Преступления глубинного государства. От 11 сентября до Дональда Трампа

Вождя стало заносить в мистику. Он приютил одну бедуинку, впадающую в состояние транса: ее голосом к нему якобы обращались ангелы. Она убедила его, что все вот-вот закончится хорошо. Настанет день, и Соединенные Штаты уйдут, так же нежданно, как и вступили в конфликт, без объяснений. Эта женщина и ее семья – ужасные мракобесы. Им совершенно было невозможно возражать. Когда я задавал ей естественные вопросы, ее отец отвечал мне, что «согласен разговаривать с неверным» – в данном случае со мной, – и «это его не огорчает».

27 июня французская армия разбомбила антенну-передатчик ливийского телевидения в ту самую секунду, когда Юсеф Шакир, известный журналист и бывший член «Аль-Каиды», предоставил слово мне.

Веря, что может воззвать к общественному мнению, Джамахирия позволила иностранной прессе осветить конфликт. Сотни журналистов устремились со всего мира, чтобы самим увидеть следы бомбардировок НАТО. Получалось, что натовцы неверно выбирали мишень: разбомбили полезное здание, а другое оставили нетронутым. Но оказалось, в каждом из этих случаев за приездом журналистов следовал еще один нежданный удар. Так и не поняв, кто из них контактирует с НАТО, Муаммар Каддафи приказал запереть всех журналистов в отеле «Риксос» и выпускать только в сопровождении полицейских. Там же было размещено и бюро официального пресс-секретаря правительства Муссы Ибрагима. Пока его команда работала в полном составе, все компьютеры неожиданно вышли из строя. Данные с дикой скоростью проносились на мониторе, а клавиатуры не откликались. Чтобы прекратить незаконное скачивание, отключили питание. Но и это не прояснило, какие именно «журналисты» организовали такую операцию. Тогда Абдулла Сенусси решил воспользоваться программным обеспечением, приобретенным у французской компании. Оно позволяло скачивать все е-мейлы в момент их написания, впуская в память сохраняющего их сервера. Результаты ошеломили. Почти все приехавшие журналисты, включая французов, но кроме русских, южноамериканцев и одного корреспондента агентства «Франс пресс», оказались шпионами. Они работали преимущественно на ЦРУ и МИ-6. Прежде чем приехать в Ливию, они с компьютеров, оставленных дома, обменивались кто собранными личными данными, кто – приказами из центра, присланными по электронной почте.

Обычно работающие для телевидения группы состоят из трех-четырех человек. Тот военный журналист, который появляется на экране – корреспондент центрального офиса, снабжающий его информацией о ходе всей операции. Большинство таких, прежде чем приехать в Ливию, освещали войны в Афганистане и в Ираке – их, вопреки видимости, не так уж много. Два техработника обеспечивают качество изображения и звука. Это в основном спецслужбисты под прикрытием. Наконец, американские группы включают и продюсера – и вот он-то и есть оперативный агент, выполняющий спецзадание.

Ежедневные бомбардировки были по большей части высокоточными – но бывало, что они уносили или калечили жизни неизбежных «случайных жертв». Кроме того, выбор некоторых мишеней был попросту преступен, как это сделали бы рэкетиры, – чтобы подтвердить солидарность или принудить к капитуляции.

Политика делалась в трех помещениях: все политические руководители, кроме вождя, в целях безопасности разместились в отеле «Рэдиссон Блю»; приглашенных иностранцев отвезли в «Коринф», где заседало временное правительство; за журналистами же присматривали в отеле «Риксос», часть которого подверглась потом разрушениям.

На командном пункте в Неаполе НАТО созвало тайное совещание. Францию на нем представлял министр иностранных дел Ален Жюппе, а вовсе не министр обороны Жерар Лонге, который не одобрял этой войны. В 2004 году Жюппе, бывший премьер-министр, был осужден апелляционным судом в Нантерре на 14 месяцев тюрьмы условно и на год лишен права избираться за незаконные доходы. Такой приговор, на редкость мягкий, – первая судебная инстанция запретила ему избираться в ближайшие 10 лет – побудил его уехать из Франции и год прожить в Квебеке. На самом деле он долгими неделями торчал в Вашингтоне и, повинуясь собственному властолюбию, превратился в неоконсерватора. Когда кабинет Жюппе спросили, присутствовал ли тот на тайном совещании в Неаполе, ответ был таков: он не смог туда приехать, ибо в эти дни был в отпуске.

Чтобы создать национальную освободительную армию, Франция выбрала генералов Абделя Фаттаха Юниса и Халифу Хафтара. Первый еще до февраля был одним из соратников Каддафи. Каким образом Генеральному управлению внешней безопасности удалось его завербовать, до сих пор неизвестно. Вместе с тем он продолжал поддерживать связи с Саифом эль-Исламом Каддафи. Хафтар же предал свою страну еще во время войны в Чаде. Он работал на Францию и Соединенные Штаты, потом его заставили бежать из страны, и он поселился в Лэнгли (США), рядом с офисом ЦРУ. Но в конце июля Юниса арестовывали; его пытали, калечили и, в конце концов, убили. Его тело было расчленено и частично съедено. Хотя все делали вид, будто не знали, в чем тут дело – было понятно, что он попался в ловушку, расставленную Мустафой Абдель-Джалилем – людьми Абдельхакима Бельхаджа («Аль-Каида»), влившимися в лоно Бригады 17 февраля (по другой версии, его убили повстанцы, заподозрившие его в предательстве. – Прим. ред.).

Перед самым началом совещания в Неаполе тайный переговорщик, отправленный Саркози, покинул Триполи на моторной лодке. Уже было принято решение покончить со всем этим. Ловушка захлопнулось. Отныне невозможно было ни въехать в Триполи, ни выехать из него по воздуху, по земле или морем. За это время французский парламент одобрил нападение на Ливию. В Национальном собрании, где не знали всей происходящей закулисной борьбы, председатель фракции сторонников Саркози, Кристиан Жакоб, без зазрения совести воздал лицемерные почести выполняющим задание военным: «Эти солдаты, часто совсем юные, призваны защитить нашу страну и наши ценности, подвергая собственную жизнь опасности. Мы сознаем, чем им обязаны. И вся Франция понимает цену их жертв». Затем он проговорился, что их отправили туда воевать исключительно за колонизацию (а это очень далеко от республиканских ценностей). «Французское знамя развевается над Бенгази, и для нас это источник неизмеримой гордости», – выкрикнул Жакоб под аплодисменты своих однопартийцев.

Пока я объяснял своим друзьям, что Атлантический совет никогда не позволит НАТО выйти за пределы мандата Совета Безопасности ООН и бомбить Триполи, Вашингтон растоптал устои альянса. Устроив заговор, он сколотил в Неаполе секретный «Комитет защиты». Туда были приглашены только самые близкие союзники (Франция, Италия, Соединенное Королевство, Турция) и несколько друзей из региона (Саудовская Аравия, Израиль, Катар). Совместно они разработали способ применения средств НАТО, чтобы поставить Атлантический совет перед свершившимся фактом.

Список решений этого совещания уточнил цели каждого союза. Среди таковых – французским силам специального назначения было поручено устранить меня. К тому же в Триполи на следующий же день после его падения были уже расклеены объявления о розыске – включающие пятнадцать ливийцев и меня. И все-таки и мне, и моим сотоварищам удалось просочиться сквозь эту сеть благодаря и странам, и людям – в числе которых Уолтер Э. Фаунтрой, бывший член американского Конгресса и бывший помощник Мартина Лютера Кинга-младшего, – и еще французским и российским телевизионщикам, только что приехавшим. Фаунтрой же, вернувшись в свою страну, засвидетельствовал, что сам видел, как солдаты регулярных французской и датской армий вместе с «Аль-Каидой» обезглавливали ливийцев.

Штурм Триполи был трехдневным непрерывным огненным дождем. Убили около 40 000 человек, не разбираясь, где гражданские, где военные. Повторилась резня, устроенная итальянскими войсками в 1911 году. Были разбомблены все баррикады на главных перекрестках города, потом британские вертолеты спустились прямо на улицы, без разбору расстреливая всех, кто еще оставался. Город не обладал надежной защитой – его военный комендант, подкупленный натовцами, перед самой атакой отправил солдат по казармам.

Во время битвы Муаммар Каддафи укрылся в бункере, расположенном под отелем «Риксос», куда до этого отвезли заблаговременно собранных вместе западных «журналистов». Их присутствие мешало западной коалиции призвать на подмогу воздушные силы. Парк же был окружен бригадой «Аль-Каиды» под командованием ирландца Мехди Аль-Харати – агента ЦРУ, участвовавшего в турецкой операции «Флотилии свободы» у берегов Газы – а ею самой руководили французские силы специального назначения. Отель защищал Хамис Каддафи и его люди.

Когда стало ясно, что поражение неизбежно, Каддафи с семьей бежал в Сирт. Я, в свою очередь, сперва встретился со Стражами революции, которых Исламская Республика Иран отправила для моего спасения, затем спасся бегством, уплыв на Мальту на борту маленького кораблика, зафрахтованного Чехией для международной организации, перевозившей мигрантов. Перед отплытием меня и моих сотоварищей обыскали сперва офицеры НАТО, затем люди Сенусси, а потом «Братья-мусульмане» и «Аль-Каида». Пассажиров отбирали по общему согласованию между НАТО – только что изменившему мнение о моей персоне – и сторонниками Каддафи, чтобы обе группировки пропустили их через линию фронта. На борту вместе со мной плыла и бывшая любовница Саифа эль-Ислама, и итальянский спецназ – это он спровоцировал войну, стреляя 16 февраля 2011 года с крыш Бенгази и по манифестантам, и по полицейским.

В Сирте вождь наконец обсудил с израильтянами свое бегство в Республику Чад. Это было ловушкой. 20 октября французские спецслужбы вместе с «Аль-Каидой» арестовывали его; Каддафи был подвергнут пыткам и убит.

Итак, ливийские «революционеры», то есть «Аль-Каида», отнюдь не собирались убирать сабли в ножны: они снова взялись за свое, как было в Афганистане, а потом в Югославии, и ветер раздувал их знамена.

Перемещение ливийских повстанцев в Сирию

Перед тем как было принято решение о взятии Триполи, Соединенные Штаты приказывали своим людям в Национальном переходном ливийском совете и командованию «Аль-Каиды» провести встречу в отеле «Коринф». Здание охранялось британскими службами, а в городе в это время продолжались столкновения и улицы были завалены трупами. Абдельхаким Бельхадж, бывшее третье лицо в мировой расфасовке «Аль-Каиды», был назначен военным комендантом столицы.

26 августа в интервью «Паризьен» Ален Жюппе заявил: «Когда меня спрашивают о цене операции – министерство безопасности говорит о миллионе евро в день, – я напоминаю, что помимо всего остального это еще и инвестиции в будущее. Ресурсы страны были присвоены Каддафи, который накапливал золотой запас. Эти средства должны послужить развитию Ливии; процветающая Ливия станет уравновешивающим фактором для всего региона».

1 сентября международная конференция в Париже напрямую заявила о «смене режима». Были разблокированы менее десятка из 50 миллиардов замороженных ливийских долларов. Никто не знает, что сталось с оставшимися от ливийского сокровища 100 миллиардами.

15 сентября Николя Саркози, Ален Жюппе и BHL (Бернар-Анри Леви) встретились в Бенгази с Дэвидом Кэмероном в сопровождении эскорта из сотен полицейских, а также французских и британских военных. Их восторженно приветствовали полторы тысячи тщательно отобранных людей. Они приехали закрепить обладание завоеванной нефтью. В краткой приветственной речи президент Саркози объявил: Франция поддержит не только тех, кто с Ливией, но и «все арабские народы, желающие освободиться из-под власти их правителя». Теперь он уже только и думал что о нападении на Сирию и захвате ее колоссальных запасов газа.

Эмиру Аль-Тхани оставалось лишь потирать руки. Международная пресса вовсю расхваливала его как защитника демократии, – его, в чьей стране существует рабство, система трудового покровительство кафала (официальный запрет на кафала был введен в декабре 2016 года. – Прим. ред.). Завоевание Ливии обошлось ему всего в 20 000 тонн оружия и 400 миллионов долларов.

Для уточнения: после падения Ливийской арабской Джамахирии в Триполи жители Бенгази арестовывали чернокожих, которые не успели сбежать. Они сажали их в клетки и показывали как животных. Древняя традиция рабства кочевых бедуинов воскресла, но теперь уже с оседлыми чернокожими.

В ноябре 2011 года специальный представитель Пан Ги Муна и бывший генеральный секретарь «Международной амнистии» Иэн Мартин организовали перевозку на корабле 1500 джихадистов «Аль-Каиды» в Турцию. Официально эти люди, холостые и вооруженные, считались «беженцами». Их определили под покровительство Абдельхакима Бельхаджа – который между делом не бросил своей службы в Триполи – и Мехди Аль-Харати. Пришвартовавшихся в Турции, их на автобусах турецких спецслужб перевезли в Джабаль-Ас-Зуя в Сирии. Они составили первые отряды Сирийской свободной армии (ССА) под французским командованием. Бельхадж на Рождество вернулся в Ливию, успев до этого в Сирии дать интервью испанскому журналисту из «ABC». Тогда Мехди Аль-Харати создал и второй отряд – Ливаа Аль-Умма (Бригада исламской нации) для подготовки сирийских бойцов. В сентябре 2012 года эта бригада влилась в Свободную сирийскую армию.

Сирия: война в четвертом поколении

5 сентября 2011 года президент Саркози принял в Елисейском дворце патриарха маронитов, С.Б. Бехару Раи. Он без обиняков объяснил прелату, что союзники хотят привести к власти в Дамаске «Братьев-мусульман». Сирийских католиков и маронитов, – а может быть и ливанских, – примут во Франции. Сенатор Адриен Гутейрон как раз изучал условия для этого. Все православные будут вырезаны. Его Блаженству, сперва заявившему о своем несогласии, оставалось лишь мужественно проглотить горькую пилюлю.

В Сирии Соединенные Штаты испытали новую стратегию. Они решили поменяться ролями, то есть использовать против Республики методы, которые участники Сопротивления обычно применяют в борьбе с Империей, но при этом сохранив козырной туз: власть своих массмедиа. Таков принцип «войны в четвертом поколении» (4GW): создать впечатление, что они повсюду, хотя в реальности их вмешательство весьма незначительно.

В этих обстоятельствах союзникам оставалось рассчитывать лишь на некоторые силы спецназа с высокой мобильностью, которые должны были действовать вместе с сирийцами, создавая сумятицу. Планировалось провести три типа операций:

– действия против государственных символов, например ниспровержение статуй Хафеза аль-Асада, основателя современной Сирии и отца нынешнего президента;

– акции саботажа, например, пуск под откос поездов или разрушение основных сетей электропередачи;

– случайные убийства, которые должны создавать ощущение расползающегося конфликта.

«Зарезервировав» французскую армию для методов такого рода, президент Саркози доверил управление операциями своему шефу генерального штаба, генералу Бенуа Пюга. Тот сперва руководил Управлением по спецоперациям, а потом – военной разведкой. Выходец из семьи крайне правых военных (его отец принимал участие в алжирском путче), он – католик-лефеврист, сторонник политики колониализма (Лефевр был епископом Дакара). Офицер-десантник, он принимал участие во многих колониальных операциях в Африке и Ливане, а также был военным советником бывшего премьер-министра Швеции Карла Бильдта, когда тому поручили управлять Косово в конце войны и когда он стал верховным представителем по Боснии и Герцеговине. Пюга контролировал возведение разделительной стены между Израилем и Египтом. Неоспоримая храбрость – вот основа его авторитета у высокопоставленных политиков, которым он служил. Он взял под свое командование на местах военных действий солдат Иностранного легиона и Управление спецоперациями.

Позиции французского спецназа во время войны определить невозможно. Известно, что 19 французских солдат были взяты в плен сирийской арабской армией во время президентства Николя Саркози, и по меньшей мере столько же было убито. Семьям – у кого они имелись – сообщили об их «гибели на задании», не уточнив ни страны, ни тем более подробностей.

В Совете Безопасности Россия и Китай наложили вето на план западной военной интервенции. Громадная толпа – возможно, миллион граждан – вышли на улицы Дамаска, чтобы поблагодарить Москву и Пекин и выразить поддержку президенту Башару аль-Асаду. Лига арабских государств под председательством Катара развернула наблюдательную миссию; та констатировала бессмысленность донесений западной прессы и признала правоту Сирийской арабской республики. То есть вмешательство не получило ни региональную поддержку, ни легитимацию, сравнимую с вторжением в Ливию.

В этих обстоятельствах западные силы поставили на карту все, чтобы только сколотить альянс. Вашингтон объединил шестьдесят стран, «Друзей Сирии». Россия и Китай тоже были приглашены, но обнаружили, что повестка дня не дает им высказать свою позицию. Участникам предстояло принять документ, который они смогли прочесть уже по приезде. Тогда Москва и Пекин бойкотировали собрание. Оно с опозданием открылось в Тунисе президентом Мосефом Марзуки, сообщившим о массовых протестных выступлениях его народа. Марзуки пользовался репутацией светского политика левого толка, однако уже давно служил прикрытием для «братьев-мусульман». Он сразу же произнес речь с призывом к Башару аль-Асаду – бежать, а к России – предоставить ему политическое убежище, чтобы «Братство» смогло взять власть. Ален Жюппе призвал принять санкции против «алавитской диктатуры», а Хиллари Клинтон объявила, что западные страны вот-вот закроют свои посольства в Дамаске.

В этом шоу был ряд очевидных ошибок.

– Прежде всего, западные страны не понимали, почему Россия поддерживает Сирию. Им это казалось верностью прежнему союзнику советской эпохи. Они не переставали надеяться «убедить» Москву следовать за ними «по правильной стороне истории».

– Далее: оказавшись жертвами собственной пропаганды, они упорно настаивали, что Сирия является диктатурой и управляется сектой алавитов. Однако, хотя авторитет президента аль-Асада в армейских кругах и был весьма высок, многие высокопоставленные гражданские чиновники поступали по-своему и не подчинялись ему. Кроме того, это светская республика и неконфессиональное государство. Она была основана партией «Баас», долгое время державшей государственную систему под своим контролем. Эта политическая формация билась за объединение арабского народа на принципах Французской революции. В довершение всего можно сказать, что эта страна с 1948 года находилась в состоянии войны с соседом-захватчиком, Израилем, и ее режим был милитаризован и находится под широким контролем светского отделения партии Баас.

– Наконец, следуя инициированному Хиллари Клинтон движению, «Друзья Сирии», отозвав своих дипломатов, вот-вот должны были лишиться легальных способов проверки информации. Тогда лишь США и Соединенное Королевство смогут располагать широкой системой спутникового шпионажа («Пять глаз»), которая позволяла бы им отличать ложь от правды.

Роль французских властей оставалась ограниченной. Сперва она состояла в поддержке бригады Омара Аль-Фарука в Хомсе и при нападении на Маалюль – первое историческое поселение христиан.

Журналист канала France 2 Жиль Жакьер – работавший и на Генеральное управление внешней безопасности, и на «Моссад» в нарушение мюнхенской хартии, – был убит минометным огнем в Хомсе 11 января 2012 года. Он должен был связаться с бригадой Омара Аль-Фарука. Сперва он просил зачислить его в сирийскую арабскую армию, чтобы последовать за генералами Махером Аль-Ассадом и Вайихом Махмудом – о которых западные спецслужбы пытались собрать сведения. Прибыв в Дамаск, он торопился в отель, известный спецслужбам Запада как место встречи «Братьев-мусульман» и их западных спонсоров. Приглашенный для встречи с семьями замученных и руководителями внутренней оппозиции, он обвинил их, что те-де «служат пропаганде режима». Отказавшись от правительственной охраны, он один отправился в Хомс, убежденный, что «революционеров» ему опасаться нечего. Но зашел в алавитский квартал, который каждый день бомбили джихадисты, попал под бомбардировку и умер, подобно многим сирийцам.

Генеральное управление внешней безопасности настойчиво утверждало, что кончина Жакьера – результат «заговора режима». Ален Жюппе предложил Совету Безопасности в Нью-Йорке «склонить голову в память о Жиле Жакьере, французском журналисте, убитом при исполнении служебных обязанностей»; вот неудачнейшая оговорка, ибо «умер при исполнении служебных обязанностей» обычно говорят о выполнявших свою миссию чиновниках, но никак не о журналистах, задача которых – служить общественной пользе.

Франция выступила также и на стороне турецкой армии, поддерживая джихадистов, дважды напавших на маленький городок Маалюль, символ первоначального христианства. Они разрушили статую Святой Девы, возвышавшуюся над городом, и ограбили мощи «тринадцатой апостольши» Святой Феклы, а также расхитили монастыри святых Сергия и Вакха – единственной пары, канонизированной католической церковью. Много французских солдат погибло в соседней деревне Санайех.

Бригада Омара Аль-Фарука устанавила в губернии Хомса свои законы. Сбылось то, что Николя Саркози говорил патриарху маронитов – проповедники объявили по громкоговорителю, что христиане должны заплатить налог на неверных, а потом им дадут несколько дней, чтобы они уехали или приняли смерть. Это постоянная политика Франции и Турции, начиная еще с плана Бодекура 1848 года – переселения всех христиан-католиков и маронитов (подчиняющихся полностью римскому папе) и уничтожения православных.

Наконец французские силы спецназа взяли под крыло и такфиристов – ответвление «Братьев-мусульман», укрепившееся в одном из кварталов Хомса, Баба-Амр. Там они провозгласили исламский эмират. Их требованием было отлучение от ислама, осуждение и публичная казнь мусульман, не разделяющих доктрины братства. Во время военных действий в Ираке их проповедники ходили по сирийским деревням, весьма успешно вербуя сторонников. А коль скоро в некоторых областях страны сельские постройки представляли собою просто отдаленные друг от друга фермы, не объединенные в деревни, то точное число завербованных подсчитать невозможно. Приблизительно их около 2000 человек. Можно прибавить еще множество рецидивистов, примкнувших к ним за полновесную монету. План был создать в этом эмирате отправную точку для завоевания всей страны. Именно в таких обстоятельствах Россия и Китай во второй раз наложили вето в Совете Безопасности на проект вооруженного вмешательства НАТО.

Исламский эмират в Баба-Амр держался стабильно – сирийской арабской армии удалось лишь осадить квартал, служащий ему убежищем. Отряд из 70 ее солдат был оттеснен на территорию супермаркета и блокирован. Бомбить джихадистов оказалось невозможным – слишком велик был риск уничтожить и солдат регулярной армии. Невозможно было и войти в Баба-Амр – подступы защищались противотанковыми ракетами «Милан» (установка на боевое дежурство обходится в 100 000 евро плюс еще 12 000 за пуск), поставленными французским спецназом, и батареями 9К115-2 «Метис-М» советского производства. Ко всему прочему там можно было общаться из одного дома с другим, не выходя на улицы. Маленький исламский эмират снабжался пищей и припасами через разветвленную сеть подземных туннелей, прорытых в канализации во время подготовки к войне.

France 24 и «Аль-Джазира» имели в Баба-Амр собственных корреспондентов. И вот один из них, молодой Абу Салех, рапортовал всему миру о ежедневных бомбардировках. Он показал кадры, запечатлевшие их жертв и свое собственное ранение. В реальности все было совсем не так. Слышны были взрывы – да; но это сравнивали с землей дома сторонников режима и христиан. Черный дым поднимался в небо – это горели их шиферные крыши. «Раненые» – лишь нанятые статисты. Шоу было столь ловким и так согласовалось с устремлениями западных стран, что все верили ему до тех пор, пока один британский журналист не заснял самого Абу Салеха, руководящего его «постановкой».

Сирийская арабская республика опасалась, что осада Баба-Амр обернется большой кровью, как уже было во время государственного переворота «Братьев-мусульман» в 1982 году. Генерал Ассеф Шавкат связался с французским министром внутренних дел Клодом Геаном, не одобряющим этой войны, как и войны в Ливии. Два этих человека согласились заключить «мир храбрецов»: находящиеся там французские части свободно отойдут, но сирийские такфиристы сдадутся. Геан послал туда блестящего офицера Управления по сотрудничеству и международным связям, бывшего атташе при французском посольстве; он тогда был расквартирован в Иордании, и его принимал Мишель Кассуа – человек, в 1982-м году несправедливо объявленный во Франции персоной нон грата.

Обе стороны согласились избрать меня «третьим доверенным лицом». Уже не в первый раз Елисейский дворец обратился ко мне за помощью и при этом поручил Управлению внешних связей меня «нейтрализовать». Он уже ходатайствовал о моем посредничестве на тайных переговорах с президентом Уго Чавесом, чтобы обойтись без каналов набережной Орсэ и сработать без ведома Соединенных Штатов. Разумеется, я действовал в интересах обеих сторон.

По прошествии многих дней переговоры были прерваны так, что вступиться за Париж пришлось Москве. Наконец согласие было достигнуто. Французы отступили вместе с «журналистами». 19 офицеров, взятые в плен во время войны, были освобождены. Посол Франции в Бейруте Дени Пьетон и глава генштаба армий адмирал Эдуар Гийо приехали на ливанскую границу принять обе группы. Официально французы были «дезертирами» Иностранного легиона, однако некоторых задержали как обладателей «чемоданчика безопасной связи» НАТО; их принял сам глава генштаба.

Франция вышла из войны. Этим она поставила в дурацкое положение Энгуса Мк Ки, агента МИ-6, руководившего еще операциями в английских посольствах в Дамаске и Бейруте, и лорда Дэвида Ричардса, шефа британского генштаба, предлагавшего напасть на Сирию со 100 000 численного состава. Вашингтон был в панике. Национальное агентство безопасности приказало тайно вскрыть компьютеры Елисейского дворца, чтобы понять, что таилось за таким поворотом Франции. Так и было сделано.

Информацию о французских пленных широко распространили незападные средства массовой информации, особенно Russia Today. Но из-за вмешательства Елисейского дворца ее не передало ни одно крупное французское СМИ.

Для Парижа наступил час сведения счетов. Посол Франции в Дамаске Эрик Шевалье, чье бюро было закрыто, а персонал возвращен на родину, дал пресс-конференцию. Он задним числом разоблачил министра иностранных дел: тот-де фальсифицировал свои рапорты, чтобы они соответствовали его колониалистским фантазиям. Оба могли бы начать взаимные споры еще в начале войны, когда Ален Жюппе требовал признать информацию France 24 о пытках детей, которым вырывали ногти, а также о манифестациях за демократию. Посол мог бы настаивать, что не в состоянии проверить первую информацию, а манифестации не были столь многочисленны, как утверждалось, и на них не было ни единого призыва к демократии.

1 апреля Ален Жюппе участвовал во второй конференции «Друзей Сирии» в Стамбуле. Здесь присутствовало 83 страны. Это больше, чем в Тунисе. Но Франция уже не играла никакой роли. Конференция констатировала: применить в Сирии первоначальный план, то есть обойтись с ней так же, как с Ливией, не входя в прямое противостояние с Россией и Китаем, невозможно. Но что, если атаковать ее без мандата Совета Безопасности, как это было сделано в Югославии (ныне Сербия) в Косово. С этой целью американскому представителю Стивену Рэппу было поручено создать Сирийский правовой и расчетный центр, «неправительственную организацию» с центром в Гааге, где должны собирать все свидетельства для будущего обвинительного досье, которое позволит судить президента аль-Асада Международным трибуналом. А Николя Саркози в это время думал только о подготовке к своему переизбранию.

Франсуа Олланд и возвращение партии колонизаторов

Но выборы Саркози проиграл. Он покинул Елисейский дворец с твердым ежегодным доходом в 3 миллиона евро от Катара и в должности управляющего Колумбийским фондом инвестиций.

Франсуа Олланд, хотя и избранный под знаменем «социалистической партии», управлял в интересах «партии колонизаторов». По истечении полутора лет его мандата он заявил ошеломленным избирателям, что является не социалистом, а скорее социал-демократом. В действительности это было понятно с самого начала его вступления в должность. Он, подобно предшественникам, ссылался на инаугурации на выбранную им историческую фигуру; для него это был Жюль Ферри (1832–1893). Да, этот политический деятель ввел бесплатное начальное образование, но в свое время был чрезвычайно непопулярен и прозван «Тонкинуазцем». На самом деле он отстаивал интересы крупных промышленных групп в Тунисе, Тонкине и Конго, вовлекая Францию в расистские и колониальные авантюры. И, в противовес общеизвестному мнению, его беспокойство о начальном образовании было вызвано отнюдь не заботой о детях, а их подготовкой к солдатской службе в колониях. Вот почему учителей его времени прозвали «черными гусарами».

Слова «французская колониальная политика» устарели, и в контексте действий Франсуа Олланда их употребление может показаться странным. Это выражение часто понимается неправильно, поскольку оно несправедливо связывается с колонизацией населения, тогда как речь идет прежде всего об экономической концепции. В XIX веке, когда рабочие и крестьяне подчас погибали при оказании сопротивления бесстыдно эксплуатировавшим их хозяевам, – среди последних нашлись и такие, кто подумал об извлечении выгоды за счет не слишком сплоченных народов. А ради того, чтобы этот их проект увенчался успехом, они изменили и национальный миф, и светскую организацию государства так, чтобы освободить население от влияния церкви.

Вступив в Елисейский дворец, Франсуа Олланд назначил премьер-министром Жан-Марка Эйро. У этого человека была приличная репутация, однако он принимал участие в колонизации Палестины и потом оправдывал ее. Был он еще и почетным председателем Кружка Леона Блюма – ассоциации, созданной Домиником Стросс-Каном для объединения сионистов в лоне Социалистической партии.

Олланд хотел назначить Лорана Фабиуса министром иностранных дел. Они с ним прежде были соперниками, но в предвыборную кампанию Фабиус заручился поддержкой эмира Катара и Израиля. Это человек без всяких убеждений, много раз менявший свои мнения по важным вопросам в зависимости от удобного случая. В 1984 году, когда он был премьер-министром, 2000 зараженных гемофилией умерли – только чтобы не пострадали интересы института Пастера, где не успели вовремя сделать тест на СПИД. Благодаря Франсуа Миттерану, изменившему процедурные правила судопроизводства, Республиканский Дворец правосудия оправдал его с вердиктом: «ответственность – да, виновность – нет». Вместо него тогда был осужден министр здравоохранения Эдмон Эрве.