Сказ о том, как Емеля разум искал

Отразился свет от молний и опять в них стало ясно:

– Разве могут слышать люди звуки моего органа,

Когда рок их утром будит, и вокруг «кольцо дурмана».

Вот Емеля в чистом поле, ветер гнет траву, колышет,

Уже час прошел и боле, только царь орган все слышит…

И опять все та же сила поднимает в поднебесье,

До чего же жизнь красива, это небо, словно песня,

Этот мир, где светят звезды, где ручьи журчат, где реки,

Он любовью Бога создан, Он для всех для нас навеки!

В нем для каждого найдется от любви большой частица:

Это луч весенний солнца, утра нового зарница…

Землю обняли крылами облака, раскрасив высь,

То дождями, то снегами наполняя нашу жизнь!

И родник с водой прозрачной, ледяною, ключевой

Напоит тебя как счастьем, так, что станешь вмиг хмельной.

Ароматом пахнут травы, на лугах растут цветы,

Для тебя, не ради славы, все творят Свет красоты!

Ты вдохни, вдохни всей грудью этот воздух, удивись,

Как бы ни был путь твой труден, но Любовь спасает жизнь!

Тут Емеля очутился у реки большой, шумящей,

Из нее воды напился самой чистой и бодрящей.

Загляделся в отраженье и как в зеркале увидел,

Осторожное движенье, чей-то взгляд на небе синем.

К небу развернулся лихо, но видение умчалось,

Облака летят лишь тихо,… может просто показалось…

Вот прилег в ложбинку навзничь, стал смотреть закат небес,

Вдруг он видит трех прозрачных, словно сказочных, существ.

То ли бабочки, то ль птицы, но прекрасные созданья,

Крылья светят как зарницы…Сколько ж тайн у мирозданья!

Кружат тихо над цветами, нежен их наружный лик

Будто люди, но с крылами, только ростик невелик.

Тут прислушался Емеля, странных птичек наблюдая,

Они словно что-то пели, над травинками летая.

И, казалось, кружит лето в музыке веселой звонкой…

– Феи мы – творенья света,– он услышал голос тонкий.

– Эта музыка откуда, эй, чудесные созданья?

– Эта музыка повсюду, она стержень мирозданья

Все есть Бог, Его творенье, все течет из Его Света,

Люди, музыка, растенья, сама Жизнь и все планеты.

Музыка есть тот же Свет, как поэзия и чувства,

Он исток, границы нет, от созвездий до искусства.

Ты ведь тоже часть от Света, ты небесное звучанье,

Ты, все люди, все планеты – музыка от мирозданья.

Вот сияющие звезды, песнь их словно звук свирели,

Это так они нас просят, чтобы мы на них смотрели.

Вся Вселенная живая во своих всех проявленьях,

Подчини свое дыханье ее вздоху, слышишь пенье?

Все живое, все разумно: камни, птицы и планеты,

И расслышать их нетрудно, подчини себя лишь Свету…

Связь имеет все живое, люди, камни, звери, птицы,

Звезды, солнце над тобою – невозможно разделиться.

Эти связи нерушимы, бесконечны и глубоки,

Потому что воедино связаны в одном истоке.

Земля соткана Любовью, Мир и Радость ее суть,

Не терзайте ее болью, расскажи всем, не забудь!

Вечер приукрыл устало луг щебечущий крылами,

Фей уже не видно стало, улеглись спать под цветами.

Взял Емеля спички в шубе, и разжег костер привычный,

Сам подумал: «Где же щука? Что-то не приходит нынче…»

Ноги вытянул по росту, лег и смотрит на созвездья:

«Надо же, как все не просто! Мне б услышать звезд тех песню!

И на что она похожа на полет стрекоз, шмеля ли,

Иль на ветер осторожный, шум прибоя…но едва ли…».

Только вдруг от звезд услышал легкий– легкий перезвон,

Словно ландыши, колышась, говорили «динь-динь-дон»,

Испуская издалека тонкой струйкой лучи света,

Он опять вздохнул негромко: « Эх, Марьяша, как ты, где ты?»

Ночь все ниже опускает над землей свою накидку

И костер уж догорает, и Емеля дремлет зыбко…

Только вдруг туман клубится, царь пытается привстать,

Дева–щука, точно снится… появляется опять!

« Здравствуй, молодец Емеля, как успехи твои тут,

Вот к концу идет неделя, дома уж, наверно, ждут…

Удивлен ты красотою музыки, ее блаженством,

Видишь, что творит с тобою истинное совершенство!

Мир есть музыка пространства, кто постигнет его ритм,

Кто живет с ним в резонансе, Он того вознаградит

Знанием и мудрой силой, интуицией души,

И тогда такие крылья вырастут! любить спеши!

Распахнись навстречу солнцу, миру и познай блаженство…

Лишь любовью создается истинное совершенство!

А невежество, вторгаясь, искривляет свет пространства,

Превращает его в хаос, в рок тяжелый, в хулиганство…

Там нет музыки, вульгарность расправляет крылья злобы

Чтобы скрыть свою бездарность, душу заразить микробом

Отрицания, безверья, лицемерия и лжи,

И тогда закрыты двери для развития души.

– Да-а-а, а я жил безрассудно! Я ругался, пиво пил…

Это сделать очень трудно, чтобы Мир тебя любил!

Что ж, Емеля сокрушался о былой напрасной жизни,

И с усердием старался лучше стать и бескорыстней.

– Может, ты про то не знаешь, только верю, что права,

Словно пули Мир сражают чьи-то бранные слова!

Эти хлесткие «проклятья», что выплескивает рот,

Липнут вмиг, не отодрать их, на тебя и весь твой род.

Гадкой брани безобразье черт услужливо дает,

Чтобы Мир увяз весь в грязи, чтоб душа, забыв полет,

Опустила вяло крылья, дрянь привычную твердя,

Чтобы ангел от бессилья плакал, глядя на тебя…

Помнишь, как вдруг приуныли, затуманились глаза

Тех, что так тебя любили, от того, что ты сказал?

Вспомни, как весна нам пела, выбираясь из снегов?

И как лето вдруг поспело земляникой у лугов?…

Как кружились тихо листья, осени творя покров?

Возлюби, спаси, очисти этот Мир от бранных слов!

Тут Емеля, став серьезным, молвил: «Брань, что злой огонь,

И летит легко и просто, когда примешь алкоголь…»

Грустно тут вздохнула дева, словно что-то вспоминая,

И печально поглядела на царя, речь подбирая:

« Алкоголь – он враг главнейший дружбе, счастью и любви!

Сто причин хоть назови, как источник зла и бед…

Но главней причины нет этой пагубнейшей страсти!

Коль страна в такой напасти, то зачем ей нужен Свет, Бог, Добро,

Когда ответ видится на дне стакана,

Хуже нет – стране быть пьяной,

Чтоб потом не видеть Света, ни просвета для Души!

Ты с друзьями не спеши пить вино и им давать,

Потому что не узнать зарождение болезни..

Лучше быть веселым трезвым!

Ждет добра от вас Отчизна, много дел под небесами,

А смотреть на радость жизни нужно трезвыми глазами!

Мир был соткан чистым Светом, совершенство его суть,

И пусть все не просто это, но задача вновь вернуть

Человечество к истоку, к Свету, к Доброте и Богу…

Снова распрямить пространство, чтобы ложь, порок, коварство

Растворились словно тьма в чистом Свете навсегда».

Вдаль опять уходит дева, под вуалью лицо скрыто,

И плывет как королева, царь сидит со ртом открытым,

Вслед не произнес ни звука, удивленье трудно скрыть:

«Это что же мне за щука все вещает, как мне жить?»

Что пред нами так сияет, что за храм как лотос нежный?

Весь узорами мерцает на каменьях белоснежных…

Дверь немного приоткрыта, на скамейках изумрудных,

Тонким золотом обвитых, восседают восемь мудрых

Ангелов – Владык прекрасных, там идет Совет Святой…

И в очах их светлых ясных есть ответ для нас с тобой

На все острые проблемы,… вижу деву-щуку в белом,

Что стоит пред ними грустно, вся в растерянности чувства…

Тут вдруг дверь пред носом нашим окончательно закрыли,

Видно, в совещанье важном… Ну, а нас не допустили!

Что ж придется терпеливо всем немного подождать,

Если будем мы учтивы, время даст нам все узнать…

Как там царство поживает? Как Марьяше – одиноко?

Что народ там обсуждает кроме множества налогов?

А народ поматерился ( мат, поверьте, не может),

Повздыхал, перекрестился, а потом сказал: «Ну, что же…

Надо браться за работу, да семью кормить, как прежде,

Нет управы на проглотов, на себя одни надежды…»

В зал Марьяша не выходит, видно, плачет по Емеле,

А отец по дому бродит, ноги тащит еле-еле.

Ходит Поликарп лишь принцем, царство в управленье полном,

Властью царской с кем делится, если штиль вокруг безмолвный.

Закрутил народу гайки, чтоб молчали, если туго,

А то ходят «попрошайки», приседают всем на «ухо»…

Вот подходит деловито он к отцу Марьяши снова:

«Надо сделать все открыто, государство уж готово

К перемене управленья, и меня венчать на царство,

Нет ни в ком уже сомненья, я лишь справлюсь с государством».

Бывший царь вздохнул: «Ну что же, надо с Машей обсудить бы…

Ведь она царица все же…Как б нам слез потом не лить бы…»

– Женщины всегда беспечны, «обсуждать»? – с них мало проку,

Слезы льются бесконечно, царь назначен должен к сроку…

Без главы какое царство? Как башка в войне без шлема,

Я лишь справлюсь с государством, и решу его проблемы.

Тут открылась дверь из спальни, Маша держится за сердце:

– Это кто ж официально захотел на трон усесться?

– Не вернешь уже Емелю, у тебя лишь женский пол,

Буду я царем на деле, не шатнется царский трон,

Буду править государством я на зависть всем врагам!

Будут все в округе ханства нашим кланяться богам!

– Ах, какие сладки речи говорит твой «мудрый» рот!

Весь такой «благосердечный», только все наоборот,

Сделаю я все иначе, это доля не твоя…

Бог меня на то назначил, царством буду править я.

Поликарп смутился взглядом, покраснел, вдруг засопел,

И на пол большущим задом неожиданно присел.

Утро…, солнце на восходе, наш Емеля на ногах,

У поляны снова бродит, ждет, когда мелькнет в ветрах

Белым облаком летящим, тот дворец, где он бывал,

Эх! Рассвет какой парящей, словно Бог поцеловал!

Небо нежно розовело, на янтарных облаках

Солнце радужно горело, разукрасив свод в цветах.

Только видит, шарик белый скачет по траве легко,

Словно заяц оголтелый убегает от волков.

Шар к Емеле подлетает и растет, как на дрожжах,

Замок странный возникает, но красивый, как в мечтах!

В замок наш Емеля входит, женщина в углу сидит,

Глаз с него она не сводит, улыбаясь, говорит:

« Здравствуй, наш малыш Емеля, рада встретиться с тобой…»

– Что уж вы на самом деле,– покраснел вдруг наш герой.-

Уж давно я не безусый. Вот и борода растет,

Жизнью я уже покусан…Мне «малыш» не пойдет…

Встала женщина:

– Согласна,– и такою молодой

Оказалась и прекрасной, что смутился наш герой.

– Что ж, прости меня, Емеля, я пришла, чтоб дать урок,

Уж идет к концу неделя, возвращаться тебе срок…

Что, скажи, тебя волнует, что хотелось бы узнать?

– У меня народ бастует, как страною управлять,

Чтобы был народ доволен, и претензий не имел?

– Может быть, пока ты волен, отойти от этих дел?

Хочешь над народом власти, славы царского пути?

Думаешь, нет больше счастья, чем в историю войти?

– Я скажу вам без стесненья, хорошо б оставить след,

Только вот для населенья я наделал много бед,