Всё сначала!

А в 1996 году я получила диплом врача.

По иронии судьбы, одно и то же учебное заведение подарило мне путевку в жизнь дважды. Вот и не верь после этого в предначертанность и в то, что снаряд в одну воронку два раза не попадает. Выпустив птенца, гнездо снова меня приняло. Но о том, что я уже была в прошлом пасынком педиатрического института, не подозревала вплоть до третьего курса, когда нежданно-негаданно на меня свалилась вся правда о моем происхождении.

В двадцать пять лет узнала, что на самом деле я не родная дочь, а приемная. Мама не планировала раскрывать свою тайну – так получилось. Это не было осмысленным решением, скорее стало результатом стрессовой ситуации. В любой семье бывают непростые периоды… На определенном этапе Лия Давидовна перестала соглашаться с моим образом жизни. Конечно, ей хотелось, чтобы у меня было, как у всех: школа, институт, семья, дети, стабильная, желательно престижная работа. Когда же я выросла, мама поняла, что ее дочь жить по общепринятым правилам не хочет и не может. У нас произошли идеологические разногласия, маме сложно было принять мое окружение. Однажды во время очередной ссоры мама запустила в меня тряпкой – она мыла окно – и вдруг выпалила в сердцах: «Ты такая неправильная, непорядочная! Есть в кого!» «И в кого же», – парировала я, почему-то подумав, что она, наконец-то, расскажет об отце, о котором предпочитала никогда не говорить. Но вопреки моим предположениям, Лия Давидовна воскликнула: «Ты такая же распущенная, как твоя малолетняя мать!» Я остолбенела, но попыталась сохранить хладнокровие: «О, как интересно! С этого момента поподробнее, пожалуйста», – попросила я. И мама заявила: «Твоя мать слишком рано тебя родила, в ее шестнадцать ты ей была не нужна, и она оставила тебя в роддоме!»

Сейчас вспоминаю об этом спокойно, безболезненно. А первая реакция была шоковой: как будто мне сообщили о смерти родного человека. Сердце колотилось, щеки пылали, голова плыла… Меня словно ошпарило кипятком, и тут же окатило холодом. Казалось, еще немного – и я потеряю сознание. Чтобы не упасть, я побежала… Вон из дома. Остаток дня провела с друзьями. Катались всю ночь на машине. Доехали до Выборга и обратно. Под утро шок утих, только глубоко внутри остался неприятный холодок. Несколько дней я ходила в прострации, потому что, как и все, когда-то выстроила для себя цепочку: я – дочка мамы, у нее были свои родители – мои бабушка и дедушка… И тут вдруг на третьем десятке пришлось столкнуться с информацией, что я, условно говоря, ниоткуда. Правда, какое-то внутреннее ощущение отстраненности от этой семьи во мне всегда присутствовало. Отдельные моменты, реплики, реакции подчас удивляли меня своими несостыковками. Поэтому, с одной стороны, да, конечно, потрясение было, а с другой стороны, все встало на свои места. Те оговорки, которые с детства вызывали вопросы, стали понятными. Как-то раз Зоя Михайловна, раздосадованная тем, что Галя – бывшая жена и вдова Лени запретила (по непонятным для всех причинам) видеться сыну Сергею с Сургановыми, воскликнула: «Как же так?! Он же у меня единственный внук!»

«Как же он может быть единственным внуком, если еще есть я?» – пронеслось у меня в голове.

Я спросила с недоумением: «Бабуля, а как же я? Разве я не твоя внучка?» Бабушка осеклась. Попыталась сгладить ситуацию, поясняя, что он – мальчик, поэтому единственный внук, как я – девочка, единственная внучка. Фраза прозвучала неубедительно и только глубже загнала меня в размышления. Например: удивляло отсутствие в доме моих фотографий младше трехлетнего возраста…

И вот все прояснилось. Я поняла, почему ко мне так особенно относились в семье, словно оберегали от чего-то. Пришло видение ситуации в целом и принятие ее. Кстати, моя самоидентификация ничуть не пострадала – кто я? Я – дочь Сургановой Лии Давидовны. Я – внучка Сургановой Зои Михайловны. Те люди, которые вкладывали в меня силы, время, эмоции, средства – и есть мои родители.

В любом случае это нечаянное событие привело к тому, что мы с мамой стали ближе. Никогда после ее признания ни у меня, ни у нее ни в слове, ни в жесте, ни во взгляде не промелькнуло хоть что-то «неродное». Я очень ей благодарна за то, что когда-то она сделала меня своей дочерью. И не менее признательна за правду. С того момента, когда воспитательница детдома впервые подвела меня к Лие Давидовне со словами: «Это Светочка, она не очень быстро осваивается, но когда привыкает и признает человека, то это на всю жизнь», – мы с мамой преодолели все мыслимые и немыслимые рубежи и виражи, и обе остались целы. В чем, я считаю, наша общая заслуга.

Я не рвалась найти свои корни, хотя среди друзей поначалу бродили идеи отыскать моих кровных родственников. Не уверена, что это необходимо. Любопытство, конечно, присутствует: взглянуть на лицо, от кого мне достался такой профиль. ☺ Свел бы случай, пожала б руку, сказала бы «спасибо» за то, что произвели меня на свет. Остальное не столь важно. Меня всегда больше интересовал человек, благодаря которому я ношу столь примечательное отчество.

Иначе как Яшечка мама его не называла. Он был младше ее на шесть лет. Красивый, добрый парень. Познакомились под Киевом, когда она работала у Ремесло, а он служил сверхсрочную. Сам был с Украины, мечтал после армии закончить педагогический, из которого его призвали. Влюблены были очень! Он сбегал в самоволки. Встречались, пока смерть брата не вынудила Лиечку срочно уехать. Отслужив, Яша тоже приехал в Ленинград – с предложением руки и сердца. Устроился работать учителем физкультуры, жил у Сургановых. И вдруг однажды, без объяснений и видимых причин сорвался и уехал на родину. Его родственникам было не по нраву, что он живет в чужом городе с женщиной, которая старше его. Мама была сконфужена, сильно переживала. Зоя Михайловна вдогонку отправила ему письмо. Что она там написала, осталось тайной. Только Яков больше не объявился. Как в воду канул. Лишь спустя много лет вдруг приехал. К тому времени у мамы уже была я, и он передал для меня маленького, игрушечного ежика. Эта романтическая история закончилась моим отчеством, и только.

Не могу отказать себе в удовольствии упомянуть еще одного маминого кавалера, Владимира Якутовича – курсанта Ленинградского высшего военно-морского гидрографического училища имени Орджоникидзе. Она не понарошку собиралась за него замуж. Жили на соседних улицах, много лет дружили семьями. Родители с обеих сторон выбор одобряли, даже скинулись и купили молодым на свадьбу сервиз. «Юные оба были – без царя в голове, – вспоминает мама. Он сделал одну большую ошибку: как-то приехал на побывку и говорит: «Лийка, вот скажи мне – Вовка, женись на мне! – сразу берем паспорта и идем в ЗАГС». Вместо того чтобы подыграть, превратить это в шутку, я заершилась и выпалила в ответ: «Ага! Потом ты мне скажешь – это ты меня на себе женила!» Вот из-за такой ерунды так и не расписались. На третьем курсе он перевелся в Черноморское военно-морское училище имени Нахимова. Получив лейтенантские погоны, уехал служить на Камчатку, писал, звал к себе. А мама, хоть и любила, никак не могла решиться, все думала: не расписанные – неприлично, да и работу интересную жалко бросать. Так и просомневалась, пока он, в конце концов, не завел семью. Мама потом говорила, что не могла одна принять решение за двоих. Издержки старомодного воспитания. А кавалер слишком робким оказался. Сегодня Владимир Иванович Якутович – капитан 1 ранга в отставке. Уйдя в запас, работал в министерстве речного флота, занимая гражданскую должность, эквивалентную адмиралу ВМФ, живет в Москве. С мамой до сих пор перезваниваются, а когда встречаются, он целует ей руку и кается: «Испортил я тебе жизнь, Лийка». Она только смеется в ответ.

Уму непостижимо – ведь я могла бы быть адмиральской дочкой! Правда, тогда это была бы уже совсем другая история…

Так вышло, что у всех Сургановых была непростая семейная жизнь. Бабушка редко виделась с дедом, который постоянно то работал, то учился, зачастую в другом городе, да и овдовела относительно рано. У мамы не клеилось с ухажерами, а единственный брак не сложился. И поэтому во мне подсознательно сформировалось недоверчивое отношение к противоположному полу, своеобразное табу. Теперь это вызывает у меня легкую досаду, потому что делает палитру моей жизни неполной. Хотя в детстве я совсем не расстраивалась из-за отсутствия отца. Когда кто-то расспрашивал меня о семье, я с гордостью заявляла: «У меня есть мАмитка и бАбитка». Всегда, насколько хватает моих воспоминаний, они были рядом. Мама, работая за городом, умела распределить свое время так, чтобы я не чувствовала ее нехватку. Касалось ли это дежурства у моей постели, когда я в детстве болела, или выпускного в медучилище, когда отплясывала босиком, разбросав в разные стороны новые, подаренные мне по случаю, туфельки.

Несмотря на скромный семейный бюджет, родители всегда изыскивали возможность организовать мой летний отдых так, чтобы я не «болталась» в городе. Если не удавалось достать путевку на юг или в пионерский лагерь, мы ехали дикарями, навещали родственников. В Балаклаве у маминой двоюродной сестры по отцу было свое хозяйство, и я могла часами возиться с живностью: цыплятами, кошками, собаками. С последними у меня сложились неоднозначные отношения. Мне было 5–6 лет. Нас пригласили в гости друзья наших родственников. Стол стоял во дворе – большой, южный, щедро накрытый. Сварили раков. Все уселись и, как водится – взрослые принялись общаться, а меня предоставили самой себе. Застолье мне быстро наскучило, и я направилась изучать двор. Там жила собака – пожилой сторожевой пес, лет 15 просидевший на цепи, к тому же подслеповатый. Нас предупредили, что он может быть злым. Но во мне проснулась жалость, и я решила его угостить. Взяв с тарелки рака, я понесла его к конуре и протянула на ладошке псу. Лакомство пахло так привлекательно, а пес видел так плохо, что не соизмерил силу аромата с величиной кусочка, распахнул пасть во всю ее ширину и цапнул меня за кисть! Хлынула кровь… Я застыла в изумлении. Не столько от боли, сколько от неожиданности и увиденного. Расплакаться? Как-то неловко. У взрослых за столом шумное веселье, и тут я со своей рукой… Максимально стараясь не привлечь к себе внимание, молча подошла к маме. Кто закричал первым, точно не помню, кажется, мама. Ну и началось! «Скорее! Перекись, вату, бинт!!»

Остаток отпуска мама осваивала десмургию. Сама делала мне перевязки, подолгу отмачивая старые засохшие бинты в марганцовке. К счастью, сухожилия и суставы были не повреждены. Иначе – какая игра на скрипке!

Еще одна встреча с собакой случилась, когда я уже занималась в музыкальной школе. Раннее утро. Таврический сад. Я на пробежке. Темно, фонари еще не включили. И вдруг меня с лаем догоняет чья-то злобная, оставленная без присмотра овчарка. Я столбенею. Она еще и без намордника! Сжимаю кулаки и прячу их у подбородка, а внутренний голос орет: только не руки, только не руки!!

Помню, как в Сухуми я впервые увидела море и дорвалась до южного солнца. В тот же день мои руки сгорели до волдырей. А на завтра намечалась экскурсия в Новоафонские пещеры. И нужно было чем-то прикрыть обожженные места. А мы, как на грех, ничего не взяли с длинными рукавами, кроме шерстяной кофты. И вот несколько часов тряски в душном автобусе, жара за тридцать. Среди полуголых, загорелых пассажиров сидит девочка в вязаной кофте с перебинтованными руками. Уже тогда работала на контрасте! ☺ А между прочим, в пещерах было прохладно и сыро, так что кофточка тогда пришлась очень кстати. Возвращаясь с югов, мы всегда везли с собой в Ленинград трехлитровые банки с морской водой для полоскания моего, вечно тонзиллитного горла. Это сейчас ее можно купить в любой аптеке, а тогда морская вода была настоящей экзотикой.

А однажды меня чуть не украли… Это случилось в Песочном. Мне было лет пять, когда мы поселились у Федореевых. Они пустили нас пожить в свою квартиру, пока сами были на курорте. В тот день мама отлучилась в магазин. Бабушка хлопотала на кухне. Ну, а я копошилась в садике под окном, лепила куличики. Бабуля готовила и одним глазком поглядывала за мной, как вдруг повернулась – нет внучки. Цыганка в яркой юбке подошла ко мне и говорит: «Пойдем, я тебе что-то интересное покажу, ты такого никогда не видела». И давай угощать меня конфетами. Я рот разинула и пошла за ней, ведь меня никогда раньше не обманывали. Неподалеку проходила автотрасса. Мы не успели ее перейти, как я услышала голос Зои Михайловны, который вернул меня к реальности. Она кричала: «Светочка, ты где? Покажись». Я быстренько выдернула руку и бегом припустила к дому. Может, каких-то пять минут, и похищение удалось бы… Помню, мама напустилась на бабулю за потерю бдительности. Та не оправдывалась, только сидела и крепко-крепко прижимала меня к себе. У меня так и осталось навсегда это ощущение родных объятий.

Обычно я остро реагировала на прикосновения к себе. Как там у Маршака: «Эй, не стойте слишком близко – я тигренок, а не киска»… Однажды в детском саду я увлеченно возилась с кубиками и проигнорировала «построение» на обед. То ли от усталости, то ли по невнимательности, но как бы там ни было, воспитательница резко схватила меня. Я тотчас, без предупреждающего визга, вцепилась зубами в ее руку. Уже тогда я не терпела никакого принуждения и насильственного вторжения в свое личное пространство. Так и повелось.

А еще помню, что в садик я ходила безропотно. Но каждый раз боялась, что меня там оставят навсегда. Поэтому прежде чем уйти в группу, уточняла у мамы: «Ты придешь меня манешь?» Что в переводе на взрослый язык означало: «Ты после работы заберешь меня обратно домой?»

Частенько мы гостили в Воронеже. Мама наведывалась сюда к родственникам по линии Анфии Михайловны, родной сестры бабушки. В их доме жил чудесный пес, боксер Флинт. Мы любили играть с ним в футбол. А поскольку я была совсем маленького роста, он иногда меня путал с игрушкой: то мячик подкинет, то меня вместо него.

А еще из Воронежа, будучи чуть старше, я привезла свой первый песенник А. Б. Пугачевой. С хозяйского кассетника, который мне казался чудом техники, я прослушивала хиты Аллы Борисовны, раз за разом перематывала туда-сюда и записывала слова песен в тетрадку.

Еще немного о моем воспитании. Меня редко ругали и почти не наказывали. Во всяком случае, никогда не ставили в угол и уж, тем более, не пороли. Если я, бывало, напортачу, то в качестве назидания мама переставала со мной разговаривать. Ее молчание было для меня красноречивее любых ремней. Правда, с моей стороны не было особых провинностей, за которые нужно было серьезно наказывать. Конечно, я шалила, но по-детски и безобидно. И на все у меня был один универсальный ответ: «Не сердись, мамочка! Я вырасту и поумнею».

Я с полной ответственностью могу заявить – мама у меня фантастическая! Друг и заступница. Думаю, для Жванецкого, написавшего когда-то свой потрясающий по глубине и искреннему восхищению монолог «Наши мамы», одним из прототипов наверняка могла быть Лия Давидовна. В трудные времена 90-х, уже выйдя на пенсию, она кем только ни работала: уборщицей, санитаркой в больнице и роддоме, коридорной в гостинице, даже ночным сторожем в ресторане, где ее начальник все подшучивал: «Надо вам, Лия Давидовна, «Парабеллум» подарить».

Сегодня, когда я вижу ее, восьмидесятипятилетнюю даму, прогуливающуюся по дорожкам нашего небольшого имения, счастливую, умиротворенную, цитирующую своих любимых поэтов, смею думать, что отчасти свой дочерний долг я исполнила. Ежедневно при каждом удобном случае говорю ей, какая она у меня замечательная: самая добрая, умная, красивая, талантливая, юморная. Молюсь за нее.

* * *

25 января 2012 г.

Господи! Огради мою маму, матушку, мамулю от болей разных, от хвори разной. Дай ей сил и лет, Господи! Чтоб ничто не мучило ее и не мешало остаток лет наслаждаться и радоваться жизни! Господи, прошу!

Дай ей светлую голову, здоровое сердце и почки, и печень, и легкие – все органы чтоб были здоровы. Пусть она радует меня и друзей своим легким нравом, веселостью, смехом, прибаутками, стихами. Чтоб шутила, искрила и светилась. Господи, дай ей здоровья!

Господи, прошу!!!

И еще. Помните такой устоявшийся образ еврейской мамы с куриным супчиком? Этот образ был, есть и, даст Бог, будет пребывать в веках. И если во время болезни, сложных операций, родов, первой любви, переходного возраста, экзаменов, финансового кризиса, революции, войны, Армагеддона рядом есть такая мама, то и бульон будет с его полезными свойствами, и все проблемы непременно канут в Лету.

Как быстро время прошло… Теперь мне уже не приходится взбираться на поребрик, чтобы сравняться с мамой в росте. Я не боюсь спать в темноте, не ем конфеты горстями, «шекелек» стал кошельком, а «мерешок» – ремешком, но моя память бережно хранит фрагменты счастливого детства, которое подарили мне моя «мамитка» Лия Давидовна и «бабитка» Зоя Михайловна.

От первого лица. Ахматова

На сайте объявлен конкурс на прочтение стихов А. А. Ахматовой. Пытаюсь вспомнить: «Когда, когда же это было последний раз – чтение стихов? В школе, кажется, на экзамене… Тогда еще Председатель комиссии рыдала, слушая как я читаю «Смерть поэта» Пушкина. Рискну! Вдруг навыки чтения не утрачены!»

Отправляюсь в библиотеку и выбираю, что из Ахматовой мне близко.

Одно стихотворение как будто Анна Андреевна списывала с моей нынешней ситуации.

 
О тебе вспоминаю я редко
И твоей не пленять судьбой
Но с души не стирается метка
Незначительной встречи с тобой
 
 
…
 
 
Пусть не ты над моими устами
Наклонялся моля о любви
Пусть не ты золотыми стихами
Обессмертил томления мои
 
 
Я над будущим тайно колдую,
Если вечер совсем голубой,
И предчувствую встречу вторую,
Неизбежную встречу с тобой.
 

Конкурс выиграл кто-то другой. Но если по-честному – и моя затея была не для призов и наград, а именно ради этой – второй – встречи… Анна Ахматова – великий поэт!

Супруги Зоя Михайловна Сурганова и Давид Васильевич Чебурахин. 1936 г.

Анфия Михайловна Сурганова (справа). 1946 г.

Зоя Михайловна с Лией Давидовной. 1952 г.

Лия Сурганова и Лёня Чебурахин. 1946 г.

Света Сурганова. Школа

С Мишей Сентяй на практике в Солнечном. 1987 г. Ленинградское медицинское училище № 5

С Ладой Шпилько на практике в детском санатории «Солнышко». 1987 г.

С пионерами в лагере Ходжибей. 1986 г.

Мед. отряд ЛМУ рвется в детский санаторий на практику. 1987 г.

Глава вторая. Детство

Фрагменты детских воспоминаний, отголоски пережитого, давно забытого, а то и вовсе рассказанного, покадрово вспыхивают в моем сознании, подобно слайдам в кинопроекторе…

Слайд 1: «Лошадь»

Помню эпизод: мама взяла меня с собой в магазин. Мы идем по Суворовскому, я держусь за руку мамы и подпрыгиваю от возбуждения – на улице столько всего интересного. И вдруг!.. Я увидела невероятных размеров чудовище! Оно громко фыркало и, как мне казалось – непременно должно было меня укусить. Мы как раз подошли к дверям магазина, и осталось только войти, но существо приближалось!.. Я испугалась, вырвала свою ладошку из маминой руки и бросилась к ближайшему парадному. Спряталась!

Все произошло так быстро, что мама не успела заметить моего побега. Только что была тут и нету. Она принялась искать и звать меня. Но я стояла внутри парадного, прижавшись к стенке и боясь пошевелиться. Кто-то из прохожих спросил:

– Вы ищите девочку?

– Да! Вы видели ее?!

– Она побежала туда, – и указал маме на мое укрытие.

Мама подошла ко мне в совершенном недоумении:

– Почему ты убежала? Что случилось?… Пойдем! – Я наотрез отказывалась и твердила:

– Нет, я не пойду! Там он… Кто-то очень большой, и он страшный. Я не знаю, кто это, я не пойду!

Только теперь маме стало ясно, что меня напугала лошадь! Ведь это была моя первая встреча с ней.

Во времена моего детства лошадей еще использовали для доставки хлеба и других продуктов в магазины. Случалось, что они появлялись прямо на улицах города. Мамуля объяснила, что это животное хорошее, очень доброе и полезное для человека, и совсем не кусается. Поверив ей, я, с опаской, все-таки согласилась покинуть свое убежище, и мы отправились дальше за покупками.

Слайд 2: «Правда»

Кадр меняется… И вот на полу, занимая половину комнаты, расстелена самая большая и толстая газета страны – в три года я любила «читать» «Правду». ☺ Я внимательно просматриваю полосы, деловито перелистываю страницы… Заходит мама и переворачивает газету, потому что она лежит у меня вверх тормашками. С тех пор я не читаю газет. ☺

Слайд 3: «Общество чистых тарелок»

Еще кадр: большой, накрытый ковровой скатертью стол. Семейный обед. А они у нас проходили очень чинно-важно. Бабуля варила изумительные куриные бульоны. Меня, малоежку, все время заставляли доедать до конца и показывать чистую тарелку Владимиру Ильичу Ленину, который якобы обитал на соседней крыше. «Светочка, порадуй дедушку Ленина, – говорили мне, – покажи ему чистую тарелочку!» Я свято верила взрослым и чтила заветы Ильича, поэтому честно все доедала, стремясь попасть в «Общество чистых тарелок».

Слайд 4: «Грибы»

Следующий слайд: вижу себя в лесу на залитой солнцем поляне, где нашла завернутый в цветную фольгу шоколадный мухоморчик. Я догадалась, как он тут оказался… и после моей первой находки стала пристальнее наблюдать за мамой – не подложит ли она еще что-нибудь за соседний куст черники.

Надо признаться, живым грибам я радовалась все же больше. Однажды, уже чуть постарше, я была в пионерском лагере. Мама приехала меня навестить. Мы отправились на прогулку в лес. Вдалеке мне померещилась красная шапка подосиновика. Я ринулась к нему и, не добежав, вдруг упала, споткнувшись обо что-то. Препятствием оказался тоже красный гриб, да такой огромный и крепкий, что действительно мог сбить с ног. И разве такая ерунда, как содранные коленки, могла поколебать ощущение восторга?!

Слайд 5: «Бабушкины руки»

Так уж устроена моя память, что она оставляет в голове не события и даты, а эмоциональные, тактильные, чувственные переживания.

Отчетливо помню бабушкины руки, натруженные и шершавые, ласковее и уютнее которых не было и нет. Их нехватку ощущаю и по сей день.

Слайд 6: «Первый поцелуй»

А вот где-то рядом первый поцелуй – славного еврейского мальчика Витьки Гельмана, пахнущего конфетами и шампунем «Кря-кря». Мы ходили в одну группу детского сада. Каждый день, встречая утром, он заключал меня в объятия и нежно целовал на глазах у изумленных родителей и воспитателей.

Слайд 7: «Перетягивание каната»

Помню, как в том же детском саду меня встречали две противоборствующие группировки. Одна заявляла: «Ты будешь играть сегодня с нами «, другая упрямо вторила: «Нет, с нами»! Первая группировка брала за правую руку, вторая – за левую, и каждая тащила в свою сторону. Своеобразное перетягивание каната, только вместо каната – Света Сурганова…

Слайд 8: «В домике Петра»

В детстве я была непосредственно смешной. И позабавить публику мне удавалось непроизвольно. В пять лет на экскурсии в домике Петра Первого мое внимание привлекла большая изразцовая печь. Уперев руки в колени, я обстоятельно, с сознанием дела, изучив сюжет каждой черепицы, обернулась к взрослым и с восторгом воскликнула: «Это надо же?! А?!» Толпа покатилась со смеху! ☺ Моя увлеченность составила нешуточную конкуренцию экскурсоводу.

Слайд 9: «Мокрый песок»

Кто-то из великих сказал, что жизнь – штука подробная. Ее прелесть в мелочах. Важно все. Любые, даже пустяковые, на первый взгляд, события, – это знаки, которые надо учиться читать и разгадывать. По невнимательности мы не замечаем их, удивляясь – почему в итоге получилось так, а не иначе.

Еще одна из стойких ассоциаций детства – запах мокрого песка. Дико хотелось зачерпнуть горсть и съесть. Иногда, когда никто не видел, позволяла себе такую вольность. Лишь много позже, учась в мединституте, узнала, что это косвенный симптом анемии, которой я страдала в детстве.

Слайд 10: «Те еще фрукты»

А еще – вкус гранатового сока… В советское время мамуля с ног сбивалась в поисках дефицитных экзотических плодов. И каждый вечер вручную, через марлю давила зерна граната, чтобы напоить меня полезным напитком. Я помню ее красные, покрытые мелкими трещинками пальцы… Осознание важности и жертвенности подобных рутинных поступков пришло позднее, вместе с чувством бесконечной благодарности за то, что я вообще живу.

Другой съедобный плод при знакомстве с ним вызвал у меня недоверие. Моя первая домашняя осень. Мама, желая порадовать меня, купила арбуз. Спелый, сочный, сахарный и, как казалось маме, – аппетитный и соблазнительный для ребенка. Но не для меня. Покончив с обедом и показав тарелку Ленину, я не проявила никакого интереса к миске с красными кусочками. Мама удивилась: «Светочка, что же ты не берешь арбуз? Попробуй!» Я отказывалась. Тогда мама, видя что я напряженно сижу, сама положила мне кусок арбуза на тарелку. Но это только еще больше меня смутило:

– Я не буду.

– Но почему, Светочка? – мама искренне недоумевала. – Это же вкусно! Попробуй.

– Я не буду это есть! Я не знаю, что это такое!

И тогда мама поняла, что прежде я никогда не видела арбузов…

Слайд 11: «Книги вслух»

Помню, с раннего возраста любила, когда мне читали вслух. Первая книга, которую прочла мне мама, называлась «Краденое солнце». Она была написана Корнеем Ивановичем Чуковским в стихах. Надо знать Лию Давидовну, как она умеет читать! Особенно стихи! Это было таким ярким впечатлением, что я с легкостью выучила всю сказку наизусть! Так состоялась моя первая «прививка» поэзией. Потом были «Айболит», «Робинзон Крузо, «Снежная королева»… С таким же удовольствием я слушала радиоспектакли и пластинки: «Братец Лис и братец Кролик», «Голубой Щенок», «Последний лист»… Завораживали не только сюжеты сказок и новелл, но и голоса, которыми они были озвучены. Хороший литературный вкус детям прививали лучшие советские актеры!

Слайд 12: «Круче любого кино!»

Настоящим вечерним таинством был для меня просмотр диафильмов! Особый трепет уже начинался с момента подготовки к сеансу. На пустую стену, где не было фотографий и картин, английскими булавками мама прикалывала белую, свежую, принесенную из прачечной, простыню. Идеальный экран! Из круглой баночки вынималась рулоном скрученная пленка и заряжалась в фильмоскоп «Огонек МФ-74». Выключали свет, зашторивали окна. Становилось темно, таинственно и страшно интересно! «Дядя Степа», «Горшок каши», «Сказка о царе Салтане»… Но самым любимым был «Пеппи Длинный чулок», главная героиня которого до сих пор остается моей ролевой моделью. ☺

Слайд 13: «Моя первая NN»

Моя первая учительница – Петрова Наталья Николаевна. Высокая, а может быть, только казавшаяся нам первоклашкам таковой, она неизменно приходила в школу в строгом бежевом костюме, который делал ее еще более солидной. Я робела. Я вообще всегда крайне трепетно и с каким-то особенным пиететом относилась к понятию Учитель. Наверное, это что-то от японского отношения к наставникам – проявление наивысшего уважения и покорности.

Слайд 14: «Вместо английского»

После начальной школы, до седьмого класса, моим классным руководителем была Ткалич Луиза Викентьевна, преподаватель английского. В рамках школьной программы иностранный язык я так и не освоила. На уроках Луизы Викентьевны все ребята вместе с ней были вовлечены во внеклассную работу. Рисовали стенгазеты, сочиняли речевки. Всем коллективом выбирали кандидатов, которым предстояло защищать честь школы на разных городских соревнованиях. Я была представителем команды по настольному теннису и легкой атлетике. Луиза Викентьевна шутила: «Школа без Сургановой жить не сможет!» А она и по сей день стоит. ☺

Слайд 15: «О, спорт! Ты – мир!»

Никогда не забуду уроки физкультуры Просвирнина Валентина Семеновича. Когда кто-то из нас начинал фехтовать лыжными палками или бросаться гантелями, он хотел казаться суровым и начинал громко кричать. Но мы его все равно не боялись, потому что любили. От него исходила какая-то тотальная, космическая доброта, и дети это чувствовали.

Слайд 16: «О, эта тарабанщина!»

Прекрасно помню директора школы – Тарабана Виктора Ивановича. Он пришел на смену бывшему директору – статной, уже немолодой даме. В первый рабочий день его, маленького, щуплого, со спины и вовсе не отличающегося от старшеклассника, ученики приняли за ровесника. Начали подтрунивать и даже пару раз «дружески» хлопнули по плечу: «Ну что, новенький? Из какого класса будешь?» В ответ сочным басом прозвучало: «Я – новый директор школы. А ваших родителей попрошу завтра зайти ко мне в кабинет».

Слайд 17: «Здравствуй, Колосс!»

Почему-то в младших классах не удалось в меня заложить основы точных наук. И с годами один пробел в знаниях наслаивался на другой, как снежный ком. И в какой-то момент я начала осознавать, что задавать вопросы учителю по непонятной мне теме уже бессмысленно, потому что тут же вскроется вся глубина накопленного невежества. Здравствуй, комплекс неполноценности размером с Колосс!..

Слайд 17: «Я не тормоз, я – медленный газ»

Грамматика тоже давалась с трудом. Читать я научилась только во втором классе и то по слогам. Поэтому ужасно завидовала своим друзьям, которые рассказывали: «В четыре года родители уходили на работу и, чтобы меня занять, давали в руки книгу, я читал ее, и день проходил незаметно».

Для меня же один из самых жутких детских страхов – это контрольные проверки на скорость чтения. В класс приходила завуч, по одному вызывала учеников к доске и включала пугающий звук секундомера. Нужно было под его назойливое тикание прочитать отрывок из книги. В конце экзекуции подсчитывалось количество прочитанных слов за минуту. Я краснела, бледнела, потела. От волнения все буквы сливались в единое серое полотно. В такие моменты я испытывала унижение: у меня был один из самых низких результатов в классе. У всех получалось, а у меня нет! Завуч всем видом показывала свое недовольство, что усиливало мой чудовищный комплекс. Потом я много лет не читала книг, они вызывали у меня отвращение и страх. Из всей школьной программы одолела, наверное, одну-единственную – «Мать» Горького. Что касается внеклассного чтения, то это был «Старик и море» Хэмингуэя – благо, она тоненькая.

Я до сих пор робею перед книгами. К великому сожалению, читаю меньше, чем мне бы хотелось. Я думаю, у каждого человека свой способ получения информации – кто-то черпает ее из книг и бесед, кто-то из космоса и медитаций.

Сейчас, если удается сесть за книгу, люблю почитать научно-популярные издания, эзотерическую литературу, биографии великих людей.