Сердца Крепости

Глава 8

Александр хмурил брови. Солнце слепило немилосердно, покрывая пол островками желтого цвета. На синем небе ни облачка – красота.

Император оказался прав. Творская крепость – большая и древняя, давила своим сердцем, которое, казалось, готово было пробить грудную клетку, немилосердно стучало и билось в оковах рёбер.

Но нельзя было не признать, что с появлением духа крепость преобразилась. Стала будто светлее, aérienne¹⁶, как сказала бы сестра Лена.

Из головы всё не шла графиня с бала – настолько умной собеседницы он ещё не встречал. Володковский гнал от себя мысли о ней, загрузил себя работой – но всё равно, девушка нет-нет, да и всплывала в памяти.

А как она танцевала! Легко, будто пёрышко кружила по зале, безукоризненно и грациозно выписывая все па.

И так эта эфемерность легкомысленной феи не вязалась с её взрослыми выводами, с тем запасом слов, лексиконом, умением рассуждать…

Александру трудно было признать, но он всё больше склонялся к мысли, что влюбился. Вот так просто – с первого взгляда, с пары слов – она заняла его голову, заставила думать о себе.

Он не мог забыть, насколько хрупкой и маленькой была её ладонь в его руке – будто игрушечная – страшно взять, вдруг сломаешь неосторожным движением!

Поняв, что так просто юная графиня не покинет его мысли, он начал планомерно просматривать родословные графских родов страны.

Алябьевы…

Был Степан Алябьев – но он не подходил, так как погиб полвека назад в Ост-Вирской кампании.

Алтуфьевы, Арсеньевы…

Алябин? Нет, не то…

Шелестели страницы, он до боли вглядывался в выцветшие чернильные буковки. Желтые листы едва не рассыпались от старости, мать качала головой – он разрывался между крепостью и архивами, стремясь найти Ксению.

Алябьев Василий…

Уже ближе – что про него написано?

Все дворяне были обязаны подавать записки о рождении детей в архив – чтобы все родословные были указаны в точности.

Однако нужно сообщить императору, что последние лет сорок в архиве явно творится невесть что!

Так и не найдёшь никаких родных-близких, всё запутано. Chaos, désordre¹⁷!

Александр мог собой гордиться – он нашёл свою пропажу. Красавица-графиня, Ксения Алябьева, была дочкой графа Василия Алябьева и Луизы Алябьевой – в девичестве де Карраско.

Итак, род найден, остаётся надеяться, что Ксения – именно та самая Ксения Алябьева.

Где же она может находиться?

Пришлось напрячься ещё – поспрашивать людей, что они знают об этой девушке.

В крепости жил один старый солдат – Никола Рябой. Сражатель многих кампаний, почти ослепший от дыма и гари, он кашлял и хромал, казалось, на обе ноги и пользовался небывалым авторитетом в гарнизоне.

Александр сам многому научился у старика, и теперь, в надежде узнать хоть что-то, спросил у него про графа Алябьева с дочкой.

Как оказалось, не зря. Никола сам лично Алябьева не знал, да вот говорили солдаты, что в Северской кампании он вывел из-под обстрела своих солдат, так ещё и бил неприятеля весьма успешно.

А вот уже во время последнего похода, лет семь назад, столкнулся он с Антипом Меженским. Человеком добрым, дворянином честным – но бедным до крайности. И вот уже этот Антип рассказал про то, что ждут его друг старинный с дочкой в гости. Друг – граф настоящий, Алябьев Василий, а дочка – то ли Ксения, то ли Оксана, то ли вовсе Аксинья. Кто ж разберёт теперь – столько лет прошло.

– А где ждали-то его? Не сказал он тебе, Никола Власьевич, куда направляется?

– А черт знает его! Ранили его тогда, может, вовсе чушь какую нёс. Одно твердил – на север, на север. Сердце крепости, слышишь! Вы поглядите, какие у нас на севере крепости есть, Ваш Сиятельство.

– Спасибо, дедушка, спасибо! Век не забуду!

Круг поиска значительно сузился. На севере было несколько крепостей, и всего у трёх было сердце – Маретинской, Литской да Остожской.

Ну что ж, беглянка-Ксения, скоро свидимся!

В том, что он найдёт её, Александр не сомневался ни минуты. Найдёт, да зашлёт сватов!

А что? Идея-то неплохая…

Очень даже неплохая идея!

Глава 9

Проснулся Александр от громкого лая крепостных собак.

Рано – часа четыре утра. И кому потребовалось в гости приехать в столь необычное время?

Во дворе заржала лошадь, послышались голоса.

Александр выглянул в окно, широко распахнутое по случаю жары. Посыльный отца спешивался, передавая поводья конюхам. По брусчатке нетерпеливо стучали копыта разгоряченного скачкой жеребца.

Володковский быстро оделся и поспешил вниз.

– Александр Викторович, Вам батюшка просил письмо передать и без промедления выдвинуться! – Подскочил к нему запыхавшийся гонец. Совсем мальчишка, лет тринадцати – уставший и чумазый, наверняка, гнал лошадь без отдыха… Рыжие волосы спутались, из-под лохматой чёлки сверкали глазищи.

– Давай письмо, да отдохни. Голодный?

– Да… То есть, никак нет, Ваше сиятельство!

– Беги на кухню, тебе молока нальют, да пирог дадут.

Мальчишка радостно улыбнулся, поклонился и ускакал – точно, голодный.

Отец писал о нерадостных новостях:

«Восстание… Доверено важное поручение… Разобраться… Подавить выступление…

Немедленно…

Надеемся на быстрый успех… Назначить управляющего, оставить доверенных лиц…»

В одном из северных регионов вспыхнул бунт. Поэтому Александр с полком направлялся в Маретинскую крепость – очаг восстания.

«Надеюсь, она не там. Богиня-мать, пусть она будет в порядке!» – Взмолился Володковский. Он прекрасно знал, что в первую очередь в таком бунте, бессмысленном и беспощадном, пострадает сердце крепости и все его близкие.

– Мы выезжаем вечером! Полная готовность!

Нужно поспешить.

Глава 10

Ксения чувствовала небывалую слабость. Бунт вспыхнул и продолжался, на неё уже не обращали внимания – и она благодарила судьбу за то, что о ней забыли.

Вместе с бунтом утекали из её крови силы сердца крепости. Капля по капле, ниточка за ниточкой…

Легенда о Сонской крепости оказалась правдой. Восстание лишает хранителя крепости сил – это Ксения чувствовала прекрасно.

Вместе с силами сердца утекали и её собственные – не зря говорилось, что по дару и плата. Крепости по-разному могли отпускать своих хранителей. Кого – легко и безболезненно, кого – долго и мучительно.

Маретинская крепость словно мстила Ксении за то, что девушка так и не смогла полюбить это место. Она выпивала её досуха.

Графиня грустно улыбнулась – за свой непрошеный дар она, судя по всему, заплатит кровью.

Петрим тревожно на неё посматривал, поил бульоном, да каждые полчаса опускал сухую сморщенную ладонь ей на лоб – проверял, есть ли жар. И хмурился, потому что жара-то как раз и не было, а вот сгорала Ксения в пламени холодном, и мёрзла. Мёрзла, проклиная север и его стылые ветра, вспоминая родной городок, близ Иберии.

– Там солнце ласковое, дядька Петрим… И птицы, круглый год птицы. А здесь, разве хоть одна есть? Нет, ни одной! Pequeños pajaritos, de colores¹⁸… De Colores son los pajarillos que vienen de afuera, de Colores, de Colores es el arco iris que vemos lucir…¹⁹ – Она пела и смеялась хриплым голосом, кашляла, сбивалась и снова пела, путаясь в словах, поправляясь и снова сбиваясь…

– Бредит! – Испуганно прошептал Петрим. – Сгорает, свечка, без пламени горит…

И вывезти бы её из крепости подальше, чтобы разорвать связь, чтобы не тянула земля чуждая графине силы из неё – да некому. Сам Петрим слаб, а больше никого – сиротинушка – горько плакал старик.

Во дворе замка послышалась ругань крестьян. Отблески факелов расцветили тьму ночи, гул голосов ворвался в крепость.

Петрим перекрестился и пошёл смотреть, кого принесла нелёгкая.

Двор полнился людьми. Пешие и конные – занимали место солдаты. Ругался Клим, закованный и связанный. Рядом потрясал вилами Яким – и того повалили. Испуганно заголосили жёны бунтовщиков, где-то залаяла собака.

Александр осматривал двор, чуть привстав в стременах. Люди огибали его коня на почтительном расстоянии, никто не осмеливался подойти к нему. Черный лоснящийся гигант – около двух метров в холке – отпугивал всех любопытных. Не конь – зверь, уважительно говорили в гарнизоне, тоже десятой дорогой обходя княжеского Раймонда.

Конь всхрапнул, нетерпеливо переступил пудовыми копытами.

– Ну-ну, тише Ромка, тише… – Андрей Червинский смеялся до слёз, услышав домашнюю кличку победителя всех соревнований по конкуру, а Александр лишь улыбался, лохматя длинную гриву скакуна. – Лучше тоже смотри в оба…

Александр принял решение совместить поиски Ксении с заданием отца, раз уж так сложилось, что очаг мятежа – одна из крепостей с сердцем.

Вихрем промчался он с полком по северному региону, успокаивая бунтовщиков и отправляя смутьянов под суд в столицу.

Крестьяне, не ожидавшие войска, сдавались под натиском. Володковский мог собой гордиться – подавление мятежа прошло без лишних жертв, виновные ожидали суда. Оставалось лишь разобраться с Маретинской крепостью, да дождаться управляющего – отставного генерала из знакомых отца, человека справедливого и преданного короне.

Крепость оказалась старой и обветшалой. Пыльные коридоры, тусклые стёкла окон. А самое главное – лёгкий отпечаток безжизненности, свидетельствующий о том, что у этой крепости больше нет сердца.

– Что же случилось с тобой, хранитель? Где же тебя искать…

Александр зашёл в часовню, высушенные доски заскрипели под тяжёлыми сапогами. Холодный северный ветер шевелил распахнутые ставни, отовсюду веяло запустением. Иконостас оказался на удивление чистым, будто кто-то заботливо стряхнул пыль и протёр иконы.

С древних святынь на Володковского укоризненно смотрели Боги. Ищи, князь, ищи хранителя крепости, пока не стало поздно.

На улице начинало светать. Шум умолк, только всхлипывал посреди двора маленький ребёнок.

– Ты чей, малой? – подошёл к мальчику Алёшка, молодой солдат из полка Александра.

– Еремеевский сын, Илька, – хныкал малыш.

– Где батька-то твой?

– На конюшне… А там люди, чужие – заревел пуще прежнего мальчонка.

– Ну, не реви, не реви. Пошли-ка, не бойся. Найдём папку твоего. – С этими словами Алёшка подхватил Ильку на руки и потащил к конюшням, откуда и вправду слышались голоса.

Александр улыбнулся и кивнул своим мыслям. Хорошие у него ребята в полку, новички – и те молодцы.

Так и не сомкнув глаз, он расспрашивал смутьян про то, как они решились на бунт, чего им не хватало.

Сердцем крепости оказалась Ксения. Бунтовщики притихли, заслышав, что сами милость богов отвергли – лишились духа-защитника.

– Повторяю вопрос. Где она?! – Александр уже терял терпение. Второй час никто не мог сказать ничего путного про то, куда делась графская дочка.

Володковский вышел во двор и столкнулся со старичком, маленьким, сухоньким дедушкой, подслеповато щурившимся на тусклое северное солнце.

– Отец, ты тоже не знаешь, куда Ксения Алябьева делась? Графская дочка?

Старичок окинул взглядом молодого человека, подбоченился.

– Ваше благородие, а Вы, кто будете?

– Князь Володковский, – Александр нахмурился, – скажи, отец, где сердце крепости?

– Володковский… – Дядька Петрим пытался припомнить, где же он слышал эту фамилию… Недавно слышал.

А уж не про него ли Ксения Васильна говорила? Не с ним ли на балу плясала душенька-графинечка?

– Плохо ей, Ваша светлость, ох, плохо как. Дар-то теряет девица, а крепость не пускает её. Кровь всю выпивает, живьем сжирает недуг.

– Что?! Веди!

Петрим, здраво рассудив, что хуже уже не будет, отвёл князя в свой флигелёк. Там, полусидя в кровати, бредила графиня Алябьева.

– Ксения! – Александр кинулся к девушке, соображая, чем он может помочь.

– Кнесь? – Голос девушки был слаб, как дуновение ветерка. Графиня похудела, одни лишь огромные серые глаза выделялись на осунувшемся бледном, как лист бумаги лице. По виску стекала капля испарины, руки Ксении дрожали.

– Это я, графинюшка. Дай руку!

Взяв девушку за руку, Александр попробовал влить в неё хоть каплю тех искр, что сидели под кожей, сжигая кровь.

Рука Алябьевой была холодная как лёд.

«Я сгораю от силы сердца, а она замерзает без неё. Должно получиться!» – Александр зажмурился, сжимая руки девушки, и молился всем Богам сразу, чтобы получилось передать хоть кроху пламени, бушевавшего в его грудной клетке.

Искры рвались на свободу, змеились по рукам, выступая над кожей. Петрим отшатнулся – князь напоминал столб живого пламени, и этот огонь переходил к графине, капля по капле вливая в неё силу.

Когда всё, наконец, закончилось, девушка спала спокойным сном человека, идущего на поправку.

– Я перенесу её в замок, нужно будет разжечь камины и пригласить лекаря. – Александр пристально посмотрел на старика.

– Хорошо, Ваше сиятельство, спасибо Вам! – Старик даже прослезился. За те семь лет, что жила Ксения в крепости, она стала ему как внучка, которой у него никогда не было.

– Скоро приедет новый управляющий, из столицы. Я скажу ему, чтобы советовался во всём с тобой. Вижу, что ты, отец, знаешь эту крепость лучше, чем кто бы то ни было.

Сказав это, Александр подхватил спящую графиню на руки и двинулся наружу. Обещали к утру подготовить покои – в них-то он и определит больную.