Измена. Подари мне мечту

Глава 5

К Роме я выхожу только полностью успокоившись. Демонстрировать ему свои слёзы? Ещё чего не хватало!

На часах уже больше полудня, солнце перевернулось и робкие лучи проникают в гостиную по косой, падая на светлые диваны и серебристый палас по центру. Всё здесь благоустроено моей заботливой рукой. Год назад я полностью сменила дизайн, заказала современный ремонт и обстановку. В очередной раз хотелось встряхнуться и почувствовать вкус жизни, поэтому решила начать с квартиры, а стоило – с мужа. Тогда, глядишь, вчерашнего унижения удалось бы избежать.

Пока рыдала в душе и приводила себя в порядок, Рома тоже преобразился. Больше не напоминает несчастного побитого супруга, прождавшего загулявшую жену.

Ах, если б это на самом деле было так. Сейчас очень жалею, что за все годы ни разу не гульнула и совершенно напрасно хранила верность подлецу, который вовсе этого не заслуживал.

При моём появлении Рома встаёт с дивана и внезапно выдаёт:

– Рузик…

А я столбенею.

В ушах бьётся пульс.

– Как ты меня, прости, назвал?

Здесь пословица «с кем поведёшься от того и наберёшься» обретает совсем новый смысл.

– Рузанна, – поправляется Рома, и я шепчу:

– Всё понятно…

Прохожу в гостиную, падаю с разбега на диван и хватаю пульт от телевизора. Тишина, как и громкое дыхание Романа, давит на уши.

– Рузанна, давай поговорим, – встаёт он передо мной, загораживая экран.

– Об чём? – раздражённо интересуюсь.

– О нас.

– О чём конкретно ты хочешь поговорить? О твоей любовнице и сыне Вадичке? О твоей второй любовнице и новом сыне… Кстати, вы имя с Анькой ещё не выбирали?

– Не ёрничай, тебе не идёт, – морщится Рома.

– Серьёзно? – прикладываю руки к груди; от его комментария хочется ёрничать ещё сильнее. – А тебе не идёт изображать из себя святошу. На что ты вообще разобиделся? На плевок вина в лицо или лист салата за воротником? Про тебя поговорят и забудут. А на меня будут смотреть с огромным сочувствием, то есть с жалостью. Самец у нас всегда молодец, так ведь? А баба дура, что была слепа и ничего не замечала.

Следующее говорю, скорее, для себя.

– Я ведь действительно не замечала, Рома. Либо ты хорошо скрывался, либо я была не в себе.

Либо оба жили каждый своей жизнью, – подсказывает внутренний голос.

– Рузанна, мне очень жаль, что всё раскрылось таким образом, что это вообще произошло, – с нажимом произносит Рома и проводит тыльной стороной ладони по лбу, покрывшемуся испариной. – Я… я решил, что останусь с тобой. Мне никто больше не нужен, только ты, и…

– Что? – тихонько подбираю челюсть с пола.

Уже позабыла, на что смотрела на экране, думая, что ослышалась. Тут я, видимо, должна запрыгать от радости, что меня такую дефективную и никчёмную, никому не нужную, пожалел муж и решил остаться? Такой расчёт?

Сажусь прямее, спуская ноги на пол, упираюсь кулаками в сиденье дивана.

– Что, прости? Ты решил ЧТО? Скажи мне, я брежу? Мне же послышалось?

– Нет. Всё так и есть… Мне никто не нужен…

– Стоп… Стоп, милый… – вскакиваю, выставляя ладони впереди себя. – Остановись. Ты серьёзно думаешь, что я настолько тронулась умом, что останусь с тобой после ТАКОГО?

Да и потом… зачем тебе я? Давай начистоту и об истинных причинах.

– Я тебя лю…

– Нет, не то… не поверю.

– Но это так.

– Когда Аньку трахал, тоже любил? А маму Вадички, прости, не знаю, как её зовут, дама не представилась. Ром… она же старше меня лет на десять. Не то чтобы я вижу проблему разницы в возрасте для отношений, но, зная тебя… Зачем? То есть почему?

Рома не объясняет зачем и почему, твердит своё: ошибался, дурак, прости, больше не повторится.

– Рома, мы не в детском саду!

– При чём здесь это?

– При том, что коротким «прости» дело не исправишь. Ты обманывал меня много лет. Я такое забыть не могу.

– Руза, ну дурак я был, – он пытается взять меня за предплечья, но я, выставив руку, толкаю пока ещё мужа в грудь. – Счастья своего не ценил.

– Конечно, нагуляв двух детей на стороне можно и с женой бесплодной остаться. Ты то свою миссию уже выполнил, осеменитель.

Рома закладывает руки в карманы брюк и следует за мной по пятам. Мою попытку закрыть дверь кухни перед его носом пресекает.

– Знаешь, в чём твоя проблема, Руза?

– В тебе, – быстро нахожусь, потом отворачиваюсь и роюсь в холодильнике в поисках апельсинового фреша, который заказываю в магазинчике у дома чуть ли не канистрами.

– В себе, – поправляет. – Ты когда-то зациклилась на том, что никому вот такая не нужна, и меня чуть с ума не свела этим.

– И этот гадёныш ещё учит меня жизни? – говорю в эфир.

Рома проводит ладонью по тёмным волосам, как раз перед юбилеем постригся у нового мастера, волосы без всяких расчёсок лежат идеально. Муж у меня, конечно, тот ещё красавчик. Когда-то смотрела в его голубые глаза и ловила приоткрытым ртом каждое слово. Но то время давно в прошлом.

Выпиваю стакан сока залпом и наливаю ещё один. Рома, кажется, пытается меня обнять, но я отскакиваю, как ужаленная, и упираюсь ладонями в столешницу. Наклонив голову, пялюсь в одну точку, думая, а что дальше?

– Я почему гулять начал, да потому что ты потеряла вкус к жизни. От той Рузы, которую я знал, осталась лишь бледная тень.

– Слушай, заткнись, – резко оборачиваюсь и наставляю на него палец. – Тебе напомнить, что именно ты виноват в моём состоянии. Я упала и потеряла ребёнка по твоей вине. И вообще возможность иметь детей навсегда. А могла бы и шею свернуть. Иногда думаю, лучше б свернула.

Как только говорю эти слова, на языке образуется горький привкус. Нет… Ложь… Ещё недавно я реально так думала. А сейчас, каким-то странным образом, появился хоть и лёгкий, но интерес к жизни.

То ли вчерашний спектакль его пробудил, то ли ночное общение с Матвеем.

И поцелуй, – шепчет внутренний голос.

Поцелуй определённо пробудил давно дремавшие желания. Лёгкое возбуждение, которое почувствовала, было иным.

Новизна, – пытаюсь убедить себя. – Кого ты знала? Только Романа. С другими будет также. Новизна, – повторяю настойчиво.

Рома тем временем продолжает что-то вещать. Я улавливаю лишь половину.

– Ты видишь, я здесь, я с тобой, мне больше никто не нужен, Рузанна.

Делаю глубокий вдох, пора заканчивать эту недобрую комедию.

– Роман Романович, – перебиваю, – когда придумаете что-то новенькое, расскажите. Пока прошу вас собрать свои вещи и покинуть мою жилплощадь. Это же моя квартира. Сдай ключи и на выход. Я найму специально обученных людей, они соберут твои вещи и доставят по адресу, который скажешь. Или… может к Ане сразу везти? – усмехаюсь.

– Я никуда не уйду, Руза.

Насупившийся разобидевшейся Рома смотрит на меня.

– Хо-ро-шо, – разделяя слоги через несколько секунд киваю, – тогда я уйду. Находиться рядом с тобой выше моих сил. Я сваливаю.

Хочу пройти мимо него, но Рома удерживает и возвращает обратно к столешнице, в которую упираюсь поясницей.

– Ладно… ладно… не надо, я уйду, – нехотя соглашается. – Но разговор не окончен. И вообще я имею такое же, как и ты, право находиться в этой квартире.

– Это подарок папы.

– Мы уже были в браке, когда он оформлял её на тебя.

Прищурившись, окидываю пока ещё мужа презрительным взглядом. Тот стоит, распрямив плечи, ему даже не стыдно за свои слова.

– Рома, а ты оказывается гад мелочный. Даже не подозревала.

– Да ты, Руза, о многом не подозревала, – крайней таинственно выдаёт и уходит.

Можно, конечно, его остановить, и сказать: а ну давай подробнее, но я так измотана и хочется побыстрее остаться одной, поэтому не сопротивляюсь.

А остальное… остальное выясним.

Глава 6

«Я… я решил, что останусь с тобой. Мне никто больше не нужен, только ты», – почему-то эта фраза без конца крутится в голове.

– Облагодетельствовал! – возмущаюсь собственному отражению. – Восторг!

В ярости пришла в спальню, побросала одежду Ромы из шкафа на кровать, теперь пытаюсь вытащить двадцатилитровый чемодан из-под груды вещей в кладовке.

Давно мы вдвоём на отдых не ездили. Первое время ещё летали на море, а вот уже как года два в отпуск отправляться предпочитаем отдельно. Иногда выезжаем за город на выходные, но не больше.

Выезжали, – поправляет внутренний голос. – Выезжали.

Правильно, всё в прошлом.

Смотрю на груду костюмов и свитеров в навалку.

– Шмотошник, куда тебе столько? – возмущаюсь и резко дёргаю молнию на чемодане.

Собачка отлетает, попутно прищемив палец.

– Твою-то… – кладу его в рот, прикусывая травмированную кожу. – В пакеты засуну из супермаркета или нет, в мусорные…

Потом приходит мысль: а чего это я должна с вещами возиться? Вернётся и сам своё барахло приберёт.

В глубине квартиры звонит городской телефон. Большую часть времени он молчит, в наши дни аппарат практически бесполезный. Хотя в случае тотального блэкаута, когда вырубятся все вышки сотовой связи, которые, как оказывается, запитаны от электростанций, спасёт.

Иду обратно в холл. Квартира эта, что не говори, шикарная. Небольшой коридор раскрывается просторной прихожей, из которой вход в гостиную и на кухню, с противоположной стороны – ещё один коридор, по которому расположены три спальни и два сан узла. Из кухни выход на террасу, в гостиной – балкон.

Квартира покупалась с прицелом на большую семью, но в итоге по ста восьмидесяти метрам, словно призраки, все эти годы бродили лишь мы с Романом. Комнаты, где предполагались детские, давно стали гостевыми.

– Алло? – снимаю трубку.

– Рузанна! – голос матери напоминает высокочастотный писк. – Ты почему звонки мои игнорируешь?

– Я спала.

– Зачем врёшь? Я вчера, не дозвонившись, к вам заезжала. Дома был только Роман, – многозначительно добавляет. – А ты где шлялась?

– Шлялась? Шлялась? Мам, прости, ты, что, этого говнюка защищаешь?

– С чего ты взяла? – возмущается. – Ты моя дочь и всегда на первом месте. Я волнуюсь, как бы не натворила дел после вчерашнего представления.

– Рома уже сделал это за меня на годы вперёд. Я буду разводиться. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Я то не возражаю, но… с бизнесом отцовским, что будешь делать?

Хороший вопрос. Об этом я пока не думала, а вот мама сразу врубила деловую женщину. Небось, полночи не спала, всё думала, как быть. Не удивлюсь, если у неё готовый план имеется. Опасения вполне оправданные, после смерти отца управление полностью перешло к нему, я в дела не лезла, хотя стоило бы. Теперь я это понимаю.

– Продадим? Выручку поделим. Или пусть отступные платит. Мам, я не знаю. Тебя что, деньги больше волнуют, чем моё состояние? Я в стрессе, вообще-то.

– Вот это меня беспокоит больше всего. Отец твой, упокой господь его душу, всё на Романе замкнул. О возможном разводе даже не думал. В нашей семье не разводятся, но раз уже тут дети на стороне, понятное дело, надо себя застраховать от последствий. Чтоб тебе досталось твоё, а Роману и его отпрыскам не больше положенного. Дети же наследники первой очереди, а у тебя нет ребёнка, чтобы им, как щитом, прикрываться.

– Боже, мама, куда тебя несёт, в какую степь?

Иногда она, такое ощущение, не понимает, что слова ранят. Вот и сейчас, расписывая перспективы, задела за живое.

– О тебе думаю, Руза, о твоём состоянии. Давай приеду, тебе нельзя сейчас одной быть.

От перспективы сидеть с мамой и без конца мусолить вчерашние события, а что так и будет, сомнений нет, голова едет.

– Не надо. Пожалуйста. Давай завтра увидимся. Приезжай к обеду. Я сегодня спать пораньше лягу. Вот прямо сейчас пойду. Уже глаза слипаются, – вру напропалую.

– Уверена?

– Уверена.

Мама вздыхает обречённо, зная, что со мной лучше не спорить. Реально я в таком состоянии, что могу её и на порог не пустить.

– Ладно, Рузанна, только прошу, не натвори чего. Береги себя.

– Чего я натворить должна? В ванну нырнуть с головой? Мам, ну серьёзно.

– Руза, – в её голосе обречённость напополам с раздражением.

Помнит, как я сидела месяцы после несчастного случая и смотрела в одну точку. Только вот сейчас совсем другая ситуация.

– Целую, люблю, обнимаю, – чмокаю воздух и быстро вешаю трубку.

Едва успеваю сделать вдох, как снова слышу это – звук телефона. На этот раз мобильного.

– Зря я его включила, – ворчу, направляясь в гостиную, где в подушках дивана вибрирует, заходясь задорной мелодией, сотовый.

Смотрю на экран, моргаю, не понимая, в каком угаре я давала имя контакту. «Твой любимый ночной водитель» настойчиво продолжает слушать гудки, пока я соображаю.

– Алло?

– Привет, – голос Матвея растекается в голове, словно тягучий карамельный сироп, впрыскивающий дозу глюкозы в уставший разум.

Удивительно, но я мгновенно чувствую себя бодрой и собранной. И с сердцем происходит что-то странное: набирает обороты, будто спидер на гоночной трассе.

– Привет, ты что, взломал мой телефон, чтобы набрать себе, узнать номер и ещё свой контакт зафиксировать?

Матвей веселится.

– Чего там взламывать-то? Код четыре ноля? Тут ты не оригинальна.

Это да, я особо на блокировки не заморачиваюсь, не вижу смысла. Рома в телефоне моём никогда не копался, а больше и некому было.

Я, кстати, в его личное пространство тоже не лезла, а, возможно, стоило бы. Глядишь, вчерашнего позора избежала бы.

– Выспалась? – уточняет Матвей.

– Да. Спасибо. Кровати в отеле просто обалденные, как и разрекламированные тобой завтраки.

– Тогда если ты отдохнула, как насчёт ужина?

Тихонько смеюсь в трубку. Мужчины такие мужчины.

– Матвей, ну зачем тебе это?

Сердечко слегка сжимается, когда произношу эти слова. Оно шепчет: не отказывай, а разум назидательно подбадривает: правильно-правильно, нам это сейчас ни к чему.

Ни к чему ещё и потому, что ни к чему это общение не приведёт.

Сейчас мне не нужны отношения, Матвею в принципе они не нужны. Вот поэтому он мне и звонит. Выбрал безопасный путь ни к чему не обязывающего флирта. Я могла бы ответить на него только при одном условии. Мне было бы всё равно, но самое поганое – Матвей мне понравился. И, зная себя, могу сказать, что симпатия эта грозится разрастись до чего-то более глобального в случае, если мы продолжим общение.

– Ты интересная девушка, Рузанна. Я хотел бы ещё раз тебя увидеть.

– Спасибо за откровенность, но пусть эта ночь останется приятным воспоминанием. Мне не нужны сейчас отношения, – чувствую, что он хочет что-то добавить, поэтому быстро завершаю мысль. – Ни серьёзные, ни несерьёзные. Никакие, Матвей. Спасибо, кстати, что привёз мои вещи и за лекарство тоже спасибо. Прощай.

Быстро завершаю звонок, а потом, пока не передумала, кидаю номер в блок. Так будет лучше для всех.

И для Матвея тоже. Зачем ему такая, как я, дефективная?

Даже если у нас что-то завертится, когда узнает о моей проблеме, уйдёт. Мужчинам нужны наследники, здесь Анька, какой бы сукой не была, не ошиблась. А я такой радости доставить не могу.

Правильно, – кивает внутренний голос. – Потом всё закончится также, как с Ромой. Изменой и ребёнком на стороне.

Подношу телефон к губам, задумчиво стучу краем о ямочку на подбородке.

– Мне надо обсудить это с моим психотерапевтом, – бормочу устало. – Так, зачем я сюда шла?

Перемещаюсь к стеллажу, где в одном из ящиков у нас лежат документы. Дома сейфа нет, потому что сам дом, как сейф. Охрана, консьерж, закрытая территория, вход по смарт-ключам, куча камер. Не помню, чтобы хоть раз к кому-то из соседей залезали. Здесь живут люди не простые и коммунальные платежи в управляющую компанию тоже непростые уходят, случись чего, СОБР примчится, не меньше.

Достаю папки, щёлкаю замками, начинаю листать. Фирма, участок, недвижимость, движимость, доверенности. Ухмыляюсь… Свидетельство о браке. Вынимаю его. Для подачи на развод по любому пригодится. Если Рома будет артачиться, подам в одностороннем порядке, только надо с адвокатом проконсультироваться, как выйти из этого союза с наименьшими потерями.

Переворачиваю страницу и хмурюсь.

Это что ещё такое?

Глава 7

Когда Руза сбрасывает разговор, я усмехаюсь. Отрицание очевидного у этой девушки в крови. Очевидно, что я ей нравлюсь. Очевидно, что она нравится мне. Зачем так настойчиво отклонять то, что не повредит обоим?

Неудачное время, неудачное место, – подсказывает разум.

Конечно, то, что она упала в мои руки сразу после эмоциональной встряски, устроенной мужем, не особо хорошо. С другой стороны, отлично, что она вообще в них упала.

Снова набираю Рузанну. Один слабый гудок и сброс. Хмурюсь, смотря на телефон.

– Блок? Серьёзно?

Мне смешно отчасти. Я ведь могу позвонить с другого номера, а то и с номеров. Руза задолбается кидать их в чёрный список и, в конце концов, согласится на ужин.

Но я не навязываюсь. Вероятно, ей сейчас не до меня. Так что подождём.

Откидываюсь на спинку кресла, потираю подбородок пальцами. Я дома в кабинете, недавно была рабочая встреча с филиалами. Пускай на календаре суббота, а на часах – середина дня, срочные задачи, которые не успели раскидать в пятницу, никто не отменял. Вот такой я гад-руководитель. Вместо того, чтобы дать подчинённым отоспаться, вздрюкнул их на внеплановой планёрке. Пусть теперь до понедельника мозгами шевелят, как будут решать проблемы, которые в какой-то момент оказались нерешаемыми.

В бизнесе слова «нет» и «невозможно» неприемлемы, – это меня отец так научил, – а мои ребята посмели их озвучить заказчикам, подставляя и себя, и фирму.

Кстати, отец.

Смотрю на наручные часы. Золотая секундная стрелка укоризненно бежит по кругу, намекая, что я уже везде опоздал.

Эти субботние рандеву с родителем стали меня напрягать. Отец злится, что я свёл наше общение к разу в неделю, он то небось рассчитывал, что буду бдеть у его постели с утра до вечера, осыпая благодарностями за то, что он когда-то вытащил меня с глубокого дна. По его мнению, он грёбанный мессия, а я его несовершенное творение. Но на самом деле, он гадёныш, изничтоживший мою мать морально. Из-за него она когда-то упала на то самое дно и меня за собой потянула.

Опускаю крышку ноутбука, телефон пихаю в карман, делаю долгий вдох, потягиваясь, затем бодро поднимаюсь на ноги. Ночные покатушки с Рузанной не особо меня утомили, времени отоспаться был вагон. Жалко, конечно, что она со мной не поехала под утро. Не факт, что был бы секс. Хотя кому я лгу? Дожал бы. Выхожу из кабинета, улыбаясь.

Пусть отходит пока от потрясений. После будем дожимать.

– Матвей Осипович, уже уходите? А я обед накрыла, – экономка выглядывает из кухни, когда прохожу мимо.

– Роза Батьковна, – поддразниваю, – вы оставьте на столе. Вернусь, оценю.

Роза приходит пару раз в неделю – прибраться, приготовить, навести порядок в домашних делах, забирает и отвозит вещи в химчистку, заказывает клининг, если надо, в общем делает всё, на что у меня нет ни времени, ни желания.

– Нельзя ж голодным ехать. А для папы захватите? Я там в контейнеры положила.

Роза мне досталась в наследство от отца, можно сказать, она питает к нему особую слабость и немного злится, когда я над этой привязанностью иронизирую.

– Он на диете, – подмигиваю, но Роза всё равно настойчиво впихивает мне в руки пакет с едой.

На Приморском шоссе как всегда небольшое столпотворение на выезде из города, я не перестраиваюсь, двигаюсь в своём ряду, потому что торопиться особо некуда. Да и незачем. Никуда отец не убежит, только ругаться будет, что задержался.

Когда показывается Сестрорецк, сворачиваю налево. Покружив по улочкам, паркуюсь у частного дома, неподалёку от Кардиологического центра. Специально снял здесь жильё для отца, чтобы быть поближе к больнице, но не в ней. Я достаточно щедро финансирую его лечащего врача, чтобы тот примчался в любое время дня и ночи по первому зову.

– Как он? – спрашиваю у сиделки, едва переступив порог.

Полноватая женщина лет пятидесяти с забавным именем Матильда закатывает глаза. На ней медицинская роба и халат с утятами, который больше подошёл бы для детского отделения. Отца она слегка бесит, но ничего, ему даже полезно. Зато не скучает, потому что Матильда может дать отпор и за словом в карман не полезет. Считает себя тут главной, что, в принципе, правильно.

– Ворчит с утра до вечера. Значит, нормально, – выносит вердикт.

– Приступов больше не было?

– Нет.

– Вот и прекрасно.

Захожу в спальню к отцу без стука. Тот полусидит на кровати, читает «Деловой Петербург». Ему не перестроится, старая школа, привык к бумаге, в электронном формате с планшета он тоже за новостями следит, так как признаёт, что мир не стоит на месте.

Отцу уже далеко за семьдесят, но выглядит он моложе своих лет, даже не смотря на прогрессирующую болезнь. У него шунты в сердце, практически отслужившие свой десятилетний срок эксплуатации, и не понятно, потянет ли он новую операцию. Ждём вердикта врачей.

– Привет, как себя чувствуешь?

– Пока живой, как видишь.

Отводит взгляд от газеты, но её не откладывает. Следит, как я перемещаюсь по комнате. Тут довольно аскетичная обстановка. Светло-зелёные стены, чтобы не раздражаться, светлая мебель. Огромную кровать заменили на медицинскую с регулируемой высотой и подголовником. Загнали аппаратуру. Возле окна столик и уютное кресло. Наблюдательный пункт: отсюда видно улицу и вход на территорию.

Подойдя к окну, отвожу указательным пальцем тонкий тюль, вздыхаю.

– Почему ты не можешь отвечать нормально, как другие родители?

– Как какие?

– Другие.

– Ты других-то не знал, придётся тебе довольствоваться мной, – голос его неприятно поскрипывает.

– Да уж.

Отворачиваюсь от окна, иду к столику и падаю на стул. Чувствую, разговор будет недолгим. Можно было и пальто не скидывать.

– И ты ещё выражаешь недовольство?

– Что ты, никакого недовольства, – примирительно.

– Мне напомнить обо всех случаях, когда ты вёл себя неподобающе? Хамил мне, сбегал, а привод в полицию? Знаешь, чего стоило выбить из тебя скопившуюся дурь? Казалось, приличного человека воспитал, но нет… дерзишь родителю. Я всё тебе дал… Я!

Протягиваю руку, хватаю и кручу фигурку пастушки и свинопаса на столике, качаю вперёд-назад, очень хочется сжать статуэтку, раскрошить в фарфоровую пыль, либо швырнуть в стену. Только этот так называемый родитель может вывести меня из себя.

– Дал, чтобы попрекать этим до конца дней? Ради этого ты меня брал? Нужен был козёл отпущения? Прости, но не выйдет.

Отец морщится.

– Мне Марк звонил, рассказывал, что ты там удумал с производством. Сырьё в Азии закупаешь. Прогоришь, дурачок.

– Не прогорю. Мы проведём анализ и разработаем своё. Твои старые партнёры лупят цену втридорога. Жить им за нас счёт я не позволю.

Отец недоволен, он багровеет за секунду и начинает внушать, что я ничего в делах не смыслю, хотя я хороший ученик. И с тех пор, как семейный бизнес перетёк в мои руки, приумножил его в несколько раз. Он ведь не дурак, прекрасно понимает, что я прав, только удавится, прежде чем признает это.

Мне уже страшно за его состояние. Как бы снова не накатило до реанимации, так что я прощаюсь и стремлюсь побыстрее покинуть дом.

На пороге мне летит в спину:

– Ты пустишь мой бизнес по миру!

Закрываю глаза на секунду. Серьёзно, ну достал! Так что соглашаюсь с ухмылочкой.

– Обязательно.

– Похеришь всё, чего я достиг!

– Уже в процессе.

– Хочешь сжить меня со свету!

– Сплю и вижу.

– Хватит мне хамить! – меняет интонацию.

– И не надейся.

– Матвей!?

– Да, пап?

– Не смей меня игнорировать!

– Увидимся через неделю. Береги себя и слушайся Матильду Аскеровну.

Быстро захлопываю дверь и выхожу из комнаты.

Сиделка, сложив руки на груди, будто страж, стоит в конце небольшого коридора.

Когда дохожу до неё, киваю в сторону отцовской спальни.

– Если будет слишком доставать, дайте снотворного. Кажется, он не высыпается, поэтому такой злой.

– Да что вы такое говорите, – машет на меня руками. – Ему полезно позлословить, значит, есть стимул к жизни.

– Его стимул – изводить вас и меня.

– Ну и пусть.

Округляю глаза в притворном шоке, понимая, что Матильда питает какую-то странную симпатию к отцу.

У него вообще талант очаровывать женщин. Я видел его фотки в своём возрасте и старше. Красавец, каких мало. Вот и мать не устояла. А там я появился. А после… короче, грустная история.

Едва сажусь в любимый Астон Мартин, начинает надрываться телефон.

Это Айя вдруг очнулась. Сама меня вчера прокатила со встречей, а, не получив должного внимания, звонит, чтобы обиженную из себя строить.

Пока решаю, хватит ли меня на ещё одного игрока на нервах, телефон замолкает. Один не отвеченный укоризненно высвечивается на дисплее.

Мы с Айей не в отношениях, она в курсе, но вдруг в какой-то момент ей захотелось большего, и решение применить дешевые манипуляции, вроде, вчерашней, созрело само по себе.

Меня таким не проймёшь и не заденешь. Я бы нашёл себе занятие на вечер, но оно само на меня наскочило в виде Рузанны, преследуемой кретином-мужем.

Можно снять трубку, сказать, как ни в чём не бывало, привет. Айя умная девушка, она не станет строить из себя униженную и оскорблённую, по крайней мере, сегодня. Приедет и скрасит выходные. Только мне не хочется. В какой-то момент она стала меня утомлять.

Поэтому, раз с Рузанной не сложилось, принимаю решение провести вечер в одиночестве и, наконец, отоспаться. Не думать о делах, о проблемах, о дате… которая приближается. О дате, в которую, я знаю, буду сам не свой.

С утра в понедельник встречаюсь с Глебом, моим другом и партнёром по бизнесу. Мы вместе учились в университете, вместе же и гуляли напропалую. Единственное, Глеб нынче семейный до сахарного хруста на зубах – примерный муж и счастливый отец семилетней девочки, моей крестницы, кстати. А я вот по-прежнему «в активном поиске». Нет… не любви. А приятного времяпровождения без обязательств. И меня это в полной мере устраивает. Глеб иногда на словах попинывает, мол, пора бы определиться и остепениться, на что я со всей серьёзностью отвечаю, что вставать в стойло семейных отношений не для меня.

Это действительно так. Ни сейчас, ни в отдалённой перспективе.

Мы пересекаемся в центре, решаем выпить по чашке кофе и обсудить дела вне офиса. У меня два участка под застройку коттеджных посёлков бизнес-класса, а у фирмы Глеба новое оборудование для вентиляционных систем.

– Думаешь, вот эта система супер-очистки будет интересна? – произношу с сомнением. – Дома в кристально-чистом экологическом районе. Озёра рядом. Сосняки. Кислорода там – обдышешься.

– Так давай выбор им предоставим при заказе проекта. Вот эту – для астматиков и аллергиков и эту попроще. – Кладёт передо мной буклеты. – Зацени, тестовые образцы. Если надо что-то добавить, сделаю. Если всё прекрасно, заказываю печать и отгружаю в ваш офис продаж.

В разгар диалога на стол падает тень.

Поднимаю голову и удивлённо вскидываю бровь.

Айя… Как нашла? Жучок она мне, что ли, в карман подкинула? Хотя мы в центре, он небольшой, и заведения, в которые предпочитают ходить люди моего круга, весьма ограничены. В одном таком мы с Айей и познакомились где-то с полгода назад. Я сам с ней заговорил, но прекрасно понимаю, что заметил её не случайно. Айя постаралась обратить на себя внимание, когда, проходя мимо, как бы ненароком задела моё плечо. Томный взмах ресницами, заинтересованный взгляд. А я что, я времени не теряю, если глаз горит не только у меня.

– Привет, какая неожиданность, – говорю то, что она хочет, наверное, слышать.

– Вот уж действительно, – прищуривает свои лисьи глазки.

У Айи тёмные густые волосы и пухлые губы, лицо тронутое и косметикой, и косметологом, думаю, себя она перекроила неплохо, потому что как-то, ещё на заре наших встреч, от нечего делать листал её профиль в социальной сети и долистал до старых фото с родными. На них она сама на себя не походит.

– Вот уж действительно, – передразниваю, – на часах ещё не полдень, а ты уже при полном параде и не в постели.

– Попу качала в женском клубе.

Она слегка покачивает ягодицами, будто побуждает меня их потрогать. Краем глаза ловлю насмешливый взгляд Глеба.

Айя тоже оценивает моего друга, одаривая всё кафе милой улыбочкой. Её даже кольцо на пальце Глеба не смущает; напротив, улыбка становится ещё шире. Это что такое? Попытка вызвать ревность? Какие дешёвые приёмы.

– Познакомить? – спрашиваю со смешком.

– Можно тебя на пару слов? – цедит вопрос сквозь зубы, вместо ответа.

– Так ты садись, кофе с нами попей, – любезно предлагаю, прекрасно понимая, что она, скорее всего, откажется.

– Времени нет. Разговор будет недолгим.

– А в пятницу у тебя тоже времени не было приехать в ресторан? Я ждал вообще-то.

Мне по фигу, так уж, что она не приехала, говорю, чтобы получить нужную реакцию. И получаю. По лицу вижу, что Айя довольна. Думает, уколола меня, цену себе набила. Дурочка наивная, хотя с виду и не скажешь.

– Ждал, но тоже недолго. Нашёл компанию на вечер. Не пропадать же пятнице, правда?

Улыбка медленно сползает с её лица.

– Матвей, нам надо поговорить.

– Я позвоню тебе. Поговорим.

Мне совсем неинтересно, что она собирается мне сказать, и вставать, чтобы бежать за ней, как ручная собачонка, я тоже не собираюсь. Могла бы уж понять за время нашего знакомства, что дешёвые манипуляции со мной не пройдут.

Вероятно, до Айи доходит, вся унизительность сцены, потому что она шипит «ладно» и уходит.

– Нельзя так с девушками, – ругает Глеб.

– Ну давай, ещё пальцем мне погрози.

Друг реально наставляет на меня указательный палец, и мы смеёмся.

– Мот, тебе самому-то с ней комфортно? Или с такими, как она?

– А в чём проблема? Когда-то девушки, вроде Айи, и тебе нравились.

– Это несерьёзно.

– А я и не хочу серьёзно. И она это знала. Но вдруг всё поменялось в одночасье. По её мнению, я должен пересмотреть наши отношения. Отношения, – ещё раз произношу, выделяя слово голосом. – Будто между нами что-то больше, чем секс. Всем женщинам нужна определённость. И когда мужчина им нравится, они готовы притворяться, что отношения их не интересуют. А сами тем временем ведут подпольную работу по порабощению твоего личного пространства. Когда ничего не помогает или, когда они не получают нужной им реакции, в дело вступают манипуляции. Игнор, – загибаю пальцы, – надуманные обиды, даже слёзы, ревность и далее по списку.

Подливаю в чашку жасминового чая, который заказал после обязательной порции утреннего кофе.

– А ты живи с этим, – завершаю мысль. – И всё равно будешь для неё последним подонком, хотя с самого начала вы вроде как договорились, что без обязательств.

Здесь я вспоминаю Рузу и её утверждение, что ей не нужны отношения. Вчера ещё раз номер набрал, проверил до сих пор ли я в чёрном списке. Вдруг она вспомнила про моё обаяние и поняла, что погорячилась.

Но нет… звонок снова сбросился.

Странно, почему её поступок внезапно уколол меня? Да ещё и неприятно.

– Ладно, давай ближе к делам, – подтягиваю к себе буклеты Глеба. – Я отдам в маркетинг, может у них пожелания по наполнению будут.