Приют последней надежды

Как и говорил Густав, нам раздали роли. Вот для чего нужны были пустые таблички. Теперь на моей красовалось имя «Доктор Артур Рэд».

Приплыли.

Я зашел внутрь и остолбенел. Внутри словно пронесся ураган. Кровать была разобрана, какие-то вещи валялись по полу, появилась тренога с грифельной доской, наполовину завешенной полотенцем, мусорка была заполнена рваными бумагами, а стол завален книгами и папками. Я сделал шаг назад проверить, не ошибся ли я комнатой. Нет, комната номер двадцать три. Это точно моя комната. Я захлопнул дверь, и подошел к доске. Сорвав полотенце, я обнаружил надпись, сделанную ровными печатными буквами, от которой мое сердце ушло в пятки: «Доктор Артур Рэд. Убийца».

Глава 3

День 2.

Стоит ли говорить, что ночь прошла для меня далеко не так спокойно, как мне бы хотелось? Все же скажу. Ночь прошла отвратительно! Хотя… Но обо всем по порядку.

Итак, что мы имеем?

Первое. Огромный виртуальный дом с более чем полусотней людей, не понятным образом запертых в нем.

Второе. Убийца, который того и гляди задушит тебе сонного в своей же постели. И да, смерть здесь самая что ни на есть натуральная. Умрешь тут, умрешь в реальной жизни. Да уж, приятного мало.

Что еще? Ах, да!

Третье. Персонажи! Каждому игроку на основе его грехов (да, да, вы все правильно прочитали) был подобран индивидуальный персонаж, который в идеале должен помощь ему выбраться отсюда. А для этого всего-то и нужно, что найти какой-то ключ.

Вот, кажется, и все…

Но вернемся к жуткой надписи на грифельной доске. «Доктор Артур Рэд. Убийца». Пугающая надпись оказалась частью истории моего персонажа. Да, все разрешилось довольно банально. Однако вначале это знатно заставило меня понервничать. Хотите знать, как я это выяснил? Тупо разул глаза!

Оказывается, обновился не только интерьер комнаты, но и визуальная рабочая панель. Я не сразу это заметил, но около карты появилось несколько новых значков. Первый – история персонажа. Второй – личные вещи. Третий был заблокирован. С первым значком в виде латунного медальона с мраморным профилем я поступил, так же как и ранее с картой. Нажал на него, и перед моими глазами открылось текстовое окно с кратким описанием персонажа. Итак, знакомьтесь:

Доктор философии по археологии, египтолог, сэр Артур Джон Магнус Рэд, 27 лет, вдовец.

Родился в Лондоне в семье известного археолога Ричарда Рэда, получил образование в Тринити-колледж, Кембридж. С ранних лет переняв увлечение отца, сопровождал его во всех экспедициях, принимая активное участие в раскопках. В возрасте 12 лет «заболел» историей древнего Египта, что и определило его дальнейшую судьбу. В 25 лет женился на Элизабет Эшвуд, давней подруге детства. Брак, заключенный по любви, увы, очень скоро дал трещину, а в итоге закончился трагедией.

Элизабет знала о необычной страсти супруга к археологии, однако рассчитывала, что семейная жизнь поможет сместить его ориентиры. Она, молча, сопровождала его в каждой экспедиции, пытаясь (по ее собственным словам) «перетянуть одеяло на себя». Но страсть Артура к пирамидам и мумиям с каждой новой поездкой лишь сильнее затягивала его в свои путы, все дальше отдаляя от него законную жену.

Элизабет чувствовала, как теряет любимого, была разбита и подавлена. Она была ему не нужна. В ту самую минуту сомнения судьба свела ее с молодым офицером Британской колониальной армии Генри Локвудом. Пара безобидных свиданий и она сама не заметила, как у них начался роман, о котором в скором времени знали все, кроме Артура. Тысячелетние мумии оказались ему важнее и интереснее и занимали все его внимание. Это стало последней каплей. Даже сейчас она была для него безразлична. Вскоре Генри приказом командования перевели на Кипр. Он позвал ее с собой, и Элизабет после долгих раздумий решилась на этот отчаянный шаг. Впопыхах она оставила мужу прощальное письмо и в ту же ночь села на борт «Принцессы Маргарет», следовавшей до Лимасола. В порт корабль так и не прибыл. Начавшийся ночью шторм потопил судно. Выживших не было.

Эта история очень сильно повлияла на Артура.

Элизабет жестоко ошибалась, когда считала, что она ему безразлична. Напротив! Не было никого в целом мире, кого бы Артур любил больше, чем свою жену. И потеряв ее, он потерял себя. Артур впал в депрессию и вскоре покинул экспедицию, решив вернуться в Англию, туда, где последний раз они были счастливы. Он винил лишь себя в произошедшем, о чем постоянно заявлял окружающим. Мало кто знает, но порой он видит призрак Элизабет, которая тихо шепчет – УБИЙЦА!

На этом увлекательном описании я решил пока остановить знакомство с персонажем. Да уж, нужно признать, что оптимизма мне это не добавило. Ведь на лицо тот факт, что персонаж – психопат! И как, позвольте узнать, это должно мне помочь выбраться отсюда?

Ладно хоть прояснил ситуацию с «убийцей». Надеюсь, меня хотя бы оградят от появления призрака умершей (даже не моей) жены.

Ближе к полуночи звуки в доме стихли, но периодически из коридора доносились неразборчивые голоса. Стоит отдать должное звукоизоляции дома. Довольно неплохо для виртуального старинного особняка неизвестно какого года постройки.

Я сидел на своей огромной кровати и никак не мог собраться с мыслями. Да, я был напуган и растерян, но было кое-что еще, что абсолютно никак не мотивировало меня на разведение бурной деятельности. Как бы так сказать-то… Я боялся это делать. Да именно так. Боялся обдумать происходящее. Боялся, что как только я это сделаю, пойму, что сама ситуация мне…ну, знаете, нравится.

Я уже говорил выше, что хоть моя жизнь сера и отстойна, она мне, в общем-то, нравится и устраивает. Но…

Вы когда-нибудь задумывались, зачем вы живете? Какая у вас цель? Какое у вас будущее? Что вы хотите сделать прежде, чем покинете этот мир? Если «нет», то и не стоит этого делать, а если «да», то надеюсь, у вас есть на это ответы.

Но у меня их нет. Я уже давно не вижу свое будущее в реальном мире. У меня нет планов на жизнь, и даже скажу больше – жизнь мне давно безразлична. Порой у меня складывается впечатление, что я уже сделал все, что мог и пора сваливать с этой планеты. Ну, знаете, когда ты собираешься в поездку, и заранее собрал все вещи, а теперь сидишь и ждешь назначенного часа. Ты можешь чем-нибудь заняться, но ты не занимаешься, потому что все запланированные дела сделал, а других у тебя нет. И вот это чувство одинокого ожидания не дает тебе покоя. Ты ждешь, когда это наконец прекратится… Со взрослой жизнью то же самое. Тупо ждешь, пока это прекратится. А потом думаешь, что ждать еще долго и становится совсем уж не по себе. Что сказать, не люблю я долгих ожиданий. Здесь должен быть смех с легкой грустинкой.

Но что же тогда получается?

А получается такое вот бесцельное существование, которое совершенно не в тягость, но которое не имеет никакого смысла. А если оно не имеет смысла, то зачем оно? И… И вот я уже сильнее стал понимать причину моего заточения в Приюте последней надежды. Может в этом мой грех?

Ну, либо в жутком свинстве. В комнате бардак! Интересно, все британские доктора наук разбрасывают свои панталоны по комнате. Тяжелый вздох.

Как вы могли понять, некоторое время этой малоприятной ночи мне пришлось потратить на уборку. Хорошо хоть, что вместе с разным барахлом и доской в комнате появился вместительный платяной шкаф, который и стал вместилищем всего этого докторского шмота.

Тем временем уборка и твидовый костюм сделали свое грязное дело, и я очень скоро взмок, как охотничья гончая в момент загона. Я снял свой жакет и аккуратно повесил его на стул. Постоял еще минуты две и понял, что задница в штанах уже давно сопрела. Поэтому я, без каких-либо колебаний, скинул и их. В конце концов, не отказывать же себе в удобстве! С этими мыслями я упал на свою огромную мягкую кровать и, кажется, уснул.

Кто-то сейчас возмутится, мол, и это все? А как же твои слова о том, что ночь прошла отвратительно!? Ну да, если так подумать ночь прошла вполне обычно, но плюсом ко всему были мои непередаваемые эмоции. Эмоционально я очень страдал. Честно.

Однако наступило утро. Из громкоговорителя донесся вчерашний приятный женский голос, который, несмотря на всю свою приятность, абсолютно неприятно разбудил меня.

– Доброе утро, уважаемые постояльцы! За окном все так же метет метель, а внизу в столовой вас ждем вкусный горячий завтрак! Спускайтесь вниз и начните этот день с пользой для себя!

Я лежал поперек кровати, и моя голова свисала вниз. В горле все пересохло, будто сама сахара за ночь эмигрировала туда. Шея затекла и стала батоном. В общем, в то утро, как, впрочем, и в любое другое, я представлял собой то еще жалкое зрелище. Кое-как встал с кровати и с полузакрытыми глазами подошел к окну, чтобы раздвинуть тяжелые шторы. Никогда не был в горах, но даже для зимы в средней полосе, утро тут излишне яркое. Белый свет, ворвавшийся в мою комнату, больно ударил по глазам. К сожалению, девушка была права – метель и не думала заканчиваться.

Я грустным взором окинул свою комнату и не придумал ничего лучше, чем спуститься вниз на завтрак.

Но для начала стоило привести себя в порядок! Хотя бы умыться. Да и нужду стоило бы справить. Судя по карте, в конце коридора должен был находиться общий туалет, а там, надеюсь, и раковины с горячей водой найдутся. Одевшись, я вышел в коридор и столкнулся с одной из тех белокурых молоденьких девушек из числа персонала, что были все на одно лицо. Она выходила из комнаты напротив, в руках у нее были два больших чемодана.

– Доброе утро, мистер Рэд, – радушно поприветствовала она меня, остановившись, отчего я сначала даже растерялся. – Как Вам спалось?

Девушка выглядела излишне воодушевленной. Ее голубые глаза буквально горели своим почтением и желанием выслужиться, а белоснежная улыбка ослепляла не хуже солнца.

– Доброе! Сносно, спасибо. Эм, кто-то меняет комнату? – поинтересовался я у нее.

– О, нет. Мисс Женевьева Монро была вынуждена выехать ночью, – с грустью ответила девушка, переменившись в лице. – Теперь нам нужно освободить комнату от ее вещей, вдруг она понадобится новому постояльцу? Хорошего дня, мистер Рэд! – девушка снова улыбнулась и направилась дальше по своим делам.

–Хорошего дня…– протянул я ей вслед.

Уж не знаю, кто такая была эта Женевьева Монро, но какого черта ей понадобилось съезжать посреди ночи? Как там говорил Густав? Если вы умрете здесь, то умрете и в реальном мире. А что, если это правило работает и наоборот?

Глава 4

Эта мысль не придала мне уверенности. Черт, черт, черт!

Я прошел дальше по коридору и свернул налево, как было указано на карте. И, аллилуйя, очутился в огромной туалетной комнате в готическом стиле. Что-то похожее я видел в старых фильмах о мальчике, который выжил.

Что ж весьма недурно. Десять кабинок и раковин, а также несколько писсуаров. Я не силен в истории, но не слишком ли это, как думаете? Ну, не мне жаловаться.

Справив нужду и умывшись, я с сожалением подумал о том, что не прихватил с собой зубную щетку и зубную пасту. Может попросить Густава отпустить меня за ними? Гениальный план-обман побега из игры. Чертов гений – мое второе имя.

Не знаю, как остальные, а я ощущаю жгучую потребность почистить зубы! Надеюсь, мой герой разделяет это мое стремление и среди своего барахла припрятал пасту и зубную щетку.

– Доброе утро, – раздался знакомый голос за моей спиной, и в отражении зеркала я увидел вчерашнего знакомого. Ну, помните: высокий блондин, серый костюм, квадратное лицо – в общем, ничего особенного, но вместе с тем было в нем что-то запоминающееся.

– Доброе, – ответил я, остерегаясь продолжения разговора, на который не был настроен.

Знаете, есть такой тип людей, для которых минута молчания смерти подобна. Их так и тянет открыть рот и начать изливать тонну своих мыслей, а порой и просто наборы букв и звуков, которые лично тебе в тягость. Но сказать об этом человеку ты не осмеливаешься, потому что боишься задеть его чувства, и все, что тебе остается, это имитировать увлеченность разговором, продумывая при этом план побега. К такому типу относится мой уже вышеупомянутый коллега, и я очень не хотел бы столкнуться с кем-то подобным ему тут.

Но к счастью продолжения не последовало. Видимо, вся его приветливость осталась во вчерашнем дне. Зачем испытывать судьбу? Что ж, мысленно подумал я, был рад с тобой повидаться, но мне пора. Чао! Пока! Гуд бай!

Готов поспорить на что угодно, что вышел я оттуда с явной и самодовольной ухмылкой. Все же как приятно осознавать тот факт, что для всех здешних людей ты всего лишь незнакомец. Некто, кто, как и они, застрял в этом доме. Но они не знают, ни твоего имени, ни твоей истории. Тебе не нужно быть милым и натягивать глупую улыбку, чтобы поддерживать симуляцию. А может, ну ее, эту реальную жизнь? Как говорил кот из мультика про попугая Кешу: «А нас и тут неплохо кормят». Хотя смысл там был, кажется, немного иной… Но кстати о еде. За всеми этими мыслями я и не заметил, как очутился в просторной столовой.

Вчера вечером в силу описанных выше обстоятельств мне было не столовой. Вряд ли б я даже мог вспомнить, что она из себя представляла. И странно почему? Ведь ее убранство действительно впечатляло.

Как я и сказал, это было просторное помещение. Очень просторное и очень вытянутое. Хочешь, не хочешь, но приходится вновь вспомнить фильм про мальчика из школы волшебства. Даже темно-синий потолок тут тоже усеян звездами, правда гипсовыми или каменными. Точно определить трудно. Но выглядит точь-в-точь, как ночное небо.

Определяющий стиль всего Приюта – готика. Вот и столовая не является исключением. Потолок невысокий, арочный. Стены обиты темно-коричневыми деревянными панелями с темно-зеленными тканевыми вставками и увешены гобеленами с изображениями единорогов и грифонов. Противоположную от входа стену делит пополам большой камин, у основания которого выгнули спину зубатые каменные химеры. Стены слева и справа почти полностью состоят из витражных окон на библейские сюжеты. Почти все пространство столовой занято длинными столами, укрытыми белоснежными скатертями.

Людей достаточно много, и все выглядят подавленными. Но вот что я заметил, так это то, что почти все они сидят небольшими группами. Неужели за ночь общая беда так сблизила их? Я сажусь поодаль от всех. Люблю, есть один.

Обслуживание, как в ресторане. Стоило мне только поуютнее устроиться на мягком стуле, как тут же около меня оказалась одна их девушек служанок с подносом. Так, посмотрим, что же подают нам на завтрак? И это…яичница глазунья с беконом, три тоста, баночка с малиновым джемом и небольшой чайник с травяным отваром.

– Приятного аппетита, – улыбается мне девушка и исчезает так же быстро, как и появилась.

Ну, что сказать, все было очень вкусно. Не знаю, как, но вкус и, правда, чувствовался. Это очень странно.

– Извините, у вас свободно?

Я поднял голову и увидел перед собой невысокую, миниатюрную, темноволосую девушку с короткой стрижкой. Кажется, это удлиненное каре, но могу и ошибаться.

Девушка застыла в ожидании ответа, а я даже не сразу понял, что она обращается ко мне, потому что в этот самый момент я бесцеремонно разглядывал ее с ног до головы. Это ужасно признавать, но я пялился на ее лицо в форме сердца, большие карие глаза, две небольшие родинки под правым глазом, маленький крепко сжатый рот и пухлые алые губы. На ней надето черное закрытое платье похожее на одеяние монашки. Но это не имеет большого значения. Никто из присутствующих не волен в выборе своего гардероба.

Да уж, любая нормальная девушка сочла бы меня полным придурком и, не дожидаясь ответа, села бы максимально далеко от меня. Но вместо этого моя незнакомка еще раз повторила вопрос:

– Извините, у Вас свободно?

А это уже странно. К чему такая настойчивость? Я сижу один, вдалеке от ближайшего скопления людей. Как по мне так это очевидно, что места около меня не заняты. Садись себе на любое. Но она задает вопрос. И ждет ответа. Значит, пытается завести разговор? Навязывает свое общество? Ищет себе «защитника»? Ну, она хотя бы миленькая. Можно ей и подыграть.

– Да, конечно, – наконец отвечаю я, даже не пытаясь быть милым.

Но девушку это, видимо, не смущает. Мой ответ приводит ее чуть ли не в восторг.

– Надеюсь, я не составляю Вам неудобств. Не хочу показаться прилипалой. Просто…, – начинает она свой рассказ, а я уже жалею о том, что ответил ей. – Просто, – вновь повторяет девушка, – это странно. Ладно, забудьте. Я вижу, Вам неинтересно.

Мне стало немножко стыдно.

– Нет, нет, – попытался я ее переубедить и показать свою заинтересованность, которой ведь действительно не было.

– Нет, я понимаю, что это не должно никак Вас волновать. Просто вся эта ситуация, в которую мы попали. Эта чертова игра. Скажу честно, я плохо лажу с людьми. Не знаю, в стеснении ли дело, но я не всегда чувствую себя с ними на своем месте. А вот с Вами другое дело. Это должно быть звучит глупо.

О, милая, еще как звучит. Сказала бы сразу, что на фоне еще большего неудачника чувствуешь себя в более выгодном положении.

– Как только я вчера Вас увидела, то поняла это, – тем временем продолжает девушка.

– Мы виделись вчера? – вынырнул я из своих темных мыслей. – Подождите-ка, так это Вы вчера подглядывали за мной около лестницы?

– Да, – как-то стыдливо ответила девушка. – А еще раньше я увидела Вас в окне.

Между нами воцарилось неловкое молчание. Что я могу ей на это ответить? Этот разговор начал излишне напрягать меня. Я терял интерес к собеседнице и глаза произвольно стали искать новую для себя точку созерцания, которой оказался громадный камин у стены. Вернее, кое-кто, кто грелся около него. Это была высокая, худая девушка с длинными русыми волосами. И уж не знаю, что с ней произошло, но судя по ее виду, она прямо в своем желтом, как цыпленок, платье только что вылезла из воды, потому как текло с нее знатно. Пусть я не видел ее лица, но что-то в ней казалось мне очень знакомым. В реальном мире у меня плохое зрение, но даже с ним я могу узнать знакомого человека лишь по очертаниям. И что-то мне подсказывало, что где-то я уже видел ее. Вот только где?

Тем временем незнакомка словно почувствовала на себе мой взгляд: она стала медленно разворачиваться ко мне, приоткрывая тайну своей личности. И тут меня сковал ужас. Нет, ее не должно быть тут! Только не она!

– Аня…– имя, слетевшее с языка, глухо рухнуло на стол.

Мое поведение привело в замешательство мою собеседницу, которая не преминула проследить за моим взглядом. Один нюанс. Она никого не заметила.

Между тем другая уже пристально сверлила меня своими мертвенно-бледными глазами. С моей стороны было ошибкой назвать ее чужим именем. Разумеется, с моей общей знакомой ее ничего не связывает. Ну, кроме внешности. Хотя и в этом я не вижу случайности. Это даже забавно, что ей досталась ее внешность. Но все же я надеялся, что обойдется без этого.

Вдруг резко заболела голова. Боль была невыносимой, словно голову зажало в раскаленные тиски. Зрение теряло резкость. И я все хуже видел приближающуюся ко мне девушку-призрака, которая медленно плыла в проходе между столами. Ее сухие серые пальцы были сцеплены в замок на уровне талии, а на красивом, но излишне худом лице, застыла мягкая улыбка. Для галлюцинации она выглядела излишне позитивно. Я же, как мне кажется, в тот момент представлял собой печальное зрелище. Печальнее, чем обычно. Пытаясь не свалиться в обморок со стула, я вцепился за край стола, потянув на себя скатерть со всем, что было не ней. Но даже это давалось мне с большим трудом.

– Нет, нет, нет…– взмолился я. – Только не сейчас…

Но лицо призрака уже было около меня.

– Убийца, – прозвучал мягкий голос Элизабет Эшвуд.

Глава 5

Жаль я не смог разглядеть ее получше, потому что в тот же момент потерял сознание, и буквально на секунду оказался повисшим среди глухой, непроглядной, вязкой, словно деготь, пустоты. В месте, где нет ничего и никого, кроме огромного черного экрана на заднем фоне. Правда, не очень уверен, был ли я там на самом деле или мне лишь позволили мельком заглянуть за грань, отделяющую сознание от виртуальной реальности.

Что же это все-таки было? Может быть, форточка для побега из виртуальной тюрьмы? Место, где программный алгоритм делает остановку в цикле своей работы? Не знаю. Секунды было явно недостаточно, чтобы понять это наверняка, потому что сразу же пустоту стали заполнять людские голоса и возгласы, которые вперемешку с остальными звуками, стали доносится откуда-то издалека. Шум нарастал, какофония звуков в виде ярких разноцветных вспышек пробилась сквозь толщу беззвучия и, ворвавшись в мою тихую обитель, больно ударила по ушным перепонкам. Я, согнувшись пополам, закрыл уши руками, но это несильно-то и помогало. Громкость звуков продолжала расти, пока стала невыносимой.

– Довольно, – вырвалось у меня, хотя в глубине души я понимал, что это мое требование не будет выполнено.

Но звуки исчезли. Как исчезли и цветные шаровые вспышки. Все кроме одного. Маленький синий огонек тихо жужжал где-то над моей головой. Я разогнулся и, протянув к нему руку, схватил его.

– Кого-то поймал? – послышалось за спиной.

– Что? – я развернулся и обомлел, увидев ее.

Но нет же, нет, я снова ошибся.

Это не она.

Передо мной, заложив руки за спину, стояла в озарении света живая и цветущая Элизабет Эшвуд. В своем убранном в ботинки с высокой шнуровкой коричневым комбинезоном, из-под которого просматривалась белая рубашка, с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами и длинными русыми волосами, заплетенными в косу и перекинутыми через плечо, она походила на бывалого искателя приключений, а не на робкий цветок, страдающий от безразличия мужа.

– Как…, – хочу задать я вопрос, но чужой голос резкий и восторженный перебивает меня:

– Ты представляешь – это скарабей!

Я оборачиваюсь. Это мужчина. Он стоит сзади меня. Примерно моей комплекции. Темные волосы, походный костюм песчаного цвета. В таком ходил герои старого фильма про ожившую мумию.⁶ Но лица его я не увидел. Не замечая меня, мужчина подошел к Элизабет и протянул ей руку:

– Вот посмотри, – обратился он к ней, – египтяне придавали этим жукам особенный магический смысл. Они считали, что скарабей…

– Единственное живое существо, рожденное в безжизненных песках пустыни, – мягко добавила девушка.

– Да. Жаль Генри не разделяет моего восторга. А ведь кто-то даже считает, что скарабеи приносят удачу. А она, видит Бог, нам нужна, как никогда! Пойдемте, я кое-что Вам покажу, – мужчина взял ее за руку и увлек за собой в проем, через который лился дневной свет, оставляя меня одного.

Только сейчас я понял, что нахожусь внутри небольшого походного шатра, стены которого то и дело сотрясает жаркий ветер пустыни. Сейчас в нем довольно светло, но в дальних углах клубком свернулись мрачные тени, готовые в любой момент напасть на потерявшего бдительность раззяву. Я осмотрелся по сторонам: небольшой стол, заваленный бумагами, пара кресел, одна аккуратно заправленная кушетка, две потухшие керосиновые лампы, висящие на деревянных столбах-опорах, и очень, очень много песка.

В руке что-то зашевелилось. Точно! Я ведь что-то поймал.

Я разжал кулак. На моей ладони сидел небольшой черный жук-навозник.

– Говоришь, приносит удачу? Ну-ну.

Стряхнув его с ладони, я направился наружу с мыслями о том, где бы мне помыть руки.

Очевидно, мне посчастливилось оказаться в воспоминаниях моего героя. Но для чего? Какой урок я должен из этого вынести? О чем там сожалел мой персонаж? О том, что не уделял должного внимания своей жене? Но каким образом их семейная драма поможет мне найти ключ? Слишком много вопросов…

Я вышел наружу и оказался в центре самого настоящего палаточного лагеря, расположенного на берегу (как мне подумалось) Нила в тени небольшого скопления пальм. Десятки людей сновали туда-сюда, крича и ругаясь между собой по-арабски периодически переходя на английский. То тут, то там то и дело начинались драки, и тогда уже в дело вступали солдаты Британской армии, которых тут оказалось не меньше, чем простых рабочих. Я шел по широкой дороге, которая была проложена между различных по размерам и расцветкам шатров, но никак не мог найти Артура и Элизабет. Куда он ее мог потащить? Я прошел еще немного вперед, повернул направо, туда, где заканчивался лагерь, поднялся на небольшой холм и застыл от увиденного: передо мной, в долине Нила расстилался громадный полуразрушенный древнеегипетский храмовый комплекс.

Центральным сооружением комплекса служило каменное здание трапециевидной формы, чья лицевая сторона, выкрашенная в черный цвет, казалось, нисколько не потускнела за прошедшие тысячелетия. К главному входу вела аллея из сфинксов, слева и справа от которых располагались два ряда колонн, а между ними два длинных прямоугольных пруда.

Судя по всему, комплекс был обнаружен недавно, и поэтому-то тут столько рабочих. Одни их них переписывали иероглифы с колонн, тщательно сверяясь с оригиналом, другие же снимали на фотоаппарат все, что попадалось им под руку. Разумеется, такое фривольное отношение к экспонатам древности вызывало ожесточенные споры среди присутствующих, которые так же перерастали в мелкие потасовки.

Я ступил на мощеную дорогу к главному зданию и направился вперед меж древних каменных изваяний. Сфинксы мрачно провожали меня пустым взглядом, оставляя после себя лишь чувство тревоги и недоумения. С ними было что-то не так. Что-то не так было с их лицами. Все знают, что обычно сфинкс имеет человеческий лик, но встречаются и другие, например, с бараньими.

– Однако эти же, имеет отличное от известных мне сфинксов лиц, – послышался знакомый мне голос.

Я присмотрелся. Так и есть. Недалеко от меня около одного из сфинксов стояли Артур и Элизабет. Девушка всматривалась в лицо сфинкса и внимательно слушала своего супруга.

– В Луксоре сфинксы имеют голову баранов, что было своего рода знаком почтения богу Амону, в честь которого и был построен храм. Но эти… Это удивительно, но они имеют голову осла! А это может означать только одно…

– Этот храм посвящен Сету?

– Не могу сказать с уверенностью, пока мы не попадем в гробницу, – покачал головой Артур.

– Надеюсь, что это будет так! Ты это заслужил! – Элизабет поцеловала его в лоб и крепко обняла. – О, Генри! – обратилась она в мою сторону. – Артур на грани грандиозного открытия! Иди же скорей сюда!

Машинально я повернулся, чтобы посмотреть к кому она обращается, но, сделав это, случилось то, чего я уж точно не ожидал.

Вместе с моим поворотом сменилось время суток, а картинка рассыпалась прахом, освободив место другой. Скорее всего, я совершил прыжок в воспоминаниях! Разумеется, за моей спиной уже не было никакого Генри. Да и вообще никого не было. На темном, увешенном звездами, как новогодняя елка огнями, небе медленно на боку покачивался яркий белый месяц, а десятки зажжённых факелов, расставленных около сфинксов, освещали путь к черному храму.

Чудесно! И куда мне теперь идти? Возвращаться в лагерь? Или…

Гулкий грохот и последовавшие за ним радостные возгласы, донесшиеся со стороны храмового комплекса, к сожалению, не оставили мне выбора.

В лунном свете это место выглядело зловеще и пугающе. Но что может случиться с героем в его воспоминаниях? Почему-то на ум приходит лишь один ответ. Что угодно! Но какой у меня выбор? Нужно выбираться их этих зыбучих песков памяти и возвращаться в уютный готический пансионат, полный никому не нужных людей, брошенных на выживание.

С двух сторон от меня поблескивала, отражая свет луны, мерцающая гладь бассейнов, застывших в безмятежном покое. Ветер, что днем подгонял раскаленный на солнце песок, ночью стих, но воцарившаяся тишина лишь доставляла мне беспокойства. У меня никак не пропадало ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Может это сфинксы? Превращенные в камень чудовища, стражники злого бога Сета, оставленные тут, чтобы беречь покой своего темного господина. Но лучше об этом не думать, ибо у страха глаза велики, а пляшущие тени, которые отбрасывают расставленные по периметру факелы, лишь подыгрывают моей фантазии.

Главный храм вблизи оказался еще более впечатляющим. Издалека этого не было видно, но та самая черная лицевая сторона фасада была полностью изрезана иероглифами, на которых значительную часть занимал символ Сета и глаз Гора. Главный вход – обитые медными пластинами и выкрашенные в красный цвет деревянные двери, сторожили две статуи фараонов с разбитыми лицами. Я слышал, что такое делали, когда хотели стереть память о неугодном правителе. Возможно, эту пару постигла та же участь.

Я вошел в открытые двери и очутился в наполненном светом открытом свободном пространстве. Как оказалось, у храма не было крыши, лишь небольшие навесы, и четвертой стены. Вместо нее открывался красивый вид на еще один бассейн и остатки храмов поменьше. Голоса людей раздавались все громче, значит я уже близко.

Убранство храма так же поражало: резные колонны, золотые диски, для рассеивания света, цветные рисунки на стенах и статуи с теми же сбитыми лицами. Наконец, я дошел до широкой лестницы, уходящей глубоко вниз, вглубь под дальний бассейн. Навстречу мне стали подниматься люди, но никто их них не придал мне особого внимания. Это лишний раз убедило меня в том, что для этой истории я лишь посторонний зритель.

Я спустился вниз и оказался около входа в длинный и узкий коридор. У самого его входа стояло двое мужчин, чей разговор я ненароком подслушал. Один долговязый и худой с бородой эспаньолкой, другой чуть ниже его ростом и крепко сбитый.

– Если Артур окажется прав, и эта гробница окажется гробницей Сета, то эта находка сделает его бессмертным. Его имя будет знать каждый житель Земли, – шептал один.

– Это правда. Сэр Артур поистине гениальный молодой человек, обладающий невероятным профессиональным чутьем! Как жаль, что второй брат оказался пустышкой. Единственное место, где он хоть как-то смог себя проявить это армия, в которую и то его пристроили по просьбе лорда-отца. То-то он взял фамилию своей матери. Представляю, как ему было тяжело с таким грузом ответственности! – вторил ему собеседник.

– Тсс, – первый одернул своего излишне громогласного спутника. – Пожалуйста, говорите тише. Помните, что даже у стен есть уши.

Они, молча, проследовали мимо меня, даже не взглянув в мою сторону. Второй что-то пробубнил себе под нос, и на этом их разговор закончился. Я же проследовал дальше по узкому коридору.

– О, Генри! – послышался мне голос одного из мужчин, когда я уже был далеко от лестницы. – Артур и Элизабет собираются войти в первую комнату. Поспешите, если хотите составить им компанию.