Райский поезд

− Отдашь!

− Отцепись!

Нас пытались разнять, а когда поняли, что это невозможно, выпихнули на улицу. Все было привычно, Ракета стремительно убегала, я догонял. Распугивая первых прохожих, мы перебегали с одной стороны улицы на другую под отчаянные сигналы редких автомобилей.

Когда Ленка забежала в один из дворов, я всерьез решил, что сейчас ее догоню и придушу. Только я повернул следом, как увидел, что она идет на встречу в окружении трех здоровенных дворников с метлами и лопатами.

− Он хочет меня убить! − вопила Ленка, указывая на меня. − Помогите!

Дворники лишь ухмылялись, давая понять, что никого убить не позволят.

− Она украла мои деньги! − попытался я прорваться к намеченной жертве, но меня придержали крепкие плечи.

− А ты хотел, чтоб тебе давали бесплатно! − из-за спины вопила Ленка.

Это был веский аргумент.

И тут я ощутил всю комичность мизансцены. Маленькая вертлявая Ленка Ракета в окружении громил, немых статистов в оранжевых жилетах с метлами и лопатами. Всклокоченный мужик мечется, не имея возможности подобраться к бабе, стащившей у него последние сбережения. По замыслу неунывающего режиссера мы смотрелись колоритно и весело. Здесь не было никакой трагедии, только фарс. От меня требовалась последняя реплика.

− Да катитесь вы к черту! − патетически воздел я руки к серому утреннему небу. − Теперь только ему и нужны эти деньги!

Подхватив дамочку под локотки, оранжевые дворники удалились, а я еще плюнул вслед.

− И как прошла сцена, где бывшие любовники скандалят? – участливо спросила Марьяна, когда я вернулся.

− Неплохо. С элементами сюрреализма.

− Деньги не вернул?

− Нет.

− Вы, мужчины, такие наивные, всегда уверены, что будет по-вашему. И при этом вы такие неприкаянные. Счастливы, если появляется шанс рискнуть собственной башкой. Ладно, иди поспи. Я тебе на диване постелила.

Выспавшись, я открыл глаза с мыслью, что срочно нужны деньги. И позвонил Оптимисту.

− Главное, найди на билет, все остальное будет здесь, − обнадежил он.

Повздыхав, прощаясь с Марьяной, я опять поехал к Разину. Он внимательно выслушал мою историю и посочувствовал.

− Держи. Больше свободных нет, − протянул он двадцать долларов. − Эти были на черный день.

− У меня он уже настал.

− Давай езжай сразу за билетом, − посоветовал Стёпа. − А то уйдет без тебя райский поезд. Как пить дать уйдет.

− Не уйдет, завтра на Покров буду в Новосибирске, − подмигнул я. – Может, по пиву.

− Вряд ли, ко мне скоро подруга придет.

В уверенности за свою судьбу я спустился в подземный переход к вокзалу и столкнулся с бывшим однокурсником. Словно отрабатывая карму, я постоянно встречал разных знакомых личностей и переживал с ними запоминающиеся события, которые вскрывали в нас хорошо запрятанных психов.

Прежде худощавый и скромный, Толик растолстел, налился цинизмом, похохатывал и много спрашивал. Мы шли в сторону вокзала, я спешил, подгоняемый двумя длинными свистками оттуда. Узнав о поездке в страну ритм-гитаристов, Толик принялся уговаривать выпить за его счет.

− Хотя бы по кружке пивасика, − напирал он. − Мы не виделись тыщу лет, Петька… Ты, может, скоро станешь богатым и знаменитым, и мы с тобой еще тыщу лет не увидимся, только в следующей жизни.

И хотя предчувствие подсказывало, что идти с ним не стоит, лучше подождать до следующей жизни, отказаться я не смог.

Ближайшее кафе было неряшливым и подозрительным, как и его посетители, за столиками сидели мутные типчики и женщины без возраста. Потрепались о жизни, о работе, вспомнили общих знакомых, но разговор скатился к деньгам и женщинам. Две из них сидели за соседним столиком и призывно улыбались.

− Что ни говори, а жить хорошо, − сказал Толик, − всегда произойдет что-нибудь непредсказуемое, я с ума схожу от однообразия. Работа, дом, ну ты понимаешь.

Стараясь держаться в рамках одной кружки, я спокойно наблюдал, как Толик борется с однообразием, он непринужденно прошелся до стойки, намахнул стопку-другую, вернулся и стал подмигивать женщинам, а вскоре они уже сидели с нами и хохотали.

Что-то они нам все-таки подмешали, я помнил только, как заканчивал вторую кружку под песню «Passenger» Игги Попа, звучавшую из телефона Толика, который произносил тост:

− Дорогие мои пассажиры, хочу выпить за вас! За то, чтобы вы достали свои билеты и приехали, куда вам надо и вовремя…

Очнувшись в незнакомом подъезде, я первым делом ощупал карманы, двадцатка испарилась. Такое мерзкое и скорбное пробуждение бывает жизни не раз. Хорошо бы ни разу. Но после него понимаешь, о чем толковал Уильям Блейк, разглядев счастья шелковую нить и вечность в одном мгновенье, и сидишь в этой вечности, как в пустом вагоне. Совершенно измочаленный, с кусочками чего-то на одежде, выглядевшего, как остатки мозга, которого, казалось, навсегда лишилась моя голова, я почти не дышал, чувствуя себя, как рыба анабас, которая выползла за пальмовым вином, но по дороге обратилась в тленные мощи.

В подъезде было тепло, на улице темно, ходьба по мерзлой улице доконала бы меня, я с трудом поднялся на верхнюю площадку и попробовал задремать. В долгом тягучем полузабытье я слышал музыку, ее в моем детстве часто наигрывала мама на своем любимом пианино − мелодию песни про одинокую гармонь, которая бродит где-то по улице.

В голове всплывали странные картинки не здешних мест, где живут мардуки, единороги и бог Павана вслед за Шивой скачет верхом на антилопе с головой тигра; мешались воспоминания и грезы. Они затягивали в свой круговорот. Несколько раз в жизни мне приходилось непроизвольно впадать в состояние медиума. Пребывая в трансе, я наблюдал видения, какие посещают посредников между мирами. Они казались опасными, хотя в этих случаях я был проводником лишь для своего сознания.

Тело мое наэлектризовалось, ни прежней боли, ни усталости я не чувствовал. Сквозь пелену я видел, как просыпаются жители подъезда, как окунаются в новый день, как к ним слетаются невидимые существа, готовые помогать удерживать эту жизнь на рельсах. И вдруг привиделся дед. За пеленой я видел только силуэт в кителе, но точно знал, что это мой дед, машинист Иван Гаврилов. Он покачивал головой и ждал, что я скажу.

− Что же это такое, дед? Почему такая непруха? – пожаловался я.

− Так ты бы поосторожней. Катишься на красный без тормозов, хоть закуску подкладывай.

− Чего? Как это?

− Едешь в поезде со взрывчаткой, едешь по местам, где полно живодеров и просто психов. А в голове у тебя только свежий ветер поддувает, будто сидишь в вагоне-ресторане, которого в этом поезде нет.

− На каком поезде, дед? Я просто хочу узнать, где мое место.

− Сойдешь, узнаешь.

Кто-то вызвал лифт, и я открыл глаза. За окном было невероятно светло. Прислонившись спиной к стене, я полулежал с ощущением отпущенных грехов и легкости, как будто у меня выросли крылья. Оставалось только взмахнуть и полететь.

− Ой! Сколько снега навалило! −радостно кричали за окном дети. – Ой, как здорово!