Вернуть всё

– Ты устала, мамочка? – она сочувственно прижалась к ее руке.

От этого сочувствия у Натальи из глаз брызнули слезы. Как давно ей никто и ни в чем не сочувствовал, только винили.

– Немножко. Но мы уже пришли. Не шуми, если дедушка дома, хорошо?

Малышка нахмурилась и кивнула головой.

Дед и впрямь был дома. И не один. На кухне с ним пировала его пьяная компания – трое мужиков и две бабы. Одна из них откровенно вешалась ему на шею.

Мать сидела в комнате Натальи, растерянно глядя в окно. Услышав открывающуюся дверь, повернулась к дочери и убито проговорила:

– Видишь, что делается? Он ее уже сюда привел!

– Мама, эта квартира – твоя. Если вы будете разводиться, отец на нее никаких прав иметь не будет. Почему ты эту кодлу не выгонишь? Чего ты боишься?

– А вдруг он вместе с ними уйдет?

– Это будет просто замечательно! Мне вчера Славка сказал, что на папашу уходит ровно столько, сколько он тебе и дает. Что ты теряешь?

Мать испуганно затеребила конец фартука, не зная, что сказать. Из кухни раздался женский визг и грубый мужской смех, скорее ржание. Расправив плечи, Наталья пошла на кухню.

Там среди клубов сизого дыма веселилась запойная компашка. Наталья встала в дверях и окинула их презрительным взглядом.

– Так, граждане, быстро пошли отсюда!

Отец тут же вскинулся.

– Ты тут не командуй, ты тут никто! Тоже мне, разведенка еще командовать нами будет!

Наталья презрительно усмехнулась.

– Считаю до трех и вызываю полицию. Кто смелый, может оставаться. Раз…

Мужик, сидевший с краю, насмешливо предложил:

– Ты, краля, наверняка тоже с нами посидеть хочешь? Садись, не стесняйся, мы тебе тоже нальем! – и издевательски привстал, уступая ей место.

Она сделала к нему быстрый шаг, схватила за грудки, и, не успел он опомниться, как она выволокла его на лестничную площадку и захлопнула за ним двери. Вернулась на кухню и спокойно сказала:

– Два!

Поднялся еще один мужик и, опрокинув в себя стакан с водкой, извинился:

– Ты меня прости, Витька, но встречаться мне с полицейскими никак нельзя, сам понимаешь. Так что я лучше пойду. И вообще, чего мы тут потеряли? На улице весна, птички поют, а мы тут в духоте рассиживаем. Пошли на природу, а?

Бабы поднялись, приговаривая:

– Ну и дурная у тебя девка, Витек! Весь кайф нам обломала. Мы к тебе больше в гости не придем, и не зови!

Они сгребли все, что было на столе, и ушли. Разъяренный папаша принялся наступать на дочь, маша кулаками перед его носом. Наталья не дрогнула.

– Не пугай, не страшно! Я ведь и сдачи дать могу. Не думай, что побоюсь.

Поскольку дочь была выше его на полголовы, папаша решил с ней не связываться. А то и в самом деле чем-нибудь треснет. Прецеденты уже были. Он решил отыграться на жене. Прошел в комнату и елейным голоском заявил:

– Что, доигралась? Я ухожу. Обратно меня не ждите. Завтра-послезавтра за вещами приду. Чао! – и вышел.

Мать встрепенулась, моляще протянула к нему руки, и тут же уронила их обратно.

– Ну, и чего ты добилась? Ну, ушел он, и дальше что?

– Хорошо бы, если бы ушел. Но я в этом сомневаюсь. Он вернется и крови тебе еще немало попьет.

– Ты меня никогда не понимала! От тебя горе одно! Уехала бы ты, насколько без тебя жить бы стало легче! – мать завыла, как на поминках.

Наталья посмотрела на мать долгим взором.

– Хорошо мама, я уеду. Раз уж все вы так этого желаете. Вот закончатся занятия в школе, и уеду. Надеюсь, ты понимаешь, что Ульяну мне придется на время оставить? Устроюсь, сразу ее заберу.

Мать опешила, такого она не ожидала. Она столько раз говорила это дочери, но та, казалось, не обращала на ее слова никакого внимания. Но гоношисто заявила, решив, что это пустые обещания:

– Вот-вот, давно пора. Мы без тебя давно жили бы нормально.

– Хорошо, мама. Может быть, ты пойдешь к себе? У меня много дел.

Та вышла, ворча, что ее из ее собственной комнаты выгоняют, ведь квартира-то ее.

Наталья упала на диван и обхватила голову руками. На душе было так горько, что желудок сжало как тисками, и начало тошнить. Она не помнила, когда ей было так плохо. Она опустила голову ниже колен и принялась глубоко дышать, чтоб успокоить бунтующий желудок. Минут через десять отпустило.

Дочка мирно играла рядом, уговаривая куклу что-нибудь спеть. Наталья погладила ее по головке и пробормотала:

– Бедная моя! Я-то хоть в нормальной семье росла, с добрыми бабушками и дедушками, а тебе ничего не досталось!

С тех пор, как Яков связался с Раисой, и та разрешила бедным родственникам мужа в разумных пределах брать в ее магазине продукты бесплатно, его родители старались с внучкой лишний раз не видаться, не ровен час об этом новая невестка прознает и разобидится. Так что, по сути, Ульяна и не знала, что такое любящие бабушки и дедушки.

Громко хлопнула входная дверь, Славка вернулся с улицы рано. Первым делом заглянул к сестре.

– Слушай, там на детской площадке папаша со своей кодлой бухает. Хорошо, что меня не заметил. Чего мать опять ревет?

– Я отца с его компашкой из дому выгнала, он ей пообещал, что больше не придет.

Брат восхитился.

– Вот здорово! Молодец!

– Да он еще появится. Куда ему деваться?

– А он к той бабе уйдет, что на нем сейчас виснет. Это Ольга, у нее своя комната есть. Я у нее даже как-то был. Мы к ней с папашей заходили.

– Мать переживает.

– А это ей нравится – переживать. Сегодня я ее отвел-таки в центр занятости, записал на курсы. Так еще не попробовала, но давай ныть – ой, я не пойму, я не смогу! Там молодежь одна, мне стыдно! А там все такие же, как она. В общем, занятия в понедельник, придется опять с ней тащиться.

– Правильно. Потом она привыкнет. Ты завтра после уроков сможешь ко мне подойти? Пойдем кроссовки купим.

Славка взбодрился.

– Смогу, конечно. Встретимся у школы.

Он ушел к себе. Наталья уложила дочь спать и задумалась. Легко сказать, уехать. Куда? В областной центр? Но у нее там ни друзей, ни родных. Есть, конечно, какая-то дальняя родня, но вряд ли они будут ей рады. Ей же нужно будет жить у них несколько месяцев, прежде чем она найдет работу и заработает достаточно, чтоб снять себе жилье.

Так куда? Она знала, что в деревнях зачастую нужны учителя, и даже жилье дают. Нужно разузнать, может быть, она сможет устроиться неподалеку?

На следующий день она сходила с братом за кроссовками. Славка был поражен – она купила ему не китайские, самые дешевые, а вполне приличные итальянские.

– Ничего себе! За такие деньги можно было взять три пары китайских.

– Да, которых тебе хватило бы ровно на три месяца. Пара на месяц. Так ведь?

Он смущенно подтвердил:

– Ну да. Папаша говорит, я беречь вещи не умею. А мне что, босиком ходить, а обувь в портфеле носить?

– Дело не в тебе, а в качестве. Посмотрим, сколько ты проносишь эти.

Вечером, придя домой, нашла квартиру пустой. Брат пришел после тренировки около девяти, довольный новым приобретением.

– Классные кроссовки! В них не бегаешь, а летаешь!

– Ты не знаешь, где мама?

Он удивился.

– А что, ее нет?

– Нет. И записки она тоже не оставила.

Брат вздохнул.

– Сколько раз ей говорил: купи себе сотовый! Есть же совсем дешевые, по акции. Так ведь ей не надо! Вот где теперь ее искать? Десятый час уже. Она раньше никогда так долго не задерживалась. Может, она у подруги какой-нибудь?

Наталья задумалась.

– Ты говорил, что знаешь, где живет эта самая Ольга? Далеко?

– Да нет, в паре кварталов от нас.

– Сходи посмотри, нет ли там матери поблизости.

Поморщившись, брат убежал, а Наталья принялась готовить ужин. Через полчаса появились брат с матерью. Славка презрительно заявил:

– Представляешь, она под Ольгиным окном сидела и ныла! Посмешище! Вот папаша-то повеселился!

– Мама, как ты можешь так унижаться?! – Наталья не смогла сдержать негодования. –Уважай себя хоть немного!

Сердито на них посмотрев, мать ушла к себе, а брат с сестрой устроились на кухне и принялись за ужин.

– Что с ней делать? – брат был по-настоящему зол. – В какие-то веки избавились от папаши, так мамаша его обратно выпросит! Мне здесь жить уже невмоготу. Я вообще не понимаю, ты-то чего тут потеряла? Тебе что, нравятся эти постоянные скандалы? Я б на твоем месте давным-давно смотался.

Наталья внезапно рассмеялась.

– Я так и собираюсь сделать. Только еще не знаю, куда.

– Ты что, серьезно?

– Ну да.

Он призадумался.

– Ты слышала про Ивановку?

– Ивановок много. Ты какую имеешь в виду?

– Она на севере нашей области, в тайге. Там классно. Помнишь, я в прошлом году в летнем лагере был?

Наталья кивнула.

– Я там с парнем познакомился. Его Мишка зовут. Берсенев. Так вот, у него отец – директор школы. И вот в этой школе как раз нужен учитель биологии, он мне писал. Если хочешь, я сейчас с ним по интернету свяжусь и все узнаю конкретно.

– Свяжись поскорее. Если там есть приличное жилье и Ульку в садик можно устроить, то я поеду, конечно.

Поев, Славка включил компьютер и уже через пять минут доложил сестре:

– Там для учителя служебная квартира. Благоустроенная. И огород есть. К работе можно приступать прямо сейчас.

– Прямо сейчас не получится. Мне нужно учебный год закончить. Но я завтра документы свои отсканирую, и ты сканы пошли. Чтоб уж было наверняка.

Глава вторая

Ивановка оказалось не деревней, а большим селом с добротными пятистенками из лиственниц и пятиглавым собором на центральной площади. Наталья ехала сюда целый день. Сначала пришлось доехать до областного центра, а уж потом купить билет до Ивановки. И даже не до нее, а до райцентра, но в кассе сказали, что водитель все равно до Ивановки их довезет.

Автобус тащился по дороге три часа. Наталья, вставшая в шесть утра, задремала, и проснулась от громких слов водителя:

– Ивановка! Дальше автобус не пойдет.

Поблагодарив его за поездку, Наталья вышла из автобуса. Она не предполагала, что ее кто-то будет встречать, и гадала, как дотащить тяжеленный чемодан с сумкой до обещанной ей квартиры.

Но на остановке стоял худощавый парень немного выше ее, с которым все выходившие пассажиры здоровались с подчеркнутым уважением. Выхватив ее опытным взглядом, парень подошел к ней.

– Добрый вечер! Вы, наверное, Наталья Викторовна?

– Да! – это у нее прозвучало слишком обрадовано, и она прикусила язык.

Парень легко поднял ее чемодан и пошел по дороге, говоря на ходу:

– Я Павел. Павел Владимирович. Меня директор школы послал вас встречать. Сказал школьный автобус взять, но тут идти-то десять минут. Я здешний учитель математики, физики, военного дела и физрук по совместительству.

Наталья не поверила своим ушам.

– Такая нагрузка? Как вы справляетесь?

– Вот-вот, я тоже часто думаю: и как это я справляюсь? И Дмитрию Сергеевичу это же говорю.

– А он что?

– Он говорит: надо меньше думать, и больше делать. Так что у вас тут жизнь тоже сахаром не будет. Ботаника, анатомия и биология – это все ваше. Ну, может еще какой факультатив подкинут, не знаю.

Наталья онемела.

– Но вы не пугайтесь. У нас по одному классу, но зато полные, по тридцать человек есть.

– А что, разве из села никто не уезжает? Мне казалось, сейчас молодежь из деревень в города вся подалась.

– А смысл? У нас есть все, что и в городе: телевизоры со спутниковыми антеннами, компьютеры с интернетами, магазины вон с разным шмотьем и к тому же воздух чистый. Тайга.

Это Наталья почувствовала сразу, как только вышла из автобуса: от пряного смолистого воздуха с непривычки кружилась голова.

– Вы местный? – Почему-то ей казалось, что нет. Был в нем какой-то нездешний лоск.

– Нет. Я из областного центра.

– А здесь как оказались?

– Так же, как и вы. Увидел объявление в газете, решил попробовать, и вот уже год здесь учительствую.

– Так понравилось?

– Угу! – тон был ироничный.

Наталья проницательно посмотрела на него. Павел был слишком красив и уверен в себе, чтобы вот так просто похоронить себя в такой глуши. Что-то тут не вязалось, но что, она не понимала.

Они подошли к длинному каменному дому, резко отличавшемуся от деревянных изб села. Павел поставил ее чемодан возле второго палисадника, заросшего крапивой и пыреем.

– Палисадник ваш. Никто за ним не ухаживал, уж извините. Директор запрещает привлекать детей к труду на благо учителей. А мы, соседи, как-то не сподобились. Но, думаю, еще не поздно высадить какие-нибудь цветочки. Всего здесь пять квартир. Участки у всех по десять соток. Если вам этого будет мало, хозяйство выделяет всем желающим еще до пятидесяти соток за околицей.

– Зачем столько? Мне и десяти-то не нужно. Я живность держать не собираюсь.

– Учителям же немного платят. Можно, к примеру, картошку на продажу выращивать. Здесь многие так делают.

– И вы тоже?

– Нет, у меня семьи нет. К тому же у меня другие подработки.

Наталье хотелось узнать, что это за подработки, но она сдержалась. Ни к чему любопытствовать зря. Оглядев длинный неказистый дом, удивленно спросила:

– Это что? Такое чувство, что к России он никакого отношения не имеет.

– Правильно! Это германский таунхаус, или попросту многоквартирный одноэтажный дом. Один из районных депутатов в Германию за передовым опытом на казенные деньги съездил, этот проект привез и настоял, чтоб построили. Он думал показать нашим крестьянам, какими должны быть настоящие сельские дома.

– Кошмар какой! И что, в нем удобно жить?

– Удобства в нем городские, а жить неприятно. Мало того, что он чужеродный селу, так еще зимой тут жутко холодно. Стены слишком тонкие. И воздух тяжелый, кирпич это не дерево. Летом в жару дышать вообще нечем.

Наталья пожала плечами.

– Я в такой же бетонной коробке живу. Не привыкать. Не думаю, что будет хуже.

Павел приподнял лежащий у порога кирпич. Под ним оказался ключ. Открыл дверь и вошел, подхватив чемодан. Удивленная Наталья вошла следом.

– Здесь что, воров нет?

– Ни разу не слышал, чтоб кто-то что-то спер. Село староверов, здесь такое не приветствуется. Впрочем, в деревнях кражи вообще редки. Если только по пьяни.

– Тогда зачем было ключ под кирпич засовывать? Можно было его в дверях оставить.

– Сельчане так и делают. Когда из дому уходят, они ворота закрывают на жердочку со стороны улицы, чтоб сразу было видно – хозяев дома нет.

– И никто не залезает?

– А зачем, если хозяев дома нет? Если только их подождать в дождь или непогоду в доме.

– Я будто на машине времени вернулась лет на сто назад.

– Вот-вот, у меня точно такое же было чувство, когда я здесь впервые появился. Хочу предупредить, вам наверняка соседи продукты на первое время принесут. Так вы не отказывайтесь, а то обидятся. И не дай бог вам взять кринку молока у тети Маруси, а у тети Глаши не взять! Обида будет смертная. Конкуренция, вы понимаете?

Наталья широко открыла глаза.

– А куда я их девать буду?

– Пить! Молоко, его, знаете, пьют. Впрочем, можете и делать из него что-нибудь. Хотя это что-нибудь и так принесут.

Он поставил чемодан на стул в прихожке и принялся прощаться:

– Уже поздно, мне пора. Я в соседней квартире живу, ежели что, обращайтесь.

Она задержала его.

– Может, будем обращаться к друг другу на «ты»? Без учеников, конечно.

– Давай! – он легко согласился. – Ну, пока!

Павел вышел. Наталья выглянула из окна и увидела, что пошел он вовсе не домой, в соседнюю квартиру, а вдоль по дороге. Красивый парень, хотя и задиристый. В принципе, он ей понравился. Хорошо, что они будут вместе работать. Да и в жизни к нему можно за помощью обратиться. Все-таки в таком доме без мужских рук не обойтись. Хотя, возможно, есть рабочий по обслуживанию здания? Это уже легче. Конечно, гвоздь в стену она и сама вбить может, но вот кран починить это уже проблема.

Включила свет, уже совсем стемнело, и принялась осматриваться.

Квартира состояла из двух просторных комнат, кухни, кладовой и ванны с туалетом. В комнатах стояла приличная мебель. Более того, в шкафу она нашла одеяла, постельное белье, а на кухне – посуду и кастрюли. Были даже ложки с вилками и пара ножей. А уж притулившийся в углу огромный холодильник ее просто умилил. Что ей в нем хранить?

В большой комнате на тумбочке стоял небольшой телевизор. Она посмотрела марку – Сони. Ну и ну! Включила – он работал, и качество изображения оказалось куда выше, чем дома у отцовского Самсунга.

Это все осталось от предыдущих поколений жильцов, или так снабжаются все учителя? В коридоре было две двери – одна вела на улицу, откуда они с Павлом заходили в дом, другая на ее участок. Наталья выглянула в огород, но разглядеть ничего не смогла, хотя здесь, на севере, вечерами было еще светло.

Отложив обследование участка на завтра, так же как и визит к директору школы, приняла душ, порадовавшись горячей воде, и упала в постель. Смутно подумалось: интересно, никто не будет к ней ломиться посреди ночи? Она знала привычку некоторых деревенских парней считать приехавших учительниц народным достоянием. В свое время ее подруга была вынуждена уехать из деревни по этой причине.

Но обдумать эту проблему не успела, провалилась в глубокий безмятежный сон, и не просыпалась до утра. Утром ее разбудил солнечный луч, упавший прямо в глаза; вечером она забыла задернуть шторы на окне. Сев на постели, недоуменно огляделась. Припомнив вчерашнее путешествие, посмотрела на часы. Восемь утра. Пора вставать.

Выйдя из дома, посмотрела по сторонам. Куда идти? Вчера Павел махнул рукой в сторону, показывая, где школа, но вот куда же он махнул? Она подосадовала на себя. Вот что значит стадный инстинкт! Шла за вожаком, как овца, и не запомнила ориентиры.

Посмотрела по сторонам. Может, кто пройдет мимо? Но никого не было. Что ж, придется зайти к Павлу, хоть и не хочется: не решил бы он, что она ему навязывается.

Осторожно постучала в его дверь. Никто не отозвался. Наверняка он уже в школе. А она опаздывает в первый же день. Нехорошо. Со стороны огорода донеслись какие-то непонятные звуки, и она, осторожно обойдя дом, оказалась на участке Павла.

Непонятные звуки оказались громким фырканьем. Павел обкатывался водой из колодца. Он стоял в одних черных плавках босиком на каком-то скользком листе весь мокрый. Увидев ее, понятливо сказал:

– Что, не знаешь, где школа?

Впечатленная буграми перекатывающихся под загорелой кожей мускулов, она смогла только молча кивнуть.

– Подожди меня пару минут, я сейчас.

Он вошел в дом через черных вход, а Наталья вышла на улицу тем же путем, что и зашла. Павел вышел через пять минут. На нем была черная безрукавка и черные обрезанные джинсы. Он был больше похож на пирата, чем на благопристойного учителя. Сама Наталья нарядилась в скромный сарафан, приличествующий сельскому учителю.

Перехватив ее недоуменный взгляд, Павел спокойно пояснил:

– Занятия кончились, я теперь выступаю в качестве маляра.

Наталья сразу догадалась.

– Школу ремонтируют учителя?

– Ну да. Каждый год. В этом году районо хоть деньги на ремонт выделило, а то в прошлые годы за свой счет.

– Но старшеклассники-то помогают?

– Что ты! Это же эксплуатация детского труда! Директор окочурится, если увидит такое нарушение конвенции о правах ребенка! – с ужасом заявил Павел, открещиваясь от нее, как черт от ладана.

Наталья недоуменно заморгала. Ее удивляло и использование Павлом жаргонных словечек, и странное отношение директора к своим подопечным. В ее школе не считалось зазорным привлекать учащихся к посильным работам.

– А как практика по ботанике? Ее не отменили? Это же тоже детский труд.

– Практика входит в школьную программу, а ремонт, к сожалению, нет.

За разговором они дошли до школы. Наталью поразило основательное здание школы.

– Это лиственница. Зданию почти две сотни лет. Впечатляет?

Наталья, задрав голову разглядывавшая зеленую черепицу школы, очарованно признала:

– Впечатляет. Я никогда таких толстенных бревен не видела.

– Таких сейчас, наверное, и нет.

Они подошли к школьному участку, и Наталья остановилась, стараясь сориентироваться.

– Не стоит удивляться. Учительнице биологии Клавдии Петровне хорошо за семьдесят. Она заболела, в связи с чем вынуждена уйти на давно заслуженный отдых.

– Вот как? Очень странный тут порядок. Это каждый год так?

– Конечно! Клавдия Петровна преподавала еще при Сталине. Понятно, шаг вправо, шаг влево – расстрел без права на помилование. Слева – грядки с овощами, справа – цветник, все строго по ранжиру. Дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина! Если вздумаешь что-то менять, берегись! Она этого не снесет, с ней даже Дмитрий Сергеевич не спорит, она же заслуженный учитель РСФСР.

– Понятно. Но сейчас совершенно другие требования.

– Неужто что-то менять будешь? – Павел дурашливо закатил глаза и прижал руку к сердцу. – Сколько в тебе отваги!

К школе подошли еще учителя, тоже в рабочей одежде. Павел поздоровался с мужчинами за руку, дамам отвесил ироничный поклон.

– Знакомьтесь: это Наталья Викторовна, наша новая биологичка. А это наши учителя… – Он перечислил имена-отчества подошедших, но Наталья запомнила только двух: Матвея Константиновича, потому что тот окинул ее каким-то слишком пристальным взглядом, да Дмитрия Сергеевича, двойного тезку директора.

Но вот к школе подошли еще две учительницы, и Павел как-то сразу погрустнел и подтянулся.

– Знакомьтесь: Елизавета Александровна, завуч, она иностранные языки ведет, английский и французский, немецкий факультативно. Жанна Дмитриевна, русский и литература.

При этом его голос странно дрогнул, и Наталья заметила, что он смотрит на Жанну тоскливыми горестными глазами. Ей враз все стало понятно. Вот почему он променял город на это село. Девушка и впрямь была очень хороша, светловолосая, с изумительно красивыми синими глазами, прямо Снегурочка из русских народных сказок. Наталья даже немножко ей позавидовала. Очень красивая пара. Но что-то у них не заладилось, это было видно сразу. Жанна была очень похожа на Елизавету Александровну, и Наталья решила, что это мать с дочерью.

Все пошли внутрь. Учителя привычно разделились на группы и принялись за ремонт, а Наталья пошла знакомиться с директором. Его кабинет оказался на втором этаже. Потолки в школе были метров по пять, и от ее шагов по пустынному коридору проносилось шелестящее эхо.

Дойдя до кабинета директора, она посмотрела на строгую табличку с надписью «директор» и ощутила внезапную робость. А вдруг она ему не понравится? И придется ей возвращаться несолоно хлебавши. А обратно ехать не хотелось ужасно.

В ушах вдруг раздались прощальные слова матери:

– Прости меня, Наташа, я сама не понимаю, что со мной творится. За Ульянку не переживай, устраивайся на новом месте. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Может, еще и парня найдешь подходящего, не то, что твой бывший заморыш.

Наталья грустно усмехнулась. Где ж их взять, подходящих-то? Все нормальные парни давно пристроены. Видно, ей придется всю жизнь куковать в одиночестве. Она задумалась. Интересно, а как в этой патриархальной деревне относятся к разведенным женщинам? Наверняка не слишком хорошо. Будут считать, как и ее отец, что виновата в этом только она сама.

Немного потоптавшись на месте, сообразила, что ведет себя как напроказивший двоечник, и решительно постучала в дверь. Тишина. Пожав плечами, толкнула дверь и оказалась в пустой приемной. Секретаря за столом не было. Постучала в дверь с табличкой «Берсенев Дмитрий Сергеевич». Раздался низкий мужской голос «войдите», и она переступила порог кабинета.

При высоте потолка пять метров кабинет казался непропорционально маленьким. Хотя, заметила она краем сознания, был не меньше, а, возможно, и больше кабинета ее бывшего директора. Трудно было правильно определить размер из-за огромных книжных шкафов, стоявших по всему периметру.

Директором оказался симпатичный еще нестарый мужчина с цепким взглядом пронзительно синих глаз. Наталью вдруг осенило: да это же отец Жанны! Интересно, это учительская династия?

Дмитрий Сергеевич встал и сделал ей навстречу несколько шагов, чем жутко ее смутил. В ее бывшей школе мужчин не было, если не считать сторожа дядю Васю. Усадив ее на стул, он вернулся на свое место и просто сказал:

– Ну, здравствуйте, Наталья Викторовна!

Она принялась торопливо доставать из сумочки документы.

– Не надо, не надо! – Дмитрий Сергеевич улыбнулся. – Это вы нашему кадровику отдадите.

Она откашлялась, чтобы, как полагается, рассказать о себе, но и тут директор воспротивился.

– Я и так знаю о вас очень много. Мой сын, как вы наверное, знаете, дружен с вашим братом. Так вот Слава нам очень многое о вас поведал. Гораздо больше, чем вы сами рассказали бы о себе. И о том, что вы прекрасный педагог и что вас любят и уважают все ученики. И о купленном муже, и об отце, третирующем мать, и матери, боящемся потерять мужа как единственного источника дохода, и вашей маленькой ужасно непослушной дочке. Описал все с непосредственностью юности. Так что рассказывать мне ничего не нужно.

Наталья мучительно покраснела. Она и не подозревала, что Славка такой болтун. Ну, она выскажет ему все, что о нем думает!

– Не надо его ругать. Он хотел, как лучше. И, между нами говоря, он и в самом деле вам помог. У нас было несколько кандидатур, но я решил остановиться на вашей. Думаю, вам эта должность нужнее всего.

У Натальи в голове засела одна мысль: ее взяли из жалости! Она хотела было вспылить, но, вспомнив о безрадостном возвращении и понравившейся ей служебной квартире, прикусила язык и ответила только одно:

– Спасибо!

Дмитрий Сергеевич понятливо улыбнулся. Ей показалось, что он умеет читать мысли. Это ее смутило.

– Вы можете идти. Вас уже ждет Мария Ивановна, наш кадровик. Думаю, вы с ней с удовольствием пообщаетесь. Она очень любит вводить новичков в курс дела. Ее кабинет на первом этаже. На нем надпись «канцелярия».

Скованно поблагодарив нового начальника, Наталья пошла вниз, пылая от стыда. Кто еще знает о ней столько же, сколько директор? Вообще-то распространять конфиденциальные сведения неэтично, но, если Мишка рассказал о ней всей семье, то Елизавета Александровна и Жанна о ней знают не меньше, чем Дмитрий Сергеевич.

В кабинете с табличкой «канцелярия» сидела пухлая дама в странном наряде. На ней было синее тренировочное трико с вытянутой горловиной и белый платок на голове. Наталья не сразу сообразила, что Мария Ивановна собралась вместе со всеми ремонтировать школу.

– Здрасьте, здрасьте! – она простецки поздоровалась, будто новая учительница была ее соседкой по огороду.

Наталье хотелось сказать, что «здрасьте» воспитанные люди говорят только родственникам и друзьям, но она промолчала. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Тон у Марии Ивановны был ироничным, и Наталья насторожилась. Неужели и она в курсе ее личных дел? Но та иронизировала по совершенно другому поводу.

– Как вы будете преподавать? Наша Клавдия Петровна будет ваш каждый шаг контролировать.

– А она что, имеет на это право? Она же, вроде, на пенсии?

Мария Ивановна удивилась.

– А вы что, ее на уроки пускать не будете? Она же возмутится!

Эта грозная Клавдия Петровна уже изрядно надоела Наталье.

– А почему я должна пускать ее на свои уроки? Она что, представитель районо? Или, может быть, состоит в аттестационной комиссии? Я учитель высшей категории, аттестацию прошла в этом году, университет закончила с красным дипломом, поэтому не считаю, что меня нужно контролировать.

Мария Ивановна посмотрела на нее с неодобрительным прищуром.

– Понятно. Ну, хорошо, давайте документы.

Взяв паспорт, открыла его на странице «семейное положение». Штамп о разводе заставил ее сурово поджать губы.

– Не любят у нас разведенок, не любят. Село у нас строгое, почти сплошь староверы. Разводов у нас нет.

У Натальи упало сердце. Так она и думала! Но какое право имеет эта недалекая Мария Ивановна ее осуждать?!

Кадровичка хотела сказать еще какую-то гадость, но тут в кабинет вошла Елизавета Александровна. Вмиг поняв по угнетенному лицу новой учительницы, что Мария Ивановна говорит ей неприятности, строго сказала:

– Мария Ивановна, вы долго еще будете держать Наталью Викторовну? Может быть, просто возьмете документы, а оформите все попозже? И дайте ей все бланки с собой. Она человек грамотный, разберется в них и без вас.

Поджав губы, та была вынуждена выполнить распоряжение. Убрав бланки в сумочку, Наталья вышла в коридор вслед за Елизаветой Александровной. Они снова поднялись на второй этаж, и завуч завела ее в свой кабинет. Дверь с надписью «учительская» оказалась рядом.

Пригласив Наталью присесть, Елизавета Александровна извинилась:

– Вы на Марию Ивановну внимания не обращайте. Она баба вздорная, никто не спорит. – На безмолвный вопрос Натальи «зачем же ее здесь держат», ответила: – Ее у нас никто не любит еще и потому, что ее нам навязало районо. Она родственница начальника. Но они меняются часто, так что как только сменится районное начальство, так и кадровик у нас поменяется. Но давайте займемся более насущными делами.

Она начала рассказывать о порядках в школе, и Наталья с удивлением отметила, насколько же они отличаются от порядка в городских школах. Ей и в самом деле придется вести ботанику, зоологию и биологию во всех классах, да еще пару-тройку факультативов. Это полные две ставки.

– Это сложно, но, уверена, вы справитесь. И, еще, – тут она помялась, – не принимайте всерьез, пожалуйста, авансы Матвея Константиновича. Он у нас…

Наталья подсказала:

– Местный ловелас?

– Ну, не совсем, но около того. Он бобыль, до сих пор живет с родителями. И то к одной подкатит, то к другой. Но его никто всерьез не принимает. Он просто балабол.

Наталья кивнула. Ей и самой не понравился ощупывающий взгляд Матвея Константиновича.

– Думаю, мы обо всем договорились. А теперь вам лучше пойти домой. На практику по ботанике дети придут завтра к девяти.

– Мне бы хотелось вместе со всеми участвовать в ремонте. Ведь помогают все учителя?

– Вообще-то весь персонал, не только учителя. Но летней практики, кроме вас, нет ни у кого. К тому же мы уже заканчиваем. У нас большой опыт. Осталась пара классов, это работы на пару дней. Впрочем, если есть желание, присоединяйтесь. Но предупреждаю – это бесплатно. Смета уже передана в районо.

Они вышли в коридор. Елизавета Александровна направилась в класс, откуда доносились голоса учителей, а Наталья вышла во двор, посмотреть на свои владения. Слева овощи, справа цветы. Все строго по порядку, однообразно и до чертиков скучно. Что тут можно переделать? Если учесть, что скоро июль, то немного. Но уже на будущий год она тут сделает все, как полагается.

Как чертик из-под земли рядом с ней возник Матвей Константинович.

– Не нравится?

Она повернула к нему голову и мрачновато улыбнулась. Кто на новенького?

– Не очень.

– Клавдия Петровна бы вашим словам не обрадовалась. И прочла бы вам мораль о порядке и организованности, чего в нашей жизни крайне не хватает.