Читать книгу: «Контакты», страница 6

– Ты бы хотела встать с коляски и быть совершенно здоровой, как все? – настаивал Борис на этом вопросе.

– Хм, а кто же не хочет этого? Только не говори, что у тебя есть знакомый профессор, который лечит такое заболевание.

– Нет, такого я не скажу, потому что такого человека у меня нет.

– Слава Богу, хоть на один вопрос ты ответил отрицательно, – с нескрываемой грустью сказала Надя, и добавила также грустно: – А я вот хочу избавиться от коляски, но ты не можешь мне в этом помочь. Какая жалость…

Борис потянулся рукой к шкафу, открыл его и достал маленькую бархатную коробочку. Надя догадалась, что может находиться в этой коробочке – у неё затрепыхалось сердце в груди и дыхание перехватило. А Борис поднёс коробочку к Наде, открыл её и сказал:

– Прими от меня этот скромный перстень в знак уважения и любви.

Надя посмотрела и чуть не упала в обморок – там был крупный бриллиант прозрачного цвета с нежно-небесным отливом в золотой ажурной оправе. Это было настолько завораживающее зрелище, что Надя длительное время не могла ничего сказать. В этом бриллианте была заключена какая-то внеземная сила, небесная сила, а оправу не описать словами. У Нади не было такого запаса слов, чтобы точно описать увиденное – оно не поддавалось описанию простыми словами. Она только и смогла прошептать:

– Ты чё, Борь, сдурел? Это стоит целого состояния!

– Давай примерим, не велико ли оно тебе.

Надя очень аккуратно достала перстень из коробочки и медленно надела его на средний палец. Он как раз подошёл ей по размеру – казалось, что перстень слился с её телом и уже никогда не соскользнёт с пальца. Завороженная и потрясённая, Надя долго сидела в оцепенении…

– Нет, Боря, ты меня извини, конечно, но такой дорогой подарок я принять не могу…

– Можешь, как будущая жена! Спокойно сказал Борис, любуясь Надиной рукой с таким перстнем. Отдельно перстень ни смотрелся, но на Надиной руке гармонировал со всем её телом, и играл такими переливами красок, что просто завораживал.

– Ты на самом деле хочешь, чтобы я стала твоей спутницей жизни? – лишний раз, подтверждая свои сомнения, спросила Надя.

– Да! – прямолинейно и беспрекословно ответил Борис. – С того самого первого дня, как увидел тебя, и каждый раз, в любой обстановке, буду повторять: Да, хочу! Да, хочу!! Да, хочу!!! И другого слова, другого ответа ты и все остальные от меня не услышат!

Борис обнял Надю, а она его и снова они слились в нежном, долгом поцелуе. Сколько времени они так просидели – Бог знает, но всплывать на поверхность реальности каждому не хотелось. В дверь раздался лёгкий стук, они всплыли в реальность, и Василий Петрович спросил:

– Ребятки, я чай заварил. Не хотите ли испить?

– Да, я не откажусь. А ты, Надя?

– Я тоже не откажусь от одной чашечки.

– Тогда прошу вас в гостиную, – ответил отец Бориса и пошёл.

– Борь, спасибо тебе за такой шикарный перстень! Я люблю тебя! – тихо сказала Надя.

– И я тебя очень люблю, – тихо ответил Борис. – Только перстень переверни камнем вниз, пока…

– А как Зоя Петровна? Ей не легче? – спросила она у отца Бориса.

– Спасибо, Наденька. Можно мне так называть тебя? Спасибо, ей намного легче, но она продолжает лежать. Постельный режим, так сказать, – ответил Василий Петрович.

Они попили чай, так как время было около четырёх дня. Борис сказал:

– Папа, спасибо тебе за всё! А теперь нам пора ехать. Надя, может на дорожку тебе надо?..

– Пожалуй, да, – ответила Надя и поехала в туалет.

– Нет, сынок, не бросай ты такого ангелочка, не бросай! Ты ей нужен, я сердцем чувствую, а мать твою мы убедим…

– Спасибо, папа, но всё должно решиться само, как Богу угодно.

– Правильны и разумны твои слова. А вот и Надя…

– Мы станем спускаться и поедем…

– Ну, Надя, счастливо тебе! Ребята, если вы по-настоящему любите, друг друга, то берегите эту любовь и сражайтесь за неё зубами, как на фронте сражались за Родину! – сказал Василий Петрович, закрывая за ними дверь, и горький ком подступил к горлу, никак не проглачивался.

Он подумал: «Эх, ворона, ворона, слышала бы ты, какие слова тёплые говорит Надя в твой адрес! А ты… О, Господи! – во всю мощь крикнула душа его. – Если Ты есть, помоги этим двум влюблённым и сделай так, чтобы Надя встала на ноги! Соедини их вместе по воле Своей».

Они выехали из подъезда, и Борис пошёл к серебристой машине, которая стояла на обочине – это был шикарный «Опель». Надя удивлённо заметила:

– Это твоя тачка? Всё происходит, как по мановению волшебной палочки. Ты случайно не волшебник?

– Я не волшебник, я только учусь, но дружба, крепкая вера и настоящая любовь помогает делать настоящие чудеса!

Борис помог Наде пересесть в машину, на переднее заднее сидение, около себя, коляску положил в багажник, сам сел за руль и спросил шутливо:

– Вас, милая сударыня, куда доставить?

– Нас на Обручева, пожалуйста, и песню в пути не забудь, – ответила Надя в стиле Бориса.

– Не беспокойтесь, сударыня. Будет исполнено, – ответил он и спросил: – Вас с ветерком или?

– Нас обычно, со средней скоростью, – ответила Надя, и они поехали.

Дорога туда была не такой весёлой. Оба были немногословны. Наде не хотелось возвращаться из рая в ад, а ему не хотелось отпускать её туда. Он перебирал в мыслях все возможные и невозможные варианты, чтобы Надя не жила в том аду, а жила бы у него и была ему женой, но это зависело только от неё, от её согласия на его предложение. Борис не хотел торопить события, однако и ждать дальше было трудным. Труднее всего было то, что его мать не приняла Надю такой, какая она была и никогда не даст родительского благословения на брак, а жить врознь – тягостная и невыносимая штука, но выход где-то есть, только где он…

Борис поинтересовался:

– Надюш, тебе понравилось у нас?

– Ой, не то слово, – сказала она восторженно, – всё было так чудесно и мило! Вот только Зоя Петровна…

– Да, – коротко ответил Борис. – Надя, только я тебя очень прошу, не снимай с пальца перстень, который я подарил. Ни при каких условиях не снимай. Кусайся со всеми, дерись, что угодно делай, но не снимай!

– Борь, зачем ты сделал такой дорогой подарок? Он же стоит бешеных денег, а я пока тебе не жена…

– Не жена, так невеста, – поправил Борис. – Скоро всё образуется! Только поверь мне, скоро!

Мелькали деревья, и вдали показался белый забор – они подъезжали к интернату. Машина плавно остановилась около ворот, на территории гуляли ребята, и они с любопытством подходили и смотрели, как приехала Надя из гостей. Собралась маленькая толпа ребят, они что-то обсуждали. Один парень подошёл ближе и спросил:

– Ну, как, Надя, погостила? Наверно, такое не забудется никогда?

– У меня просто нет слов! Как-нибудь после расскажу.

– А к нам сегодня приехали артисты, будут давать концерт, говорят, что будет очень интересно.

– Борь, пойдешь, посмотришь, если у тебя есть свободное время?

– Конечно, пойдём, у меня с тобой время всегда есть, – ответил он, усаживая Надю в коляску. Закрыв машину, он покатил Надю к зданию, а Надя вдруг заволновалась:

– А никто не упрёт машину? Уж очень она у тебя хорошая!

– И умная, – добавил Борис. – Никогда чужого не впустит, такая уж система сделана…

– Блин, как у тебя всё дорого стоит! А ты – мой самый дорогой!!!

– Спасибо, Надя, спасибо, очень приятно это слышать!

Да, в интернат приехала «Временная машина» во главе со знаменитым артистом Макаронычем, и, как это не покажется странным, в этом была заслуга Бориса – он, Бог один ведает, какими путями, созвонился, он договорился, он организовал их приезд в интернат в тайне ото всех, конечно, администрация была в курсе. Долго она упиралась, думая о том, что придётся платить немалый гонорар, а средств, как известно, лишних нет, но наш Борис устроил всё на благотворительных началах, и сделал всем ребятам такой тайный подарок.

Все уже начали собираться в актовом зале: кто на колясках, тот был в первых рядах, а кто сам передвигался – размещался на креслах и стульях сзади, таков был заведён порядок. Но на сей раз середину перед сценой оставили свободной для танцев: ребята могли танцевать и на ногах, кто мог, и на колясках, словом, у кого какие были способности.

Они с Надей устроились в первом ряду справой стороны, им всех и всё было видно. Надя ещё сказала, смеясь:

– Вот попала прямо с корабля на бал, в буквальном смысле слова.

– Да уж, везёт тебе в последнее время, как не знаю кому.

– Опять твоя заслуга, что ли? – недоуменно спросила она.

Борис лукаво промолчал. А что он мог сказать? Выставляться не захотел. Да и к чему лишние почести?

– Ну, Борька, у меня нет просто слов!..

И в это время загремела музыка – начался концерт. После первой песни Макароныч сделал такое объявление, а администрация почему-то отмолчалась, её не было – был обычный выходной, но дежурный врач работал:

– Дорогие друзья! Мы рады, что приехали к вам и дарим вам этот маленький подарок. Эта песня первая, впереди вас ждёт ещё море песен, и мы надеемся, что наш концерт вам понравится и запомниться на долгие годы. Я – не мастер красиво говорить, но следующая песня посвящается девушке, которая относительно недавно полюбила и её полюбили, это крутой поворот в её судьбе и вся наша группа желает двум влюблённым огромного счастья и всяческого благополучия! И дарим им песню «По-во-рот»!

А Борис, под взрыв аплодисментов, подумал, нет, его душа громогласно крикнула, выворачиваясь наизнанку: «Господи и Бог мой, если Ты есть, а я верю, что Ты есть, сотвори чудо – пусть Надя встанет на ноги и будет здорова, во славу Твою, Господи!»

Песня началась, все ребята пришли в движение, а Борис встал напротив Нади и вполне серьёзно сказал ей:

– Надя, встань и давай потанцуем.

– Ты сдурел? Я же не могу! – ответила она и обиделась.

Борис взял её за руки и повторил настойчиво:

– Надя, встань!

Она с трудом поднялась и почувствовала в ногах какую-то лёгкость, без спастики, колени разогнулись, стопы стали выпрямляться совершенно без боли, ноги, прямо на глазах, стали прямыми, как у здоровых людей. Она видела это, она чувствовала это, но не могла поверить в чудо. А оно явно произошло! То самое чудо, которого она так ждала и не верила в него! Она стояла ровно и без перегиба.

Положила руки на плечи Бориса для большей уверенности и страховки, а он нежно и легонько держал её за талию, сделала первый шаг, первый здоровый и нормальный шаг в своей жизни, повторяя движения Бориса, потом второй, почувствовала, что её ноги прямые и послушные. Ей показалось, нет, она это тоже почувствовала, что вся спастика из её ног и всего тела куда-то исчезла вовсе и ноги, будто не её, а чужие, но послушные. Она делала и делала за Борисом движения танца, и они стали под музыку танцевать.

– Борька, что же это такое? Я всю жизнь не могла ровно стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы свободно передвигаться, а что сейчас происходит со мной?! Это чудо, самое большое чудо! – и на её глазах появились крупные слёзы, и она не скрывала их. Она плакала от радости.

Борис не ответил, на его глазах тоже были слёзы. Он в душе благодарил Бога за Его нерукотворное чудо, чудо, которого Борис так сильно просил в последнее время. Он взял Надины руки в свои руки, и они продолжали танцевать под музыку. Она всё увереннее и легче передвигала свои ноги, не обращая внимания на восторженные возгласы ребят из зала, которые видели это чудо и не могли поверить в него. Борис отпустил руки Нади, и она самостоятельно стала танцевать, поддерживая ритм музыки, а «Временная машина» никак не могла остановить эту песню.

Макароныч, наблюдая за происходящим, давал продолжение мелодии чуть ли не с первых аккордов и пел, уж по которому кругу, куплеты этого «Поворота». И для него самого, и для Бориса с Надей это был новый поворот, поворот в их жизни!

Надя снова приблизилась к Борису и спросила:

– Неужели это не сон, неужели сейчас всё будет хорошо?! Почему я не чувствую усталости в ногах?

– Потому что ты здорова! Теперь у нас с тобой, с помощью Господа, всегда и всё будет хорошо, теперь нас с тобой никто и никогда не смогут разлучить! Только верь в мою горячую любовь к тебе и в Бога, в Его безграничную любовь к нам, к тем, кто Его призывает! Я люблю тебя, Надя, и всегда буду любить!

– Я люблю тебя, Борис, и всегда буду любить! – эхом повторила Надя.

Не верилось, но Надя была абсолютно здорова, не было никакого намёка на тяжёлый недуг, который не отступал от неё ни на день, ни на минуту и который не смогла одолеть медицина. Она была здорова и безгранично счастлива.

Они приблизились и обнялись. Её глаза искрились счастьем и невыразимой любовью к Борису. Она сказала в полный голос, как только хватило сил:

– Я люблю тебя, Боря! Люблю больше всего на свете! Я люблю тебя!

И они поцеловались затяжным поцелуем. Наконец, песня кончилась, и весь зал аплодировал не столько песне, сколько увиденному чуду, а «Временная машина» и сам Макароныч тоже аплодировали чуду и их любви. Это были самые настоящие овации. Для Нади это был тот самый стимул, нервный стимул, перед которым её недуг, её болезнь отступили, и навек соединили её с возлюбленным Борисом.

После концерта, он с Надей нашли дежурного врача, который не хотел их принимать, но Борис настоял на своём и спросил:

– Верно ли, что здесь не держат здоровых людей?

– Да, верно, здесь не держат абсолютно здоровых людей. Но надо собрать консилиум, несколько комиссий, которые дадут свои заключения, оформим необходимые документы. На это уйдёт не менее месяца…

– Так вот, доктор, на всё и про всё даю вам только пять дней – лично сам буду привозить к вам независимых специалистов и комиссий, но документы вы сделаете все за пять дней! Вам понятно? А при оказании психологического давления на Надежду с применением транквилизаторов и психотропных средств, сразу подключаю прокуратуру! Понятно всё?

– Да не тронем и пальцем вашу принцессу…

– Извините, здесь нет принцесс, рыбок, зайчиков, есть конкретный человек по имени Надежда. И не более того…

– Гммммм!!!!!!!!!!

Однажды

<<1>>

Этот рассказ не является плодом воображения моей фантазии. События, которые излагаются ниже, действительно происходили весной 200… года и были рассказаны мне моим лучшим другом – бортмехаником первого класса – Петром Петровичем Голиновым, который был в то раннее утро непосредственным очевидцем. Я же переложил его рассказ на литературный язык, и веду его от третьего лица. Итак…

Было предрассветное время. Самолет «Ту-134» выполнял обычный рейс Чита – Ростов – Ленинград (Питер). До посадки осталось каких-нибудь двадцать минут лёта. Казалось, что самолет не летел, а стоял в центре Вселенной, или, вернее сказать, в прозрачном воздухе, в глыбе черного стекла с крохотными дырочками звезд. Не было видно не единого облачка и не слышно ни шороха в наушниках. Лишь на далеком горизонте занималось бледное зарево рассвета.

Привычным взглядом, окидывая свою часть неба, второй пилот Молчанов заметил примерно в сорока градусах правее курса самолета крупную немигающую звезду. Нет, точнее не звезду, а желтое пятнышко, несколько выпуклое, как: показалось Молчанову. «Похоже на «тарелку» из фантастики», – с усмешкой сказал он себе. – «Да мало ли что… Рефракция света в атмосфере, например», – спокойно заключил второй пилот.

А между тем из «тарелки», как вначале окрестил пятнышко Молчанов, возник тонкий, подобный игле, луч света и отвесно упал вниз до земли, будто уперся в ее поверхность. Тогда пилот толкнул локтем механика:

– Смотри, Петрович, что это там?

Едва глянув за борт, механик произнес:

– Командир, нужно бы доложить на землю.

– Подожди, – нерешительно отозвался Смокунов, – что докладывать-то. Посмотрим, что дальше будет. И вообще – что это значит?

А за бортом в это время происходило какое-то непонятное, не поддающееся осмыслению, явление. Луч света неожиданно раскрылся, превращаясь в ослепительно-яркий конус, освещая землю так, что на поверхности ее стали видны деревья соснового бора и, совсем неожиданно, пополз по поверхности земли, выхватывая из темноты всё новые и новые очертания. Экипаж и пассажиры правого борта внимательно смотрели на непонятное и в то же время, захватывающее зрелище.

Уж кто-кто, а пилоты знают, что в полетах на глазок расстояние не определишь, нет привычных точек отсчёта, но у всего экипажа возникло одно ощущение – неизвестный объект, почему-то именно объект искусственного происхождения, летел на очень большой высоте, а его скорость равнялась скорости самолета.

«Какая же мощность у источника этого света?» – автоматически спросил себя бортмеханик. – Как назло не захватил с собой «Зенит», великолепные были бы кадрики», – и он принялся на скорую руку делать быстрые, но точные зарисовки.

А луч, плавно поднялся с земли, стал описывать в воздухе гигантскую сходящуюся спираль и, наконец, уставился прямо в самолет. Теперь экипаж видел ослепительный яркий круг с цветными змейками по краю, и командиру воздушного лайнера показалось, что объект быстро приближается к ним. У Виктора Смокунова, командира первого класса, выступил холодный пот – за десять тысяч летных часов он не встречал подобного явления.

– Передай на землю! – крикнул командир штурману.

Но сразу, после слов командира, белый, круг вспыхнул фейерверком, а на его месте появилось зеленое облако причудливой формы.

Оно, подобно сгустку плазмы, меняло свет и форму. Касалось, что облако должно вот-вот растаять, раствориться в черной мгле или взорваться, как шаровая молния. Но облако неожиданно упало вниз, с колоссальной скоростью проскочило высоту, на которой летел самолет, также стремительно поднялось вверх, метнулось вправо-влево и, наконец, точно зафиксировалось по курсу лайнера.

– Это что ещё за трюк? – неизвестно у кого спросил Смокунов.

– Словно сигналит, – заметил Молчанов,

В кабину вошла стюардесса Нина,

– Командир, пассажиры интересуются: кто у нас впереди летит?

Смокунов вздохнул, вытирая пот со лба:

– Скажи… сгусток заряженных частиц, как полярное сияние… – спокойно сказал командир, но его лицо выражало волнение.

Едва Нина скрылась за дверью, Виктор, как показалось штурману, сурово спросил:

– Что земля отвечает?!

Бледный штурман, еле слышно, одними губами, прошептал:

– Связи с землёй нет.

– Какого ж ты черта… – начал командир, но его прервал Петрович:

– Виктор, смотри, приборы «молчат»!

Только сейчас их взгляды перешли с загадочного объекта, который с непонятной силой притягивал к себе внимание людей, на многочисленные, окружающие их повсюду, приборы. Ни одна стрелка не колыхалась и не вибрировала, все они мертво лежали у нулевых отметок. Даже высотомер и гирокомпас были мертвы, А самое поразительное было то, что до слуха не доносился равномерный рев турбин.

– Что за чертовщина?! – злобно выругался Смокунов,

– Новоявленный Бермут, – попробовал пошутить Молчанов, но сразу же осёкся. «На борту кроме нас есть и пассажиры», – с ужасом подумал второй пилот. – «Что будет: катастрофа или? А может это и впрямь пришельцы из космоса, и они хотят установить контакт?»

– Может это какая-нибудь ловушка ЦРУ? От них всего можно ожидать, – предположил штурман Веретенов, оглядываясь по сторонам. – Э-э, да это облако нас «съело»! – воскликнул он.

И действительно, теперь не было видно зеленого облака, как вначале, не было и далекого зарева рассвета – предвестника утра, не было и черной мглы, а был лишь, непонятно откуда взявшийся, зеленый туман. Казалось странным, как этот туман мог проникнуть в герметично закрытый лайнер, но он проникал, заполнив собой всё пространства, кабины. Виктору показалось, что при каждом вдохе его тело все больше и больше наполняется этим туманом.

– Нужно хоть что-нибудь да делать! – в отчаянии сказал штурман и посмотрел на командира.

– А что тут предпримешь? – отозвался Смокунов, показывая на штурвал. – Самолет его не слушается. Он как у игрушки. Видимо, эта штуковина не только экранирует связь, но и парализует все приборы.

Тут его взгляд сделался неясным, затуманенным. Сознание и память куда-то уплывали. Он смотрел на товарищей в удивлении, но с ними происходило то же самое. Виктор хотел, было повернуть штурвал, но безвольные руки, как плети упали на колени. Командир увидел, что кабина куда-то исчезла, а вокруг их был один зеленый туман и из тумана кто-то шёл к нему навстречу…

<<2>>

Ла перевел аппарат в орбитальный полёт. Вот и достигнута конечная цель их разведывательного полета – эта крохотная голубо-белая планета, та, где ученые Ленды обнаружили с помощью поля Би разумную жизнь. Давно навигатор Ла оставил свою планету, родную и самую прекрасную и, как всякий путешественник, немного тосковал по ней.

Ла вспомнил как его отец, старый и опытный навигатор, немало повидавший за свою жизнь, говорил ему, молодому навигатору, только что вступившему на жизненный путь: «Планет в Мире Звёзд много, как в нашей Системе, так и в других, весьма далеких от нас, но жизнь разума существует далеко не на всех планетах. При современной технике, при современном познании космоса найти островок разумной жизни, в любой форме, невозможно, но настанет время, когда ученые откроют принципиально новый способ изучения необъятного мира, и тогда будет много легче найти островки жизни разума».

Ла почему-то верил, что именно учёные их планеты откроют этот новый способ познания Мира Звёзд и что, именно представители их цивилизации первыми в истории первыми полетят навстречу братьям разума. И когда знаток живой материи Би доказал, что любое живое существо, имеющее Разум (любого порядка) излучает в пространство особые энергетические поля, волны, которые впоследствии были названы его именем, для которых не существует преград и потом он блестяще доказал эту версию, тогда слова отца стали реальностью…

В пост вошли командир и бионик Эн, который принимал самое активное участие в эксперименте Би, и кому первому улыбнулась удача,

– Ну, как, доволен своей планеткой? – учтиво спросил командир…

– Мы над теневой частью, поэтому я не могу ничего разглядеть, замеры дают только обобщенные данные.

– А ты хотел бы сразу на освещенную сторону, и чтобы нас сразу обнаружили? – с иронией спросил навигатор.

– Ну, зачем так мрачно? Во-первых, у нас есть силовое, экранирующее поле, во-вторых, я не против контакта и…

– А, главная, задача наша – не вмешиваться, а наблюдать, – напомнил инструкцию Кы. – Как думаешь, Ла, может, позволим первооткрывателю полюбоваться ночным видом нового мира? По показанию замеров мы находимся над незаселенной зоной, и я думаю можно включить видеолуч.

Ла включил излучатель, и на планету полился конусообразный луч фотонов. Все прильнули к экранам. Первое, что они увидели, был высокий сосновый бор. Деревья стояли в темно-густой зелени и слегка раскачивали высокими макушками. Ни одного поселения не было видно поблизости. С первого взгляда казалось, что на этой планете нет, и не могло быть разумных существ, но это было лишь первое впечатление. Ла с волнением рассматривал этот пейзаж, что-то ему было удивительно знакомо, что-то напоминало.

«Какая здесь высокая и строчная растительность, совсем иная, чем у нас на Ленды, – подумал навигатор. – У нас она намного ниже и раскидистее, видимо, оттого, что наше светило значительно дальше от планеты, чем это. Интересно, каковы обитатели здешних мест?»

– Да, ты был прав, – оказал командир. – Эта цивилизация отстала от нашей, примерно, на три порядка. И рассчитывать на контакт, с их стороны – маловероятно.

Раздался назойливый писк аварки.

Не сработало силополе. Что-то приближалось к ним, но что?

– Луч по спирали в направлении сигнала! – коротко скомандовал командир, выключая назойливый писк. Ла, продолжал ещё манипулировать у пульта, а луч, оторвавшись от поверхности, уже описывал большую спираль. С каждым витком всё уже становилась спираль, с каждым мгновением всё ближе к волнующему событию приближались они.

Последний, совсем крохотный виток, и луч наткнулся на неизвестный летательный аппарат с круглым длинным основанием и широко раскинутыми неподвижными плоскостями. Это было настолько неожиданно, что исследователи застыли в нерешительности, какое решение им предпринять.

– Там, вне всякого сомнения, есть живые существа и они обязательно будут передавать о нас вниз, – слегка волнуясь, сказал командир, – поэтому их нужно временно экранировать. Ла, магнитоэкран!

– Сдаётся мне, что подобие этого аппарата я уже где-то видел, – задумчиво пробормотал бионик. – Похоже на… хроникальную запись нашей планеты! Да, подобные аппараты были у нас в глубокой древности. Неужели здесь живут существа, подобные нашим предкам?! Но я не предполагал, что сходство будет таким поразительным!

– Необходимо установить каковы обитатели, а потом уже говорить о сходстве, – охладил механика командир. – Знаю, что ты будешь просить разрешения на прямой контакт, но мы беззащитны в атмосфере чужой планеты, чужого мира. Нас может наблюдать каждый, если уже не наблюдают. Сейчас на нас наткнулся явно транспортный аппарат, а если через миг обнаружит военный? Кто знает, кончился у них период Ненависти или нет? Поэтому…

– Всё это так, командир, – на полуслове перебил его Эн. – Но лететь сюда, делать прокол пространства, не выполнив задачу?..

– Мне кажется, встреча необходима, чтобы в лучшей мере понять их, а улететь мы всегда успеем, – с ноткой надежды сказал навигатор.

– Ты уверен, что они поймут нас правильно? – спросил командир.

Навигатор на мгновение задумался, взвешивая все «за» и «против», подбирая весомый ход своих мыслей, потом продолжил.

– Разум одной цивилизации всегда поймет разум другой. И потом, можно вступить в контакт только с экипажем, у всех остальных блокируем нервные волокна памяти, а если понадобится – сотрем её. А если мы отпустим этих невольных свидетелей, не «договорившись» с ними, то они непременно расскажут об увиденном явлении и тогда…

– Ла, что с силополем? Что можно сделать?

– Отказал генератор Та, но с помощью регенератора Же можно создать, правда, ненадолго, силовой «рукав» и он энергетически прожорлив.

Наступила короткая пауза. Командир взвешивал все варианты, все последствия, прежде чем принять окончательное и единственное верное решение. От него зависело многое.

– Идём на контакт, ~ наконец решил он. – Да, перед включением «рукава» предупреди их общим сигналом.

И снова Ла манипулировал у пульта, и космозонд повиновался воле навигатора. Аппарат отвесно упал вниз, так же стремительно поднялся вверх, затем метнулся в сторону, потом в другую сторону. Наконец, замер точно по курсу самолёта.

Это был в их Системе общий сигнал «Внимание!». Командир включил силовой «рукав». Теперь они и чужепланетный аппарат составляли одно целое.

– Эн, время решает многое и каждая минута дорога, – напутствовал командир, – поэтому узнай о них только самое главное и, если у них не кончился период войн, то о нас не стоит рассказывать многое, только самую важную информацию в подсознание экипажу аппарата, у всех остальных – блокируем память. Иди!

Эн пошёл навстречу к братьям.

Прошло некоторое время. Ла терпеливо ждал, когда вернется Эн. Ему, впрочем, как и всем остальным, хотелось по быстрее узнать подробности. «Какой же облик у обитателей этого мира, этой планеты, такой красивой и такой нежной на вид, а, главное, какой у них интеллект развития?» – думал навигатор, всматриваясь в неустойчивей «рукав». Казалось, будто время чрезмерно замедлило свой бег, а прожорливый «рукав» поглощал всё больше и больше энергии синтеза.

Командир уже начал беспокоиться о том, как бы их, в самом деле, не обнаружил военный аппарат, но вот появился бионик.

– Командир, все подробности потом. Сейчас нужно срочно улетать. Эта планета разрознена на отдельные государства и некоторые из них хотят господствовать над всеми, жаждут власти. Мы оказались над миролюбивым государством, которое хочет мира и объединения всей планеты.

– Будут ли о нас помнить и кто?

– О нашем визите будут помнить четыре человека: все члены экипажа этого аппарата, но ни один из них не будет знать, откуда мы.

– А мы не наследили?

– Пока нет, поэтому нам надо срочно улетать.

– Да, да, отпускай их и готовься к созданию электрон-нейтринного поля…

И тихо добавил про себя: «Мы не прощаемся с вами, друзья. До скорой встречи!»

<<3>>

Зеленый туман становился неустойчивым, он колыхался, редел, таял. Кабина самолета приобретала обычные очертания.

Сознание необычайно быстро вернулось к экипажу. Первое, на что упал взгляд Смокунова, были приборы, которые показывали четко, полёг, проходит нормально, будто вовсе и не было этого загадочного, ещё до конца неосознанного явления. Раздирая тишину в наушника, до слуха первого пилота донёсся взволнованный голос диспетчера:

– Борт сорок восемь сорок пять, борт сорок восемь сорок пять, почему молчите?! Ответьте ноль второму, ответьте ноль второму!

– Я – борт сорок восемь сорок пять, слышу вас хорошо, полёт проходит нормально, – шаблонно ответил Смокунов и немного поразился своему ответу.

– А почему вы исчезали с экранов РЛС на целых пять минут? Мы уже подготовили аварийно-поисковую группу.

– Под нами оказалось большое и плотное облако ионизированного газа и, видимо, оно надёжно экранировало нас, – неожиданно для самого себя доложил Смокунов и подумал: «Что это за готовые ответы? Я же совсем не то хотел доложить!»

– Принято, хотя и странно все это, – отозвался диспетчер и отключился.

– Виктор, что же это было? Сон или? – спросил Петрович.

– А может, действительно, сгусток ионов?

– Черт его знает. Но сон может присниться одному человеку, а не всем и неодушевленные тела ведут себя иначе, чем это облако. Оно, явно, искусственного происхождения, я хотел сказать, что оно – творение внеземного прогресса, иного разума, иной цивилизации.

– Значит, пришельцы? – спросил штурман.

– Несомненно, И вот доказательства, – и Молчанов протянул в раскрытой ладони большой двенадцатигранный кристалл, – Раньше его у меня не было.

Кристалл был абсолютно прозрачный, через него можно было читать. Каждая сторона его была тщательно отполирована и блестела, как зеркальце, но стоило внимательно присмотреться, то можно было рассмотреть на каждой стороне крохотный рисунок. Казалось, что все эти рисунки, изображающие различные геометрические фигуры, непонятным способом были втиснуты в каждую сторону кристалла, а сам он величиной был со средний грецкий орех.

– Мне сказали, – продолжил второй пилот, – использовать его тогда и только тогда, когда установится всепланетный мир, а инструкции в нём самом.

– Что-то не припомню, на каком языке они с нами общались? Я даже не запомнил, какие они из себя, Может, объяснишь, избранник? – иронически обратился Смокунов к Молчанову.