Отец всегда презирал телевизор и не разрешал держать его в доме. Он хотел, чтобы дети наслаждались летом, а не пялились в экран, пока жизнь проходит мимо.

– Хотите, я вам установлю? – спросил мужчина.

Эмили замолчала, обдумывая вопрос. В Нью-Йорке у нее был телевизор. На самом деле он был одной из немногих радостей в ее жизни. Бен всегда высмеивал ее вкус в телепередачах, но Эми любила реалити-шоу так же, как она, поэтому ей было с кем их обсудить. Это было одним из множества камней преткновения в их отношениях с Беном. Но в конце концов он согласился, что если он смотрит спортивные передачи каждые выходные, она может посмотреть новый сезон «Новой топ-модели Америки».

С момента своего приезда в Мэн Эмили даже не задумывалась, что скучает по всем своим любимым шоу, и сейчас идея вернуть этот мусор в ее жизнь казалось странной, будто это каким-то образом опорочит дом.

– Нет, спасибо, – ответила она, слегка ошеломленная тем, что ее ТВ-зависимость излечилась простым отъездом из Нью-Йорка.

– Что ж, все готово. Телефонная линия установлена, но вам понадобится телефонный аппарат.

– О, у меня их сотни, – ответила Эмили без преувеличения – она нашла целую коробку на чердаке.

– Хорошо, – ответил мужчина, слегка ошеломленно. – Интернет также подключен.

Он показал ей роутер и прочитал вслух пароль от Wi–Fi, чтобы она могла подключить телефон. К удивлению Эмили, как только она подключила интернет, телефон начал вибрировать от потока сообщений.

Она наблюдала, как их количество растет. Среди спама и рассылок от ее любимых дизайнерских компаний было несколько сообщений со строгой темой с ее бывшего места работы, которые касались «прекращения» ее контракта. Эмили решила прочесть их позже.

Часть ее чувствовала, что интернет и почта вторгаются в ее личную жизнь, и сразу же заскучала за предыдущими днями, когда у нее не было интернета. Эмили удивилась собственной реакции, учитывая, как помешана она была на своей почте, своем телефоне, и как она с трудом могла выживать без них. Теперь же, как ни странно, ее это на самом деле раздражало.

– А вы популярны, – сказал мастер, посмеиваясь, когда ее телефон в очередной раз завибрировал от нового сообщения.

– Что-то вроде того, – промямлила Эмили, возвращая телефон на его место у входной двери.

– Спасибо вам, правда, – добавила она, повернувшись к мастеру после того, как открыла дверь. – Я действительно рада снова быть на связи с цивилизацией. Тут немного одиноко.

– Всегда пожалуйста, – ответил он, выходя на крыльцо. – О, и спасибо за кофе. Было очень вкусно. Вам стоит задуматься об открытии кафе!

Эмили смотрела ему вслед, обдумывая его слова. Может, ей стоит открыть кафе. Она не нашла ни одного на улице, в то время, как в Нью-Йорке они были на каждом углу. Она представила выражение лица Карен, если бы она вдруг решила открыть собственный магазин.

Эмили вернулась к уборке дома, сваливая вещи на кучу на тротуаре, протирая поверхности и подметая пол. Она потратила час в столовой, смахивая пыль с рамок картин и всех узоров на стеклах шкафов. И когда Эмили наконец почувствовала, что дело близится к завершению, она сняла висевший гобелен, чтобы выбить его от пыли, и обнаружила за ним дверь.

Эмили резко замерла, глядя на дверь в глубокой задумчивости. Она совершенно не помнила эту дверь, хотя тайная дверь, скрытая за гобеленом определенно понравилась бы ей в детстве. Она попробовала открыть ее, но ручку заклинило, поэтому она сбегала в кладовку, где взяла баллончик WD–40. Смазав ручку тайной двери, Эмили наконец смогла повернуть ее. Но сама дверь, казалось, намертво застряла. Она толкнула ее плечом один, два, три раза. На четвертый раз она почувствовала, как дверь поддалась, и наконец, сделав последний рывок со всех сил, открыла ее.

Перед ней возникла темнота. Она попыталась нащупать выключатель, но не нашла его. Пахло пылью, и Эмили буквально чувствовала, как она оседает в легких. Темнота и жуть напомнили ей подвал, и она побежала за фонарем, оставленным для нее Дэниелом в первый день. Осветив комнату, она ахнула при виде открывшейся перед ней картины.

Комната была огромной, и Эмили подумала, что когда-то она могла быть бальным залом. Сейчас же она была набита разными вещами, словно ее превратили в еще один чердак, еще одно место для свалки хлама. В ней находился медный остов кровати, сломанный шкаф, треснувшее зеркало, старинные часы, несколько кофейных столиков, огромный книжный шкаф, высокая декорированная лампа, скамейки, диваны, столы. Все это было оплетено толстым слоем паутины, будто нитями, соединяющими вещи между собой. Пораженная, Эмили обошла комнату с фонарем в руках, освещающим заплесневевшие обои.

Она пыталась вспомнить, использовалась ли эта комната когда-нибудь, или же дверь была скрыта за гобеленом, когда отец купил дом, и он даже не знал о тайной комнате. Казалось маловероятным, что отец мог не знать об этой комнате, но она ничего не помнила о ней, а значит, ее, вероятно, закрыли до рождения Эмили. Если это так, то все это крыло было заброшено еще дольше, чем остальные части дома, на протяжении неизвестного времени.

До Эмили дошло, что навести порядок в доме будет еще сложнее, чем она ожидала. Она уже порядком устала за день, хотя еще даже не добралась до второго этажа. Конечно, она могла просто закрыть дверь и сделать вид, что никакого бального зала нет, как, по всей видимости, делал ее отец, однако мысль о том, чтобы вернуть комнате былое величие, была слишком соблазнительной. Она так живо представляла себе эту картину: отполированный, сияющий пол, люстра, свисающая с потолка; она в длинном шелковом платье с пышной прической; и они, кружащиеся и вальсирующие по комнате, она и мужчина ее мечты.

Эмили окинула взглядом тяжелые, массивные объекты в комнате – диваны, металлические остовы кровати, матрацы – и поняла, что сама она их не переместит, ей не удастся привести бальный зал в порядок в одиночку. Для этого нужны двое.

Хотя она твердо решила не обращаться к нему за помощью, Эмили пришлось признать, что впервые ей требовалась помощь Дэниела.

*

Эмили вышла из дома, будучи не в восторге от мысли о предстоящем разговоре. Она была очень гордой, и мысль о том, чтобы из всех людей просить Дэниела о помощи, раздражала ее.

Она прошла через задний двор к сторожевому домику. Впервые за все время ее пребывания здесь снег растаял настолько, что было видно газон, и Эмили отметила, что он было очень хорошо ухожен – наверняка заслуга Дэниела. Изгородь была аккуратно пострижена, вокруг находились цветочные клумбы, разграниченные симпатичными камушками. Должно быть, летом это выглядит очень красиво.

Казалось, Дэниел почувствовал, что она придет, потому что, когда Эмили перевела взгляд с изгороди на сторожевой домик, она обнаружила, что дверь открыта, а сам Дэниел стоит, опершись о дверной проем. Выражение его лица читалось без труда. Оно так и говорило: «Пришла подлизываться?»

– Мне нужна твоя помощь, – сказала она, не поздоровавшись.

– О? – все, что он ответил.

– Да, – коротко ответила она. – В доме есть комната, и в ней много мебели, которую я не смогу поднять. Я заплачу тебе, если поможешь мне переместить ее.

Дэниел явно не считал необходимым отвечать сразу. На самом деле, казалось, он вообще не был ярым поклонником правил социального этикета.

– Я заметил, что ты наводишь порядки, – наконец ответил он. – Как надолго ты собираешься оставить там эту кучу? Терпение соседей, знаешь ли, не железное.

– С кучей я разберусь, – ответила Эмили. – Я просто хочу знать, поможешь ли ты мне.

Дэниел сложил руки на груди, растягивая время и заставляя ее закипать.

– И как много там работы?

– Если быть честной, – сказала Эмили, – речь идет не только о бальном зале. Я хочу расчистить весь дом.

– Амбициозно, – ответил Дэниел. – И бессмысленно, учитывая, что у тебя всего две недели.

– На самом деле, – сказала Эмили, растягивая слова, чтобы отложить неминуемое, – я остаюсь на полгода.

Эмили почувствовала, как напряжение повисло в воздухе. Казалось, Дэниел забыл, как дышать. Она знала, что не сильно ему нравилась, но его реакция казалась преувеличенной, будто ему только что сообщили, что кто-то умер. То, что ее присутствие в его жизни так огорчает его, задело Эмили до глубины души.

– Зачем? – спросил Дэниел, морща лоб.

– Зачем? – выкрикнула Эмили в ответ. – Потому что это моя жизнь, и у меня есть полное право жить здесь.

Дэниел поморщился, внезапно сбитый с толку.

– Нет, я имею в виду, зачем ты это делаешь? Прикладываешь столько усилий, чтобы привести дом в порядок?

У Эмили на самом деле не было ответа, хотя бы такого, который удовлетворил бы Дэниела. Он рассматривал ее как обычную туристку, приехавшую в глубинку из большого города и устроившую хаос, чтобы потом вернуться к прежней жизни. Ему не приходило в голову, что ей может нравиться более спокойная жизнь, что у нее может быть весомая причина сбежать из города.

– Слушай, – сказала Эмили с нарастающим раздражением, – я сказала, что заплачу тебе за помощь. Нужно просто передвинуть кое–какую мебель, может, что-нибудь подкрасить. Я прошу лишь потому, что не могу сделать это в одиночку. Так ты участвуешь или нет?

Он улыбнулся.

– Участвую, – ответил Дэниел. – Но денег не возьму. Я сделаю это ради дома.

– Потому что боишься, что я его развалю? – спросила Эмили, поднимая бровь.

Дэниел покачал головой.

– Нет. Потому что я люблю этот дом.

«По крайней мере, у нас есть что-то общее», – иронично подумала Эмили.

– Но если я помогу тебе, знай, что это чисто деловые отношения, – сказал он. – Исключительно бизнес. Я не ищу друзей.

Ее поразил и разозлил его ответ.

– Как и я, – бросила она. – Я и не предлагала.

Он улыбнулся шире.

– Хорошо, – сказал он.

Дэниел протянул руку для рукопожатия.

Эмили нахмурилась, будучи неуверенной, во что она ввязалась, и пожала его руку.

– Исключительно бизнес, – согласилась она.

Глава седьмая

– Первым делом нужно снять фанеру с окон, – сказал Дэниел, следуя за ней и покачивая в руках металлический ящик с инструментами.

– На самом деле я просто хочу выкинуть старую мебель, – сказала Эмили, раздраженная тем, что Дэниел сразу же принял позицию главного.

– Ты хочешь все дни провести при искусственном освещении, когда за окном наконец солнечно? – спросил Дэниел.

Его вопрос звучал скорее, как утверждение, подразумевающее, что она дура, раз хочет поступить иначе. Его слова немного напомнили Эмили ее отца, то, как он хотел, чтобы она наслаждалась солнечным светом в Мэне, а не сидела днями взаперти перед телевизором. Как бы тяжело ей ни было это признать, Дэниел был прав.

– Ладно, – сказала она, смягчившись.

Эмили вспомнила свою первую попытку убрать фанеру, которая закончилась разбитым окном и почти сломанной шеей, и нехотя обрадовалась, что Дэниел поможет с этим.

– Давай начнем с гостиной, – сказала она, пытаясь вернуть себе хоть какой-то контроль над ситуацией. – Там я провожу большую часть времени.

– Конечно.

Больше нечего было сказать, Дэниел сделал все, чтобы исчерпать беседу, поэтому они шли к дому в тишине и так же молча прошли через коридор в гостиную. Дэниел сразу же поставил ящик с инструментами на пол и стал искать молоток.

– Держи доску вот так, – сказал он, показывая ей, как поддерживать доску. Как только она была готова, он принялся вытягивать гвозди тыльной стороной молотка. – Ого, гвозди полностью проржавели.

Эмили увидела, как гвоздь упал на пол и ударился с глухим звуком.

– Он не повредит пол?

– Нет, – ответил Дэниел, полностью сосредоточенный на задаче. – Но как только сюда попадет естественный свет, ты увидишь, что он и так поврежден.

Эмили тяжело вздохнула. Она не посчитала стоимость замены пола, когда рассчитывала бюджет. Может быть, ей удастся уговорить Дэниела заняться и этим?

Дэниел выдернул последний гвоздь, и Эмили почувствовала вес навалившейся фанеры.

– Держишь? – спросил он, прижимая фанеру к подоконнику одной рукой, пытаясь принять на себя большую часть веса.

– Держу, – ответила она.

Он отпустил руки, и Эмили отшатнулась. Было ли это ее желание не показаться слабой перед Дэниелом снова или что-то еще, но Эмили удалось не уронить доску, не стукнуть ее обо что-нибудь и в целом не оконфузиться. Она плавно опустила ее на пол, а затем встала и хлопнула в ладоши.

Первый луч солнца пробился через окно, и Эмили ахнула. Комната выглядела чудесно в солнечном свете. Дэниел был прав: находиться здесь при искусственном освещении, когда за окном солнце, было бы преступлением. Начать с окон было отличной идеей.

Воодушевившись успехом, Эмили и Дэниел старательно освободили окно за окном, позволив солнечному свету наполнить дом. В большинстве комнат окна были огромными, высотой от пола до потолка, наверняка сделанными на заказ специально для дома. В некоторых местах они прогнили или были поедены насекомыми. Эмили понимала, что замена изготовленных на заказ оконных рам влетит в копеечку, и старалась не думать об этом.

– Давай займемся окнами в бальном зале, прежде чем перейдем ко второму этажу, – предложила Эмили.

Окна в основной части дома были достаточно красивыми, но что-то подсказывало ей, что окна в заброшенном крыле будут даже лучше.

– Это бальный зал? – спросил Дэниел, когда она провела его в столовую.

– Не-а, – ответила она. – Не здесь.

Она откинула гобелен, обнажив потайную дверь, и наслаждалась выражением лица Дэниела. Обычно он был так спокоен, и его эмоции трудно было понять, что сейчас она даже немного боялась, что привела его в шок. Затем Эмили открыла дверь и посветила внутрь фонариком, освещая просторы комнаты.

– Вау, – ахнул Дэниел, прижав голову, чтобы не удариться о балку, в изумлении разглядывая комнату. – Я даже не знал о существовании этой части дома.

– Я тоже, – сказала Эмили, улыбаясь от радости, что смогла поделиться с кем–то этим секретом. – С трудом верится, что она была спрятана здесь все эти годы.

Ее вообще никогда не использовали? – спросил Дэниел.

Она покачала головой.

– По крайней мере, не на моей памяти. Но кто-то раньше ее использовал, – она посветила фонариком прямо на кучу мебели посреди комнаты, – как свалку.

– Какая бессмысленная трата пространства! – сказал Дэниел.

Впервые с того момента, как Эмили увидела его, Дэниел, казалось, проявил искренние эмоции. Вид потайной комнаты был таким же потрясением для него, как и для нее.

Они прошли внутрь, и Эмили наблюдала, как Дэниел ходит по комнате точно так же, как и она, когда впервые здесь оказалась.

– И ты хочешь все это выкинуть? – спросил Дэниел через плечо, рассматривая покрытые пылью вещи. – Уверен, среди этого есть старинные вещи. Должно быть, дорогие.

Эмили не могла не отметить иронию в том, что в комнате любителя антиквариата была спрятана комната, набитая антиквариатом. Ей снова стало интересно, знал ли ее отец о существовании этой комнаты. Это он наполнил ее мебелью? Или это все было здесь, когда он купил дом? В этом не было смысла.

– Наверное, – ответила она. – Но я даже не знаю, с чего начать. Теперь ты видишь, что я имела в виду, когда говорила о габаритной мебели, которую мне в одиночку не поднять. Как мне ее продать? Искать дилеров?

Это было слово отца, слово, которое она никогда на самом деле не понимала и которое никогда не вызывало у нее восторга.

– Ну, – сказал Дэниел, разглядывая старинные часы. – Теперь у тебя есть интернет? Ты можешь поискать там. Глупо будет просто взять и выкинуть все это.

Эмили подумала над его словами, и ее поразила одна деталь.

– Откуда ты знаешь, что у меня есть интернет?

Дэниел пожал плечами.

– Ну, грузовик и все такое.

– Я не думала, что ты так внимательно наблюдаешь за мной, – ответила Эмили с наигранной подозрительностью.

– Не обольщайся, – сухо ответил Дэниел, но Эмили уловила едва заметную улыбку на его лице.

– Давай лучше уберем эту мебель с дороги, – добавил он, прервав ее мысли.

– Да, отлично, – ответила она, мигом вернувшись в реальность.

Дэниел и Эмили принялись снимать фанеру с окон. Но в отличие от окон в основной части дома, сняв фанеру с окон в этой комнате, они обнаружили, что за ней пряталось прекрасное витражное стекло.

– Вау, – закричала Эмили, восхищаясь видом комнаты, заполнившейся разными цветами. – Это потрясающе!

Это было похоже на сказку. В один миг комната наполнилась розовым, зеленым и синим светом, когда солнечный свет пробился сквозь окно.

– Уверена, если бы отец знал о том, что здесь такие окна, он бы оставил эту часть дома открытой, – добавила Эмили. – Это же мечта антиквара.

– Действительно впечатляет, – сказал Дэниел, рассматривая стекла и восхищаясь их замысловатой конструкцией и тем, как были скомпонованы фрагменты стекла.

Эмили захотелось танцевать. Свет, пробивающийся через окно, был таким красивым, вызывал такой восторг, что она чувствовала себя беззаботной, будто невесомой. Если это выглядело так шикарно при зимнем солнце, она не могла даже представить, какой потрясающей будет эта комната, когда лучи яркого летнего солнца будут пробиваться сквозь витражи.

– Нужно передохнуть, – сказала Эмили. Они работали уже несколько часов, и сейчас, казалось, было подходящее время для отдыха. – Я могу что-нибудь приготовить.

– Это будет что-то вроде свидания? – спросил Дэниел, шутливо качая головой. – Не обижайся, но ты не мой тип.

– Да? – спросила Эмили, подыгрывая ему. – А какой же твой тип?

Но ответа Эмили не дождалась. Что-то упало из-под подоконника, где, должно быть, находилось годами, и это привлекло ее внимание. Весь смех и шутки вмиг испарились, и все ее внимание было поглощено квадратным кусочком бумаги на полу. Фотографией.

Эмили подняла ее. Хотя она была выцветшей и покрытой плесенью с тыльной стороны, фотография не была очень старой. Она была в цвете, хотя и выгорела со временем. В горле Эмили образовался комок, когда она поняла, что держит фото Шарлотты.

– Эмили? В чем дело? – спросил Дэниел, хотя она практически не слышала его. Дыхание перехватило от внезапного вида лица Шарлотты, лица, которое она не видела больше двадцати лет. Эмили не могла сдержать слез.

– Это моя сестра, – выдавила она.

Дэниел посмотрел через ее плечо на фото в ее дрожащих руках.

– Давай, – сказал он с внезапной нежностью. – Давай помогу.

Он протянул руку и взял фото, затем вывел ее из комнаты, придерживая за плечи. Эмили позволила ему вести себя, слишком ошеломленная, чтобы протестовать. Шок от вида лица Шарлотты ввел ее в транс.

Все еще плача, Эмили отвела взгляд.

– Я…я думаю, тебе стоит уйти.

– Ладно, – сказал Дэниел. – Если ты хочешь побыть одна.

Она встала с табуретки и жестом указала Дэниелу на дверь. Он осторожно на нее посмотрел, будто взвешивая, насколько безопасно оставлять ее в таком состоянии, но наконец взял свой ящик с инструментами и направился к двери.

– Если что-нибудь понадобится, – сказал он, стоя на пороге, – просто позвони.

Не в силах говорить, Эмили закрыла за Дэниелом дверь, развернулась и оперлась на нее спиной, чувствуя, как вздохи превращаются во всхлипывания. Она опустилась на колени, ощущая, как все вокруг потемнело, и желая скрутиться калачиком и умереть.

*

Только резкий звук мобильного помог ей очнуться от жуткого, удушающего кошмара. Эмили осмотрелась, не понимая, как долго она пролежала, скрутившись на полу бального зала.

Выглянув из-за кучи хлама, она увидела свой телефон на небольшом столике у двери. Он мигал и вибрировал. Она встала и удивленно обнаружила на экране имя Бена. Какое-то время она просто стояла и смотрела, как мигает экран, как на нем появляется имя Бена, как тысячи раз до этого. Это было так обыденно, эти три небольшие буквы, БЕН, но в то же время так чуждо и так неправильно в этом доме, в этот момент, после того, как она увидела лицо Шарлотты, после того, как провела целый день с Дэниелом.

Эмили отклонила звонок.

Экран погас, но через секунду вновь засветился. Но в этот раз вместо имени Бена появилось имя Эми.

Эмили с облегчением взяла трубку.

– Эми, – вздохнула она. – Я так рада, что ты позвонила.

– Я даже не знаю, что сказать, – шутливо сказала подруга.

– Не имеет значения. Можешь просто почитать телефонный справочник – и я буду рада. Я рада слышать твой голос.

– Что ж, – сказала Эми, – на самом деле у меня есть для тебя интересные новости.

– Правда?

– Да. Помнишь, мы с тобой часто говорили о том, чтобы жить в той переоборудованной церкви в Нижнем Ист-Сайде? О том, как это было бы круто?

– Не-а, – ответила Эмили, не понимая, к чему ведет подруга.

– Ну, – сказала Эми, будто собираясь открыть большой секрет, – мы можем! Двухкомнатная квартира только что появилась на рынке недвижимости, и мы точно можем себе это позволить.

Эмили выдержала паузу, фильтруя информацию в сознании. Будучи студентками в Нью-Йорке, Эми и Эмили мечтали жить в переоборудованной церкви в окружении крутых баров в Нижнем Ист-Сайде, где они частенько бывали. Но тогда им было чуть за двадцать. Сейчас Эмили переросла эту мечту.

– Но мне и здесь хорошо, – ответила Эмили. – Я не хочу возвращаться в Нью-Йорк.

На той стороне линии возникла долгая пауза.

– Ты имеешь в виду никогда? – наконец спросила Эми.

– Я имею в виду, по крайней мере, в ближайшие полгода. Пока сбережения не закончатся. Затем я что-нибудь придумаю.

– Например что? Снова спать у меня на диване? – в голосе Эми слышался намек на злость.

– Извини, Эми, – сказала Эмили, чувствуя себя опустошенной. – Я просто не хочу этого больше.

Она услышала, как подруга вздохнула.

– Ты действительно останешься там? – наконец спросила она? – В Мэне? В жутком старом доме? Одна?

В этот момент Эмили осознала, как сильно она хочет остаться, какой правильной кажется ей эта мысль. И когда она произнесла это вслух Эми, это стало абсолютно реальным.

Она глубоко вдохнула, впервые за долгие годы чувствуя себя уверенно и на своем месте, а затем просто ответила: «Да, я остаюсь».