Сон моей мечты. Сборник стихов

 
Что ж, ты наделала, сука?
Лихо любовь пропила.
Сбросила верность разлука
В пьяном угаре вина.
 
 
Страсть одержимая душу
В дымку разврата ввела,
Смачно, как спелую грушу,
Страсти отросток брала.
 
 
Стыд, как ненужное бремя,
Вбросила в мутную даль,
Чтобы ушедшее время
Не уронило печаль.
 
 
Чтобы не мучила совесть,
Чтобы похмелье прошло,
Чтобы не тронула робость
Брачное кольцо.
 
 
Честь молодого супруга
Втоптана в грязную блажь.
Ложе сиденья упруго,
Крепок стальной гараж.
 
 
Требует нового тело:
Труп в гараже налицо.
А уголовное дело
Было закрыто давно.
 

* * *

 
Монотонно дождь стучит
По красивому мертвому телу.
Рядом юноша стоит
Не лицо по уголовному делу.
 
 
Здесь свидание должно
Состояться на рассвете,
Как когда-то, но давно
Собирались кучкой дети.
 
 
Среди них и наш герой,
И красивая девчонка
С туго стянутой косой
Щебетала очень громко.
 
 
Веселились от души:
Счастье детство обещало.
Весной ночи хороши,
Но луна всю ночь рыдала.
 
 
Видно, знала, что потом
Грянет скорби дикий гром,
Будет горе под дождем
С озверевшим в край лицом.
 
 
А сегодня и сейчас
Монотонно дождь стучит.
И понять пока нельзя,
Что же юноша молчит.
 

* * *

 
Положила колдунья на смерть
Глаз большого горя бессмертья.
И цыганская вновь круговерть
Поддается обману бессмертья.
 
 
Сожжены все ржаные поля,
И сгорела дубовая роща,
И засохли родные луга,
Реки стали намного проще.
 
 
Солнце, словно огненный шар,
Набирает веков обороты.
А цыганский предвиденья дар
Разгоняет колдуний роты.
 
 
Получила девчонкой клеймо
И надолго забыла ту фразу,
Чтобы в старости влезть в дерьмо,
Подцепив презренья заразу.
 
 
Трудно будет вернуться вновь в жизнь
Безмятежного дивного счастья.
Лишь безумьем полна твоя жизнь:
Круглосуточно только ненастье.
 
 
Ты надень на себя два креста,
И защита Бога наступит.
А лесная в лесу тишина
Для тебя счастье новое купит.
 

* * *

 
Негромко скажешь ты слова,
Слова большого горя,
И вновь посмотришь на меня,
Как смотрит только Боря.
 
 
России первый президент
И пьяница, и бабник.
Ловите миг, поймав момент,
Закройте лихо жабник.
 
 
А жабы сытые легли
У ног борьбы великой.
Кого вы к власти привели
В толпе порочной, дикой?
 
 
Гремели трубы, глуша стон,
Насилием порока.
И выходили на балкон
Людишки злого рока.
 
 
Под крики радостной «шпаны»
Ломали все устои.
Россию рвали на куски
И не давали сбоя.
 
 
Кормушка сытость придала
Печальному разбою
И честь, и совесть убрала
По новому покрою.
 

* * *

 
Отомстили дворяне рабам:
Столько лет свою злобу копили.
Демократию, дав дуракам,
Все советское в них убили.
 
 
Что имели, смогли оценить
Только после большого развала.
Продолжают дворяне дурить:
Видно, крови пока еще мало.
 
 
Много страха в глазах дураков,
Обнажаются черные души.
Позабыли святых и отцов
И на море, и на суши.
 
 
Сколько будет дворянская кровь
Бесноваться над грудой металла?
Уваженье где, где любовь,
Где сегодня поющая Алла?
 
 
Позабыли святых, матерей
И былые большие победы.
В страхе тихом рожают детей,
Ждут покорно новые беды.
 
 
Много бед на русской земле:
Ополчился весь мир на Россию.
Не готова Россия к борьбе.
Только силой не взять Россию.
 

* * *

 
Подохла кошка Брежнева.
И умер президент.
Рыдаю я по-прежнему,
Но не срываю лент.
 
 
Он был в России первая
И сволочная дрянь.
Гордыня в нем безмерная,
Бессовестная пьянь.
 
 
Россию мы прохрюкали,
Профукали страну.
В постели не застукали
Горластого жену.
 
 
Разграбили и схапали
Российские слова.
Играли с детьми малыми,
Хотя с детьми нельзя.
 
 
Сквозная проституция:
Дорогу молодым.
России Конституция,
Как серый блудный дым.
 
 
Живите безрассудные
Пока не тронут вас.
Наступят деньки судные
Придет рабочий класс.
 

* * *

 
Первое «дерьмо» России
На поверхность поднялось,
По-хорошему красиво
За развал страны взялось.
 
 
Одинокие туземцы,
Отщепенцы, подлецы.
И без чести иноземцы
Демократий кузницы.
 
 
Я не верю в дикий запад.
Я не верю в русский дух.
На мозги чужие капал
Холод бешеный разрух.
 
 
Кто бежал тогда на запад?
Из России – на восток?
По России тихо драпал,
Наводил на Русь мосток.
 
 
Как невинная мадонна,
Как неверная жена,
Все без ропота и стона,
Все покинули меня.
 
 
Догола меня раздели,
Но оставили в штанах.
Что-то, видно, захотели
Подержать в своих руках.
 

* * *

 
Сколько крови, сколько стонов
Земля русская взяла.
Перевернутых поддонов
Испугаться не смогла.
 
 
А в поддонах всегда пусто,
А над ними тишина.
Все замешено негусто:
Все разбавила вода.
 
 
Лед на склонах бесхребетных
Удержался на века.
А теплом лучей бесцветных
Растопить его нельзя.
 
 
Случай буйного позора
Остается навсегда.
А морозного узора
Не увижу никогда.
 
 
Танцевал я на морозе:
Три притопа, два – присест.
Не скажу чужой я розе,
Что на теле ее крест.
 
 
Сохранятся капли крови
В замороженной земле.
Не достоин лучшей доли
Я, как ты, и мы, как все.
 

* * *

 
Не грустите о юности нашей,
Когда было все ясно, как днем.
А питались туристов кашей,
И веселыми были лицом.
 
 
Когда все по плечу: даже горы
На коленях стояли с утра,
Чтобы наши большие споры
При подъеме решить нельзя.
 
 
Потому что крутые подъемы
Не давали в пути говорить.
А глубоких щелей изломы
Заставляли красиво жить.
 
 
Ярко солнце тогда улыбалось:
Не хотело сберечь лучи.
И тогда нам всем казалось,
Что все стонет от любви.
 
 
Лунный вечер всю грусть разгонит,
И притихнет тишина.
Возле дуба береза стонет,
И под ними вздыхает земля.
 
 
Не грустите печальные люди:
Жизнь прекрасна и коротка.
Не грустите веселые люди:
Уберет грусть улыбку с лица.
 

* * *

 
Видно, женщина ночью устала:
В электричке закрыла глаза.
Видно, страсть врасплох застала.
Видно, ночью не спала.
 
 
Утомленные синие губы:
Видно, жарок был поцелуй.
А красивые белые зубы —
Откровенно: не балуй.
 
 
Не балуй наблюдательный парень
И улыбку ехидно не прячь.
Этой женщины страстная гавань
Не твоя, никогда не твоя.
 
 
Не балуй раздраженная дама.
Тебе радость ее не понять.
Ей досталась чудесная драма,
Но тебе ее трудно узнать.
 
 
Не балуй без причины старушка:
Видно, страсть тебя раньше брала.
И большая в ладони игрушка
И пугала тебя, и звала.
 
 
Не балуй сладострастный мужчина:
Твои годы пока не ушли.
Только ждет тебя где-то причина
Возбужденья последней любви.
 

* * *

 
Возбужденье приходит нечасто:
Стариковская блажь в голове.
А когда кровь взбунтуется властно,
Все красавицы лезут ко мне.
 
 
Почему наслажденье глазами
Недостаточно даже во сне?
И мне хочется трогать руками
Всех красавиц на этой земле.
 
 
Почему обнаженные груди
Поднимают мой дух боевой?
И тогда ночь прекрасною будет,
Заниматься легко строевой.
 
 
Почему шелковистая кожа
Обнажает все мысли мои.
А жестокого облака «рожа»
Почему-то читает стихи.
 
 
Только эти стихи не о славе,
Не талантом сияют слова.
А в зеленой душистой дубраве
Раздевает меня сатана.
 
 
Возбужденье приходит нечасто:
Но, однако, приходит оно.
Обнимая, целую страстно
И не только губы – лицо.
 

* * *

 
Не утрусь раздраженно словами:
Раздраженным я в лес не пойду
И не буду топить дровами
Остывающую тишину.
 
 
Тишина хороша для покоя,
Для хорошего чистого дня,
Чтобы не было в поле разбоя,
Не гуляла, чтобы жена.
 
 
Вечерами печалью укроюсь,
Наблюдая звезд хоровод,
И холодной росой умоюсь,
И продумаю тихий развод.
 
 
Чтобы не было больше тревоги,
Чтобы не было злобы и лжи,
Чтоб не знать мне любовников новых
И не чувствовать страстной любви.
 
 
Когда рядом любимое тело
Безразлично к ласкам моим,
Мне так хочется, чтобы запело
Твое сердце вместе с моим.
 
 
Чтобы души наши скрестились
И влетели в смердящий ад,
Или возле рая простились,
Потому что нет хода назад.
 

* * *

 
Угнетенная страстным желаньем
Безраздельно мне отдалась,
Возбужденная тихим признаньем
Извращенью со мной предалась.
 
 
Откровенные ласки желала,
В откровенье всем телом страдала
И от радости дико кричала,
И себя в презренье бросала.
 
 
Сигаретного дыма волненье
Заполняет пространство меж тел,
Но запомнится только мгновенье,
Когда вышел из тьмы беспредел.
 
 
Огорошено время позором,
И ступени спускаются в ад.
Ты безумным окинула взором
Королевский мой наряд.
 
 
Замордован жестокой рукою:
Искалечен душевный покой.
Ты просила прощенье молодого,
Потому что владела собой.
 
 
Я не знаю прикола земного.
Я не знаю счастливых минут.
И поэтому скоро простого
Меня просто разведут.
 

* * *

 
Не удался сегодняшний вечер:
Ты в разврат погрузила меня.
Я ни Богом когда-то отмечен,
А кастетом рукой полдеца.
 
 
Шрам торжественно душу малюет,
Сердца кровь запечатав в конверт.
По ночам иногда он лютует
И не знает предела и мер.
 
 
Я жестокость его понимаю,
Чувство меры мой разум узнал.
Его правила вновь принимаю,
Уходя в свой спортивный зал.
 
 
Бью ладонью печаль откровенья,
А ребром я покой пронзал.
Не люблю я чужое мгновенье,
А свое я когда-то предал.
 
 
Затянулась сердечная рана,
И оттаяла вновь душа.
Но жива вечно злостная драма,
Когда любят только себя.
 
 
Эгоизм твой меня покоряет:
Я целую по рабски тебя.
А любовная связь угнетает
Только днем, с начала дня.
 

* * *

 
Солнце – мое вдохновенье.
Солнце – радость моя.
Остановлю я лучей мгновенье,
И загорится земля.
 
 
Солнце – волшебное счастье.
Солнце – любовь твоя.
Душ внеземных всевластье
И голубая вода.
 
 
В крике твоем утопаю,
В злобе купаюсь с утра,
В солнечный день рыдаю.
Видно, рыдаю зря.
 
 
Солнце – вселенное чудо.
Солнце – огненный шар.
Видно, убит я буду:
Не удержу удар.
 
 
Солнце поднимется рано.
Солнце – трагичен заход.
Алая красная рана
И кровяной восход.
 
 
Я ожидаю с востока
Яростные лучи:
Яростного потока
Не удержать вне земли.
 

* * *

 
Вот и кончился год откровений:
Бесполезны слова о любви.
Между нами одно презренье
И жестокость, и злобные дни
 
 
Сколько было упреков, обиды.
Сколько было конфликтных минут.
И разврата покорного вида,
Глупой ревности жесткий кнут.
 
 
А удары шальные для тела —
Ни удары, а ласковый звук.
Видно, очень ты захотела
Избежать любовных разлук.
 
 
И разлуки, и ревность – все было.
И жестокие пытки для тел.
Только это все тело забыло.
Только этого я не хотел.
 
 
Ты хотела насилья и порки.
Ты хотела до крови битья,
Прикрывая ресниц своих створки,
Закрывала от страха глаза.
 
 
Я хотел только тихого рая.
Я хотел безупречного дня.
Я хотел, чтобы ночью, лаская,
Обожала ты только меня.
 

* * *

 
Зарубили чету молодую.
Расчленили любовный союз.
Не встречать свадьбу им золотую,
Не тянуть многолетний груз.
 
 
Только нелюди так поступают:
Кровь чужую, как воду прольют.
Только нелюди не рыдают,
Когда чью-то жизнь берут.
 
 
Я не помню такого злодейства:
Тихий город и тихая жизнь.
А сегодня такое действо:
Молодой четы грохнули жизнь.
 
 
Грустно плачет береза родная.
Грустно плачет осина в лесу.
Холодеет чета молодая,
Смерть уносит ее красоту.
 
 
Родниковая влага – ни влага,
А земли одинокой слеза.
И любовного плача отвага.
И печального неба звезда.
 
 
Ночь следы преступленья не скрыла:
До утра все следы сберегла.
А волчица всю ночь что-то выла,
И стонала от крови луна.
 

* * *

 
Горечь душу мне тихо тревожит.
День до сердца тревогу донес.
Тьма небесная тело гложет.
И желанья входят в разнос.
 
 
Утомленные мысли страдают,
Безысходность их надвое рвет.
А глаза сухие рыдают:
Слезы горькие молодость ждет.
 
 
А душа, как тревожное небо,
Очищает звезд красоту
И вдыхает запах хлеба,
И волненьем по лицу.
 
 
Сердце тоже тревожно страдает,
Горечь ночи чужую вобрав.
Только сердце пока не знает:
Приближается медленно крах.
 
 
Разрушенье, великое горе
И судьба раскрывается вновь.
А соленое Черное море
Возбуждает в старухе любовь.
 
 
Озверело разбитое тело,
И морщины сошлись, как в бою.
Видно, смерть рассмешить захотела,
Старика увидав на краю.
 

* * *

 
А зеленое поле взбесилось,
Оскорбило желаньем траву.
Видно, плохо трава молилась.
Видно, гнить начала на корню.
 
 
Обожаю зеленое поле,
Обожаю свежесть травы.
А прошедшее мимо горе
Не задело глаза мои.
 
 
Сохранил я соленые слезы
Для великих и мелких обид,
Чтобы вновь желанной березы
Изумительный вспомнить вид.
 
 
Возродись моя серая сказка.
Моя жизнь из сказки вернись.
Чтоб любимой нежные ласки
Не стеснялись – отвернись.
 
 
Отвернись, и закроются глазки,
И рассеется тихо туман.
Будут скинуты женские маски,
И раскроется чей-то обман.
 
 
Успокоилось нежное поле,
Но не вылечится трава.
А прошедшее мимо горе
Не задело меня и тебя.
 

* * *

 
Возле озера не росла
Почему-то давно трава.
А песчаная земля
Откровением груба.
 
 
Умываться я бреду
Только к озеру с утра,
Смою горстями беду
С изможденного лица.
 
 
Родниковая вода
Обжигает часть лица.
Отойду я ото сна
И протру свои глаза.
 
 
Будет день совсем хорош,
Будет вечер, будет ночь.
Будет нежность, будет дрожь,
Будет сын и будет дочь.
 
 
Будет здесь чей-то жених
Тихо речи говорить.
Не оставлю их одних
В этом мире жить.
 
 
А невеста шагнет в рай.
Ее в озере поймай,
Чтобы в озере вода
Была честно холодна.
 

* * *

 
Горы стонут и поют
О заснеженной мечте.
Воду горную сольют
По моей судьбе.
 
 
Один в горы не пойду:
Страшно очень одному.
Друга в горы я возьму,
Чтобы слушать тишину.
 
 
Гробовая тишина.
Но холодная вода
Остудила лишь меня:
Друга не взяла.
 
 
Солнце снегу отдает
Свои яркие лучи.
Под лучами снег не ждет
Замороженной любви.
 
 
Ночь – смертельная тоска
И холодные снега.
Одинокая звезда
Не простит меня.
 
 
Утром солнечный восход
И багровая заря,
И крутой лавины сход —
Смерть невинная моя.
 

* * *

 
Сорвалась давно с узды
Мужа верная жена.
Стало ей не до любви,
Стала к мужу холодна.
 
 
А весна давно прошла.
Уже лето знойное.
Мужа верная жена
От любви не вольная.
 
 
Лето знойное прошло.
Уже осень скромная.
Листьев на земле полно.
Лужа воды полная.
 
 
Осень скромная прошла.
Вновь зима холодная.
И глубокие снега.
Жизнь пришла голодная.
 
 
Травы нет и листьев нет.
Только белый снег кругом.
Муж получит храп в ответ:
Спит жена с открытым ртом.
 
 
Муж печален, муж грустит,
От жены любви не ждет.
А судьба пока молчит.
У судьбы закрытый рот.
 

* * *

 
Солнечный шар взорвался:
Выброшены лучи.
Пушкин за грош продался
Ради святой любви.
 
 
Где-то еще надежды.
Где-то еще слова.
Вышли на берег невежды.
Крутые берега.
 
 
Рухнет вдруг берег левый.
Правый пока стоит.
Парень, который смелый,
От страха замолчит.
 
 
Рухнет и берег правый,
Смелого не сомнет.
Вечно солдатик бравый
В сторону не уйдет.
 
 
Водные вновь преграды
Взвод леваков берет:
Кто-то ради награды,
Кто-то за народ.
 
 
Солнечный шар взорвался:
Рухнули все мосты.
Кто-то в атаку рвался.
Кто-то прилег до весны.
 

* * *

 
Откровенно веселая «баба»
Пошла в город побродить.
А красивая синяя жаба
Захотела «бабой» пожить.
 
 
Отрастила длинные косы:
Пригодились ноги свои.
Взгляд немного дико раскосый
Отрывается от земли.
 
 
Я не буду ругать зеленых:
Сам зеленый уже давно.
Я не буду ругать влюбленных:
Посмотрю лишь им в лицо.
 
 
А туманный тихий вечер
Обнимает меня за плечи.
Только я уже не знаю.
За что вечность полюблю?
 
 
Никогда я не узнаю.
Где веселая пройдет?
Хотя точно понимаю,
Что когда-нибудь уйдет.
 
 
Только «жаба» дорогая
Всегда «бабой» рада жить.
Ее хата золотая,
И не надо печь топить.
 

* * *

 
Вернись на Родину братишка:
Рябина наша заждалась.
Цела твоя пока сберкнижка:
В гостиной мама убралась.
 
 
Прошла великая година:
Союз уходит под откос.
И лишь неверная «скотина»
Поднимет по ветру свой нос.
 
 
Пьянела синяя Россия,
Горела трезвая Чечня.
А он, волшебник некрасивый,
«Царем» назначил вновь себя.
 
 
Рожать, наверно, очень глупо,
Когда отчаянно народ
На что-то смотрит очень тупо,
Кому-то в рот, кому-то в рот.
 
 
Вернись на Родину братишка:
И в первый вечер ты женись.
Немного сбросит вес сберкнижка,
А ты немного отвернись,
 
 
Чтоб не заметить падших денег,
Чтоб отдохнули в тишине.
А в бане, в руки взяв свой веник,
Пройдешься лихо по спине.
 

* * *

 
Гордился я влюбленной парой,
Что бродит часто под окном.
А я сижу один с гитарой,
С измученным лицом.
 
 
Играю что-то и играю.
Наверно, очень хорошо.
И от волнения моргаю,
Но это очень нелегко
 
 
Понять: обратно кем-то брошен
Платок на пыльную тропу.
Теперь платок тот запорошен
Не пылью – фразой по лицу.
 
 
Слова, слова, когда я стану
Словесный смысл понимать.
Когда устану, я устану
Тебе в лицо слова бросать.
 
 
Гордился я влюбленной парой.
У нас с тобой совсем не так.
Сказала мне ты: с легким паром.
И сжала маленький кулак.
 
 
Зачем достигли разрушенья
Когда-то радостной любви?
Не упредили покушенье
Ревнивых слов на рай души.
 

* * *

 
Не видать тебе чужого:
Будешь пользоваться моим.
А рассудит нас только пуля:
На такой мы тропе стоим.
 
 
Родились ни для вечного рая,
А для жизни на этой земле.
И другого пути не зная,
Отдадимся решенью судьбы.
 
 
Человек не рождается дважды:
Он рождается раз один.
Эту фразу сказать может каждый:
На такой мы тропе стоим.
 
 
Было принято раньше решенье,
Было принято в лучшие дни.
А могучее вдохновенье
Нас обоих толкало к любви.
 
 
Миллион секунд наслаждений.
Миллионы часов любви.
Но минуты пришедших презрений
Раскачали опоры судьбы.
 
 
Не видать тебе чужого:
Будешь пользоваться моим.
Мы прошли эту жизнь, рискуя
Возвратиться к местам неродным.
 

* * *

 
Я жду принятия решенья.
Что поджидает в жизни нас?
Какие мысли разрушенья?
Какой нетрезвого рассказ?
 
 
Страдала много от нахалов,
Страдала я от «паханов»,
От слов больших и очень малых
И просто явных болтунов.
 
 
За годы тихого страданья
Впервые кто-то пожалел.
И появилось вдруг желанье
Все сделать, как не он хотел.
 
 
Его вонючая машина.
Его вонючих мыслей ход.
И вдрызг потрепана резина,
И поролона разворот.
 
 
Но шуткой странного сознанья
Случайно вброшены слова.
Потом души моей рыданье
И за вонючего мольба.
 
 
Мне очень дорог скотский запах
И скотских мыслей тишина,
И грудь моя на грязных лапах,
И водки пьяная волна.
 

* * *

 
Вечная надежда на авось.
Лучшая подруга во всем мире.
Не скажу подруге: его брось,
Потому что грудь его пошире.
 
 
Потому что я уже ослаб
И готов другому уступить,
Чтоб весенний и осенний град
Смог меня за все это простить.
 
 
Чтобы летом и зимой весна
Перестала тело возбуждать,
Чтоб меня собою навсегда
Перестала рьяно волновать.
 
 
Я покорно снова упаду
В золотисто влажную траву
И подругу чью-то подожду,
И чужую снова отобью.
 
 
Отобью бессилием любви,
И словами дерзкими смущая,
Захохочут все кругом цветы,
Жалости к бессилию, не зная.
 
 
Вечная надежда на потом.
Лучшее останется в загоне.
Я хватаю губы твои ртом
В колокольном, не последнем звоне.
 

* * *

 
Фактов нет, но подозренье
Душу дико жжет.
И приводит в возбужденье
Ее рваный рот.
 
 
Я ревную от бессилья,
От нехватки слов.
Не сдержать уже насилья
И безумства снов.
 
 
Мысли грязные беснуют
В голове моей,
Разум мой они разуют
Жестокостью камней.
 
 
Почему такое горе
Подошло ко мне?
Ляжет тенью на заборе
И сгорит в огне.
 
 
Сердце бьется дикой злобой.
Ненависть зашкалит.
Не прикроет рот свой робой.
Фразой больно ранит.
 
 
Фактов нет, но подозренье
Душу дико рвет.
И когда придет прозренье?
Срок кто назовет?
 

* * *

 
Сорок лет прожил с супругой.
Сорок лет прожил с женой.
Началась любовь весной,
А закончится с зимой.
 
 
Обожаю до безумства,
Тело старое люблю.
Сатанею от безумства,
Но ночей черных не жду.
 
 
Я не жду хорошей ласки:
Заскуразная ладонь.
А морщин глубоких маски
Притушат в душе огонь.
 
 
Что огонь? Простое тленье
Не возникнет на траве.
Безобразное волненье
Заторможено в воде.
 
 
Холостыми стали ночи.
Холостыми стали дни.
Видно, раньше рвали очень
И сердца не сберегли.
 
 
Сорок лет большое время.
Сорок лет – не пять минут.
Придавило страсти бремя
Страсть безвольных слабых рук.
 

* * *

 
Не ревнуй березу, тополь:
Не достоин ты любви.
Не услышит душа вопли
О предательстве воды.
 
 
Начинается ручьями
С горных склонов на поля
Или девушек слезами.
Иногда не навсегда.
 
 
Ревность душу раздирает:
Часть, под редкие кусты,
Часть, невинная рыдает
Незамеченной в любви.
 
 
Видно, есть во всем причина.
Видно, строгость и покой.
Видно, на лице личина
Прячет щелочи разбой.
 
 
Не ревнуй березу, тополь:
Презирай, но не ревнуй.
Много ты уже протопал:
Свои ноженьки разуй.
 
 
Окуни в прохладу зноя,
В синеву студеных вод.
И спасешься от разбоя,
И спасешь свой рваный рот.
 

* * *

 
Открылась душевная рана:
Я снова тебя не люблю.
Я в этой жизни – гость незваный,
С собой свое не заберу.
 
 
Чужое не тронет презренье:
От радости радость сожгу.
Большое ночное волненье
Один в тишине подожду.
 
 
Возможно, возрадуюсь круто.
Возможно, ударюсь в бега.
Но только не буду тупо
Смотреть на тебя никогда.
 
 
Зачем оглушила ты криком?
Зачем ревновала весь день?
Упала в восторге диком
Большая черная тень.
 
 
Легла между нами надолго,
Прикрыла собой все года.
И стало зябко и колко,
И стала студеной вода.
 
 
Вновь голос застужен ночными
Рыданьями в тишине.
Рассветами голубыми
Ползет моя грусть по земле.
 

* * *

 
Алжир – страна чудес и мракобесья,
Меня встряхнул не мудрыми речами.
Моя проста и откровенна миссия:
Ее исполню чистыми руками.
 
 
Войду в сады и посмотрю на небо,
И провалюсь в бессмертие глазами.
Бороться надо за слова без хлеба
И без воды, но с цветами.
 
 
Нарву охапку свежих алых роз,
А хризантемы закричат от боли,
Что я охапку в тишину унес
Не мертвых, но уже без воли.
 
 
Морская плещется волна вдоль берегов,
И камни скалятся осколками кривыми,
Не встретил я друзей своих врагов,
Которых назову всех золотыми.
 
 
А вдалеке волнуется пустыня,
И движутся безмозглые пески.
И пахнет зрелостью большая дыня,
А страсть волшебная не требует любви.
 
 
Алжир, возьми себе мое волненье
И душу на ночь успокой мою.
Я отвергаю ни твое презренье,
А мракобесья лет и нищету.
 

* * *

 
Я устал от глупости людской,
От страданий невиновных душ.
Почему ты, сильный, молодой,
Отбиваешь страсть мою у груш?
 
 
Почему закат мой голубой
Не зардеет в ярости печали,
Не накроется чужой судьбой,
Не прикроется хрупкими руками?
 
 
Почему усталость ломит ноги
И кричит усталая душа?
Почему прощают тебя Боги
И наказывают в тишине меня?
 
 
Почему соленое презренье
Не разгонит рваных облаков,
А большое старое волненье
Не оставит старых дураков?
 
 
Почему оставил я немного
Добрых и хороших дел
И прошу уже давно у Бога
Завершить жестокий беспредел?
 
 
Я устал от дикого сомненья
И от слов ненужных и тупых.
Не ушло пока мое волненье,
Когда рядом много молодых.
 

* * *

 
Разорвали платье золотое,
Клочья разбросали по траве.
Тело белое и молодое
Распласталось на лесной земле.
 
 
Я не знаю: кто такое сделал,
Кто ославил дерзко красоту,
Кто всю ночь кругами бегал,
Наполняя смехом тишину.
 
 
Я не знаю подлости сильнее:
Преступленье налицо в лесу.
Стало тело на траве белее,
Изменяя зрелостью судьбу.
 
 
Растоптали тело молодое,
Сердце вырвали и бросили в туман.
Все обычно, но дело непростое,
И стоит за ним обман.
 
 
В этот лес обманом заманили,
В этот лес обманом привели,
Честь девичью глубоко зарыли,
Окропили кровью часть травы.
 
 
Я не видел жуткого страданья.
Я не слышал криков: «Пощади!»
Видно, рухнуло на землю мирозданье
От насилья неземной любви.
 

* * *

 
Ревнует старая карга,
Ревнует старика.
И огорошена земля,
Услышав ревности слова.
 
 
Безумство тронулось умом,
Застыли алые глаза.
И притворился дураком
Великий разум старика.
 
 
Зачем сегодня ревновать?
Зачем о берег биться,
От боли бешеной страдать?
Ему бы вновь влюбиться.
 
 
Влюбиться в дикие леса,
Великие просторы
И молодые голоса,
И голубые горы.
 
 
Влюбиться ночью в светлый день,
А днем – в ночную шалость,
И, обнимая чью-то тень,
Покорно отдать малость
 
 
Любви большой и озорной,
Как в молодые годы,
Или продать за золотой
Прошедшие невзгоды.
 

* * *

 
Не оставляйте без вниманья
Супругу, даже верную.
Найдет чужое пониманье
И дерзость очень смелую.
 
 
Захочет кто-то пожалеть
И поласкать нагую,
Заставив рьяно рдеть,
Как будто холостую.
 
 
И позабудет стыд, а грех
Охватит тело смело.
В лесу раскатист тихий смех:
Пошла судьба налево.
 
 
Объятья, пьяные глаза,
Слова его шальные.
И страсти новые слова,
И снова молодые.
 
 
И ночь кругом, и тишина,
И звезды золотые,
И беспредельница-жена,
И руки вновь чужие.
 
 
А дома тихо, тишина
Супруга нежно тешит.
А беспредельница-жена
Чужое тело нежит.
 

* * *

 
Золотистое поле не знает,
Что волшебное время прошло,
И поэтому утирает
Свое мокрое лицо.
 
 
Почему оно плачет? Не знаю.
Почему-то колосья дрожат.
Почему-то я тоже рыдаю
На виду у березок-девчат.
 
 
Я стесняться пока не намерен.
Я раздеться готов до конца,
Потому что очень уверен,
Не увидит никто меня.
 
 
Только солнце чуть-чуть улыбнется
И остаток дня погрустит,
Потом громко о горы взорвется
И сквозь землю до дня улетит.
 
 
Прогремело вечернее пламя.
Это тихо пылала заря.
И спустилось черное знамя:
Отторженье дневного до дня.
 
 
Лунный свет озаряет прохладой:
Пальцы зябнут и зубы стучат.
Красоты мне ночной не надо
И не надо берез-девчат.
 

* * *

 
Нельзя супруге доверять:
Доверчивость рогата.
Хоть раз в неделю проверять,
Или придет расплата
 
 
Обманом светлых нежных глаз,
Словами без сомненья.
А ласковый ее отказ
Разгонит подозренья.
 
 
И успокоится душа,
И сердце успокоит
Ее спокойные слова
Волненьем удостоят.
 
 
И все покажется простым
И грустным, и тоскливым,
Задиристым и молодым,
И, вроде бы, счастливым.
 
 
И утром рано хорошо,
И днем, наверно, тоже.
А ночью радостно легко:
Удобно, вроде, ложе.
 
 
Нельзя супруге доверять:
Доверчивость наивна.
Не надо постоянно ждать
Мамонтова бивня.
 

* * *

 
Смоленская площадь раздора.
Высотное зданье любви.
Красивая женщина Дора,
Любительница тишины.
 
 
Таинственный стон в кабинетах
И шепот в толстых стенах.
Как много здесь было раздетых
В горячих страстных руках.
 
 
Решаются мира проблемы
И кровью, и силою слов.
А рваные яростью вены
У честных от подлецов.
 
 
Так будет всегда и надолго:
Запомнится крик в тишине.
И вновь персональная волга
Рванет по чьей-то судьбе.
 
 
Дорога, большая дорога
От юга до северных гор.
Студеная недотрога,
Ее восточный позор.
 
 
Раскатисто запад хохочет:
Зубов блестит белизна.
Ну, что, от кого он хочет
Не знаем ни ты и ни я.
 

* * *

 
Старая площадь надежд
Женщин и мужчин.
Скопление невежд
И однополый чин
 
 
Стекаются, словно ручьи
В низину холодных озер.
Вроде, совсем ничьи,
Вроде, плывущий сор.
 
 
Скоро слезы сойдут
С синих печальных глаз.
Кого-то заберут.
Кого-то – в следующий раз.
 
 
Рыдать я не привык:
Спокойная душа.
Серого волка клык
В кармане у меня.
 
 
Войду я в кабинет
К «большому» на прием.
На «здравствуйте» в ответ
Ударю в грудь ножом.
 
 
И рухнул на паркет
Невинный человек:
Не слушал мой совет
О повороте рек.
 

* * *

 
Отрубили волшебнику голову,
Отрубили мясистый член
И, расплавив немного олова,
Огнем капнули меж колен.
 
 
За какие грехи издевательства,
Не волшебные, он терпел
И не сдерживал ругательства
Меж искалеченных тел.
 
 
Погубили волшебника тихого,
Погубили его добро,
Закопав в землю леса тихого,
Хотя это нехорошо.
 
 
И не будет теперь сказок сказочных,
И не будет веселых слов.
Видно, много стекол вазовых
Меж напиленных и рубленых дров.
 
 
Поднимается солнце печальное:
От него земле холодно.
И грубеет эхо дальнее,
Спрятав тайно свое лицо.
 
 
Что-то шепчет месяц растущий,
Непонятны его слова.
Свою версию в дугу гнущий,
Ветер движется на меня.
 

* * *

 
Раздобрела женщина милая
От хорошей жизни и добра.
Только сила ее хилая,
И не держит ее земля.
 
 
А была ведь когда-то стройной.
Гибкость тела на все сто.
И походкой своей достойной
Завораживала легко.
 
 
Что случилось? Наверно, годы
Ошарашили хорошо
Или, может быть, невзгоды,
Или жизнь шла нелегко.
 
 
Я не знаю причины, истина
Неизвестна мне одному,
Не услышал, наверно, «выстрела»
И удара по лицу.
 
 
Я не знаю, когда кончаются
Бодрость духа и сила чувств,
Когда старые влюбляются
И костей раздается хруст.
 
 
Подобрела женщина серая,
Но морщины – вестники лет.
А луна такая белая,
И холодным будет ответ.
 

* * *

 
Упаду на ровном месте,
Растянусь вновь в полный рост.
Разнесутся по полю вести,
Что сломалась душевная кость.
 
 
Я не буду кричать в безумие.
Я не буду всю ночь рыдать.
Видно, кончилось везение
И не надо уже его ждать.
 
 
А из леса ночная прохлада
Надвигается на меня.
И уже никакая преграда
Не разрушит основы зла.
 
 
Соберу я последние силы.
Соберу я волю в кулак
И забуду земные обиды,
Хотя, вроде бы, не дурак.
 
 
Хотя, вроде бы, мне понятна
И осознана жизни цель.
И на солнце большие пятна,
И на море бывает мель.
 
 
Я не буду ругаться матом.
Я не буду ругать судьбу
И мечтать о встрече с братом,
Но, ни в поле, а в лесу.
 

* * *

 
Я задумался не о жизни.
Я задумался о другом.
Почему слышу женские визги,
Вижу женщин с тупым лицом?
 
 
Видно, что-то их напугало.
Видно, в детстве побоев хор.
Или судьба играла,
Показав острый «топор».
 
 
Видно, было душе томленье.
Видно, мало веселых дней.
А простое умиленье
Растрезвонил соловей.
 
 
Видно, речки им было мало.
Видно, море далеко.
Видно, горечь очень достала,
Опоганила лицо.
 
 
Я задумчиво с годами,
Даже ночью, говорю
И холодными руками
Тихо трогаю луну.
 
 
Я прошу волшебный ветер
Мне ответить на вопрос.
Почему я в этот вечер
На полдюйма не подрос?
 

* * *

 
Я хочу любить один
Женщину красивую.
Хотя полный это вздор,
Не любить любовный хор.
 
 
Увлеченно хором петь
Учат в школе рано.
И всегда надо терпеть,
Если болит рана.
 
 
Я хочу любить одну
Женщину красивую,
Раздирая тишину,
Раздевая милую.
 
 
Увлеченно хором «жрем»:
Запивая пивом,
Воблу старую сосем
С незнакомцем сивым.
 
 
Я хочу любить всегда
Женщину красивую.
Упускать ее нельзя,
Даже несчастливую.
 
 
Не люблю любовный хор
И лесную баню.
Надо мной «весит топор»,
А «разрубит» Ваню.
 

* * *

 
Согрешила, согрешил:
Мы с тобой раздеты.
Нам с тобой весь мир не мил:
Презирают дети.
 
 
Почему встречаться здесь
Суждено нам долго?
На березу мне залезть,
А тебе в берлогу.
 
 
Холод трогает тела.
Замерзают души.
Под березу ты легла.
Видно, там посуше.
 
 
Ветер бьет тебя в лицо,
А меня в затылок.
Было нам нехорошо,
Словно без посылок.
 
 
Виноваты мы вдвоем:
Тайные измены.
Скоро кровью запоем.
Скоро перемены.
 
 
Лес нахмурился, седой.
Видно, недоволен.
Окропил вновь нас водой.
Видно, снова болен.
 

* * *

 
Охватила сердце злость:
Дикая обида.
Словно в горле чья-то кость,
Но не подам вида.
 
 
Я обиду «проглочу»,
Затаю надолго,
Потом тихо отомщу,
Пока течет Волга.
 
 
Полноводная река —
Русское раздолье
Пожалей хоть раз меня:
Соберу застолье.
 
 
Буду пить один в лесу,
Буду материться,
Нарушая тишину,
И себя стыдиться.
 
 
Почему такой я злой?
Почему зверею?
Почему я с молодой,
Почему робею?
 
 
Охватила всего злость:
Нет конца, нет края.
А вдали белеет кость:
Убита молодая.
 

* * *

 
Три француза, друга закадычных
В старинном Париже.
Три голоса тихих, но зычных
Слышатся ближе и ближе.
1 друг: «Сука, стерва, проститутка.
Все в одном лице?»
2 друг: «Мне сказали: это шутка
О муже подлеце».
3 друг (муж): «Я, конечно не поверю,
Стану проверять
И за все соседу-зверю
Готов в морду дать».
Подходит сосед:
И взревел сосед упрямый:
«Я не при делах.
Может быть, когда был пьяный.
Кровь вот на руках.
Не хотел я трогать, сами
На меня бросаются,
Берут рьяно все руками,
Губами касаются.
Сонной кофе предлагаю:
В нем снотворное.
Потом нежно наклоняю,
Любовь ртом проворная.
Во рту быстро возбуждаюсь:
Радость от разврата.
И поэтому я каюсь:
За грехи расплата».
 

* * *

 
Очень греться не люблю
Я в чужой постели,
Обожаю лишь свою,
Чтобы сны взлетели.
 
 
Снится тихий городок,
Озеро большое.
И мальчишка с ноготок
Думает, что море.
 
 
Снится: в школу я пошел.
Первые тревоги.
Что-то новое нашел.
И сильнее ноги.
 
 
Снится первая любовь,
Поцелуй невинный.
И пролита чья-то кровь:
Дурман во мне винный.
 
 
Снится воинский призыв
И стальные нервы,
И ночной печали взрыв,
И убитый первый.
 
 
Снится мне, что я живой
Возвращаюсь в город.
Снится мне, что я седой,
Хотя очень молод.
 

* * *

 
Ревность в сердце родилась,
Хотя уже старый.
Душа с петель сорвалась:
Вот такой я малый.
 
 
Понимать я не хочу:
Потерял рассудок.
В бездну вечности лечу,
Как простой «ублюдок».
 
 
Ревность терпеливо ждет
Сильных потрясений
И по гордости пройдет,
Как поток весенний.
 
 
Бесполезно говорить
Слова оправданий.
Тяжело, наверно, жить
В пелене рыданий.
 
 
Ревность душу обнажить
Не всегда готова.
Только мне как дальше жить,
Выбравшись из рова.
 
 
Недоверие мое
Растоптало душу.
Мое старое лицо
С грубостью о сушу.
 

* * *

 
Вецмезони, мой друг, Вецмезони,
Одурачен словами любви.
В море чувств мы вместе не потонем,
Не хлебнем равнодушья нужды.
 
 
На развалинах дикого рая
Новый дом не построим вдвоем.
Ни желаний, ни страсти не зная,
Мы оставим все на потом.
 
 
И не будет прогулок безумных,
И не будет черных ночей.
Для хороших и очень умных
Что-то тихо споет соловей.
 
 
Вецмезони не ты, Вецмезони,
Не пространство далеких миров
Нецелованных грубо не тронем,
Не коснемся грязью их ртов.
 
 
Ошарашено слабостью время.
Это время прожить нам дано.
И разврата тяжелое бремя
На родное плечо легло.
 
 
Что ж, скрипели недаром зубами,
Рвали нежных желаний белье.
Крепко сжатыми кулаками
Сильно били прямо в лицо.
 

* * *