давайте пойдем спать. Она встала из-за стола и вышла за дверь, а мы с «антихристом» остались вдвоем. Опасная комбинация, я и он, одно помещение, уверена, мы даже можем убить друг друга, ну я точно.

– Теть Лора права.

Я усмехнулась.

– Это смешно, – парировала я, открывая упаковку с кукурузными хлопьями.

– Что?

– Ты называешь мою маму Лорой, это смешно.

 Я запрыгнула на подоконник и начала набивать рот хрустящей глазированной вкусняшкой.

– А ты выглядишь как потаскуха.

– Ой-ой, мои чувства задеты, – Я продолжала набивать рот, медленно пережевывая.

– Я даже не понял, что ты сказала, жрешь, как свинья, скоро и похожа будешь на свинью, если будешь так есть.

– Плевать. Иди к черту, – пробормотала я с набитым ртом. Честно говоря, я его провоцировала, не знаю на что, но провоцировала. Я видела, как он бесится, что я говорю с набитым ртом, и с каждым разом я засовывала туда все больше и больше хлопьев, таким образом, они уже сыпались у меня изо рта. Я прокручивала свои идиотские действия в голове и меня пробрало на смех. Сначала это был легкий смешок, перерастающий в истерический смех. У меня во рту все еще находились хлопья, поэтому я спрыгнула с подоконника и побежала в туалет, чтобы выплюнуть все это.

– Клянусь Богом, ты чокнутая, – услышала я вслед.

Смех сменился слезами, и я уже не понимала, смеюсь я, или плачу, наверное, и то и другое одновременно. Сидя над унитазом, я услышала слабый стук в дверь.

– Эй, ты там в порядке?

– Убирайся, – проворчала я.

– Как хочешь. Если ты еще способна на оскорбления, значит в порядке.

Еще минуту за дверью стояла тишина, а потом я услышала шаги, он ушел. Да, мудила, я в порядке, и если бы ты постоянно не мелькал перед моим носом, я бы была еще в большем порядке. Подойдя к раковине, я открутила кран с холодной водой, и посмотрела на себя в зеркало. Нет, я не в порядке, мне нужен косяк, иначе я сойду с ума. В голове неразбериха, в душе дыра, которую ничем не заполнить.

Пару лет назад я посещала психолога, после случая с раздевалкой. Оказалось, что у меня что-то вроде клаустрофобии и предки отправили меня к специалисту, ожидая, что я выйду оттуда нормальной, но что по их меркам «нормальная», я до сих пор понять не могу, знаю лишь только то, что я далека от нормальности.

Я перешла в девятый класс, это была первая неделя учебы. В тот день у нас с «исчадием ада» был совместный урок физкультуры. Во время игры в волейбол, я несколько раз зарядила мячом ему в лицо, как бы случайно, но я так привлекала внимание, но он не реагировал, по крайней мере, до конца урока. Андрей подловил меня у входа в женскую раздевалку и затащил в свою – мужскую, там было около десяти парней, не считая его. Сначала он молча затащил меня в душевую кабину, включил холодную воду и направил струю на меня. Я начала кричать, как сумасшедшая и тогда, «демон в маске» выключил воду и заткнул мне рот своей рукой, чтобы я не орала. Я пыталась укусить его за руку, но он оттолкнул меня в сторону, и обратился к парням в раздевалке, наблюдающим всю эту унизительную картину.

– Эй, вам нравится девчонка?

«Что он делает?» – Подумала я.

Кто-то поморщился и просто ушел, кто-то кивнул, кто-то сказал, что я вроде как ничего, если бы не уродские очки. В итоге в раздевалке осталось три парня. После фразы, какого-то ублюдка, о моих очках, Андрей подошел ко мне, дрожащей от холода, и снял с меня очки, я стояла как вкопанная и не понимала, что последует дальше.

– Ну, а теперь? Теперь она вам нравится? Понимаю, что это не Анджелина Джоли. Господи, она даже на свою сестру не похожа. Но для вас она вполне сойдет.

 Он окинул меня своим демоническим взглядом и, я задрожала еще сильнее прежнего.

– Дело в том, что эта маленькая чертовка, постоянно мешается у меня под ногами.

Ткнул пальцем мне в грудь и, я немного пошатнулась.

– Я.. Я. – Это все, что могло вырваться из моего рта.

– Заткнись, – прорычал он. – Так вот, я хочу, чтобы вы немного проучили ее.

В итоге эти мерзавцы начали лапать, один засовывал свои руки в мой спортивный лифчик, другой трогал мой зад и пытался засунуть свой язык в мой рот, я изворачивалась и кричала, но мне постоянно затыкали рот либо рукой, либо мерзкими мокрыми губами. Третий парень снимал все это на видео, когда я увидела это, я уже поняла, что плачу. В этот момент Андрей отцепил от меня парней и выгнал их, потом подошел ко мне и ткнул указательным пальцем мне в грудь.

– Если ты еще раз будешь распускать сплетни, своим грязным маленьким язычком, я отрежу его. Если ты еще раз будешь подсматривать за мной и Альбиной, подслушивать нас, то поверь мне, тебе даже очки не помогут, после того, что я сделаю. И то, что было сейчас, это было маленьким предупреждением, убогая. Поняла меня?

Он засунул мне в руку очки и ушел, а я осталась стоять там мокрая и униженная. В тот момент я думала, что умру от боли. Еще какое-то время я стояла там, позволяя слезам струиться по щекам, позволяя боли разрывать мое сердце. Через несколько минут, я собралась уходить, но дверь оказалась запертой.

Меня нашли около десяти вечера. Поначалу я кричала, но так, как раздевалка находилась в подвальном помещении, меня никто не слышал и тогда я просто села на скамейку и ждала. После этого дня, я не разговаривала ни с кем два дня, я не говорила ничего и никому. Психолог сказал, что у меня шок, и вероятнее всего, я страдаю клаустрофобией. Но у меня не было клаустрофобии, у меня была Андреефобия, но об этом никто не знал. Какое-то время я ходила в группу поддержки, где проблемные подростки рассказывали о наболевшем. Нам говорили, что большинство случаев, происходящих с нами – наша вина, мы не можем влиться в коллектив и, поэтому нас обижают. Но я не была проблемной, я могла влиться в коллектив, но не могла сказать, что лишь один человек в школе меня не воспринимает и это причиняет боль. На всех наших встречах я молчала, все хотели услышать историю грустной рыжей девочки, но я ни разу не раскрыла рта и в итоге ушла из этого сборища идиотов, не находивших язык сами с собой.