Рассказы о животных

Сосед напротив

– Я бежала в завтра, пытаясь оставить ошибки прошлого за спиной… – так начиналась исповедь моей новой знакомой. – Скажи, ты веришь в людей? В то человеческое, что отличает нас от зверя? Раньше и я не знала точного ответа, но то недолгое путешествие изменило мою жизнь и мировоззрение навеки.

Руки её дрожали, и я понимал, что эта история слишком важна, чтобы сослаться на усталость. Сев поудобнее, я приготовился к долгой ночи. Паровоз размеренно отбивал такт: «Чух-чух, чух-чух». Я же терпеливо ждал…

Наконец послышались первые слова, голос ее казался спокойным, местами печальным. Прошло всего пару минут, а думалось – целый час. Каждая сделанная ею пауза, преднамеренно или нет, не знаю, заставляла сильнее проникнуться в глубину и трагедию произошедшего.

– Быстро покидав вещи в небольшую дорожную сумку, я в спешке выбежала из дома, поймала такси, и спустя каких-то сорок минут, уже виднелся паром. Куда бежала – не знаю, от кого – тайна. Его рядом больше нет, но жизнь продолжается. Тогда я этого еще не осознавала… Я боялась одиночества, правды, не верила словам, поэтому решила убежать как можно дальше. Спрятаться от всех, как маленький нашкодивший ребенок. На тот момент мысль «забиться в самый дальний угол и укрыться с головой одеялом» казалась лучшим выходом и решением, как спастись от навалившихся проблем. Но только свое спасение я нашла в океане.

Наступили вторые сутки моего вояжа. На палубе легкий бриз успокаивал мою кричащую от боли душу. Недалеко от меня кто-то смеялся, а кто-то спорил, но все были с кем-то, когда я – одна.

По судну семенили морячки в полосатых тельняшках, среди них хватало молодых мальчишек со смазливыми мордашками. Ну знаете, такие еще пользуются популярностью у слабого, но от этого не менее предприимчивого, пола. Многие мадам с детьми и мужьями, вдовы, сверлили их многозначительными взглядами. А морячки, как породистые псы, грудь колесом и ходят, словно по рингу, пытаясь продемонстрировать себя с наилучшей стороны, в ожидании своего приза. Вы наверняка задаетесь вопросом: «Куда глядели мужья этих дам?» Оо… Они также нашли себе отдушину: пили не просыхая, чуть ли не сутками, да не забывали ухлестывать за всеми кроме своей законной пары.

Капитан время от времени выходил к нам, чтобы проветриться, да лишний раз напомнить подчиненным о правилах: связь с клиентами не иметь, одеваться по форме. Из красноречивой ругани капитана Д. на корабле не было ни одного пассажира, кто бы не знал, что по предписанию персоналу корабля следует носить еще и фуражку, но как часто бывает – правила нарушаются. Это место не стало исключением.

Глядя на всю эту картину, я лишь вздыхала. Мне никогда не понять непостоянство людских сердец.

Время от времени на корму приземлялись крикливые белоснежные чайки, наши провожатые. Я была готова наблюдать за ними часами… Внезапно мои размышления прервал до жути громкий голос капитана, усиленный десятком мегафонов, размещенных по периметру всего судна: «Добрый день, уважаемые пассажиры рейса Z! Вас приветствует ваш капитан! Мы вошли в теплые воды, путешествие начинается! В добрый путь!» И мгновением позже заиграла веселая, ритмичная песенка.

Рывком открыла сумочку, посмотрела на билет, когда взгляд остановился на пункте назначения, я обомлела: мое первое путешествие и сразу в Коста-Рику! Да… Я бы наверняка потеряла сознание, но было как-то неудобно беспокоить своими причудами остальных искателей острых ощущений, так что пришлось взять себя в руки.

Сюрприз что надо, не правда ли? Судьба еще та затейница… Маршрут ясно давал понять, что плавание затянется. Мне не оставалось ничего другого, кроме как продолжить наблюдать за проходящими мимо меня отдыхающими. Их было слишком много, чтобы запомнить каждого. Но одна семья будет вырезана в моей памяти навечно. Позвольте краткое предисловие, прежде чем приступить к объяснениям.

Еще раз взглянув на мятый билет и убедившись, что надпись «Коста-Рика» никуда не делась, я откинулась на шезлонг. Под всплески волн и жар экваториального солнца меня разморило, и я очень быстро уснула. Где-то на середине вполне приятного сна, меня грубо вырвали из него. Некий мужчина споткнулся о мой зонтик. Он со злобой отшвырнул уже сломанный предмет в сторону, параллельно спугнув несколько птиц, мирно дремавших в тени рубки. Проследив за удаляющимся силуэтом, я удивилась про себя: «С чего такая ярость?»

Мужчина двигался, как танк, не видя никого и ничто перед собой. Его раздражало буквально все. Свой гнев он выплескивал щедро, не заботясь о чувствах других. Когда один из пассажиров попытался высказать свое недовольство, началась потасовка. В это время мне удалось разглядеть убийцу зонтов: высокий и плотный мужчина, лет сорока пяти, страдающий повышенной волосатостью, в противовес этому на макушке поблескивала приличных размеров плешь. Гавайская майка и странная панама, что слетела в процессе разборок, придавали абсурдность его образу сурового мачо. За ним следом размеренно шла молодая особа. Возможно, жена, а может быть, любовница. Ее высокомерный взгляд неуловимым образом превозносил ее над всеми. Острый вздернутый нос делал ее еще менее приятной. Рядом бежал их лабрадор. Из всех троих мне был симпатичен лишь пес. От него исходили эманации счастья. Стоило взглянуть на бешено виляющий хвост, сразу же становилось очевидно – пса переполняет восторг.

Впервые за последние сутки я улыбнулась. Как приятно наблюдать за неподдельным счастьем кого-либо! Тем более, когда искренность этих чувств не подлежит сомнению.

С того памятного утра прошло шесть дней.

Мужчина со своей спутницей каждый вечер проводили в компании алкоголя, а позже отыгрывались на псе: кидали в него винные пробки, били не за что и лишали питья с едой в наказание за их испорченное настроение. Пес же ни разу не ответил, не укусил и не зарычал. Он, как и в то утро, по-прежнему преданно смотрел на людей, которых считал своей семьей.

Я молча поглядывала и не вмешивалась. Таких, как я, было много. «Не мое это дело» – неплохая отговорка?

Как-то раз, в очередной из шумных хмельных вечеров Хокико, что в переводе с испанского «Рыло», упал за борт. «Ласковое» прозвище было дано ему испаноязычной частью команды. Причины и так понятны, верно?

К беде, найти спасательный круг не удавалось. Прыгать в ночные воды никто не желал. Хокико прохрюкал что-то невнятное, побрыкался и стал медленно идти ко дну. Вдруг, в воздухе мелькнула какая-то тень, разрезав собой сумрак ночи! Громкий шлепок! Соленые брызги долетели до собравшихся у борта!

Лишь собачий лай, доносящийся из воды, дал понять, куда смотреть и где искать. Незамедлительно морячки направили подготовленные ранее фонари. И, о чудо! Хокико покачивался на спине храброго пса, лабрадор умоляюще смотрел на нас. Вниз полетели тросы. Несколько крепко сложенных ребят спустились по ним, чтобы поднять бедолаг.

Последующие дни все, включая капитана и его команду, окружали отважного лабрадора любовью и заботой. Однако Хокико, уже пришедший в себя, казался крайне недовольным сложившейся ситуацией. Представляете, позавидовать собаке? Хвостатому другу, что спас тебя…

Как только мы причалили, я поспешила сойти на берег. Уже и забыла, как это прекрасно, когда тебя не качает из стороны в сторону! В какой-то момент я поняла, что сумочка слишком легкая. Проверила. Похоже, в спешке умудрилась потерять телефон. Пришлось вернуться обратно. Увы, его я так и не нашла.

Повторно спускаясь по трапу, я увидела знакомую мордаху. Поводок лабрадора был прибит ножом к огромному деревянному бочонку. Он жалобно скулил, всматриваясь в толпу. Сквозь скулеж я расслышала обрывки разговора между боцманом и морячками. Оказалось, добродушного пса бросили неблагодарные хозяева. Яркий пример жестокости человеческой натуры…

Столкнувшись взглядами с лабрадором, я почувствовала столько родного в этих глазах, оставленного и преданного существа. Впервые я совершила поступок, которым горда.

– Неужели?

– Да, теперь мы семья. Знакомьтесь, это Смайл. А это~

Я ее прервал:

– Большая честь! Николай! – и протянул руку своему соседу напротив, пожал ему лапу и угостил отварными сосисками. Так и отметили наше знакомство.

Путешествие только начиналось… «Ту-туууу!!!» – протяжно оповестил состав.

Мышеловка

Эта история, как и многие другие, начинается с повседневной рутины и разочарований, а чем заканчивается, тебе, дорогой читатель, предстоит узнать самостоятельно…

Непогожий осенний день. Начало недели. Глаза с трудом разлипаются…

Дождавшись щелчка электрического чайника, немного неухоженного вида человек заварил чашку крепкого кофе. Уже уходя с кухни, вспомнил, вернулся обратно и добавил несколько спрессованных кубиков сахара в свой обжигающий руку напиток. Вдохнув аромат африканских зерен, он, все еще в полусонном состоянии поплелся в рабочий кабинет. Маленькая квартирка на окраине города была его пристанищем, местом работы.

Смахнув осевшую пыль с поверхности ноутбука, человек сел в скрипящее и потертое от времени офисное кресло. Спинка податливо прогнулась, и он, продолжая держать в одной руке кружку, потянулся всем телом, при этом смачно зевнув.

Кофе, как и ожидалось, от всех этих манипуляций колыхнулся и вышел за края, ошпарив незадачливому соне пальцы, частично попав на домашние штаны.

– Твою ж!

Прокричав вслух еще ряд ругательств, которых в приличном обществе не услышать, мужчина поставил уже наполовину пустую кружку на стол и открыл крышку ноутбука. С темного экрана на него смотрел убитый от усталости мужчина, с запавшими глазами, черными синяками под ними, пятидневной щетиной и копной нерасчесанных волос неопределенного цвета. На вид человеку можно было дать лет пятьдесят, хотя на деле ему не стукнуло и тридцати пяти. Проведя рукой по подбородку и в очередной раз удостоверившись, что в отражении все-таки он сам, мужчина подавлено усмехнулся и, наконец, нажал кнопку «включить». Агрегат зашумел, ознаменовав начало работы и начало этой истории.

Человеком был известный в своем роде журналист, писавший статьи на основе реальных судеб людей. Обычно в своих историях он менял лишь названия улиц и имена героев. Но эта история отличалась. Пальцы ловко застучали по полустертым буквам клавиатуры…

***

Окно, в которое нам доведется с вами заглянуть, окно в жизнь целого семейства. Итак, приступим.

Под звуки сирены пожарной машины, лихо промчавшейся под окнами спального района, в ближайших домах стали зажигаться то тут, то там лампы и ночники. Покой был нарушен, а сон уже не вернуть.

Среди десятков разбуженных оказались и жильцы квартиры номер семь дома девятнадцать по улице Ореховой. Семейная пара глубоко за сорок, щурясь от слепящего света прикроватный лампы, неустанно потирая глаза, растерянно переглянулись. Глава семейства – профессор и доцент кафедры математики Григорий Афанасьевич Рат нахмурился, после чего рассерженно хлестнул хвостом себя по ноге. Да, все верно, вы не ошиблись. Раты – семейство мирных грызунов, проживающих в многоквартирном доме в окружении других животных семей. Были здесь и пернатые, и хладнокровные, и просто хищники, а были безобидные и тихие, как они.

За долгие годы совместной жизни у Григория Афанасьевича и его супруги Муси Поликарповны родилось двое чудесных детей, оба – сыновья, погодки. Старший, Марк, сейчас учился на первом курсе в университете, в то время как его младший брат домучивал свой последний год в школе, соответственно. Отношение к детям в семье отличалось, хотя на публике это скрывалось.

Старший пошел в отца: спортивный, сообразительный, уже многого успел добиться в свои годы, был популярен, как у учителей, так и у сокурсников. На его фоне младший брат Веня, любивший помечтать, не умевший завести нужные знакомства, далекий от всего, что было связано с физической и умственной нагрузкой, казался не от мира сего. Глядя на него, буквально все вздыхали и в мыслях искренне жалели чету Ратов: «Бывает же такое. Одному все, а другому ничего. Какая трагедия».

В козни ведьм и иную экстрасенсорную чушь профессор математики, безусловно, не верил, а вот в жестокую шутку генов – да. О чем, собственно, он не забывал напоминать домочадцам ежедневно.

Муся Поликарповна всегда молча принимала критику супруга в адрес своего сына, ибо винил он непосредственно ее и ее родню в дурной наследственности, из-за которой у них родился такой ребенок. Слово «такой» отец семейства всегда произносил чуть громче, и чуть протяжнее других, закладывая в это слово особый и очень обидный смысл.

Марк же настолько привык быть единственной звездой этой сцены, что уже как года три-четыре и вовсе перестал воспринимать своего кровного брата за личность. Предмет интерьера, не больше. В его глазах Веня приравнивался к старому, трехногому табурету. То есть вещь, которая портит общий вид, мусор, который не жаль и следовало бы выкинуть.

Но стоило оказаться за пределами их семейного гнездышка, на зависть миру являла себя идеальная семья: любящие братья, уважающие друг друга супруги, нежный муж-отец, веселая и счастливая жена-мать.

Игра в театр превратилась в смысл жизней многих из нас. Отсутствие «маски» скоро будет приравниваться к беспардонности, не делайте вид, что не замечали. Все, как у всех. В то время как «скелеты мирно, вдали чужих глаз, догнивают в шкафу».

Вернемся же к семейству Ратов.

Жили бы они так и дальше, но, видимо, сегодняшний вой сирены оказался неким предзнаменованием.

Но будем обо всем по порядку.

На утро после беспокойной ночи домочадцев разбудил аппетитный аромат с кухни. Муся Поликарповна в длинном розовом фартучке с бигудями на голове носилась от плиты к столу, готовя завтрак для своих мужчин. Хоть рост ее был и не велик, но шустрые лапки полевой мыши компенсировали все сполна.

Первым на кухне появился Марк. Его рост был значительнее выше его матери, как и у его отца крысы подвида пасюк. Марк, поправив воротник черной рубашки, которая выгодно оттеняла его серый мех, молча сел за стол. Он уже успел умыться и переодеться в университет.

Спустя пару минут к нему за столом присоединился Григорий Афанасьевич. Мужчина довольным взглядом окинул сына, затем сдвинул повыше на своем левом запястье часы (подарок университета) и вопросительно посмотрел на свою супругу:

– Муся, ну скоро уже? Мы так опоздаем.

На что запыхавшаяся Муся Поликарповна растерянно спросила:

– А как же Веня? Марк, ты разбудил его? – Григорий Афанасьевич жестом остановил старшего сына, собиравшегося ответить.

– Будь он даже Господом Богом, мы не обязаны ждать его. Муся, накрывай. Этот бестолковый идиот небось опять всю ночь в своем компьютере просидел. Ох… Если пропустит сегодня учебу – отбери ноутбук. За что так гены обошлись с нами?! Это все твоя прапрабабка, сожравшая отраву. Лучше б померла, вместо того, чтобы плодить бракованное потомство.

Муся Поликарповна незаметно смахнула слезинку, после чего с улыбкой на мордочке поставила первую партию блинов посередине стола.

На кухне раздавались лишь стук вилок о тарелки, да шипение пышущего на сковороде очередного блина. В помещении стояла мертвецкая тишина. Это было одно из правил Григория Афанасьевича – «За столом никаких разговоров!».

Обычное утро завершилось холодным прощанием и хлопком входной двери. Оба «крысиных короля» дома номер девятнадцать отправились покорять новые просторы и завоевывать сердца.

Серая мышка Муся Поликарповна под сладострастные песни включенного радио домывала посуду, тихонечко подпевая в особо любимых моментах, пока никого не было рядом. Закончив, она вытерла руки о свой нарядный фартук, затем сняла его и повесила на крючок между холодильником и стеной. Проверив плиту и убедившись, что ничего не забыла, она пошла будить своего младшенького. Уже на выходе с кухни, она взмахом хвоста выключила приемник, стоявший на низенькой подвесной полочке.

По коридору разнеслись эхом шлепки ее тапочек, пока внезапно не затихли. Это Муся Поликарповна дошла до комнаты Вени.

Постучав дважды, она неуверенно вошла. В комнате царил беспорядок: под ногами хрустели пустые банки из-под энергетиков, шуршали разбросанные тетради, на фоне приглушенно играла странная музыка. Взглянув на серые от пыли шторы и окружающий хаос, Муся Поликарповна вздохнула и аккуратно толкнула в плечо спящего сына:

– Веня… Вееень… Сынок, вставай!

– Ээх… – зевнул Веня.

– Сынок, вставай!

– Мам, дай поспать. Я всю ночь не смыкал глаз.

– Сыночек, Веня, надо в школу. Ты же не хочешь, чтобы папа рассердился?

– Марк и папа ушли?

– Да. Вставай, я блины приготовила.

– Боже мой! Мам, почему ты вспоминаешь, что я – твой сын, только в их отсутствие?! Это нормально по-твоему?! Может прекратишь?! Пожалей хоть себя!

– Веня!

– ЧТО Веня?! Мам, я не хочу ругаться, выйди, пожалуйста. Я встану через час.

Мусе Поликарповне ничего не оставалось, кроме как покорно выйти. Она чувствовала вину. Но в сложившейся ситуации была беспомощна.

Казалось, не можешь сама, так выйди, попроси о помощи соседей, друзей, обычных прохожих – нет, засмеют. Позвони в полицию – потом хуже будет. Поговори с психологом – стыдно. А решение близко – прекрати молчать! Но мнение соседей всегда оказывается намного важнее благополучия семьи.

За этот час Муся Поликарповна успела дважды сбегать в магазин, убраться, приготовить обед, оплатить счета за коммуналку и даже пять минут отдохнуть.

– Мам? – голос раздался где-то над ухом, вырвав Мусю Поликарповну из легкой дремы.

На нее смотрел Веня, в нетерпении подрагивая усиками. Со стороны он мог показаться до смешного милым. Такой же маленький и пухленький, с белой шерсткой на груди в виде воротничка, как и Муся Поликарповна.

– Малыш, ты еще не поел?

– Мам, прекращай, я давно уже вырос, – покраснев, пробурчал себе под нос смущенный Веня.

Муся Поликарповна, не сдержавшись, хихикнула в голос. Чтобы не говорил ее муж, она ни на секунду не прекращала любить своего младшенького сыночка. Хотя и в тайне от Марка и мужа.

Душа домохозяйки – еще та шарлотка. Ожидаешь яблок, а в ответ получаешь тыкву.

Пока Веня кушал, Муся Поликарповна незаметно выскользнула в коридор и сунула в карман его куртки пару с трудом скопленных купюр.

Веня уже давно догадывался о личности его денежного волшебника, но каждый раз находя шуршащую зеленую бумажку, он восклицал в удивлении и делал приятно шокированный вид, не забывая тайком поглядывать на свою осчастливленную мать.

Чего не сделаешь ради любимых… А такую мелочь и вовсе не стоит упоминать.

– Мам, я ушел! Пока!

И теперь Муся Поликарповна осталась наедине с собой. Скинув опостылевшие тапочки, она, порывшись в чулане, достала пару золотых танцевальных туфель. А дальше под зажигательные ритмы, передаваемые радиостанцией «L», закрыв глаза, перенеслась в свое прошлое, в самые счастливые годы до замужества.

Казалось, пять минут назад она еще драила посуду, а сейчас уже поражает своими «па» международное жюри. Какие были времена! По мнению Муси Поликарповны воображение было создано кем-то специально для таких, как она. Каких таких? Домохозяек, или?

Звонок в домофон, и столь недолгой радости пришел конец. Муся Поликарповна отработанным движением скинула туфли в дальний угол кладовки, сменила частоту радио и с натянутой улыбкой пошла открывать дверь.

Время пролетело незаметно. Муж и старший сын Марк вернулись в районе восьми часов вечера. Последующий ужин и отбой ко сну прошли как всегда: в молчании и скуке.

Веня пришел после десяти вечера. Григорий Афанасьевич накричал на него, а затем в квартире номер семь дома девятнадцать по улице Ореховой воцарилась всеми ими так привычная тишина.

Настольная лампа погасла. Впереди семейство Ратов ожидал очередной похожий на все предыдущие дни вторник. Сегодня же было начало недели.

Однако мольбы Муси Поликарповны, видимо, кем-то были услышаны. В их жизнь нежданно-негаданно, в прямом смысле, прилетело разнообразие.

Утром следующего дня Ратов разбудили не чарующие ароматы стряпни с кухни, а звон разбитых стекол, и влетевшая в окна группа захвата быстрого реагирования. В течение двух минут все двери внутри квартиры оказались выбитыми, а жильцы положенными носами в пол. Спецназовцы в черных масках кричали, угрожая оружием, а на фоне шипели рации: «Пшш… Пшш… Прием! Пшш… Ястребы, отчитайтесь! Пшш…»

Аккуратнее нужно быть со своими желаниями, друзья.

А дальше лишь веселее. Мрачные камеры, допрос один на один с жутким боровом-капитаном со шрамом через все рыло. Пытка голодом и отсутствием воды. Мусе Поликарповне казалось, что прошла целая вечность, когда на деле часы отсчитали лишь третий час с начала допроса предполагаемых террористов, а точнее нашего семейства мирных грызунов.

Генерал в задумчивости почесал затылок, наблюдая за рыдающей мышью через двойное стекло. Его начали одолевать сомнения, а не ошиблись ли они? Мыши и террористы? Возьми да и попроси он новенького опера перепроверить адрес преступников.

– Овца мне в жены! Кто был ответственен за координаты для группы быстрого реагирования!??

– Лейтенант Крот…

– Кретины! Крот?! А никого ещё менее подходящего на это задание не нашли?!! Всем живо сюда!

В тесной комнатушке мгновенно собралась большая толпа подчиненных генерала, принимавших непосредственное участие в сегодняшней операции по захвату особо опасных преступников.