Наследие. Том четвёртый. 2019—2020

Сударыня, себе оставим тайны

Я перестал считать года и даты

И образ Ваш, сударыня, забыл.

Знакомы были вроде мы когда-то

И, может быть, я даже Вас любил.

Быть может, с Вами мы гуляли в парке

И весело болтали ни о чём,

И поцелуй наш первый самый жаркий

К тому, что есть сегодня, не причём.

А, может быть, мы не были знакомы

И Вас я вижу нынче в первый раз,

И потому по-стариковски скромно

Пройду, не беспокоя взглядом Вас.

Но почему тогда Вы оглянулись?

Быть может, что-то вспомнилось Вам вдруг,

И Вы на миг, как я, туда вернулись,

Туда, где наше было всё вокруг.

И этот парк совсем не постаревший,

И мы не поседевшие от лет,

Такие молодые и безгрешные,

Но нас таких давным-давно там нет.

Так, может, встреча эта не случайна —

Она – любви несбывшейся укор?

И всё ж, сударыня, себе оставим тайны,

Те, что в душе храним мы до сих пор…

Тихоня

Я тихо жил. Был скромником несносным.

И мало говорил – больше молчал

Не задавал ненужные вопросы

И никому на них не отвечал.

А иногда скучал. И так бывало.

И как-то незаметно вдруг подрос

И тут меня как будто бы прорвало

Я знал ответ на каждый свой вопрос.

И с теми, кто считал меня тихоней

И с теми, кто высмеивал меня,

Я к дружбе тоже вовсе был не склонен,

В себе от всех мечту свою храня.

Но вряд ли я мечтал вдруг стать великим

Да я и сам того не заслужил-

Я просто в этом мире многоликом

В согласии с собой спокойно жил.

Жил сам и не мешал другим в их жизни

Любить, творить, чудить хоть иногда,

Служить, если придётся вдруг, Отчизне,

Не предавать Отчизну никогда.

Но понял вдруг, что мне без посторонних,

Без тех, кого друзьями мог назвать,

До дней моих последних быть тихоней,

Другим же мне, похоже, не бывать.

А день придёт и тихо похоронят

Меня они, оставив в тишине,

И крест поставят с надписью: Тихоня…

Но, может, это всё не обо мне?

Кощей

Надоело жить Кощею

Одному. Решил: женюсь!

Разогнал всю нечисть в шею

И пошёл пешком. На Русь.

– Говорят, что там красавиц

Пруд пруди. Поди найду.

Вот женюсь и буду править

Всем на радость и беду.

Шёл он, шёл по полю чисту —

Видит, девка. Впрямь, краса

И ни дать, ни взять – артистка,

А коса-то, а коса —

Ни чета старухе-смерти,

Жаль вот только – не помрёт.

Так что верьте, хоть не верьте,

А молва и впрямь не врёт.

Подошёл Кощей к девице

Та как раз ему под стать

Вся румяна, круглолица

Надо ль дальше выбирать?

Предложу – ка я ей руку:

– Будь царицею моей…

А девица: ну и скука!

(Царских видимо кровей).

И ни да, ни нет – ни слова.

А Кощей своё опять:

– Будешь жить на всём готовом,

Будешь много есть и спать!

– Я ж не спящая красотка —

Прозвучало вдруг в ответ —

За такого? Не охота!

Тебе сколько, кстати, лет?

– Разменял вторую тыщу

И всего-то лишь вчера.

– А ещё чего-то ищет —

Помирать давно пора!

– Как же так, ведь я Бессмертный!

– Ты? Лишь кожа на костях.

Впрочем, ты уже не первый…

Был у батюшки в гостях

Кавалер куда пригожей,

Но умом не вышел вновь…

Да и ты с такою рожей,

Что ты знаешь про любовь?

– Что я знаю… Что я знаю?

Впрочем, ведь права она,

Просто пава расписная,

Ну, а станет вдруг жена?

Старику не даст покоя

На остаток долгих лет —

Точно уж, помру с такою!

– Значит, любишь?

– Ну уж нет!

– Может, где-то есть другие,

Мне уж тут не до красы,

Любят вещи дорогие,

Носят бороду, усы

И поют – как птица Феникс!

Только где таких найти?

– Есть такой – товарищ Ленин,

Вам как раз с ним по пути.

– Ничего не пожалею,

Ты вот только подскажи…

– Он в московском мавзолее

В одиночестве лежит…

– Что же раньше ты молчала?

Ну, а деньги принесу!..

И душа его помчалась

Искать новую красу…

Долго, коротко ли – ночью

Наконец в Москву пришёл.

Так как дело было срочным,

Мавзолей тот вмиг нашёл.

Всё как в девкином рассказе —

Часовые на посту,

Чтоб красавицу не сглазили,

Не пускают за версту…

И стоят как истуканы

Даже глазом не моргнут.

– Неживые что ли? Странно?

Посидели б пять минут.

Отдохнули, подремали,

Ну, а я тихонько в дверь.

И вот тут его поймали…

– Это что ещё за зверь?

Или медики забыли

На экскурсии скелет?

И когда ж они здесь были?

– Так прошло с десяток лет…

В общем, в шкаф его решили

Вмиг упрятать от греха,

Ну и глупость совершили —

Шкаф Кощею – чепуха,

Но зато стоит за дверью,

Да и выйти – не вопрос

К разрушителю империи

Прямо на ночной допрос.

– Да мы, батенька, знакомы!

Вы – Дзержинский из ЧК,

Я – Ильич и вместо дома

Проживаю здесь пока.

Что же вы так исхудали,

И совсем сошли с лица?

Вас послал товарищ Сталин?

Задушил бы подлеца!

А Кощей стоит и мнётся,

Как, не знает, отвечать.

– Ну и как вам здесь живётся?

(Надо б было промолчать).

А усатый – бородатый

Стал вдруг сразу сам не свой:

Вы, Дзержинский, виноваты

В том, что я ещё живой!

В том, что буду жить я вечно —

Ни могилы, ни креста.

Ах, как это человечно,

Только вам же и до ста

Не дожить, уж вы простите,

Этот дом лишь для двоих.

– И о ком вы говорите?

– О пока ещё живых.

Только вам какое дело,

Похоронят вас – в стене!

– Мне бы очень не хотелось,

Только речь не обо мне.

Вы, товарищ, извините,

Но меня Кощей зовут.

И попал я к вам в столицу,

Потому что люди врут.

Мне соврали, вам соврали

В ранг бессмертных возвели.

Вы вот разве не устали

Быть в отрыве от земли?

Ну, а я устал, ей Богу,

Хоть и сам почти что Бог,

А отправился в дорогу,

Потому что жить не мог

Так как жил когда-то в сказках

Без красавицы жены…

– Значит, я кричал напрасно?

Нет Дзержинского вины!

Хоть и знаю, что устали

От его ЧК в стране.

Это всё товарищ Сталин —

Мавзолей ему – не мне…

Так что, батенька, прощайте,

Жизнь, увы, не повторить.

На прощанье обещайте

Никому не говорить

Что я жив ещё покуда —

Будет бунт – не дай-то Бог!

Быть бессмертным, знаю, трудно,

Я помог бы, если б смог…

Тут Кощея осенило:

Он же вождь и знает всех!

– Мне помочь? Что ж, очень мило,

Есть надежда на успех.

И спросил, забыв про скромность,

И в ответ услышал вдруг:

С удовольствием огромным

Помогу вам, милый друг,

Расскажу куда вам надо

И как вам туда попасть,

Только будете ли рады,

Там ведь можно и пропасть…

И уж за полночь далёко

Затянулся разговор,

Свет погас в кремлёвских окнах,

И закрыты на запор

Все кремлёвские ворота…

Пролетел двадцатый век-

Расставаться не охота…

– Ты, хороший человек,

И с тобой мы так похожи,

Как два брата близнеца-

Даже коммунизм безбожный

Просто сказка. Без конца…

Посидели на дорожку

И легли на верный курс —

Наш Ильич – поспать немножко,

А Кощей – к Кончите Вурст…

Горыныч

В горах среди лесов дремучих

Жил Змей-Горыныч…

– Как в кино?

– И был из всех он самым лучшим.

– Что жили там давным-давно?

– Ты, может, будешь слушать сказку

И деда не перебивать?

Так вот, любил он с детства ласку,

Поспать любил, чего скрывать.

И никакой другой заботы:

Ни прежних битв и ни погонь

Да и ещё придумал кто-то —

Не разводить в лесу огонь.

Горыныч с детства был послушным,

Но без огня не мог ни дня

И, в общем, жил довольно скучно…

– Не так, как нынче, ребятня!

– Ну, да. По телику лишь шоу

С их, надоевшей всем, попсой…

– Размяться было хорошо бы,

Слетать к друзьям бы в мезозой,

Хоть в жизни раз развеять скуку —

Вздохнул Горыныч сам не свой —

Послать подальше всю науку,

Ведь я же сказочный герой!

Решил и сделал. Ночью тёмной

Из леса в небо стартовал

Вниз посмотрел: всё так знакомо,

Хоть он и в небе не бывал.

Зато смотрел программу «Время»

И кое-что ещё потом,

Чтоб быть, как говорится, в теме,

А не казаться простаком…

Летел, летел – конца не видно

Ни небесам и ни стране.

– И только всё-таки обидно —

Никто не помнит обо мне.

Внизу давно забыли сказки

Такое время – не досуг.

Летай везде и без опаски…

И тут узрел Горыныч вдруг,

Как в небо кто-то или что-то

С земли поднялось и к нему.

– Ну, вот и здесь нашлась работа —

Подумал он – Но не пойму,

Что за фиговина такая,

Летать бы вроде не должна?

Меня, трёхглавого, пугают?

Ах, если так, тогда – война!

А чудо-юдо, словно муха,

Вокруг летает – только треск…

– Вот до чего дошла наука —

Один упадок и регресс!

А муха мирно полетала

И даже не полезла в бой…

– Похоже, и сама устала —

Вздохнул Горыныч – Бог с тобой…

И полетел опять куда-то —

Туда, куда не снилось вам.

И всё ворчал:

– Вот спят, ребята —

Двум непутёвым головам —

А я один за всех работай,

Маши крылами день и ночь,

Им только б спать – одна забота,

Хотя и я поспать не прочь.

Подумал – сделал. Приземлился

В каком-то чахленьком бору.

– И надо ж – даже не разбился!

И рано-рано поутру

Проснулся и росой умылся,

И братьев спящих разбудил.

Брат младший тут же удивился,

Наверно, просто всё забыл,

Как в небесах летел неделю.

Брат старший тоже как слепой-

А это что на самом деле?

– Наверно, это мезозой!

Горыныч с гордостью ответил.

– Ну, что ж друзей найти пора!

Но сам, к несчастью, не заметил,

Что этот мезозой – дыра

В каком-то непонятном месте —

Ни динозавров, ни людей

И ни по телику известий,

Хотя бы кратких новостей.

Лишь глушь вокруг. Одни болота.

А в них вонючая вода…

– Я перепутал, видно, что-то

И получилось как всегда.

Увы, не видеть мезозоя,

А, впрочем, мне и поделом —

Там лучше, где нас нет, не скрою,

А где мы есть – всегда облом.

Чем в сказке, места лучше нету,

А здесь не сказка – просто ад,

Так всю загадили планету,

Что впрямь захочется назад

Туда, где тёмные дубравы,

Где сплошь зелёные поля,

И аромат, но не отравы…

Там Русь. Там русская земля!

…Но в жизни всё не так как в сказке,

И сделать сказку былью – ложь.

Всего лишь царская отмазка

Для подневольных пьяных рож.

А наш Горыныч не вернулся

В свои любимые края —

Всего лишь раз он обманулся

И с горя помер. Говорят…

Но есть и версия другая:

Он до Руси не долетел.

Был просто сбит. Я не пугаю,

А что бы он ещё хотел?

Жил бы у нас и был в фаворе,

Была бы слава и почёт,

А раз летит, так, кто же спорит,

У нас к таким особый счёт…

Водяной

В одной стране, в одном болоте

Жил, словно в сказке, Водяной,

Да и народ там был не против,

И мир там был совсем иной.

Жил сто и двести лет, а может,

И дольше бы, но на беду

Явились, на чертей похожие,

И стала жизнь, ну, как в аду.

Визжали пилы в ближнем лесе,

Гремело что-то день и ночь…

Жаль, что не знал он о прогрессе,

А то бы сразу съехал прочь.

Болот пока ещё хватает.

Не захотел иль не успел —

Никто теперь уж не узнает…

Устав от сотен децибел,

Решил он всё же разобраться,

Кто там шумит и почему?

А зря. В болоте бы остаться,

Ведь те, другие, не поймут,

А могут даже с перепугу

Принять за Йети и тогда…

Прощай, любимая супруга,

Прощай, болото навсегда!

Но так как главным был в болоте,

То всё за всех всегда решал.

А коли так, то и выходит,

Других то нет. Кто сам сбежал,

А кто потоп в в своей трясине —

Не надо было взятки брать…

Выходит, самому отныне

И дело делать и карать.

Но слово – словом. Дело – делом.

На землю чуждую отбыл.

Взглянул на звёзды обалдело —

За столько лет всё позабыл!

А всё вокруг не так как в сказке,

Болото тиной заросло…

И отряхнув себя от ряски,

Пошёл искать земное зло.

Там, где когда-то лес был – свалка,

Вокруг пеньки, пеньки, пеньки.

– Такого леса им не жалко,

Ну, что за люди! Дураки!

Пообломал бы я им руки,

В болоте тут же утопил.

Понятно всё и без науки —

И даже здесь сплошной «распил»…

И от такого беспредела

Слезу по случаю пустил.

– Куда, мать вашу, власть смотрела!

А, может, кто ей заплатил?

Не только у меня в болоте,

Есть казнокрады и рвачи!

Коль так, вы у меня дождётесь,

На вас найдутся плачи.

Произнеся сию тираду,

Пошёл с лесоповала прочь,

Куда? Туда – куда и надо,

К тому, кто мог ему помочь.

Но кто ж в лесу ему поможет,

Да и не лес вокруг – тайга…

Ах, да, конечно – Леший, может?

Уважит, может, старика?

А Леший тут как тут. Явился.

– Ты что-то грустный, Водяной?

Иль кто-то важный утопился?

А Водяной: пойдём со мной,

И сам ты всё тогда увидишь,

Потом решай – поможешь, нет…

– Ну, скажешь же ты, как обидишь!

Как не помочь, ты ж мой сосед.

Пошли. Пришли. Не верит Леший

Своим глазам: А лес то где?

– Был лес, да сплыл. Не сам, конечно…

– И впрямь, похоже, мы в беде.

Порубят здесь, и там порубят,

Им на природу наплевать.

И нас с тобой потом погубят…

– Ну, нет! Такому не бывать!

– Ты, Водяной, похоже, спятил,

Кто мы для них? Два старика

И сил у нас уже не хватит.

– Не хватит, точно. Но пока.

Ещё Кощей есть и старуха,

Ну, та – со ступою и Змей.

Так, что – устроим заваруху?

Посмотрим, кто из нас сильней?

Подумал Леший. Согласился.

Ну, а деваться то куда,

Он бы без леса точно спился,

А так при деле был всегда.

И в ту же ночь совет собрали,

Чтоб до рассвета всё решить,

– И надо же, под носом крали,

Таким, считаю я, не жить —

Кощей своё промолвил слово.

Совет продолжила Яга

– А у меня и печь готова,

Как раз для нашего врага!

И лишь Горыныч молча слушал.

Потом промолвил: чепуха!

– Я ни за чтоб не стал их кушать,

Живот избавив от греха.

А просто сдал бы их Омону

И всех навеки засудил —

Вот это было б по закону.

– И ты бы в суд их сам водил?

Спросил, уставший от дебатов,

Здесь самый главный – Водяной —

А ты в суде был хоть когда-то?

– Такого не было со мной…

– Тогда молчи и старших слушай,

А старший я здесь, а не ты!

Ты почитай газеты лучше,

Тогда поймёшь, что за суды

В стране, где мы живём сегодня.

Засудят нас всех – за донос,

А их отмажут. Того вроде…

За деньги – сделать не вопрос!

– И как же быть —

Встрял снова Леший —

И так нельзя и так ни как?

Тогда давайте-ка депешу

Напишем…

– Ты совсем дурак?

Кому писать? Лишь только Богу?

От нас, от нечисти, лесной!

– А что? Быть может и помогут?

– На почте нынче выходной,

А времени в обрез, однако —

Вернул в реальность всех Кощей —

Проголосуем? Я – за драку,

А вы кормите своих вшей.

И разошлись на том. Лишь Леший

Остался вместе с Водяным…

– Просить кого-то безуспешно,

Видать, придётся нам самим,

Как это б не было печально…

– Ну, что же делать, милый друг,

Я хоть и царственный начальник,

Но я к тому же и супруг.

Так, что пора и мне в болото.

– А уеду в новый лес,

Но если, честно, не охота.

Здесь у меня свой интерес —

Я эту банду лесорубов

Возьму, да и перекуплю.

И пусть себе тихонько рубят —

Я ж тоже денежки люблю…

А наш герой? С тоски напился —

Не знал, видать, с кем жил, дружил.

Потом пошёл и утопился

В том омуте, где сам и жил…

Не пора ль заняться делом?

После смерти Водяного

Не нашлось уже такого,

Кто бы мог взять в оборот

Его царство из болот.

Ну и зря, как оказалось,

Сделать надо было малость

И об этом мой рассказ.

И герои есть у нас

Те же самые, что были,

Или, может, вы забыли?

Ну, конечно же, ага,

Наша милая Яга.

И, конечно же, Кощей.

Заграничных скушав щей,

Он вернулся из похода —

Вот уж счастье для народа!

Будет править вновь страной,

И, конечно же, женой.

Про жену рассказ особый —

Не такая уж особа.

Ну, а слушать коль охота —

То вернёмся на болото.

А пока текли года —

Проржавела в нём вода

Без пригляда зорких глаз —

Больше нет болот у нас.

Заросли травой и лесом.

– И чего в нём интересного,

Если высохло оно?

– В том и дело. Только но

Есть одно и интерес.

И я вовсе не про лес.

Как-то раз Яга-старуха

На болоте побывав,

Приложилась к нему ухом,

Может быть, народ не прав?

Может, жив мой водяной?

Видно, скучно ей одной!

– И услышала? Чего?

Безусловно, не его.

Только что-то в том болоте

Было точно или вроде.

Как узнать? Взяла лопату,

Хоть стара и хоть горбата,

Но копалась года три

От зари и до зари.

И дождалась всё же брата.

Ну а он – взял экскаватор

У разбойников лесных

И копался до весны.

Ну, а братом был – Кощей,

Хоть и сам был из мощей,

Но упорным оказался —

Так старался, так старался,

Докопал почти до дна,

И без сна и без вина.

И решил передохнуть:

Потянуло отдохнуть

Так, как не было ни разу.

А проснулся – пахнет газом…

– Это что за чудеса —

Подожгли опять леса?

Или старая карга

Испекла себе врага?

Нет, на это не похоже…

Быть не может! Быть не может!

И помчал к сестре-старухе.

Ну, а та опять не в духе.

– Докопался до чего?

К бесу всё, зарой его!

– И кого же? Что? Болото?

Ты заплатишь за работу?

За аренду и бензин?

– У меня что магазин,

Чтобы прибыль приносил…

Экскаватор ты просил,

И плати. С чего – не знаю.

И зачем с тобой я маюсь!

– Хорошо – сказал Кощей,

Быстро пыль стряхнул с мощей,

Промолчав про газ болотный.

– Вот ещё одна забота —

Как заводик тут же справить,

Чтобы этот газ отправить,

Тем, кто нынче при деньгах?

Да и старая карга

Тут же скажет, что я вор!

…Ночью думу думал двор,

Ну, конечно же, двор – царский,

Хоть и жил он не по-барски,

На харчи всегда имел —

Только думать не умел.

– Ну, и где рассказ про газ,

Ну, про тот, что есть у нас?

– А не стань родня – враги,

Был бы газ и у Яги.

А теперь Кощей там правит

Вот уже фундамент ставит,

Скоро стены подведёт

И пойдёт газ и пойдёт…

Вместо старых лесовозов

Будут ездить газовозы,

А назад возить – валюту.

– Ну, конечно, это круто!

Сразу вдруг из грязи в князи

И не в князи, а в Цари!

Двор кощеевый в экстазе

От зари и до зари…

Всё бы было хорошо,

Только вот прошёл слушок —

Чтоб стать нэпманом успешным,

Надо знать закон конечно.

Чтоб всё было по закону,

Чтоб работать на корону —

На свою и на чужую,

А не только мзду большую

Кой-кому давать. Налоги

В установленные сроки

Государству заплатить.

А иначе не простить

Государство тоже может

И огромный штраф наложит.

А потом и по суду

Всё отнимет. Крах труду

И банкротство и т.д

А ещё НКВД…

В общем, бизнес не пошёл.

И Кощей от дел ушёл,

Передав весь газ Яге,

Сам уехал налегке,

Чтоб подальше от греха.

Бабка вслед ему: ха-ха,

Ну и дохахахаталась —

Лишь с избой своей осталась.

Только возраст не позволил

Засудить её в неволю….

Но на этом не конец:

Появился вдруг юнец,

Что из бывших пионеров,

Сразу став для всех примером:

Быстро все прибрал дела,

Чтоб Яга не померла,

Иногда платил зарплату,

Кое-что давал по блату.

Кроме газа нефть нашёл,

А потом и сам ушёл…

Оказалось сел на нары.

Всё опять пошло по старому.

Газ закончился в болоте,

Вновь никто не при работе,

Нефть по трубам вся ушла,

И Кощея не нашла

Ни старуха, ни менты.

Где он, может, знаешь ты?

– В сказке он – совсем другой

Со своею дорогой!

– А ещё кто с ними? Бес?

– Вместе пилят чей-то лес…

На Марсе шёл сегодня снег

У нас на Марсе шёл сегодня снег

Почти как настоящий, как земной

На берега давно безводных рек

Он тихо падал белой пеленой.

И, значит, к нам на Марс пришла зима,

Как это всё по-нашему земному,

Там где-то далеко в снегу дома,

А здесь, увы, немного по – иному.

Здесь только камни. Камни и песок

Хотя и облака почти земные

И ветер, совершив вдруг марш-бросок,

Не снег приносит – бури пылевые.

И солнце тоже наше, но с пятак,

Нам также светит с неба золотого

Всё, как и дома, но и всё не так —

Немножко б шарма нашего земного.

И воздуха земного – подышать

И птичьи трели в рощице послушать

В своё земное детство убежать

И там, в саду с куста малину кушать.

Но как сейчас всё это далеко

Да и тоска здесь выглядит иначе

Мечтать о Марсе просто и легко,

Но быть и жить совсем иное значит.

…И дописав письмо своё домой,

В постели тёплой снова я проснулся,

Почти такой же, как и там, зимой

И громко крикнул: Мама, я вернулся!

Помолчим

Помолчим в этот день, в этот час

Помолчим, хоть минуту всего,

Ту, что стала священной для нас,

Жаль, что с нами нет тех никого,

Тех, кто в эту минуту лежал,

Обнимаясь с родимой землёй,

Никуда не спешил, не бежал,

Приняв первым свой жертвенный бой.

Много их полегло в ту минуту,

А потом было много боёв,

Но уже в то июньское утро

За победу пролил кто-то кровь.

Пусть не знаем имён их и званий,

Потому при свечах помолчим

Этим утром, июньским и ранним,

Этим утром отныне святым…

Первое утро военное

Двадцать второго июня

Лето закончилось вдруг

Лето закончилось и наступило

Время и слёз и разлук.

Время войны наступило

Время бесчисленных бед

И далеко, далеко ещё было

До первых великих побед.

И было до смерти так близко,

Как не было нам никогда,

И хоть были мы атеисты-

Мы вспомнили Бога тогда.

Просили у Бога защиты

И тайно молитвы шептали

И не хоронили убитых —

Мы Богу их всех передали.

Чтоб души, прощённые Богом,

Смогли улететь в небеса,

Ведь нам, может, тоже немного

Осталось. Всего полчаса.

Опять налетят те, с крестами —

Антихриста злобная рать,

А Бог наш останется с нами,

А с Богом легко умирать.

…То первое утро военное —

Последнее утро для нас

Не наше потом поколение,

Надеемся, вспомнит не раз.

Надеемся, что так и будет

Победа придёт, как всегда.

И нас, павших здесь, не забудет

Никто из живых никогда…

Мама Русь

Печаль моя – моя Россия,

А на душе опять тоска

И лишь любовь, что мы носили

В себе, спасает нас пока.

Любовь к тебе – свеча надежды

И света луч в кромешной тьме.

Мы все исчезнем неизбежно

Кто на погосте, кто в тюрьме.

Лишь ты останешься навеки

Такой, какой всегда была,

Прикроешь ласково нам веки,

Чтобы печаль в нас умерла.

Чтоб грусть-тоска в душе исчезла

И обрела душа покой.

Печаль о прошлом бесполезна

И вечно жить нельзя с тоской.

Тоской о том, кого любили,

Кому мы в верности клялись.

И кто ты нам – мы не забыли

Хоть навсегда умчались ввысь.

И мы тебе пообещаем

Унять в себе печаль и грусть,

Надеясь, что и ты прощаешь

Нас непутёвых, мама Русь…