Предание об Атлантиде

И вот Зевс, бог богов, блюдущий законы, хорошо умея усматривать то, о чем мы говорили, помыслил о славном роде, впавшем в столь жалкую развращенность, и решил наложить на него кару, дабы он, отрезвев от беды, научился благообразию. (121c) Поэтому он созвал всех богов в славнейшую из их обителей, утвержденную в средоточии мира, из которой можно лицезреть все причастное рождению, и обратился к собравшимся с такими словами…

Окончание повествования Крития не дошло до нас. Действительно, бóльшая часть предания об Атлантиде навсегда останется недосказанной. Не знаем мы и того, что именно поведал Гермократ. Реакция Сократа на полную версию предания об Атлантиде нам также остаётся неведомой. Заметки писца могли храниться у Сократа, который в конечном счёте передал их своему ученику Платону. А, вполне возможно, на них заявил свои права Критий – с тем, чтобы в итоге оставить их в наследство вместе со своей библиотекой своему племяннику – всё тому же Платону. Или же Платон стал обладателем этих записей каким-то иным путём. Всё, что мы знаем, – так это то, что почти шестьдесят лет спустя Платон, похоже, несколько «отредактировал» эти гипотетические стенограммы, обработал их, объединив с рядом других материалов в диалоги «Тимей» и «Критий», фрагменты которых мы только что прочитали.

2. Донелли

Предание об Атлантиде – одно из наиболее захватывающих среди всех традиционных легенд всех времён и народов. Платон, передавший его для нас в двух небольших отрывках, приведённых в предыдущей главе, оставил нам своего рода данайский^{14} дар, в равной степени привлекательный и опасный. Привлекательный, ибо миф позволяет нам разглядеть смутные очертания далёкого и причудливого мира. Опасный, поскольку требует истолкования, но для того, чтобы оно было убедительным, необходимы обоснования, которых на настоящее время недостаточно.

В греческой литературе до Платона Атлантида, кажется, упоминается лишь однажды и то вскользь. Философ Прокл в своих комментариях к платоновскому «Тимею» говорит, что историк Марцелл в не дошедшем до нас труде «История Эфиопии» писал, что «обитатели нескольких островов Атлантического океана сохранили традиции своих предшественников с посвящённого Посейдону большого острова Атлантида, долгое время властвовавшего над всеми островами Атлантики». Прокл ничего не говорит об источниках, которыми пользовался Марцелл; острова, о которых идёт речь, могут быть Канарскими или Азорскими.

Отсутствие упоминаний может показаться странным, учитывая предполагаемую привлекательность содержания мифа об Атлантиде, но нет необходимости далеко удалять в поисках причин. Во-первых (но не в-последних), угасание традиции: любая память о погибшей земле в Греции разрушалась, поскольку носители её вымирали, что неоднократно подчёркивается в сообщении Платона. Во-вторых, хотя Солон, узнавший предание об Атлантиде в Египте, намеревался вернуть традицию в собственную страну за полтора столетия до Платона, сделать это ему препятствовали политические трудности. В итоге сложилась ситуация, когда миф остался семейным преданием, запись его перешла от Солона к его родственнику Дропиду и далее по восходящей – через старшего Крития к Каллаэскру, младшему Критию и Платону.

Таким образом, хотя Солон не собирался записывать легенду о битвах предков афинян с атлантами и таким образом вводить забытое предание в греческую литературу, а через это – и в общемировую культуру в целом, он, похоже, был удовлетворён уже тем, что память об этом событии была частично сохранена, хотя бы в установленном им церемониале Малых Панафинейских игр, на которых пеплос с изображением сцен той войны носили по улицам Афин.

Но ни жрецы, ни простые горожане, как оказалось, не были готовы к чему-то подобному. Чуть меньше чем век спустя Малый праздник превратился в небольшое действо местного значения продолжительностью около двух дней. Во времена Платона лишь старики могли вспомнить, как в 20-й и 21-й дни месяца таргелиона они наблюдали несущую пеплос процессию.

Изложенный Платоном миф об Атлантиде, несомненно, обсуждался уже при его жизни – и устно, и письменно, но эти ранние обсуждения до нас не дошли. В самом деле, маловероятно, чтобы и сам Платон, и его последователи (или, скажем, кто-то ещё в более позднюю эпоху) никогда не осознавали реальную значимость и всеобъемлющую ценность этого мифа.

Мнения авторов, живших после смерти Платона, тем не менее известны, хотя эти критики обсуждали, конечно, лишь «философские» аспекты мифа – хотя бы потому, что они, в сущности, ни на самую малость не допускали, что за этим, равно как и за любым другим мифом, может скрываться реальная действительность.

Согласно Проклу, прозванному Диадохом, комментатору великого философа, первый последователь Платона Крантор, также бывший членом Академии, готов был увидеть в мифе об Атлантиде подлинную историю. Так же полагал и Сириан, ещё один видный философ того времени. С другой стороны, Аристотель, скорее всего, считал рассказ Платона вымыслом.

Спор по поводу мифа об Атлантиде возобновился столетия спустя. В I веке от Рождества Христова и в начале христианской эры Посидониус, Страбон и Плиний^{15} не испытывали трудностей с поиском «за» или «против» реального существования Атлантиды. Их позиция сводилась к следующему. Весомых доводов против того, что Атлантида была, привести нельзя. Кроме того, есть много косвенных признаков, указывающих на повсеместные серьёзные геофизические изменения, так что существование континента или большого острова вполне доказано. Плутарх также относился к преданию с симпатией и сожалел лишь о том, что «все прекрасные труды Платона о гибели Атлантиды остались незаконченными». Не видел оснований сомневаться в достоверности мифа об Атлантиде и Тертуллиан.

Ещё два века спустя, в III веке н. э., Лонгин^{16} вспомнил о возражения Аристотеля, но не нашёл его последователей. Напротив, Арнобий Старший, историк Аммиан Марцелин, друг императора Юлиана, и неоплатоник Ямблий совместно подготовили обоснования действительного существования Атлантиды. Прокл полагал, что репутация Платона сама служит доказательством истинности предания об Атлантиде.

Спустя очередные две сотни лет византийский географ Козьма Индикоплов^{17} вновь поднял вопрос о подлинности мифа. После VI века об Атлантиде, кажется, спорить прекратили… Начались тёмные века.

В древности к платоновской версии мифа об Атлантиде добавилось немногое. Кажется неудивительным, что, возможно, все сохранившиеся знания о ней восходят к двум диалогам Платона, которые, в свою очередь, основываются на частных замечаниях, полученных в далёкой стране. Исторические источники касательно утраченной Атлантиды якобы были нанесены на несколько колонн в Египте, которые продолжали существовать и поколения спустя после Платона, когда философ Крантор видел их и счёл, согласно Проклу, что нанесённые на них тексты соответствуют рассказу Платона. Некоторое время спустя, возможно, когда люди захотели изучить их, лелея ложную надежду отыскать дополнительные материалы и восстановить утраченный фрагмент «Крития» (окончание книги недолгое время спустя оказалось потеряно), обнаружить монументы не удалось, так что вся египетская традиция знания об Атлантиде была забыта вместе с полным необратимым распадом цивилизации в долине Нила.

Софист Феопомп Хиосский^{18}, живший в IV веке до н. э., в книге «Филиппика» рассказывает о Мерописе, необыкновенном острове в Западном море, большем, чем Азия, Ливия и Европа (и таким образом превышающем платоновскую Атлантиду по размерам), обитатели которого, меропенцы, были строителями больших городов. К несчастью, его рассказ содержит слишком много материала, не поддающегося рациональному объяснению даже с точки зрения мифологии, описанной в самой книге, а потому я весьма склонен согласиться с комментаторами, видящими в ней по большей части плоды фантазии.

Почти в самом начале нашей эры Диодор Сицилийский упомянул в «Исторической библиотеке» об острове небольших размеров, находящемся в Атлантическом океане в нескольких дня плавания от побережья Северной Африки. Он сообщил, что его описывают как плодородный, сильно гористый, но с очень красивыми равнинами и богатый судоходными реками. Однако, по всей вероятности, это упоминание нельзя считать независимым подтверждением [рассказа Платона].

В общей сложности в послеплатоновских источниках найдено около ста упоминаний об Атлантиде, но они не содержат никаких новых сведений о мифе, изложенном великим философом. До Платона – молчание, после него – эхо. Необходимо отметить и то, что в античную эпоху также не было домыслов о действительном или предполагаемом местонахождении Атлантиды.

Средневековье с точки зрения развития атлантологии было бесплодным. Однако с открытием Америки интерес к Атлантиде стремительно вырос, особенно среди людей образованных, чьё воображение подогревало новое изучение трудов Платона, заново введённых в оборот практически одновременно с началом эпохи Возрождения.

Рафаэль Санти. Фреска «Афинская школа»

Между историками культуры и литературы имеется мало согласия в том, что именно в сочинениях великого философа произвело наиболее сильное впечатление на его учеников начала нашего времени, но был среди них один, который, по моему глубокому убеждению, был настолько вдохновлён Платоном, что предоставил нам некоторые ключи к разгадке. Одна из четырёх великих фресок Рафаэля, написанных на стенах знаменитой Станца делла Сеньятура в Ватикане, называется «Афинская школа»^{19}. Центральными фигурами этой вдохновенной композиции являются Платон и Аристотель. Каждый из них держит книгу, которая, как полагали тогда, наиболее характерна или важна среди трудов философов. Аристотель несёт свою «Этику», тогда как Платон – не «Законы», не «Республику», но – «Тимея»! Может показаться необычным, что из многих работ Платона была выбрана одна-единственная, поскольку во времена Рафаэля принципы космологии и физики, изложенные в «Тимее», были уже во многом пересмотрены.

Платон и Аристотель. Фрагмент фрески Рафаэля «Афинская школа»

Нет никаких оснований обвинять такого художника, как Рафаэль, в неразборчивости: именно это сочинение могло быть выбрано по совершенно иной причине – ведь именно в нём изложен миф об Атлантиде.

Испанский историк Франциско Лопес де Гомара^{20} был первым, кто утверждал, что Атлантидой может оказаться Америка (1552). К такой же точке зрения склонялись Френсис Бэкон и другие авторые. В 1689 году французский картограф Сансон самоуверенно опубликовал карту Америки, на которой изобразил континент, разделённый между двумя сыновьями Посейдона^{21}. С тех пор предпринималось множество попыток отыскать Атлантиду в Америке.

Франциско Лопес де Гомара

Атлантика на карте Сансона (XVII век)

Так или иначе, в то же время появились другие, куда более фантастические концепции. Швед Рудбек^{22} создал своего рода националистическую школу атлантологии, утверждая, будто Атлантида находилась в Швеции (1675); его земляк Эврений^{23}, с другой стороны, помещал её в Палестине. Он – с некоторыми, впрочем, изменениями – унаследовал идеи француза Оливье (1726) и немца Баера (1762). Начиная с XVIII столетия Атлантиду искали на каждом подходящем острове от Кипра до Цейлона, а также на части целых континентов от мыса Нордкап до Южной Африки. Это была своего рода уступка критикам, «охота на диких гусей», так что переводчик Платона Доноулетт пришёл к неутешительному выводу, что Атлантида была не чем иным, как «туманным островом, который можно увидеть всюду, где только заблагорассудится»…

Фантастическая глава в атлантологии была насильственно завершена, когда в 1882 году американец Игнатиус Донелли^{24} опубликовал чрезвычайно интересную книгу «Атлантида: мир до потопа». Она стала компасом, указавшим последующим исследователям на необходимость вернуться к некоторым важным фрагментам платоновского мифа об Атлантиде.

Улоф Рудбек-старший (1630–1702) – шведский учёный-анатом, ботаник и атлантолог, утверждавший, что Атлантида находилась в Швеции

Книга Донелли содержала ряд тонко подмеченных и хорошо обоснованных тезисов, касающихся явных соответствий в языках, культурах и обычаях, сходстве растительного и животного мира на восточном и западном побережьях Атлантики, а также на различные, вполне очевидные геологические корреляции^{25}. Успех книги Донелли был ошеломляющим, она вызвала отклики по всему миру. Однако, подобно эху, она вскоре отразила сама себя. Весьма эффективно остановив процесс появлениях новых, полных измышлений трудов, не основанных ни на чём, кроме, надо полагать, личных предпочтений их авторов, она не породила новых исследований, развивающих намеченные в ней направления.

Игнатиус Лойола Донелли (1831–1901) – американский политик, оккультист, писатель-атлантолог, а также автор нескольких романов, политических эссе и литературоведческих работ

Обложка первого издания книги Донелли «Атлантида: мир до потопа»

Долгое время Донелли оставался единственным в своём роде, подобно великому философу, породившему явление в целом. Ещё не пришло время для окончательного признания гипотезы об острове, точнее, об острове-континенте, погибшем в Атлантике, поскольку физические предубеждения против катаклизма такого рода не могли быть подкреплены теориями, господствовавшими в ту эпоху. Преобладали викторианские взгляды; викторианизм был хроническим заболеванием эпохи, причём не только Англии, ничего не знавшей ни о революциях, ни о катастрофах, когда люди и в самом деле приходили в благочестивый ужас от подобных концепций. И только когда его время, время сонной старой эры, вышло, и взошла заря революционного столетия, открылась дорога для дальнейшего развития атлантологии.

3. Спенс

Труды атлантологов, появившиеся в начале XX столетия, принадлежали к новому типу, но Атлантида, которую искали их авторы, была отнюдь не той, не Платоновой, на которую указывал Донелли. В некотором смысле они следовали Лопесу де Гомаре, Рудбеку и Эврению, однако с одной существенной разницей. Эти работы опирались не на националистические, политические или религиозные факторы, но на весьма тщательно обоснованные, упорно исследованные, кажущиеся убедительными и реально доказательные факты.

Вообще говоря, новый подход к проблеме был, скажем так, непрямым. Эти атлантологи, конечно, не столько беспокоились о ниспровержении теории о «погибшем острове», сколько по большей части стремились не скомпрометировать себя, но обо всём прочем они не задумывались. Все их теории основывались на тех разнообразных сходствах, которые имеются между отдалёнными и неродственными культурами, оказавшимися в культурной изоляции. Они полагали Атлантиду затерявшейся во времени, а не в пространстве, скорее забытой, нежели затонувшей. Опять зашла речь об Америке (главным образом о южной части Северной, а равно о Вест-Индии) и на первых порах о Нигерии (Фробениус^{26}), различных областях Северной Африки (Борхардт, Херрманн, де Пророк) и Испании (Тартесс как устье Гвадалквивира – в нём видели библейский Тартиш (Шультен); Андалузия (Уишоу).

Как бы то ни было, эти имеющие различную ценность труды, по преимуществу созданные немецкими учёными, могли быть проверены и показали – возможно, неумышленно, но убедительно – один факт: уверенность, что различные варианты местоположения Атлантиды могут тяготеть только к отдалённым от центра Атлантики поселениям, которые или не найдены как таковые, или память о которых утрачена. Это были колонии, которые повторяли, с некоторыми местными вариациями, культуру удалённой прародины в целом. И этот культурный центр действительно находился где-то в центре Атлантики. Но, пока истинное положение источника культуры Атлантического региона не установлено с уверенностью, сама Атлантида продолжает оставаться «исчезнувшей».

Лео Фробениус. Фото из Бундесархива

Между трудами крупнейших упомянутых авторов, которые занимались проблемой Атлантиды, затерялись тысячи менее известных – большей частью даже и совсем неизвестных – общим числом более 2400 публикаций меньшего объёма, от журнальных эссе до памфлетов и книг. Если из этого числа исключить все совершенно надуманные, сугубо фантастические и особенно перепевающие друг друга публикации, то останется менее одного процента от первоначального количества. Авторами этих заметок, статей и томов были, естественно, люди разных национальностей, по большей части – французы, немцы и англичане. Обобщённо говоря, французы – а заодно и другие романоязычные авторы, итальянцы и испанцы – давали волю по-дилетантски неглубоким любителям; немцы обычно стремились поразить обширной, хотя зачастую неуместной эрудицией; англичане – а вслед за ними американцы – опирались (за несколькими исключениями) почти исключительно на одни практические разыскания, искреннюю веру и слухи, хотя нередко без должных на то оснований.

Со времён выхода книги Донелли до того момента, когда был сделан ещё один шаг вперёд в верном направлении, прошло почти полстолетия. Признав, что вся проделанная к этому моменту работа содержит только открытия в тупиковых областях, британец Льюис Спенс^{27} подтвердил главную основу платоновского мифа об Атлантиде – утверждение, что Атлантида была большим островом или маленьким континентом, затерянным в Западном море. Тогда это вызвало мало критических замечаний. Но даже если бы и возобладало представление о том, что миф этот не имеет под собою никаких оснований, значительное сходство культур по обе стороны Атлантического океана подтолкнуло бы учёных к утверждению о существовании некоего общего их истока в середине Атлантики.

С моей стороны было бы самонадеянностью увеличивать объём этой главы за счёт даже краткого изложения прекрасно написанных и фундаментально доказательных книг «Проблема Атлантиды», «История Атлантиды» и «Атлантида в Америке». Они есть, да и навсегда останутся необходимыми для каждого, кто интересуется Атлантидой, и вместе с сочинением Донелли это – книги, которые необходимо приобрести и хранить. Несколько ошибок Льюиса Спенса полностью обусловлены отсутствием подходящей геофизической теории, которая могла бы стать основой для его рассуждений. Только при наличии таковой возможно убедительно объяснить действительно слабые места этой величайшей загадки – предания об Атлантиде, её гибели и гибели других культурных центров, где бы на земном шаре они ни находились. Без теории такого рода возможные безрассудные и опасные объяснения, которые наши выдающиеся атлантологи, к моему глубочайшему личному сожалению, тщились разработать в своих позднейших трудах, остаются словами. В некотором смысле я и стремлюсь изложить в настоящем труде недостающую геофизическую основу, поскольку мне никогда не удастся превзойти плоды многотрудных стараний ведущих мифологов наших дней, а все их открытия уже хорошо известны.

Джеймс Льюис Томас Чалмберс Спенс, писатель и атлантолог

Феномен периодического возвращения к первоначальной идее не имеет своею причиною некое очарование или особую убедительность, которыми может обладать сообщение Платона. Он просто поведал правду, и эта правда, пусть даже на время пренебрежительно отвергаемая, опровергаемая или замалчиваемая, не может быть уничтожена дотоле, доколе хотя бы одно слово о ней останется в мире. Впоследствии атлантологи совершали долгие экскурсы в пространства мысленных образов Донелли, вновь призывая обратить внимание на выявленные им факты. И открытия искателей Атлантиды, писавших после Донелли, указывали на центр, который Спенс столь убедительно поместил именно туда, где изначально указал Платон.

Более того, мы можем выделить характерные черты культуры Атлантиды, невзирая на тот очевидный факт, что центр её утрачен. Выжившие носители этой культуры продолжили самостоятельное развитие в Европе, Африке и Америке. Спенс перевёл Атлантиду из области сугубо мифологической в пространство истории.

Карта Атлантиды из «Mundus Subterraneus» Атанасиуса Кирхера 1665 года также строго следует Платону. Кирхер (1602–1680), священник-иезуит, опубликовал карту, которую некоторые авторы считают репродукцией древней египетской карты Атлантиды. Якобы манускрипт был вывезен из Египта римлянами в 30 году до нашей эры после падения Клеопатры, последней царицы Египта до отбытия в Рим

Начиная примерно с 360 года до н. э., когда Платон рассказал о её существовании, миф об Атлантиде начал жить и ничто уже не в силах было его уничтожить. Он подобен фениксу: вновь и вновь одни защищают его, а другие ниспровергают. Явно отвергаемый миром, он всё же триумфально возвращается. Одновременно он подобен сфинксу: его пытались рассматривать под разными углами, но никто никогда ещё не смог полностью разгадать все его загадки. Все усилия всех искренних атлантологов позволили сделать образ Исчезнувшего Континента более зримым, однако, несмотря на все их усилия, любая работа на тему Атлантиды остаётся подобной труду пахаря, возделывающего целину. Но труд сей интересен и ценен, ибо только правильная теория об Атлантиде – а равно о других погибших центрах доисторической культуры – позволит нам хотя бы надеяться продлить наши знания об истории дальше в глубину времён.