Тень убитого врага

Глава 4

1

В таксомоторной компании, где работал Николай, был принят посменный график: по двенадцать часов, с восьми до восьми, с утра до вечера. Отколесив дневную смену, Николай заехал в контору, сдал выручку, отчитался по бензину… Пока доехал домой (машина у него была своя), уже подходило к девяти.

Но настоящая работа еще не начиналась.

Таксист обитал в съемной «хрущевке-однушке» в тихом спальном районе. Жил одиноко, замкнуто, с соседями был вежлив, приветлив, но не более того. Дистанцию держал.

Поужинав, он с полчаса отдохнул, а в начале одиннадцатого решительно встал, включил ноутбук, подсоединил к нему фотоаппарат, из письменного стола достал несколько пухлых папок, а из них множество бумаг, исписанных, таблично расчерченных, и пачку фотографий. Все это было строго рассортировано, обозначено, подшито и так далее.

Николай заварил крепкого чаю, отхлебнул и углубился в бумаги.

Время летело быстро. Незаметно сгустились сумерки, превратились в ночь, а он ничего вокруг не замечал. Рассматривал снимки, рылся в Интернете, делал выписки, рисовал таблицы, сравнивал одно с другим. Застывал сосредоточенно, хмурился, покачивал головой, иногда что-то вычеркивал… Словом, ни дать ни взять ученый-исследователь. Особенно он задержался на двух фотографиях, транслированных с фотоаппарата на экран компьютера.

На одной были запечатлены трое мужчин на фоне машины – рядового белого «Шевроле», каких тысячи. Снимок плохой, поспешно сделанный, лиц совсем не разобрать, фигуры… ну, те еще как-то… но, в общем, все очень неудачно.

– Учись! – поморщившись, негромко произнес Николай.

На другой фотографии запечатлелось неказистое здание с вывеской «Автосервис». Он долго смотрел на оба снимка… потом взялся писать на разграфленном надвое по вертикали листе.

Время шло.

Николай трудился около двух часов, прежде чем вынудил себя остановиться. Не хотелось, работа спорилась… но завтра – то есть уже сегодня! – смена в восемь, а вставать в шесть.

Он выключил компьютер, собрал в том же неукоснительном порядке весь свой архив, спрятал в стол и стал готовиться ко сну.

Приняв душ, лег в кровать, заложил руки за голову и закрыл глаза, но сон никак не шел к нему, в голове роились всякие лишние мысли и воспоминания…

Женщина с мальчиком, которых он видел сегодня близ гастронома, возникли перед мысленным взором так четко, будто это было всего пять минут назад. Светлые волосы, тронутые легким ветерком, чуть прищуренные уставшие глаза…

Николай скрипнул зубами. Это лицо напомнило ему другое – моложе и без всякой усталости, без черточек скорби в уголках глаз и губ… Было, все было! Но где оно теперь?.. Нет его, и возврата не будет. И хватит об этом!

Елена ворочалась под покрывалом, все в ней кипело, бушевало, не давало покоя. Особенно обидным казалось то, что она влетела в кабинет к мужу с самыми добрыми намерениями, желая сказать, что хочет позабыть все плохое, начать жизнь с чистого листа… и в ответ такая адская реакция. «Как посмела! Кто разрешил без стука! Сколько раз я говорил!..» Да ни разу не говорил, урод. Как сумасшедший налетел… Кретин!

Елена злобно перевернулась на другой бок, скомкав простыню.

«Гад», – приглушенно прозвучало в тишине комнаты.

Память вновь услужливо нарисовала ту сцену, и Елена брезгливо поежилась. Но что-то задевало ее, нет, не искаженное злобой лицо мужа, а, скорее, дело в антураже кабинета… И даже не столько кабинета, сколько письменного стола. Что-то там было не так.

Не так, не так… Что же?

Чем-то это зацепило. Чем? Елена не могла понять, но и отцепиться уже не могла. Что там могло быть такого, на столе?..

Она перевернулась и уставилась в стену. Сон как рукой сняло. Теперь она не успокоится, пока не поймет, а для этого надо в первую очередь включить логику…

Но на этой мысли все и кончилось, через пару минут она уже крепко спала.

2

Артем долго не мог дозвониться до Виктора – на работе сказали, что его нет, и причину отсутствия, разумеется, объяснять не стали, а мобильный был недоступен. Наконец, черт знает с какого раза, сотовый майора вместо равнодушно-автоматических слов разразился длинным гудком.

– Да! – сразу же ответил Львов.

Михеев тоже сразу взял быка за рога: надо, мол, встретиться по вчерашнему делу. Есть информация.

– Так скоро? – с подозрением спросил Виктор.

– Ну а чего ж тянуть-то?! – ответил Артем слегка нахальным тоном.

И они условились насчет места встречи. На этот раз съехались на машинах: Артем на «Форде», Виктор на «Тойоте». Детектив пересел в машину майора.

– Ну, излагай, – сказал тот, вынимая пачку сигарет и предлагая Артему. Но он отказался – уже несколько месяцев как бросил курить.

Артем тщательно готовился к этому моменту. Надо быть очень убедительным. И он постарался.

Не стал наводить туману, рассказал о вчерашней встрече со Студенецким. При всем том, что суровая ментовская жизнь сделала из Виктора Львова скептика, рассказ Михеева неожиданно заинтересовал его, хотя фактов в нем не было, одна лишь психология. Главное, он вдруг вспомнил то дело восьмилетней давности, к которому, правда, отношения не имел, но в узких кругах слухи циркулировали активно.

– Постой-ка, как ты говоришь его? Тропинин?

– Ну да.

– Припоминаю.

– Да ты что?! – оживился Артем. – Можно подробнее?

– А ты сам не помнишь?

– Нет, не припоминаю.

– Говорили, вроде как подставили парня, только хрен докажешь… Так ты говоришь, этот тип, Студенецкий, сказал, что Тропинин решил, будто это он его подставил?

Артем кивнул и с некоторым удивлением посмотрел на Виктора:

– Ты думаешь?..

– Думаю, – усмехнулся тот. – Про Студенецкого слыхал кое-чего – как-никак фигура видная… Слышал разное, и все мельком. В сумме сказал бы так: отзывы неблагоприятные, но уважительные.

– Это как?

– Да вот так. Гад, говорят, но не мелкий, не из тех, кто, кроме денег, ничего не видит, за копейку мать родную продаст. Нет. Этот не такой. Другой масштаб личности. Денег у него немерено… но как бы они для него – ничто, как-то так.

– М-м?.. – Артем начал соображать. – Власть, значит?

– Черт его знает, – пожал плечами Виктор. – При таких бабках давно мог депутатом стать или там хрен знает кем… но нет пока.

– Я, наверное, не совсем то имел в виду, – покачал головой Артем. – Власть как упоение могуществом, а еще вернее – чувством игры и победы. Психология победителя в игре…

– А игра называется жизнь, – подхватил Виктор. – Да, я тебя понял. Очень может быть. Но давай ближе к делу.

– Давай, – согласился Артем.

Итак: судьба Андрея Тропинина неясна. Что с ним сталось? Если Студенецкий как-то мутно толкует о том, что не знает, значит, знает больше, чем говорит…

И Артем повторил набор своих аргументов, но с большим эмоциональным нажимом: человек через годы несет жажду мести, да не где-нибудь, а в тюрьме, где такого насмотрелся, что куда тебе! Тут у кого хочешь крышу снесет, причем у всех по-разному. Интеллигент, прошедший через тюрьму, – это может быть такой компот! Помесь ужа с ежом… Это вполне может обратиться в идею избавления мира от человечьей нечисти, а кого-то особо ненавистного он может начать травить изощренно…

Виктор с сомнением покачал головой, и Артем добавил:

– Во всяком случае, я бы поднял архивы на предмет этого Тропинина.

– Ладно. Попробуем. Прихваты у меня в УФСИНе есть, материалы раздобыть реально. И все-таки что-то тут не вяжется! – заметил Виктор. – Преследовать своего врага, при этом еще истреблять всякую сволочь да плюс к тому не забывать про бомжей?.. Что-то тут многовато для одной головы, прямо Шекспир какой-то. Гамлет, в смысле, я хотел сказать…

– Ну хорошо, – хмыкнул Артем. – А как тебе такой расклад…

И выдвинул новую версию: предположим, Тропинин действительно скончался в заключении. Но там он успел крепко сдружиться с кем-то, и этот кто-то, зная всю подноготную Андрея, решает отомстить за друга. Ну а кроме того, в башке у него и собственные тараканы, может, и психопатия развиться. И вот он приезжает сюда, тихо-мирно устраивается на работу, снимает квартиру…

– Стоп, стоп! – махнул рукой Виктор. – Ну, Артем, ты же профи! Чего понес? Остынь, не роман сочиняешь!

Артем вынужден был признать, что увлекся, но не упустил ввернуть:

– Но все-таки эта версия мне нравится.

– Ну и пусть нравится, на здоровье. – Виктор вдруг заторопился: – Ладно, с УФСИНом я свяжусь, по результатам отзвонюсь. Но ты на этом не зацикливайся! Версии версиями, но сейчас нужны данные!..

3

Это, положим, Артем знал и без майора.

Частный сыщик Михеев, конечно, не МВД с его могучим аппаратом, но кое в чем он мог дать фору громоздкому ведомству. Например – в работе с осведомителями. Опять же, у полиции сеть информаторов больше, это ясное дело, но как раз в силу малых масштабов Артем мог работать тоньше, ювелирнее. Да и психолог он на самом деле был хороший, а образ жизни с кем только его не сталкивал.

И самым необычным из всех, с кем Артема свела судьба, был человек удивительного таланта, которому этот талант был как гиря на поясе – черт его знает, может, и лучше бы, если бы этого таланта вообще не было.

Звали этого человека Александр Зарядьев.

Студенту театрального училища Зарядьеву все его педагоги прочили блестящую карьеру при условии, если он умерит неистовство души. Громадный дар и бешеный темперамент слились в нем в одно целое намертво, вырываясь на поверхность то неподражаемым Чацким в «Горе от ума»… то скандалом и дракой в полуподпольном заведении, где собиралась «золотая молодежь» Москвы. Сам же Саша отчаянно и весело сознавал, что иначе жить не может, и это вихревое, сумасшедшее пламя, бушующее в нем, творит на сцене чудеса, а не будь его – ну какой он, к черту, артист.

– Живу, краев не вижу, – смеясь, говорил он друзьям. – Не знаю, что это. Что?.. Жить, как вы?! Да я бы сдох!

И в чем-то молодой артист был прав. Только он наивно и легкомысленно думал, что эта гремучая смесь взметнет его в звездную высь, на актерский Олимп, где уже не страшны будут ему ни сума, ни тюрьма…

Но судьба сыграла с ним в другую игру.

Потом, годы спустя, Александр с горькой усмешкой вспоминал, что ему отчего-то страшно не хотелось ехать на ту вечеринку, на дачу в Барвихе… и главное, он сам не мог понять почему. Не лежала душа, и все тут! Но уломали дружки-приятели, наобещали, что на даче будет один сверхмодный в элитарных кругах андеграундный то ли бард, то ли рок-исполнитель… Зарядьеву, честно говоря, на этого подземного хрена было плевать с высокой башни – но не смог отказать друзьям.

И тем самым отказал себе.

Рок-звезда, конечно, не пришел, зато явились два «мажора» – папенькиных сынка, нестерпимо самоуверенных и наглых, с одним из которых у Саши сразу же случилась легкая словесная зацепка. Пижонистый юноша, видимо, не ожидал, что какой-то там актеришка осадит его столь язвительно и метко, возбудив женский смех – на тусовке оказалось и несколько хорошеньких девушек… Словом, критическая масса для конфликта созрела быстро.

Присутствие красоток Александра подхлестнуло. Хандру с него как сдуло, он ударился в фейерверк остроумия, начал пародировать всяких известных личностей – девчонки просто рыдали от смеха.

К этой минуте выпито было уже немало, а вот уже и воровато протянулся в воздухе привкус конопляного дымка… забить «косячок» на таких богемных посиделках было делом обычным. Словом, публика сделалась достаточно разгорячена и одурманена, чтобы быть беде. Беда и случилась.

Девчонок Саше удалось покорить. Особенно приглянулась ему одна кареглазая шатенка. Но не он один оказался в этой компании ценителем женских прелестей. Тот самый «мажор», что пострадал от его остроумия, считал, что эта девушка приглашена специально «под него». А тут этот фигляр, лицедей! Да кто он такой?!

Слово за слово – а Саша за этим в карман отродясь не лазил, – и пошла рубка.

Может, все бы обошлось не так и плохо, если бы эти козлы не накинулись вдвоем. Пьяные, они били торопливо, неумело, но зло, норовя искалечить. Ну, это взорвало Александра – что, гады, так?! – и его буйный нрав рванул наружу.

Хорошо еще, что Зарядьеву не попался под руку нож – страшно подумать, что могло тогда произойти. Подвернулся табурет – им рассвирепевший артист и пошел метелить противников, ничего уже не соображая от ярости. Потом он даже не мог вспомнить их. Помнил лишь перепуганные лица друзей и девушек и как кто-то из ребят растерянно и сердито кричал:

– Идиот, ты же их чуть не убил!..

Позже эти слова тоже поставили в строку.

Табуретный бой привел к тому, что у одного оказалась черепно-мозговая, у другого – сложный перелом челюсти… Вызвали «Скорую», медики, видя обстановку, сочли необходимым сообщить в милицию. И закрутилась юридическая машина.

Вокруг Александра схлестнулись три силы. Одна видимая – закон, и две подпольные: «мажоровы» папаши, с одной стороны, и заступники из театрального училища, с другой, – да, нашлись и такие среди Сашиных преподавателей, несмотря на то что на сам ректорат тоже серьезно наехали за упущения в воспитательной работе, кое-кого грозили даже снять с должности – бог весть чем это кончилось.

Ну а для Зарядьева это невидимое миру противоборство разных сил закончилось приговором: четыре года.

В колонии он числился в активистах, выступал, ясное дело, в самодеятельности, и дело уверенно шло к УДО. Но опять же подвел неукротимый нрав: ввязался в драку, в которую мог бы и не ввязываться… Но что случилось, то случилось. К активу со стороны большинства осужденных отношение было, мягко говоря, неважное, в свалке кто-то из блатной мелочи сунул заточкой в спину, пробил легкое. На ЧП, понятно, стаей слетелось разнообразное начальство, с удовольствием устраивало разборки: делало важный вид, указывало на недостатки в оперативной работе, мудро поучало… ну, у начальства работа такая.

Зарядьев не был зачинщиком драки, поэтому цеплять его не стали, но об УДО не было уже и речи: руководство колонии перестраховалось, судорожно прикрывало свою задницу. Сам же Александр долго валялся в лазарете, лечили скверно, рана никак не заживала… ну а в довершение всего открылся туберкулезный процесс.

Тут тюремные эскулапы спохватились. Из колонии Александра этапировали в спецбольницу, где за него взялись всерьез и держали до тех пор, пока не залечили чахотку наглухо. Главврач, увидя в артисте человека, криминальному миру чуждого, отнесся к нему с сочувствием:

– Тебе ведь обратно в зону не очень хочется? Вот и лежи, лечись, а уж я придумаю, как время протянуть.

И придумал. Александр освободился прямо из этой лечебницы, даже на два месяца позже срока – специально к началу лета. И, сказав горячее «спасибо» доброму доктору, сразу же рванул в Москву, наверстывать упущенное.

Но…

Но оказалось, что в одну реку невозможно войти дважды. Восстановиться на четвертый курс юридических оснований не было, как объяснили ему в ректорате, а впрочем, он почувствовал, что там не горят желанием связываться с обладателем судимости и едва залеченного туберкулеза… Из двух своих курсовых педагогов он встретил одного – второго, старика, выжили на пенсию.

– Ну что тебе сказать? – невесело пояснил преподаватель. – Снова поступать на первый курс, на общих основаниях? Ну во-первых, тебя постараются завалить, извини уж, сам себе такое реноме создал. А во-вторых, если и поступишь, то какого… прости, Вельзевула, ты будешь делать эти четыре года? Для тебя же это детский сад!

– Это верно, – ухмыльнулся Зарядьев.

– Эх, Саня, Саня! Дар твой – враг твой… Ладно! Слезами горю не поможешь, а вот советом – да. А совет мой тебе таков…

Оказалось, у него есть друг – главный режиссер ТЮЗа в крупном городе-миллионнике. Пообещал связаться с этим главрежем, рассказать все без утайки.

– …По моей рекомендации он тебя возьмет и с твоей биографией, и без диплома. Комнату даст в общаге, может быть, даже эту… как ее бишь, холеру…

– «Малосемейку».

– Ну да. Но уж ты его не подведи! А так – какой-никакой, но тыл у тебя будет, а уж как тебе дальше расти, пробиваться… это, друг мой, тебе думать, решать и действовать. Все в твоих руках. Непросто будет, но что в нашей жизни просто? Так что, если ты согласен – я звоню. Хоть сегодня.

– Я подумаю, – ответил Александр.

На самом деле он, по сути, уже решился.

Здраво рассуждая, ничего лучшего ему не светило… разве что вдруг случится чудо. И говоря: «подумаю», он оставлял этому чуду крохотный шанс, в который сам не верил.

А главное – его кураж, счастье и проклятие его жизни, куда-то делся, точно вытек в дыру, пробитую заточкой. Не было прежних огня, азарта, задора – говоря иначе, не стало того волшебства, что делает артиста из работника творцом. Ну а профессионализм у него оставался.

И он поехал в далекий, прежде незнакомый город. Квалификация его для местной сцены оказалась более чем, в ТЮЗ взяли без разговоров, «малосемейку» дали. И потекли будни провинциального актерства…

В один из этих дней на пути Зарядьева и возник частный сыщик Артем Михеев.

Глава 5

1

Когда Артем случайно встретил Зарядьева, Александр был уже человеком средних лет, со слишком ранней сединой… и, если бы не это, казался бы очень моложавым. Михеев, психолог по натуре, заинтересовался им – уж очень тот пластично двигался, эффектно говорил, живо реагировал на окружающее – и все это совершенно естественно, без всякого наигрывания… Познакомились. Разговорились. Артист охотно рассказал о себе.

Что больше всего поразило Артема – это то, что самый, казалось бы, типичный неудачник, застрявший в периферийном театре, исполнен детских надежд, что еще выпадет ему счастливый билет, сверкнет его звезда и заблистает он на столичных подмостках и на большом экране.

– Кураж мне нужен, кураж! – откровенничал он перед Артемом. – Я могу, я же чувствую! Тесно мне здесь. Иной раз думаешь: втиснуть бы в себя перед спектаклем граммов сто, не больше, так бы дал, что небо вспыхнуло бы!

– Так в чем проблема?

– Боюсь! Себя боюсь. Не удержусь, пойду вразнос. Знаю я себя. Уже сколько лет не пью.

– Совсем?

– Ни капли! А без этого настоящего куража нет, стопроцентного. Замкнутый круг! Но ничего, вырвусь! Огонь и воду прошел, так теперь впереди только медные трубы, верно?!

Артем дипломатично пожал плечами. Он слишком много видел судеб, в которых все завершалось только огнем да водой. Но не хотелось разочаровывать этого славного, талантливого, хотя и непутевого парня.

И тут в голову сыщику пришла поразительная мысль.

– Слушай, – сказал он, – а как у тебя с деньгами?

– Зарплата, что ли?

– Она самая.

– Да как! Дыра в кармане да вошь на аркане. Но ничего, халтурим помаленьку на утренниках, на корпоративах всяких.

– Ага… – протянул Артем, что-то обдумывая. – Ну, тогда у меня к тебе деловое предложение.

На «ты» они перешли сразу, легко и непринужденно.

Артем предложил Зарядьеву стать его агентом. За деньги, разумеется. Сказал, что это превосходное поле деятельности для артиста. Надо вживаться в среду, имитировать повадки, речь, мимику разных людей… Вот где для куража-то простор! А Артему – полезная информация.

– Старик, ты гений! – воскликнул, подпрыгнув от возбуждения, Александр. – Это же абсолютно гениально! Это же… да слов нет!

Но у прагматика Михеева слова были, и восторги пылкой натуры он ввел в конструктивное русло. Хотя по ходу дела сам увлекся, и вдвоем они принялись по-мальчишески азартно разрабатывать роли.

Зарядьев в запале предложил было роль бомжа, но разумные соображения пересилили такой соблазн. Чтобы натурально выглядеть бомжом… – для этого надо самому им стать. Нереально.

И тут Артема вновь осенило.

– Слушай, – спросил он, – а ты машину водишь?

И услышал в ответ, что водит превосходно: глазомер, реакция – лучше не бывает. Правда, чрезмерный задор и здесь дает о себе знать. Иной раз в горячке так и подмывает устроить гонки на дороге…

– Ну, гонки мы устраивать не будем, – улыбнулся Артем и предложил Александру стать таксистом. По-настоящему. Залегендироваться, так сказать. – С машиной решим вопрос, у меня в конторе есть одна. Ну, образ, грим, манеры – это по твоей части. И устраивайся в извоз, будешь баранку крутить в свободное время, сшибать копейку. И я тебе буду платить за сведения.

На том и порешили.

Зарядьев легко вжился в среду, сдружился с коллегами-шоферами, которые по театрам сроду не ходили, поэтому знать не знали, кто таков на самом деле их товарищ. Ну а с пассажирами уж Александр давал волю таланту – становился то веселым балаболом, то солидным, неспешно-рассудительным мужиком, то брюзгой, обиженным на весь белый свет… Короче, к каждому умел найти индивидуальный подход и вытрясти какую-никакую информацию.

А вот такая информация – «сарафанное радио» – и от пассажиров, и особенно от таксистов, в силу своей работы о многом осведомленных, и нужна была Михееву. Когда люди говорят свободно, открыто, в том числе, конечно, и всякую чушь, дело профессионала – отлавливать в пустой породе золотые крупинки, а Михеев в своем деле был профи.

Конечно, были у него и другие агенты, вообще грамотно построенная агентурная сеть – главное в сыскном деле, будь оно государственное или приватное, разница лишь в масштабах… Так вот, были и другие агенты, но номером один был Зарядьев.

И к кому же, как не к Александру, теперь должен обратиться Артем?..