Новая Европа Владимира Путина. Уроки Запада для России

Сам по себе украинский кризис, по мнению лидера «Атаки», является искусственно срежиссированным Вашингтоном для сдерживания России, чья всё большая независимость во внутренней и внешней политике вызывает раздражение в Белом доме.

В течение всего 2015 г. Болгария, как и другие страны Балкан, стала прибежищем или, чаще, перевалочным пунктом для десятков и сотен тысяч беженцев и экономических иммигрантов из Ближнего Востока. В этой связи «Атака» обвинила правительство Бойко Борисова в неспособности защитить границы Болгарии от мигрантов, а суверенитет страны – от Брюсселя, который требовал от Болгарии предоставлять нуждающимся убежище и соответствующие условия проживания²³⁷.

«Атака» крайне слабо выступила на местных выборах, проходивших в октябре-ноябре 2015 г., набрав около 3% голосов²³⁸.

Осенью 2015 г. «Атака» вынесла на рассмотрение парламента предложение о присоединении Болгарии к коалиции с Россией в борьбе против террористического «Исламского государства»²³⁹. А в середине декабря партия провела факельное шествие против визита в страну тогдашнего премьер-министра Турции Ахмета Давутоглу. Среди лозунгов националистов были: «Эрдоган показал свое истинное лицо», «Эрдоган – убийца и пособник ИГИЛ», «Давутоглу, выведи турецкие войска из Ирака», «Турция – спонсор террора в Париже», «Турция – организатор мигрантского потока в ЕС»²⁴⁰.

2016 год «Атака» начала с антиамериканского митинга. 10 января протестующие собрались у посольства США. Поводом для демонстрации стала годовщина массированной бомбардировки болгарской столицы во время Второй мировой войны. В результате ударов англо-американских ВВС тогда погибли несколько тысяч мирных жителей. «Соединенным Штатам сейчас может противостоять только Россия, и мы видим, что Америка боится эту страну. Россия становится сильнее и приобретает всё больше веса на мировой арене», – заявил на митинге Волен Сидеров²⁴¹.

3 февраля Сидеров призвал болгарских парламентариев предложить России возобновить строительство «Южного потока». В голосовании принимали участие 109 парламентариев, 27 из которых поддержали инициативу партии, 17 высказались против, 65 воздержались²⁴².

3 марта 2016 г., в День освобождения Болгарии от османского ига, в Софии прошёл многотысячный митинг-шествие, организованный «Атакой». На митинге присутствовал приглашённый Сидеровым депутат Госдумы РФ от «Единой России» Николай Валуев. Около храма-памятника Святому Александру Невскому Валуев произнес поздравительную речь и зачитал обращение к болгарам по поводу праздника от председателя российского парламента Сергея Нарышкина. После обращения была объявлена минута молчания в память о подвиге русских воинов и болгарских ополченцев²⁴³.

На государственном уровне в Болгарии не празднуется 9 мая (8 мая празднуется «День Европы»), однако неофициально торжества проходят. Так, в 2016 г. в Софии состоялась акция «Бессмертный полк». Её участники, среди которых был бывший президент республики Георгий Пырванов, избранная накануне лидером болгарских социалистов Корнелия Нинова и лидер «Атаки» Волен Сидеров, прошли от могилы Неизвестного солдата к мемориалу советским бойцам²⁴⁴.

В середине июня в Софии прошло V Общее собрание Национального движения «Русофилы», делегатами которого стали около 600 человек. Собравшиеся приняли декларацию, в которой осудили агрессивную в отношении России риторику и политику президента Болгарии Росена Плевнелиева. Заместитель председателя движения и депутат от «Атаки» Станислав Станилов в своем выступлении указал на необходимость сопротивления политике антироссийских санкций, борьбы против расширения присутствия НАТО в стране, а также выразил категорический протест против малейшей вероятности участия Болгарии в потенциальной агрессии НАТО против России²⁴⁵.

На момент июня 2016 г. рейтинг «Атаки», согласно различным соцопросам, был крайне низок и варьировался от 1,5²⁴⁶ до 3%²⁴⁷.

«На президентские выборы в Болгарии я смотрю как на подход к будущим парламентским выборам, на которых появился бы патриотический блок, который сможет влиять на исполнительную власть», – говорил Волен Сидеров. В этот блок, по мнению националиста, помимо «Атаки» могли бы войти «Национальный фронт за спасение Болгарии» и «ВМРО – Болгарское национальное движение»²⁴⁸.

Результаты референдума 23 июня 2016 г. в Великобритании, где страна проголосовала за выход из ЕС, в Волен Сидеров воспринял позитивно и, выступая в парламенте, обратил внимание на то, что «критические тезисы «Атаки» в отношении Евросоюза воспринимают даже в таких далёких от нас странах, как Британия». По словам Сидерова, когда Болгария вступала в ЕС, её гражданам обещали процветание, «однако сегодня болгарин ещё более беден, ранее процветавшие предприятия закрываются, а он вынужден искать работу в других странах»²⁴⁹.

«Мистер Трамп, безусловно, соответствует всем критериям, которые требуются от президента США, – заявил Волен Сидеров, когда стало известно, кто станет кандидатом от Республиканской партии на американских выборах 2016 г. – Трамп, несомненно, поведёт страну в направлении, отличном от саморазрушительной глобализации, по которой с начала прошлого века идут США. Я с нетерпением жду его победы». Лидер «Атаки» также призвал «националистов во всех цивилизованных странах» сделать всё возможное, чтобы к власти в США не пришли ни «лесбийская хищница» Клинтон, ни «стяжатель» Сандерс²⁵⁰.

Как и предлагал Сидеров, перед президентскими выборами в Болгарии в ноябре 2016 г. «Атака» вошла в коалицию «Патриотический фронт» с рядом национально-патриотических объединений, включая «Национальный фронт за спасение Болгарии» и ВМРО-БНД Красимира Каракачанова. Коалиция поддержала последнего в борьбе за пост главы Болгарии, и в первом туре выборов Каракачанов занял третье место, набрав 15% голосов.

Эксперты сомневаются в прочности «Патриотического фронта», учитывая давние разногласия между участниками коалиции²⁵¹. Вместе с тем, согласно опубликованным в январе 2017 г. соцопросам (Market Links и Trend), новое националистическое объединение стояло на третьем месте по уровню поддержки среди болгарских избирателей с 8-11%, уступая ГЕРБ (24-33%) и социалистам (22-30%)²⁵². Для «Атаки», неуклонно терявшей популярность в течение длительного времени, «Патриотический фронт» мог бы стать стимулом для восстановления прежних позиций на правом политическом поле.

26 марта 2017 г. в стране состоялись досрочные парламентские выборы, которым предшествовала отставка правоцентристского правительства после поражения на президентских выборах. По предварительным данным, победу в парламентской гонке одержал ГЕРБ, набравший около 33% голосов. Социалисты пришли вторыми с 27%. «Патриотический фронт» (Объединённые патриоты) занял третье место, получив 9%. При этом традиционный противник «Атаки» – объединяющее этнические меньшинства «Движение за права и свободы» – получило лишь на доли процента меньше, чем националисты²⁵³.

Великобритания

Европейское наследство вечно и до того богато, до того высоко, что история ещё ничего не представляла подобного. Но вопрос вот в чём: если в эпоху современного, позднего плодоношения своего европейские государства сольются действительно в какую-нибудь федеративную, грубо-рабочую республику, не будем ли мы иметь право назвать этот исход падением прежней европейской государственности?

Константин Леонтьев, русский философ²⁵⁴

Британцы, с одной стороны, были одними из главных архитекторов Европейского союза, но, в то же время, были и наиболее евроскептическими из всех западноевропейских наций²⁵⁵. После Второй мировой войны британский премьер-министр Уинстон Черчилль предлагал «возродить европейскую семью», для чего нужно было «создать структуру, в рамках которой Европа смогла бы жить в мире, безопасности и свободе». Именно Черчилль выдвинул идею Соединённых Штатов Европы (United States of Europe). При этом собственно Великобританию он не рассматривал как часть этого нового образования, считая, что править европейскими Штатами должны Франция и Западная Германия. Так, за созданием в 1951 г. Европейского общества угля и стали (European Coal and Steel Community) и Европейского экономического союза (European Economic Community) британцы благосклонно наблюдали со стороны.

Включиться в процесс европейской интеграции решил премьер-министр от Консервативной партии Гарольд Макмиллан, который в 1961 г. направил формальное прошение о вступлении. Он считал, что дальнейшее нахождение вне растущей общеевропейской структуры пагубно бы сказывалось на Британии. Лейбористы высказались категорически против, утверждая, что присоединение к европейской федерации будет означать «конец тысячелетней истории независимой Британии» (для современных британских лейбористов, тяготеющих к мультикультурализму и открытым границам, апелляция к «тысячелетней истории» показалась бы проявлением крайне-правого экстремизма). Прошение Лондона, однако, было ветировано президентом Франции Шарлем де Голлем. Он опасался, что Британия не только начнёт играть в европейском проекте первую скрипку, но и привнесёт в континентальный проект американское влияние, которого де Голль опасался. В итоге Британия была приняла в ЕЭС лишь 1973 г., после отставки и смерти французского лидера.

Поскольку вступление в европейский проект было неоднозначно воспринято в британском по-литикуме и обществе, в июне 1975 г. был проведён общенациональный референдум. 67% высказались за участие страны в Европейском сообществе и общем рынке.

Маргарет Тэтчер горячо поддерживала нахождение страны в ЕС ещё за четыре года до того, как стала премьером. Однако затем её позиция стала меняться на всё более скептическую. Произнося свою знаменитую речь 1988 г. в бельгийском Брюгге, она заявила: «Пытаться подавить национальную государственность и сконцентрировать власть в руках европейского конгломерата было бы в высшей степени ущербно и представляло бы опасность целям, которые мы стремимся достичь. Европа однозначно будет сильнее потому, что она включает в себя Францию как Францию, Испанию как Испанию, Британию как Британию, каждую со своими обычаями, традициями и идентичностью. Было бы глупо пытаться подогнать их под стандарты европейской идентичности»²⁵⁶.

Тэтчер и её сторонники считали, что первоначальная идея торгового партнёрства была подменена на амбициозный франко-немецкий проект по созданию политического союза. С брюггской речи Тэтчер начался новый виток британского и, пожалуй, в целом западноевропейского евроскептицизма.

После ухода Тэтчер споры в высших слоях британского политикума о европейской интеграции только обострились. Премьер-министр от Консерваторов Джон Мейджор в приватной беседе называл евроскептических министров из своего же собственного кабинета «ублюдками». А фраза, брошенная в 1994 г. премьером от Лейбористов Тони Блэром, о том, что, если понадобится для блага ЕС, Британия откажется от фунта и перейдёт на евро, вызвала бурю общественного возмущения.

Когда европейская интеграция стала набирать обороты, с Амстердамским и Лисабонским соглашениями, Лейбористы становились всё большими оптимистами, в то время как среди Консерваторов, напротив, росло число скептиков. Начались разговоры о возможности выхода страны из ЕС. Начиная с 2005 г. Дэвид Кэмерон, боровшийся за лидерство в Консервативной партии, говорил о необходимости отхода от европейской интеграции²⁵⁷.

По итогам выборов в Европарламент в 2009 г. Консерваторы даже вышли из федералистской правоцентристской Европейской народной партии (European People’s party), образовав группу «Европейских консерваторов и реформистов» (European Conservatives and Reformists).

Brexit или терпи дальше!
О Партии независимости Соединённого Королевства

Никто не заблуждается в реальности больше, чем те, кто громогласно требуют законодательства, которое, по их словам, должно быть «направлено против дискриминации»… Дискриминация и депривация, чувство тревоги и обиды, присутствует не у мигрантов, а у тех, в чью страну они пришли и продолжают приходить. Вот почему принятие подобного законодательства сегодня подобно поднесению спички к пороху. Самое хорошее, что можно сказать о тех, кто его предлагает и поддерживает, это то, что они не ведают, что творят.

Энох Пауэлл, британский министр и парламентарий (1968)²⁵⁸

Партия независимости Соединённого Королевства (United Kingdom Independence Party, UKIP) была создана в 1991 г. (по другим данным – в начале 1992 г.) участником «Группы Брюгге» (Bruges group)²⁵⁹, преподавателем истории в Лондонской школе экономики (London School of Economics) и бывшим членом Либерально-Демократической партии Аланом Скедом (Alan Sked). Тогда партия называлась Антифедералистской лигой (Anti-Federalist League) и её единственной идеей было противодействие подписанию Великобританией Маастрихтского договора и, позднее, выход страны из ЕС²⁶⁰.

В 1993 г. Лига была переименована в Партию независимости Соединённого Королевства (UKIP), избегая в названии слова «Британская», чтобы не ассоциироваться с крайне-правой Британской национальной партией (British National Party), о которой речь пойдёт в следующем разделе.

В 1994 г. UKIP участвовала в выборах в Европейский парламент, но набрала около 3,3% голосов. Предвыборная кампания, однако, дала возможность евроскептикам стать более узнаваемыми в прессе и среди избирателей.

В начальный период политической деятельности основным конкурентом UKIP была Партия референдума (Referendum Party). Программы обеих партий ничем принципиально не отличались, но у второй был спонсор – миллионер Джеймс Голдсмит (James Goldsmith). После его смерти, однако, активность Партии референдума резко пошла на спад, а часть активистов влилась в UKIP.

Наиболее активно в рекрутировании членов других партий работала фракция UKIP, в которую входили Найджел Фарадж (Nigel Farage), Дэвид Лотт (David Lott) и Майкл Холмс (Michael Holmes). Алан Скед решил, что таким образом его однопартийцы готовят себе группу поддержки, чтобы затем снять его с поста, поэтому превентивно выгнал их из партии. Через месяц, однако, все трое были восстановлены в UKIP.

Партия крайне неудачно выступила на национальных выборах в мае 1997 г., получив лишь 0,3% и около 100 тыс. голосов. В UKIP закономерно выросло недовольство лидерством Скеда, которого, кроме того, стали всё чаще обвинять в авторитарном руководстве и создании собственного «культа личности». В августе он был вынужден уйти со своей должности и из партии «по собственному желанию». До сих пор Алан Скед критикует своих бывших соратников, обвиняя их в том, что они исказили изначальные установки UKIP и, по его мнению, позволили инфильтроваться в партию крайне-правым и расистам²⁶¹.

Новым лидером UKIP стал Майкл Холмс, и под его руководством в 1999 г. партия набрала 7% на выборах в Европарламент, заручившись поддержкой более 700 тыс. избирателей. Трое партийцев – сам Холмс, Найджел Фарадж и бывший член Партии референдума Джеффри Титфорд (Jeffrey Titford) – стали евродепутатами.

За успехом на европейских выборах, однако, последовала череда внутренних скандалов, перестановок и уходов. Холмс, которому на партийном съезде был вынесен вотум недоверия из-за слишком мягкой позиции по отношению к евроинтеграции, был вынужден в 2000 г. уступить своё место другому евродепутату Титфорду.

На национальных выборах 2001 г. за UKIP проголосовали почти 400 тыс. избирателей (1,5%), что было существенно выше показателя четырёхлетней давности, однако ниже планки в миллион голосов, которую неформально поставил себе лидер партии Джеффри Титфорд.

В следующем году у евроскептиков произошла «мирная» передача власти: Титфорда сменил бывший парламентарий от Консерваторов Роджер Кнэпман (Roger Knapman), который оставался у руля партии до 2006 г. В этот период у UKIP появились финансовые доноры и минимальная поддержка людей из мейнстрима, о партии стали больше говорить в общенациональных СМИ.

На выборах в Европарламент 2004 г. за UKIP проголосовали 2,7 млн британцев (16,2%), что дало партии 12 мандатов. UKIP стали третьей по величине британской депутатской группой в Европарламенте, вытеснив Либерал-Демократов на четвёртое место.

Такой электоральный прорыв был связан с несколькими факторами. Во-первых, партия шла на выборы с более широкой, чем прежде, повесткой, включавшей не только выход страны из ЕС, но и многие проблемы внутренней политики, в частности в области социальной сферы и миграции, которая становилась всё более существенным раздражителем для избирателей. Во-вторых, партия привлекла к своей избирательной кампании бывшего сотрудника предвыборного штаба Билла Клинтона Дика Морриса (Dick Morris), благодаря грамотной работе которого протестный электорат стал всё более ассоциировать себя с UKIP как со «своей» партией²⁶². В-третьих, евроскептики на шесть месяцев рекрутировали публициста Макса Клиффорда (Max Clifford), ассоциированного с Лейбористами, который способствовал созданию более привлекательного образа UKIP в мейнстримовых медиа. В-четвёртых, в списке кандидатов от UKIP значился популярный телеведущий Роберт Килрой-Силк (Robert Kilroy-Silk), в 1970-80-е гг. бывший парламентарием от Лейбористов. Килрой-Силк был известен своей резкой критикой «политкорректных элит» и миграции из мусульманских стран, а за неосторожную антиарабскую статью в начале 2004 г. он был уволен с телевидения.

За удачными выборами снова последовали партийные нестроения. На этот раз яблоком раздора стал вопрос о возможности на местных выборах поддерживать кандидатов от других партий, в т.ч. от Консерваторов, разделяющих евроскептическую повестку UKIP. Кнэпман, Фарадж и Лотт были категорически против. В 2005 г. часть партактива под предводителем евродепутата Килроя-Силка, пытавшегося стать новым лидером UKIP, но поддержанного лишь небольшой частью евроскептиков, вышла из организации, образовав новую партию Veritas²⁶³.

На прошедших в том же году национальных выборах UKIP набрала около 600 тыс. (2,2%) голосов. Это было на 200 тыс. больше, чем на прошлых выборах в Палату представителей. Тем не менее, евроскептики ожидали более высокого результата. Помимо недавнего раскола, в не лучшие электоральные показатели UKIP внесло свой вклад и сокращение финансирования от доноров. Этот же период характерен всплеском популярности Британской национальной партии, риторика которой напоминала доведённую до максимальной степени радикализма повестку UKIP. Некоторые в партии в этой связи предлагали заключить предвыборный альянс с крайне-правыми, но руководство евроскептиков высказалось по этому вопросу резко отрицательно.

В 2006 г. Найджел Фарадж, которого уже в течение ряда лет называли «серым кардиналом» партии, был избран лидером UKIP. Он предложил расширить партийную повестку, включив туда социальный консерватизм, снижение иммиграции и налогов, в т.ч. экологических, а также восстановление школ, ориентированных на дальнейшее обучение выпускников в вузах. Тем самым, по мнению Фараджа, партия могла бы отобрать голоса у кренившейся в сторону социал-либерализма Консервативной партии. Лидер Консерваторов Дэвид Кэмерон в тот период не стеснялся в выражениях, называя UKIP «скрытыми расистами» (closet racists). Недовольство Кэмерона было связано ещё и с тем, что двое представителей Палаты лордов, Малкольм Пирсон (Malcolm Pearson) и Дэвид Верни (David Verney), покинули Консерваторов и в 2007 г. присоединились к UKIP. (Отметим, что сам Найджел Фарадж начинал свою политическую активность именно в рядах Консервативаной партии, которую покинул в 1992 г. после «еврооптимистического» крена Тори²⁶⁴ под руководством Джона Мейджора.)

Тенденция Консерваторов к еврооптимизму не понравилась ряду их доноров. Так, один из них, Стюарт Уилер (Stuart Wheeler), после утверждения Кэмероном Лиссабонского договора пожертвовал UKIP 100 тыс. фунтов²⁶⁵.

В 2009 г. партия набрала 2,5 млн голосов (16,5%) на выборах в Европарламент и, получив 13 мест, стала уже второй по величине британской фракцией в Брюсселе, пропустив вперёд лишь Консерваторов²⁶⁶.

Эксперты предположили существование двух основных частей электората UKIP – «стратегического» и «корневого»²⁶⁷. Первые, составляющие около 60% электората, голосуют за UKIP на европейских выборах, а на национальных предпочитают мейнстримовые партии, как правило – Консерваторов. Вторые же, «корневые» избиратели, всегда выбирают UKIP. Причина разных электоральных стратегий у избирателей партии связана, по мнению исследователей, с двумя факторами. Во-первых, UKIP воспринимается стратегическим электоратом как партия, более ориентированная не европейскую и, конкретнее, евроскептическую повестку, поэтому этой политической силе и отдают предпочтение на выборах в Европарламент, на национальных выборах отдавая предпочтение уже «старым» партиям. Другой фактор состоит в специфике мажоритарного избирательного законодательства Великобритании, которое даёт гораздо больше шансов «старым» партиям, имеющим серьёзную региональную поддержку, а протестные голоса в итоге распределяются между победителями. Зная это, потенциальные избиратели UKIP, не желая потерять свой голос, и голосуют за изначально «проходные» партии. На выборах в Европарламент же применяется пропорциональная система подсчёта голосов, так что избиратели, не боясь остаться без представительства, более активно и уверенно голосуют за евроскептиков. (Аналогичным образом дело обстоит и во Франции.)

После европейских выборов Найджел Фарадж заявил, что хотел бы сконцентрироваться на работе в Европарламенте и, в большей степени, на подготовке к национальной избирательной кампании 2010 г., успешно проведя которую он надеялся попасть в британский парламент. В сентябре 2009 г. новым лидером UKIP был избран лорд Пирсон. Он предлагал сделать ещё больший акцент на противодействии иммиграции и исламизации Великобритании. В частности, Пирсон предлагал идею запрета ношения мусульманской бурки²⁶⁸ в общественных местах. Рядовые члены партии поддерживали его идеи, но самого Пирсона считали фигурой, слишком близкой к истеблишменту и, прежде всего, к Консерваторам.

На национальных выборах 2010 г. UKIP получили более 900 тыс. (3,1%) голосов, что показало рост на 300 тыс. по сравнению с 2005 г. Вместе с тем партия снова не получила ни одного места в парламенте²⁶⁹. В связи с этим Пирсон покинул свой пост, а партийным лидером вновь был избран не попавший в Палату представителей Фарадж. Он обратил внимание на то, что больше всего партию поддерживают в районах, где живут «синие воротнички» – losers of globalization²⁷⁰, белый рабочий класс, по которому глобализация, связанная с деиндустриализацией и массовой миграцией трудовой силы, «бьёт» больнее всего. Именно на эти места и должна была быть направлена активность UKIP, решил Фарадж. Отметим, что «синие воротнички» в принципе считаются «корневым» электоратом евроскептиков во всех странах ЕС, как и «корневым» электоратом Дональда Трампа в США.

На местных выборах в мае 2012 г. партия набрала в среднем 13% голосов²⁷¹. На местных выборах следующего года партия набрала в среднем 23%, увеличив своё присутствие в местных советах с 4 до 147 человек²⁷². А в 2014 г. таких мест было уже 163²⁷³.

На выборах 2014 г. в Европейский парламент UKIP впервые выступила лучше всех других британцев, набрав 27,49% голосов и получив 24 мандата²⁷⁴. Высокий процент партия получила не только в традиционной для себя Англии, но и в других регионах королевства²⁷⁵.

Также в 2014 г. у UKIP появились два депутата в Палате общин – к евроскептикам присоединились бывшие представители Консервативной партии и Марк Реклесс (Mark Reckless)²⁷⁶ и Дуглас Карсвэлл (Douglas Carswell)²⁷⁷. Позднее оказалось, что второй был внедрён в UKIP с целью расколоть партию и помешать ей вести активную и консолидированную работу по подготовке референдума о выходе Великобритании из ЕС²⁷⁸. (Формально Карсвэлл покинул UKIP лишь в марте 2017 г.²⁷⁹)

Фарадж говорил, что, если сам не будет избран в 2015 г. в парламент, то оставит свой пост. Общий процент UKIP на национальных выборах 7 мая составил 13%. Однако, благодаря принятой в Великобритании мажоритарной системе, UKIP получила лишь одно место в Палате общин. Для сравнения: Шотландская национальная партия (Scottish National Party), которую поддержали 4,7% избирателей, получила 56 мандатов²⁸⁰.

8 мая проигравший Фарадж объявил о своей отставке, сказав, что лето он берёт на отдых, а осенью состоятся выборы нового главы партии²⁸¹. Но уже через несколько дней национальный исполком UKIP отклонил прошение об отставке, восстановив Фараджа²⁸². В течение этих дней в партии произошёл мини-путч, в результате которого двое помощников Фараджа ушли со своих постов²⁸³. 14 мая Найджел Фарадж отозвал своё заявление об отставке²⁸⁴.

В своей идеологии партия артикулирует понятие инклюзивного гражданского национализма и отвергает этнонационализм, приглашая британцев всех происхождений и религий в свои ряды²⁸⁵. Хотя UKIP декларируют юнионистские принципы, основа их избирателей – это Англия. В своей литературе партия пишет о «восстановлении британскости» и противодействии «серьёзному экзистенциальному кризису», идущему из-за исламизации Британии и «псевдо-национализмов» Уэльса, Шотландии и Ирландии. UKIP указывает на необходимость противодействовать «супранациональной политике» и «левацкой культуре» Европейского союза.

Периодически UKIP заявляет о своей либертарианской направленности²⁸⁶, однако в основе экономической политики партии – социальный консерватизм и протекционизм, что прямо противоречит либертарианству²⁸⁷.

UKIP называют «партией против истеблишмента» (anti-establishment party)²⁸⁸. UKIP подчёркивает наличие фундаментального противоречия между народом Великобритании и господствующими элитами, а главные «старые» партии – Консерваторов, Лейбористов и Либерал-демократов называет общим словом «КонЛейбЛибы», указывая на их одинаковость²⁸⁹. «Я же вам всегда говорил – они все одинаковые», – так Фарадж часто утверждал на теледебатах перед национальными выборами 2015 г., показывая на своих оппонентов.

UKIP указывает на откровенно антидемократический характер институций ЕС и выступает за восстановление национального суверенитета страны. Настаивая на выходе Великобритании из ЕС и прекращении выплаты туда любых взносов, партия выступает за продолжение торговли с европейскими странами на взаимовыгодной основе²⁹⁰. UKIP с момента своего формирования последовательно выступали за проведение референдума о выходе Великобритании из ЕС и, если таковой случится и идея будет поддержана большинством британцев, за сохранение с ЕС договора о свободной торговле²⁹¹. После выхода Великобритании из ЕС, что во время формирования UKIP было далёкой мечтой, партия считает необходимым вступление Британии в ВТО. Также в UKIP всегда говорили о важности усиления торговых и иных связей со странами Британского содружества.

Фарадж однажды охарактеризовал UKIP как «истинных наследников» Маргарет Тэтчер, заявив, что, если бы она оставалась в политике в 1990-е гг., не было бы смысла создавать UKIP. Действительно, «железная леди» называла проект Евросоюза «противоречащим британским интересам и нашей парламентской демократии»²⁹², а также высказывала жёсткие антимигрантские тезисы. В частности, Тэтчер в начале 1980-х гг., когда политкорректность ещё не была общеобязательной, говорила, что мигранты «заболачивают» (swamping) Британию. Можно проследить определённую закономерность: в 1980-е гг., когда Консерваторы недвусмысленно занимали евроскептическую и антииммигрантскую позицию, крайне-правые силы в лице «Национального фронта» (National Front)²⁹³ и Британской национальной партии, фактически выступавшие с той же повесткой, не имели сколь-либо значимой общественной поддержки. Когда же истеблишмент начинал менять свою позицию на более оптимистическую и способствующую притоку новых мигрантов в страну, националистическая ниша оказывалась свободна, что способствовало росту популярности Британской национальной партии и, затем, UKIP.

UKIP последовательно выступает за сокращение налогов²⁹⁴. В целом партия поддерживает широкий спектр социальных гарантий, но лишь для граждан Великобритании, причём постоянно проживающих на территории страны²⁹⁵. Партия выступает за то, чтобы бизнес мог легально отдавать предпочтение британским работникам, а не иностранцам²⁹⁶. По мнению евроскептиков, практика «позитивной дискриминации», при которой представителям национальных и иных меньшинств отдаётся предпочтение при устройстве на работу или учёбу, – это не что иное, как «расизм»²⁹⁷.

В 2013 г. Фарадж заявил, что иммиграция – важнейшее направление работы партии. По его мнению, невозможность контролировать границы страны и потоки рабочей силы, в т.ч. из Восточной Европы, – следствие членства в ЕС. Миграция, по мнению партии, должна составлять не более 50 тыс. квалифицированных специалистов в год. Кроме того, мигранты не должны рассчитывать на социальные блага в течение первых пяти лет нахождения в стране²⁹⁸. Критики говорят, что в своей кампании по сокращению иммиграции партия «флиртует с ксенофобией».

Одним из главных вопросов парламентских выборов в Великобритании 2015 г. была Национальная служба здравоохранения (National Health Service). Фарадж выступал с идеей о том, что нуждающиеся граждане Великобритании должны получать медпомощь бесплатно²⁹⁹. Иностранцам же необходимо оформлять медицинскую страховку в качестве условия для въезда в страну.

UKIP не верят в глобальное потепление и считают, что Великобритания должна отменить Закон об изменении климата (Climate change act) от 2008 г., ежегодно обходящийся налогоплательщикам в 18 млрд фунтов. Субсидирование на установку солнечных батарей и ветрогенераторов должно быть прекращено. Партия выступает за восстановление в стране электростанций и добычу сланцевого газа при условии соблюдения экологических норм³⁰⁰. Такая позиция сближает UKIP с Республиканской партией США.

UKIP выступает против легализации однополых браков, за бесплатное обучение студентов-отличников ряда профессий (медицина, высокие технологии, инженерные науки) при условии, что после окончания вуза они не менее пяти лет будут жить, работать и платить налоги в Великобритании.

UKIP призывает к немедленному выходу Великобритании из Европейской конвенции о беженцах и Европейской конвенции по правам человека³⁰¹.

В 2011 г. Фарадж говорил, что приветствуют создание Английского парламента на том основании, что Уэльс, Шотландия и Северная Ирландия имеют свои национальные парламенты³⁰².